Украинский национализм как духовная проблема

Предисловие ПМРФ

Предлагая вниманию наших читателей интересный очерк человека церкви, ПМРФ хотел бы обратить внимание на то, что это написано именно человеком церкви, ангажированном своими церковными проблемами. Именно поэтому он не видит разницы в политическом содержании нынешних украинских фашистских событий и событий 20-х годов в России. А также не понимает разницы между национализмом и шовинизмом, повсюду определяя нынешний украинский пещерный шовинизм как национализм.

Продолжающееся противостояние России и Украины выявило разные аспекты этого конфликта. В центре внимания находится антироссийский заговор глобалистов во главе с США, захвативших власть в Киеве и организовавших карательную операцию против Донбасса. Но, кроме противоборства военного, политического и экономического, события последних месяцев показали опасность для России со стороны украинской идеи. Эта идея воспринята миллионами жителей современной Украины, особенно ее ведущим национальным слоем, и пока обеспечивает ее сохранение как единого государства. Эта идея тиражируется ныне средствами массовой информации, а разрабатывается врагами России в лице разных центров украинознавства уже более века. При этом, несмотря на разработку в Австрии, Германии, Англии и США, эта идея не является вовсе чуждой местной, украинской традиции, но опирается на определенные факты украинской истории, на определенные тенденции прошлого, на отрицательные качества украинского национального характера. Эта идея уже подняла тысячи боевиков, убивающих русских людей в Донбассе и наводящих террор на остальной территории, а также сотни тысяч других "укров", сочувствующих боевикам и обеспечивающих им информационное прикрытие в их общей "священной войне с москалями". Одни положения украинской идеи декларируются, другие сознаются, но не выговариваются, третьи существуют на уровне подсознания. Все вместе они определяют модель поведения, как отдельного адепта, так и всего общества в целом.

Украинская идея

В основе этой идеи лежат следующие простые тезисы.

• Во-первых, Украина – это не Россия, более того, Украина – часть Европы (а Россия, соответственно, Азия, "Кацапстан").
• Во-вторых, украинцы – это изначально отдельный народ (в укронацистской версии – особая часть арийской расы), а русские – это азиаты и метисы.
• В-третьих, Россия с древности была главным врагом великой Украинской громады.

Внутри украинской идеи существует некоторый спектр мнений от безумно-радикальных до относительно умеренных, но ее однозначно антирусский характер налицо: во всех вариантах идея "заточена" против России. Украина в таком представлении не только не сестра России, не говоря уж о части чего-то единого, но именно анти-Россия, существующая на территории бывшей Российской империи, за счет ресурсов современной России и по всем параметрам противостоящая России. В усвоении такой установки сознания широкими массами и состоит успех "украинского проекта", разработанный врагами Украины и России за их рубежами.

Противостояние Украины с Россией касается самых разных сфер. Прежде всего, в области языка. Насильственное внедрение украинской мовы вместо и против русского языка, принудительная украинизация хотя бы за счет потери качества образования и общей культурной деградации. Для сравнения: в Казахстане, Киргизии и Таджикистане русский язык является вторым государственным.

Еще страшнее противостояние в области истории, которую заменили различные фальшивые версии антирусской направленности с полным замалчиванием целых пластов исторических сведений, охватывающих тысячелетний период русской государственности.

В области географии мы видим притязания на незаконно полученные Украиной русские земли Новороссии, Донбасса и Крыма. В области практической политики это полная продажность и сдача всех остатков государственного суверенитета Западу, начиная от участия в разных антироссийских сообществах (типа ГУАМ) и до участия украинских боевиков и военнослужащих в Чеченской и Осетинской войнах, а также в Ираке в составе НАТО. В повседневных выступлениях ведущих политиков Украины и в ее СМИ хорошим тоном давно стало хамство и злоба по отношению к "москалям", а в последние месяцы антирусская истерия достигла своего апогея, приобретя уже характер национального психоза и беснования.

И наконец, даже в церковной сфере украинское православие, невзирая на соперничество разных юрисдикций, оказывается наиболее агрессивным по отношению к российской власти, посылая анафемы России и благословляя укронацистское воинство на священную войну с "москалями". Кстати, само слово "Россия" при этом или не употребляется, или сопровождается ругательствами.

Таким образом, даже относительно политкорректный диалог или диспут с людьми, взращенными на украинской идее, оказывается невозможным. Недавние переговоры по газу это наглядно показали. В этом смысле правы те авторы, которые полагают, что о чем-то договариваться можно только с теми, кто или не прошел украинскую "нацификацию", или прошел "денацификацию" от этой идеи. Украинизация добивает в человеке не только все русское, но и общечеловеческое, убивая здравый смысл, чувство личной ответственности, превращая человеческий коллектив в скачущие по команде мячики. "Убивая в себе москаля", украинец заодно убивает в себе человеческую личность, превращаясь в безумного и бездушного фанатика безумной и беспочвенной идеи.

События последних месяцев показали, что антирусскую украинскую идеологию более или менее усвоило себе слишком обширное множество жителей современной Украины, в том числе многие люди чисто русского происхождения. Это стало неприятным сюрпризом для русских патриотов, традиционно разделявших представления о триедином русском народе (великороссы, малороссы, белорусы) или о народах-братьях. Общественная практика в данном случае оказывается критерием истины, а она показывает: нет больше ни триединого народа, ни братского украинского. Есть, с одной стороны, патриоты России, в том числе украинского происхождения, сторонники единого Российского государства и культуры (как есть и патриоты США русского и украинского происхождения, при этом спокойно и доброжелательно относящиеся к украинскому языку и культуре). А с другой стороны, есть враги России, как государства, в его прошлом, настоящем и будущем, враги самой русской имперской идеи. Это не обязательно поклонники Мазепы и Бандеры; в их число входят и этнические русские: различные религиозные или политические сектанты, экстремальные националисты (фашисты), духовные наследники иудейских зелотов, русских радикальных староверов, без смущения входящие в единый фронт с либералами и укронацистами. Но никаких "пророссийских украинцев" больше не видно. Русская и украинская идеи ныне взаимно исключают друг друга. Видимо, так было изначально, но только сейчас наступила полная ясность.

Показательна та враждебность, с которой представители украинства отвергают все попытки русских патриотов объяснить им, что, мол, мы братья. Все попытки братания отметаются в оскорбительной форме, как выдумки "москалей". Поэтому уже невозможно навязываться в братья к тому, кто считает тебя врагом.

Главная черта украинской идеи – это неблагодарность, непризнание благодеяний со стороны России в разные периоды истории. Например, принятием Левобережной Украины в русское подданство в 1654 г., Московское государство спасло ее от физического истребления со стороны озверевшей от крови польской шляхты, прошедшей огнем и мечом Правобережную Украину. Затем последовала тяжелая тринадцатилетняя русско-польская война со многими жертвами со стороны Москвы ради спасения братьев, осложненная многочисленными гетманскими изменами. Эти факты теперь трактуются в украинской историографии как московская экспансия и захват Украины. Черная неблагодарность – вообще, характерная черта украинства.

Другой составляющей украинской идеи являются двойные стандарты в отношении к западным соседям, с одной стороны, и к России – с другой. Это и неудивительно, если только не забывать, что украинская идея изготовлена не на Украине и не с целью блага для Украины. Замалчиваются и прощаются грехи против украинского народа со стороны Польши, Австро-Венгрии и Германии, например, настоящий геноцид, который проводили поляки в XVII веке или Германия во время Второй Мировой войны. В то же время раздуваются или даже придумываются обиды, нанесенные со стороны России мятежным гетманам и лидерам украинского национализма («мазепинцам»).

Не испытывают ни малейшей благодарности «украинзнавцы» и за территориальные подарки Украине за счет России со стороны советских вождей. Новороссия, Донбасс, Крым – земли, присоединенные, освоенные и отстроенные Российской империей, никогда от Украины не отнятые и ей не принадлежавшие, но лишь росчерком советского пера пририсованные на карте к УССР, считаются совершенно законной добычей современной Украины – государства, возникшего впервые в истории в 1991 г. за счет расчленения СССР. Все экономические льготы последних двадцати лет, предоставленные Украине со стороны России, рассматриваются как репарации за какие-то обиды прошлых веков.

Это странное сочетание «комплекса великих» и «комплекса обиженных», мания величия и мания преследования, соединенные вместе, национальная шизофрения, роднит украинскую идею с еврейской. Именно еврейство ощущает себя одновременно и богоизбранным, и вечно гонимым народом. Парадоксальным образом, несмотря на ярый бытовой антисемитизм, присущий украинству, на духовном уровне оно оказывается похожим на антихристианское иудейство. Гордость, зависть, неблагодарность, предательство… Это то, что ощущает народ-неудачник, желающий противопоставить себя более удачливым и великодушным соседям.

Неслучайно важной чертой украинской идеи является ее революционность, мятежность. Почитаемые за национальных героев Украины все гетманы, начиная с Ивана Выговского и кончая Иваном Мазепой, были предателями и клятвопреступниками по отношению к законной царской власти, которой присягали. Украинские «герои» ХХ века, Петлюра и Махно тоже были революционерами и разбойниками. «К украинцам (т.е. сторонникам самостийной Украины – е.Д.) мы относимся как к предателям и бандитам», – писал в свое время генерал М. Дроздовский, один из знаменитых белых героев, потомственный дворянин Полтавской губернии, т.е., как бы теперь сказали «этнический украинец». И самый облик нынешних оголтелых борцов за Украину очень напоминает как  первых революционеров – иудейских зелотов, красочно описанных Иосифом Флавием, так и позднейших пламенных революционеров. И на похвальбу этих революционеров о своей якобы свободе можно ответить словами Христа: всякий делающий грех, есть раб греха, но раб не пребывает в доме вечно (Ин. 8, 34-35). Мятежный раб останется рабом, хотя бы он сокрушил все вокруг себя. Как и евреям три их неудачных восстания (66-70, 117-119 и 180-135 гг.) должны были показать отсутствие на этих бунтах Божьего благословения, так и «украинству» его гетманские измены и мятежи трех веков должны были бы показать то же самое.

В своей сущности украинская идея, разрывающая вековое братство единого народа и противопоставляющая частное целому, есть именно сепаратистская идея. Сепаратизм и был синонимом «украинства» в течение трех с половиной веков (хотя долгое время он был свойствен лишь завистливой социальной верхушке). Это только по наглости своей современные укронацисты именуют сепаратистами русских людей Новороссии, желающих воссоединения с Россией. Русская национальная идея – это собирание целого, объединения и охвата разных частей, это единство при сохранении многообразия. Украинская идея – это обособление частного, противопоставление его общему и нивелирование всей общности под одно свое частное. Россия – это империя или федерация, объединяющая непохожие народы. Украина за двадцать лет своего государственного существования всегда держала курс на унитарное, националистическое государство, а теперь обижается, что люди в таком государстве жить не хотят.

Сама украинская культура развивалась в имперский период и сосуществовала как субкультура наряду с другими в России, но отнюдь не была подавлена или ассимилирована русской культурой. Русская идея широкая и терпимая к другим народам и их культурам, ведущая их за собою и обогащающаяся их достижениями. Украинская идея – узкая и местечковая, крайне нетерпимая к другим, особенно к русской. А в сложившихся удобных условиях эта нетерпимость может перейти и в гонение на все, что выше ее понимания. Русская идея, как имперская, имеет преемство с Римом и Византией, великими империями и цивилизациями. Украинская идея, рожденная в Галиции, в европейском захолустье, волей-неволей равняется на европейские идеологические задворки. Идеологи украинского национализма начала ХХ века повторяли своих учителей из австрийского генштаба. Следующее за ними поколение копировало германский нацизм, современные в значительной степени равняются на евро-содом. Ни там, ни здесь нет ничего творческого и самобытного, равно и христиански обоснованного.

Российскую империю строили представители самых разных наций (в их числе малороссы как часть русского народа), занимая в ней ведущие государственные посты, трудясь в самых разных культурных областях. Украинская идея, упирающая на принадлежность к титульной нации, и, вопреки всякому здравому смыслу настаивающая на унитарности своего государства, отталкивает от себя не только русских, но и венгров, русинов, другие народы, попавшие под границу бывшей УССР. По выражению одного из учителей церкви: отлучая всех от себя, на самом деле отлучает себя от всех.

Историческое правопреемство

Украинские идеологи претендуют на государственное преемство, причем исключительное, нынешней Украины с Киевской Русью, притязают на наследие великих князей Владимира и Ярослава. Но Русь Владимира и Ярослава никак не была какой-то «Украиной», имела две столицы: Киев и Новгород. Оба князя волею судеб были новгородскими князьями, утвердившимися на киевском престоле, объединявшем всю Русь. Ярослав построил два храма св. Софии в Новгороде и Киеве одновременно; оба храма, подражая Софии Константинопольской по названию и значению, в государственном смысле являли именно столичные центры, которых в любом случае оказывалось два. По характеру своей государственности Киевская Русь была ближе к империи, и во всяком случае, государством многонациональным и открытым для других народов, вполне чуждым любого национализма. Кроме различных славянских племен, объединенных общим языком (киевские поляне и новгородские словене говорили на едином языке, хотя и с диалектами), в Русь входили угрофинские племена Ростовской земли и Верхней Волги, корелы на севере, касоги и другие кавказские племена на юге, в Тьмутороканском княжестве, а также тюркские племена («черные клобуки»). Если добавить тесные контакты, временное проживание и служение князьям русским печенегов и варягов, то унитарного государства не получится никак. Недаром наблюдательные византийцы собственно Приднепровье с Киевом именовали «Микроруссия» (малая Россия), северо-восточную часть (Суздаль и Новгород) – Макроруссия (большая Россия), а все вместе – Мегаруссия (Великая Россия). Государство Владимира и Ярослава было именно Мегаруссией, единым государством с центром в Киеве, но отнюдь не чем-то с приставкой «микро».

В домонгольский период более половины правящего класса составляли потомки скандинавских (варяжских) дружинников, бывших опорой власти киевских князей. Именно имперский характер Киевской Руси IX-XI веков позволил ей присоединять, часто добровольно или без большого принуждения, иноязычные племена от Прибалтики до Кавказа и Поволжья. Утрата этого имперского характера киевской государственности в XIII веке привела не только к удельной раздробленности, но и к утрате ранее приобретенных народов. При этом имперский центр объединения не был вовсе утрачен, но передвинулся на северо-восток в конце XII века, сначала во Владимир, а потом в Москву. Сюда же в те времена хлынула волна переселенцев с юга Руси, спасаясь от набегов кочевников и княжеских усобиц. Во Владимир же в 1250-х годах была перенесена и Киевская церковная митрополия (митр. Кириллом). О том, что Суздальскую Русь заселяли именно выходцы из Киева, свидетельствует и топонимика, и минимум антропологических отличий у суздальцев и киевлян (меньше, чем у жителей северной и южной Франции). О культурном преемстве Суздальской и Киевской Руси свидетельствуют и сохраненные на Севере летописные повествования о киевском периоде и устное народное предание – былины и песни. Замечателен факт, что былины про Киев, князя Владимира и его богатырей, были записаны среди поморов Русского Севера, спустя 8-9 веков после упомянутых в них событий. В это время в Приднепровье стариной считались времена гетманов и запорожцев XVII века.

На самом деле украинский национализм продолжает традицию не великих киевских князей, а удельных князей Галицко-Волынских XIII века. Это княжество, в основном уцелевшее от монгольского погрома, просуществовало около столетия и прекратило свое существование в 1340-х годах, будучи поделено между Польшей и Литвой. Местные князья Рюриковичи вошли в состав польских и литовских магнатов и интегрировались в тогдашний, средневековый «евросоюз».

Справедливости ради стоит отметить, что первые Галицко-Волынские князья Мстиславичи (потомки старшего сына Владимира Мономаха – Мстислава Великого) не были сепаратистами. Борьба Изяслава Мстиславича с Юрием Долгоруким и его сына Мстислава с Андреем Боголюбским за Киевский стол в 1150-1170-х годах была борьбой двух ветвей Мономахова рода за главенство в едином русском доме, олицетворением которого и был Киевский престол. Но это не было борьбой двух частей Руси, как пытаются представить некоторые украинские историки. С точки зрения русской имперской идеи не принципиально, где будет центр объединения Мегароссии: в Киеве, Москве, Новгороде или Петербурге. Это определяют обстоятельства истории. Если бы центром становления единой империи в нашу эпоху стал Киев, в качестве 4-го Рима, то это не было бы препятствием для русского сознания. Но проблема в том, что Киев евромайдана и Бандеры – это не 4-й Рим.

Идеологи украинского национализма, начиная с Грушевского, пытаются доказать непрерывность украинской государственности, утверждая, что преемником Киевской Руси стала не Москва, а Великое княжество Литовское, в состав которого, кроме собственно Литвы и Белоруссии, с XIV по XVI век входила большая часть украинских земель. Но тогдашняя Литва так и называлась Литвой, а не Украиной, имела своей столицей Вильно, а не Киев, правящих великих князей из своих династий Гедеминовичей и Ольгердовичей, (а не Рюриковичей), которые до конца XIV века были по вере язычниками, а не христианами. С 1389 г (Кревская уния) эти князья находились в церковно-политическом союзе с Польшей, насаждали католицизм, вели частые войны с православным Московским государством. Занимая более половины древних русских земель, претендуя на киевское преемство, Литва эффективно препятствовала объединению Руси Владимира и Ярослава, подавляла их духовно-культурное наследие. Поэтому не приходится говорить ни о каком государственном, или национально-культурном, или церковно-духовном преемстве княжества Литовского с Киевской Русью. Можно говорить о преемстве «евровыбора» нынешних олигархов Украины с выбором западно-русских князей, в том числе князей Церкви, которые, войдя в состав Литвы, стали евро-магнатами, сохранив свои владения и привилегии и утратив национальную государственность.

Еще менее можно говорить о продолжении наследия Киевской Руси в рамках Речи Посполитой, особенно после Люблинской унии 1569 г., когда все украинские земли вошли в состав собственно Польши, а Литве остались земли белорусские. И Литва и Польша имели вполне самостоятельную государственную традицию и никакой «прото-Украиной» никогда себя не считали. Украиной эта область стала называться именно в Речи Посполитой, и слово это означало окраину по отношению к центру польских земель. Фактически само слово «Украина» – это название колонии, данное самим колонизатором. Киев, пролежавший в руинах почти триста лет, наконец стал областным центром Киевского воеводства – одного из четырех польских воеводств на Украине.

Тщетны попытки украинских идеологов искать корни своей государственности среди реестровых или запорожских казаков. Реестровое казачье войско из военных поселенцев было создано польским королем Стефаном Баторием в 1570-х годах и было частью войска польского, присягавшего и служившего своему королю. Определенные права этого войска, «вольности и привилеи», дарованные королем, были правами только этого немногочисленного сословия и не распространялись на основную часть украинского населения, пребывавшую в тяжелом угнетении бесправного холопского сословия. Никаких прав на управление воеводствами на территории Украины реестровые казаки не имели. Этими правами обладали только королевские чиновники и польские магнаты. Запорожские же казаки вообще составляли особую «республику» беглых от польской власти людей, обитавших за пределами Речи Посполитой в пограничье Дикого Поля с Крымским ханством.

Само восстание Богдана Хмельницкого наглядно показывает отсутствие какой-либо украинской государственности в то время. Даже освободив от поляков значительную территорию, Хмельницкий продолжал заявлять, что считает себя подданным польского короля (сначала Владислава, затем Яна Казимира), воюющим с местными магнатами, а не с Речью Посполитой. В трактатах, подписанных им с королем в 1649 и 1651 годах, речь идет о вольностях реестровых казаков и православной Церкви в рамках единого Польского государства, но не о какой-либо «самостийной Украине». Вопрос, поднятый Хмельницким на Переяславской Раде в январе 1654 г., стоял так: под какого монарха нам идти: короля Польского, султана Турецкого или царя Московского? – что также исключало всякую государственную самостоятельность. Ответ Рады, запечатленный первоначально на постаменте памятника Хмельницкому был таким: «волим под царя Московского».

Три года спустя соратник и преемник Хмельницкого по гетманству Иван Выговский собрал Раду 1657 г. в городке с говорящим названием Гадяч и объявил: волим под короля Польского. Затем в течение двадцати лет гетманы бродили туда и сюда, присягали и изменяли присяге. Например, гетман Петро Дорошенко волил и под короля Польского, и под султана Турецкого, и наконец под царя Московского. Этот период в украинской истории имеет выразительное название: «руина», метко передающее смысл того, во что превратили свою страну изменники со своим «евровыбором» и «многовекторной политикой». Но все эти перемены были всегда лишь присоединением к соседнему реально существующему государству. Украина всегда существовала лишь как территория, судьбу которой определяли договоры между ее соседями. Андрусовский договор 1667 г., закреплявший Левобережье за Россией, – это договор между Россией и Польшей. Кучук-Кайнараджийский (1774) и Ясский (1791) договоры, передававшие северное Причерноморье России, – это договоры между Российской и Османской империями. Договоры 1792 и 1795 гг., уступавшие России Правобережную Украину по второму и третьему разделу Польши, – это договоры между Россией, Австрией и Пруссией, являвшимися подлинными субъектами международного права.

Эфемерная Украинская республика, провозглашенная в 1918 г. после крушения Российской империи при германской оккупации, была признана только Германией и большевиками. Петлюровская самостийная Украина 1919 г. также не была официально признана никем. Юридическое признание получила только Советская Украина, введенная Сталиным в ООН в 1945 г., когда никто и помыслить не мог о ее самостоятельной отдельной государственности. Поэтому, несмотря на все антисоветские вопли, нынешняя Украина есть юридическая территориальная правопреемница именно Украинской ССР. И пересмотр советского наследия автоматически означает пересмотр и ее статуса, и прежде всего границ ее владений, прочерченных германскими стратегами в 1918 г. при подписании Брестского мира с советскими вождями. Последними в их ряду партаппаратчиками являются первые постсоветские президенты Ельцин и Кравчук, развалившие в 1991 г. страну по административным, внутренним советским границам.

Выводы относительно украинской государственности неутешительны. Во-первых, это не древнее, а новое государство; во-вторых, созданное совершенно искусственно, не опирающееся на какую-либо историческую государственную традицию; в-третьих, это продукт расчленения Российской империи в результате революционных катастроф ХХ века, обломок, грубо выдернутый из единого политического, экономического и культурного пространства, а потому не жизнеспособный, как это показала жизнь; в-четвертых, это орудие для разрушения России в руках ее врагов, это плацдарм для приложения всех антирусских сил (в прошлом австро-германских и англо-французских империалистов, а ныне – американских). По законам стратегии всякий плацдарм создается для дальнейшего наступления. Поэтому ни дружественной к России, ни даже нейтральной Украина в своем современном политическом статусе не планируется. Другое дело, нужно ли и возможно ли ей сохранять этот статус?

Национальные герои

Характерной чертой любой национальной идеи является собрание ее выдающихся исторических деятелей и национальных героев. Это знаковые фигуры, включенные в национальный пантеон. В таких случаях не обходится без большей или меньшей степени идеализации исторических персонажей, вплоть до полной их мифологизации. Строго говоря, полной объективности в оценке исторических деятелей, попавших в пантеон, ждать не приходится. Все люди грешны, а жизнь сложна, и поэтому у каждого крупного государственного и военного деятеля есть свои «скелеты в шкафу», как у каждого врача есть свое кладбище. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Конечный результат зависит от того, с каким «весовым коэффициентом» входят в общую сумму слагаемые его деятельности, а эти коэффициенты расставляют историки в соответствии со своим мировоззрением (и поставленными перед ними идеологическими задачами?). Например, для государственников-имперцев Александр Македонский и Юлий Цезарь будут положительными героями (с оговорками), а для либералов и пацифистов – отрицательными (тоже с оговорками).

Для националистов небольших народов решающим для включения в свой пантеон является этническое происхождение героя. Например, для армян великими армянами являются и ряд византийских императоров, начиная с Ираклия, и генералы Российской империи Лорис-Меликов и Тер-Гукасов, и советские маршалы Баграмян и Бабаджанян. Для грузин в национальных героях стоят не только Давид Восстановитель и царица Тамара, но и российский генерал П. Багратион и не нуждающийся в представлении тов. Сталин. Нравственный облик человека здесь уступает место общей величине исторической фигуры из своего, «нашего» народа.

Но для украинского национализма этого порядка не существует. Даже бесспорное этническое украинское происхождение и объективно выдающиеся заслуги не имеют никакого значения. Решающим является только антимосковская ориентация. Этим и объясняется тот подбор личностей, которым возглашается мантрическая «слава». Для любого другого народа это были бы антигерои.

В журнале «Дилетант» за 2014 г. опубликованы данные интернет-опросов о десяти выдающихся государственных деятелях разных стран. Например, во Франции список возглавили Наполеон, де Голль и Людовик XIV. На Украине герои выстроились в таком порядке: Тарас Шевченко, Леся Украинка, Богдан Хмельницкий, Иван Франко, Грушевский, Мазепа, Кличко, Бандера. Но это – обобщенные данные опроса разных социальных групп. А среди самих украинских националистов Мазепа и другой предатель Выговский ставятся, безусловно, выше Хмельницкого. Книжная серия «Знаменитые украинцы» выпустила за последние годы жизнеописания таких личностей, как Петлюра, Махно, Котовский, Шухевич, и других криминальных борцов с Российской империей. При этом украинские «горе-агиографы» совершенно выбросили из своей истории множество подлинно выдающихся деятелей, славных сынов украинского народа, только за то, что они были на службе Московского государства и Российской империи. Подобное явление невозможно себе представить среди армянских, грузинских, греческих, еврейских, русских патриотов, но это оказалось возможным только в украинском национализме.

Именно в имперский период Малая Россия породила выдающихся военных деятелей, включенных в списки лучших полководцев России. Это объективная оценка историков, учитывающая и масштаб одержанных побед, и занимаемые посты, и личные качества военачальников. Но служившие России герои неприемлемы для украинских идеологов; похоже, и им, как и многим своим соотечественникам, мазепинцы выкрикнули: «чемодан-вокзал-Россия». Что ж, они навсегда останутся в пантеоне русской славы, ради которой трудились и воевали. Обидно только, что современные украинцы, даже не слишком зачумленные националистической пропагандой, так и не знают своих подлинных героев: им просто негде о них прочитать. Упомянем лишь немногих из многих.

Гудович Иван Васильевич, один из двенадцати фельдмаршалов Екатерины Великой, «екатерининских орлов», штурмовал крепость Гаджибей (будущая Одесса), Аккерман (будущий Белгород-Днестровский), Анапу, строил Кубанскую укрепленную линию, командовал Кавказским корпусом. Настоящий русский воин, прослуживший в строю почти полвека.

Генерал-лейтенант Котляревский Петр Николаевич, сын священника, прославившийся победами на Кавказе в Персидскую войну 1806-1813 г. «О, Котляревский, бич Кавказа!» – писал Пушкин. Его победы одержаны над противником, превосходившим в 5-6 раз по численности русские войска. Штурм Ленкорани в 1813 г. – это настоящий Кавказский Измаил, судя по трудности задачи, героизму войск и самого Котляревского, лично возглавившего атаку и тяжело раненного в ней. Яркая страница в истории русской воинской славы.

Фельдмаршал Паскевич Иван Федорович, дворянин Полтавской губернии, участник множества сражений в Наполеоновских войнах, командир дивизии в корпусе генерала Н. Раевского, с которым прошел всю Отечественную войну: Салтановку, Смоленск, Бородино, Малоярославец, Красное, Березину и далее до Парижа. Один из наставников в военном деле будущего Императора Николая Павловича, который называл его «отцом-командиром». Победитель персов в войне 1826-1828 г., граф Эриванский, «пред кем смирилась Эривань», победитель турок на Кавказе, бравший крепость Эрзерум. Затем он разбил поляков в кампании 1831 г. («венок сплела тройная брань» – Пушкин). Его штурм Варшавы в августе 1831 г, с форсированием Вислы и обходом города с запада, где не было сильных укреплений противника, стал примером военного искусства. Четверть века Паскевич был наместником в царстве Польском. Казалось бы, какая честь для украинского сознания: их земляк разбивает ляхов и правит в Варшаве! Но Паскевич был верным солдатом русского Императора, причем оказался среди верных Государю Николаю в тяжелый день мятежа 14 декабря 1825 г. Ну как же признать его великим украинцем?! Нет, гораздо шире станет известен такой столп «украинства», как богохульник Тарас Шевченко, который тому же Императору и даже его супруге сделал много гадостей и отплатил черной неблагодарностью.

Фельдмаршал Ромейко-Гурко Иосиф Владимирович, прославившийся во время турецкой кампании 1877 г. переходом через Балканы, сражениями под Стара-Загорой и Шипкой. После войны около двадцати лет командовал Варшавским военным округом, который даже неофициально назывался «гурковским». Опять украинец правил в Варшаве! Гурко имел огромный авторитет в русской армии среди офицеров и солдат за личную храбрость, заботу о войсках и справедливость.

Генерал-майор Завойко Василий Степанович, уроженец Подольской губернии, один из учеников адмирала Лазарева, командующего Черноморским флотом. Прославился умелой и героической обороной Петропавловска-Камчатского, отразив нападение англо-французской эскадры в 1854 г., затем защитил от них же устье Амура в 1855 г.

Генерал-майор Кондратенко Исидор Романович, герой обороны Порт-Артура в 1904 г., «душа обороны», погибший на его бастионе, кроме качеств военачальника, обладавший привлекательным характером, любимец солдат и матросов.

Тысячи солдат и офицеров русской армии малороссийского происхождения показали множество подвигов, о которых также не хотят вспоминать националисты. Только Севастополь всю последнюю четверть века своей украинской оккупации бережно хранил память о своих героях и защитниках, большая часть которых в Крымскую войну состояла из малороссов. Например, подвиг матроса Игнатия Шевченко в мае 1855 г, когда он закрыл собою от вражеских пуль своего командира лейтенанта Бирилева и погиб, положив по заповеди душу свою за други своя. Но и такие подвиги христианского самопожертвования игнорируются украинскими националистами, ведь этот матрос спас «москаля».

Отметим, что и Белое движение на Юге России почти наполовину состояло из малороссов и кубанцев, т.е. этнических украинцев. Упомянутый выше генерал Дроздовский, генералы Тимановский и Шкуро, полковник Неженцов, – если всех перечислить, список получится очень длинный. И все они воевали не за самостийную Украину, а за единую, великую и неделимую Россию. А к украинским самостийникам относились, как и ген. Дроздовский, как к «предателям и бандитам».

Предатели и бандиты. Ну, а как еще аттестовать Мазепу, Петлюру и Бандеру? Пантеон героев очень наглядно, в лицах и на конкретных примерах иллюстрирует национальную идею: на кого равняться, с кого брать пример, какие поступки ценить и за что благодарить. И здесь различие русской и украинской идеи особенно наглядно. Подлинные герои украинского народа – это герои всей России, единой и неделимой Мегаруссии. Герои Украины – это антигерои или герои антироссии, специально подобранные националистами, ненавистниками России. Но подлинных героев, к счастью, не на один порядок больше. Это не вымышленная «небесная сотня» Майдана, а истинный полк небесный, связующий древнюю и новую Русь. Их имена, их жертвы и труды вселяют надежду, что у Единой России будет еще какое-то будущее вместе с малороссами. И напротив, анти-герои  наглядно показали, что будущего у оторванной и разорванной Украины точно не будет.

Маскировка антисоветчиной

Современные украинские националисты немало выступали против внутренней и внешней политики советского государства, прикидывались антикоммунистами, открывали и обкладывали горящими лампадами памятник жертвам голодомора, с большим торжеством крушили памятники Ленину. И сейчас эта позиция не исчезла и в церковных кругах: дескать, мы против наследия советчины, и поэтому украинский национализм здесь, как минимум, наш попутчик и союзник.

Позиция лукавая, и не выдерживающая исторической критики. Именно коммунисты постоянно разыгрывали карту украинского национализма, пестовали его, натравливали на «царизм», использовали, где и как только могли, его революционный потенциал. Фраза про «царизм, душивший Украину», пропитала все томики и брошюрки Ленина, а за ними и мозги трех поколений советских людей. Почти никто из советских людей не слышал про Игнатия Шевченко, зато все знали про Тараса. Его строчки-мечты о том, как Днепр понесет в море потоки крови «москалей», и лишь тогда сам поэт, вставший из могилы, соблаговолит поклониться Богу, которого покуда он не знает, – эти вирши в оригинале и переводах учила наизусть вся большая страна, а не только Украина. Улицы Шевченко, как Клары Цеткин или Марата, засоряли всю советскую топонимику по всему Союзу. Его книжонка, наполненная безбожием, ненавистью к москалям, хулою на Царя и Царицу в нецензурных выражениях, а также открытыми призывами к блуду, издавалась миллионными тиражами на всех языках народов СССР. До сих пор некоторые его считают великим поэтом в самой России. Старшее поколение помнит его наказ дивчинам «кохатися только не с москалями», ибо москаль, дескать, всегда обманет. Спрашивается: кто «раскрутил» эту знаковую поэтическую бездарность, как не советская пропаганда?

Таков этот Кобзарь, запечатленный на купюре в сто гривен. «Пятидесятигривенный» Грушевский, историк-систематизатор украинского национализма, – это тоже советское изготовление, далекое от подлинной науки. Этот советский "академик" спокойно жил и трудился на советской Украине, пережив голодомор и сталинские репрессии, мирно почил своей смертью. Это послужило еще одним доказательством, что тогдашняя советская политика против всего трудового крестьянства ни малым образом не была связана с какой-то мифической местью украинскому этносу. Украинский национализм спокойно ковался и процветал посреди этого пресловутого всесоюзного голодомора. Некоторое ограничение идеям украинского национализма, явно шедшего в разрез с идеей «дружбы народов», наступило лишь позже, в военное и послевоенное время. Но и тогда украинские ложные герои не были забыты.

Мы уже упоминали о том, что и Ленин, и  Сталин, и Хрущев, несмотря на разность своих характеров, политических целей и текущей обстановки, стабильно увеличивали и укрупняли Украинскую ССР, прирезая к ней все новые, исторически чуждые ей территории. Даже бандеровские зверства не служили поводом к тому, чтобы украинскую идею все-таки переосмыслить и понять ее разрушительное значение, – настолько она была революционной и казалась «классово близкой». В голову не приходило провести логичную связь между мечтами Кобзаря и практикой Бандеры. Более того, широкие трудящиеся массы советского народа числили преступления бандеровцев за немецкими фашистами и правду о Хатыни первой многие узнали лишь недавно, после второй, Одесской, Хатыни.

Единственный здесь путь по исцелению сознания и историческому опамятованию состоит в возвращении к Евангелию, которое устами Иисуса Христа однозначно отрицает революционную, националистическую, зелотскую деятельность и идеологию, – в то же самое время вполне лояльно относясь к имперской государственной идее. Советчина порочна своей революционностью – именно ею же порочна украинская идея, бывшая долгое время идеологической подпоркой всесоюзных большевиков. Преодоление одной идеологической химеры предполагает автоматически преодоление и другой, это неизбежно.

Ложная идея имеет способность одурманивать широкие массы. И сейчас мы видим здесь почти тождественное сходство между красным беснованием 1920-х годов и теперешним беснованием Майдана. Со стороны удивительно, как легко вроде бы неглупые люди подхватывают и отстаивают очевидно бредовую, антихристианскую идею, придумывают ей нравственные и чуть ли не евангельские оправдания, готовы за нее убивать и умирать. Действительно, на это смотришь не только с ужасом, но и с удивлением: откуда все это? Из какого кладязя бездны вырывается эта апокалиптическая духовная саранча? И как это все загнать обратно?

Ответ только один: между красной и жовто-блакитной идеей существует не просто сходство, а прямое генетическое родство. Мы не должны сами повторять грех националистов: майданное беснование не повод для презрения обезумевших братьев. Ведь еще ста лет не прошло, как вся Россия, мы все, болели тою же болезнью, тем же всенародным сумасшествием. Излечение возможно, оно придет, легким оно не будет. Нужно только помнить уроки прошлого и свою, христианскую, русскую национальную идею не путать с идеей красной, не смешивать Третий Рим с Третьим Интернационалом.

И для православного христианина должно быть очевидно: украинский национализм во всех его видах, от мазепинщины до нацистской бандеровщины, является тяжким грехом, противоевангельским и братоненавистническим явлением, политическим сепаратизмом и схизмой в церковном отношении. И именно поэтому ныне он оказался среди первых служителей антихристианского глобализма и евросодома.

Бог Судия тем, кто оправдывает этот национализм, маскирует его или заигрывает с ним. Но сознательным чадам Русской Церкви с такими не по пути.

Епископ Дионисий (Алферов)

Источник