В Приднестровье на днях побывала делегация из моей  родной Челябинской области.

Странная делегация. Организатором ее с челябинской стороны был  руководитель региональных проектов газеты «Комсомольская правда» в Челябинске А. Воробьев. То есть официальные власти региона оказались за бортом участников (а в составе делегации были представители предприятий и организаций не только Челябинской, но и Курганской, Свердловской областей, филиала «Татнефти» и другие).

По-видимому, уровень инициаторов-организаторов определил и, мягко говоря, странный подбор вояжеров.

Тут и военные (ФГУП «Завод «Пластмасс»,  Оружейная фабрика «Златоуст», группа предприятий «Русское небо», НПО «Сатурн»). Тут и полувоенные (Миасское ЗАО «Папилон» – изделия для правоохранительных органов). Тут и нефтяники (ЗАО «Татнефть-Урал», Артемовский завод нефтепроводных соединений).  Тут и   прикладная наука (ОАО «Челбтяжмашпроект» и ее базовое машиностроение (завод минитракторов  – ООО «Трактор»). Тут и ВУЗы (Магнитогорский филиал  Российской Академии государственной службы, Шадринский государственно-педагогический институт). Тут и предприятия стройиндустрии (ЗАО «Южноуральский цемент»). Пожарники (ОАО «Уралпожтехника»). Хлебопеки (ООО «Лошкарев и К»), Швейники (фабрика «Фаворит»…

Такое впечатление, что люди плохо знают, куда едут, кто из них там в дальних краях (3500 км от Челябинска) пригодится, и вообще, какие там люди живут, может, тоже хлеб едят.

Не менее удивительным была и позиция приднестровской принимающей стороны. Как будто приезжают фольклорные  русские медведи, которые ничего о  ПМР не знают, и  надо их в Бендерскую крепость сводить. Надо им   устроить встречу в правительстве во главе с Т. Туранской и рассказать, что Приднестровье  хотят затолкнуть в Молдову, а оно, Приднестровье, хочет жить с Россией. Наверное, уральской делегации это важно знать, они ведь не знают. Ни про грядущий Вильнюс, ни про войну 1992 года.

А ведь в составе уральской  делегации были представители Челябинской организации участников боевых действий «Боевое братство», а кое-кто из них не понаслышке знает  о том далеком горячем июне в Бендерах, а кое-кто сильно тогда прикипел к свободолюбивому гордому Приднестровью.

Разумеется, были деловые встречи в Торгово-промышленной палате ПМР, на ряде Тираспольских предприятий. Однако результативность визита уральцев могла  бы быть и выше. Если бы не были утрачены старые наработки, если бы Приднестровье в какой-то период своего развития не свернуло с пути строительства государства для людей на путь воровского присвоения кучкой людей у власти богатств временно «ничьей» территории, Дикого поля.

Такое впечатление, что и с приднестровской стороны и со стороны уральских гостей эта встреча рассматривалась, как первая, стартовая, за которой может, последует, а может и не последует продолжение, которое, возможно, завершится традиционным венцом подобных встреч – заключением полномасштабного договора о сотрудничестве двух стран (или в лице двух регионов – как посмотреть).

А ведь такой венец уже был достигнут однажды в отношениях между Приднестровьем и Уралом. И произошло это не пять, не десять, а более 20 лет назад! Представляете, какой путь могли бы пройти договаривающиеся стороны в своем сотрудничестве на благо народов своих регионов, если бы оно год от году наращивалось, а не скукоживалось, как произошло в нашем случае.

Опыт этих отношений настолько интересен и показателен, что стоит уделить ему некоторое внимание.

Вот в такие же осенние дни 1992 г.  года  большая приднестровская делегация, возглавляемая президентом И. Смирновым, села на самолет и полетела на восток. В составе делегации были руководители непризнанной республики, министры, банкиры, директора крупных заводов и сельскохозяйственных предприятий, общественные деятели. Короче, срез общества.

Примечательно, что полетели они не рейсовым самолетом, а, как сейчас принято говорить,  чартером. Не готов теперь сказать, был ли тот самолет арендован или являлся республиканской собственностью. Пишу об этом факте, чтобы подчеркнуть: вот какой богатой была маленькая республика в тот период – сразу после войны с Молдовой 1992 г. могла себе позволить полеты на собственном самолете в дальние страны.

Мне уже доводилось писать  на эту интересную тему: о счастливых   (и вполне законных – просто так фортуна улыбнулась приднестровцам при разрушении СССР) источниках этого богатства и таких его размерах, которые позволяли руководству республики много лет не заботиться о надлежащем поддержании и расширении собственного республиканского производства, ни промышленного, ни сельского, ни горевать о наполнении бюджета,  о выплате зарплат бюджетникам и  пенсий, в разы и на порядок превышающие зарплаты и  пенсии в соседних странах в тот период. Проводить крупные затратные мероприятия по укреплению независимости республики, типа упомянутого авиарейда или печатания собственной валюты, создания и укрепления все новых атрибутов государства: министерств, управлений, радио-телевидения, СМИ, армии и т.п.

Дмитрий Соин как-то говорил автору этих строк, что в то время  Приднестровье даже не почувствовало бы финансовых проблем, если бы необходимому количеству парламентариев Молдовы заплатили по миллиону долларов (сумма в то время астрономическая!) с тем, чтобы они проголосовали за отделение и признание  независимости ПМР уже к первому новому году. Но этим путем не пошли, считая, что правда на стороне приднестровцев, и она победит.

К сожалению,  относительное финансовое благополучие развратило приднестровскую власть и стало одним из источников будущих серьезных проблем, переросших в тяжелый системный кризис. Но я немного забежал.

Так вот, делегация приднестровцев сначала  «залетела» в Волгоград и подготовила  полномасштабный договор с Волгоградской областью о сотрудничестве.  Этот договор был первым в ряду последовавших соглашений, которые пробивали блокаду Приднестровья, работали на укрепление его суверенитета и независимости. Все это проводилось в рамках объявленной тогда в Приднестровье Программы неотложных действий по юридическому признанию ПМР.

Как и что происходило в Волгограде, я не готов сказать – меня там не было. Но вот следующая остановка делегации, в Челябинске, прошла на моих глазах.

В Челябинске состоялось  несколько крупных встреч приднестровцев с общественностью области, пресс-конференций. Несколько дней представители приднестровской делегации каждый по своему профилю знакомились с деятельностью челябинских и областных предприятий и организаций. Важно отметить, что такие встречи происходили и на селе. В  результате был сделан новый и важный шаг, подготовлен  не только договор с Челябинской областью, но и серия прямых договоров между предприятиями (в том числе и сельскохозяйственными) Челябинской области, г. Златоуста (в котором президент И. Смирнов провел свои детские и юношеские годы) и Приднестровья.

Важно также подчеркнуть, что эта поездка стала едва ли не первой акцией  так называемой народной дипломатии, которая впоследствии принесла Приднестровью очень много полезного, а порой и жизненно важного.           Приднестровские власти  тогда действовали наступательно, инициативно, творчески, смело, в интересах собственного народа и государства. (К сожалению, пройдет несколько лет, и мы увидим тех же людей, как будто их подменили, их вялость, апатия, неверие в творческие силы народа приведет их,  в конце концов, одних – к философии «живем только раз и надо этим пользоваться», а других – к откровенной  коррупции и нанесению вреда обществу и государству).

22-24 октября 1992 г. состоялся ответный визит Челябинской делегации в Тирасполь, во время которого и был подписан договор о взаимном сотрудничестве Приднестровской Молдавской Республики и Челябинской области. Успешное завершение переговоров вызвало негодование в Молдове. Тогдашний президент М. Снегур заявил протест президенту РФ Б. Ельцину и обвинил  Россию в лице ее  регионов в пособничестве «сепаратистам Приднестровья». Но после агрессии Молдовы 1992 г. уже мало кто обращал внимание на эти кишиневские слезы и угрозы. Особенно в регионах России, где авторитет Приднестровья был необычайно высок.

Приднестровье продолжило выполнение своей программы неотложных мер еще в течение некоторого времени. В декабре 1992 г. начались отношения и с украинскими  городами и регионами. Город Черкассы стал тут пионером.  24 августа 1993 г. был подписан договор со Свердловской областью на Урале (вот хороший повод  воспользоваться 20-летним юбилеем этих событий и начать возрождать порушенные связи).

На первых порах народная дипломатия, кроме политического эффекта, давала еще и практически полезные результаты. Ростовская область, например, успешно проводила сбор средств, одежды для Приднестровья. Там были включены связи по линии казачества.

Однако со временем двусторонние отношения не получили развития, свелись к эпизодическим  удовлетворением разных просьб руководства Приднестровья. Так, в 2006 г. в Приднестровье случилось  сильное наводнении, как сегодня, например, на Дальнем Востоке России. Тогда Приднестровье попросило о  помощи. Москва прислала пару фур с медикаментами, а Челябинская область, помня о старых связях -  целых железнодорожный состав: шесть вагонов разных круп и вагон медикаментов. Помню, как возглавлявший комиссию по распределению «гуманитарки» бывший министр здравоохранения И. Ткаченко сказал по поводу челябинского эшелона: «Ну вот, тут можно что-то и поделить в сравнении с помощью от москвичей».

К сожалению, подобное  «деление» со временем вызывало все больше подозрения у россиян в том, что гуманитарка до людей не доходит, оседает в карманах ненасытных чиновников. Это порождало недоверие, а в конце правления президента И. Смирнова и, особенно, во времена президентства Е. Шевчука   и в Кремле, и в российских регионах подозрение стало убежденностью. Приднестровье полностью утратило былой кредит доверия.

Так вот мы и оказались на развалинах  человеческих российско-преднестровских отношений.

Я это знаю не понаслышке. В 2009 г. я попытался возродить связи Приднестровья с российскими регионами, хотя бы на челябинском их «плече». Мне казалось, что я нашел перспективную, новую формулу  этих контактов – землячества.

Дело в том, что Приднестровье – это наш российский  Запад (Вестерн), земля по Днестру заселялась из разных регионов России, люди приезжали после Отечественной войны на крупные молдавские новостройки и оставались тут жить. Например, половина города приднестровских энергетиков Днестровска составляют мои земляки-уральцы, приехавшие сюда на строительство и эксплуатацию Молдавской ГРЭС, или их потомки (уже есть и в третьем поколении).

Мы могли бы по линии землячеств, ну, например, того же уральского землячества начать работу по налаживанию отношений, в том числе, экономических, которые невозможно  было бы разрушить извне. Потому что нельзя было бы обвинить одно государство (Россию) во вмешательство в дела другого государства (Молдовы). И сегодня еще не поздно запустить эту схему землячеств, хотя Россия сегодня избрала другой путь для ухода от обвинений во вмешательстве  – через неправительственную организацию «Евразийская интеграция».

Но в 2009 г. моя идея оказалась  невостребованной. Ни в Приднестровье, ни, что самое главное и интересное – ни в Челябинской области. В областном министерстве экономики, торгово-промышленной палате, в областной администрации  первый вопрос, который мне задавали: «А зачем это нам надо?». А те, кто помнил времена договора 1992 года, спрашивали: «А зачем это опять надо Приднестровью?»

И мне нечего было им ответить.

Сегодня Приднестровье ничего не может предложить Челябинской области. А раньше могло.

Сегодня национальная идея Приднестровья – как хранителя лучших качеств российского и прежде всего русского народа, как ладанки русской национальной иконы, к чему вся Россия тянулась,  – она не работает, в основном по вине самих приднестровцев. 

Оглядываясь назад, нужно прямо признать, мы, приднестровцы, сами профукали свое государство. Не воспользовались благоприятнейшими обстоятельствами.

Помимо финансовых, о чем я писал выше, были и другие. Приднестровье прожило 20 лет в благоприятнейших условиях мира, а потеряло треть населения, как будто вело кровавую опустошительную войну. Прожило в благоприятных условиях  практически неограниченной помощи со стороны официальной и неофициальной России, и не только финансовой. В благоприятнейших условиях непризнанности (да-да, ведь у Приднестровья не было  ограничений международного порядка). В благоприятнейших условиях возможности  влиять своими малыми силами на стратегическую раскладку в важнейшем регионе мира и получать на этом свои преференции. Обладая крупной экономикой и не менее развитым современным сельским хозяйством.

Все это  мы профукали сами.

Как говорится, жадность фраера сгубила.

Ну, действительно,  кто, например,  нам порезал на металлолом наши крупнейшие в мире (относительно размеров экономик)  и дорогущие (вся великая страна – СССР строила) мелиоративные сооружения? Да мы сами и порезали. И все это происходило на глазах людей, властей – никто не понес никакого наказания.

У нас в Приднестровье всегда (ну, может за исключением нынешнего временного безвременья) было отличное законодательство. Нам надо было только исполнять свои собственные законы – и у нас сегодня было бы государство, а не  Дикое поле.

Если государственный бюджет принят депутатами и подписан председателем Верховного Совета, а государственный чиновник его не исполняет и живет по какому-то своему бюджету вот уже 10 месяцев – значит, такой государственный чиновник должен уже сидеть на нарах.

Если в законе написано, что не может быть отдельных налогов и льгот для конкретного предприятия, что все экономическое агенты равны перед законом, значит те государственные чиновники, кто устроил халяву для ММЗ, живущего ныне по своим  законам и налогам, должны уже сидеть на нарах.

И т.д.

А если все происходит наоборот, значит, мы будем иметь то, что имеем.

Сегодня,  когда  обстановка вокруг Приднестровья накануне саммита в Вильнюсе драматически усложнилась (к чему руку приложили и наши   дилетанты из МИДа), когда на Украине гуляют мысли отдать Приднестровье Западу за входной билет в Евросоюз, отрезать Приднестровье от России, нам, приднестровцам, самое время вспомнить о началах нашего государства и  попытаться вновь обратиться к народной дипломатии, к прямым связям одного народа с другим.

Разумеется, делать это должны на приднестровской стороне представители, пользующиеся безраздельным доверием народа. В эшелонах нынешней приднестровской власти я таких не вижу.

Лев Леонов.