Статьи с таким фото размещены на Фейсбуке в группе "ПМРФ – Приднестровье и Россия"

О цензуре лавочников, пределах вмешательства в авторское право и об отмене смертной казни для человеческой мысли.

Хотел сегодня посмотреть утренние новости на "Первом Шевчуковском".  Включил телевизор, а там – серая стена с какими-то пятнами, и  звуки, похожие на собаку Баскервилей.  Но ровно в 9 утра картинка изменилась. Появилась  обычная "атомная" заставка "Новостей", где должны были бы хаотично  задвигаться и выдвигаться атомные стержни, как это бывает в атомном реакторе (кстати, из-за этой хаотичности, говорят, и рванул Чернобыль).  Но сегодня ничего на картинке не двигалось, и голос изменился за кадром. Теперь было похоже на голоса соседей, придавленных подушками.

Я сначала обрадовался. Ну, думаю, и до тебя добрались, заткнули этот  источник сведений, черпать из которого – себя не уважать. Мне – что? Я профессионал, обязан по долгу службы выслушивать эти глупости про отмену транспортных льгот и надбавок к пенсиям во имя того, чтобы вообще пенсии выдавались, а транспорт двигался.  Но потом оказалось, что сбой – чисто техническая проблема. Одновременно с "Первым Шевчуковским" не работал и "ТСВ".

Однако последние события в мире и, как сейчас говорят, общий тревожный тренд в вопросах вмешательства в информационные процессы заставили меня задуматься вот на какую тему.

Развитие техники и вообще "прогресса" неумолимо приведет к тому, что не только  разные президенты и другие полновластные чиновники от государства  будут затыкать  (блокировать) неугодные им  сайты в интернете, ликвидировать  СМИ, сажать и уничтожать журналистов,  дозировать информацию, поступающую к народу, манипулировать общественным сознанием, ну и вообще вести себя среди народа, как слон в посудной лавке. Но и потихонечку начнет двигаться и обратный процесс. Научится и народ  затыкать, блокировать, манипулировать и прочее  в отношении президентов и чиновников от государства.

Эту будущую реальность прозорливо углядел наш великий Гайдай в фильме "На Дерибасовской хорошая погода…" Там Горбачев с Бушем разговаривают по сверхсекретной линии правительственной связи, и тут в разговор вклинивается Рабинович из Одессы: "Я дико извиняюсь, но я вас отключаю". – "Но послушайте, это же правительственная линия!" – " А вы по простой пробовали с Одессой поговорить?"

Смех смехом, но  все к тому идет. Будут отключать и президентов.

Я помню еще времена, когда перед каждым праздником или просто выходными все пишущие машинки в учреждениях должны были запираться в отдельной комнате и опечатываться.  Чтобы никто не мог на них чего-нибудь нехорошее для властей напечатать.  А пред входом в комнату со светокопировальной установкой "Эра" едва ли охранник с автоматом ни сидел. А сегодня можно в любом компьютерном магазине купить цветной принтер, который напечатает американский рубль – от настоящего не отличишь. Проблема только в качестве бумаге, но похоже, скоро и бумагу научатся нужную делать из подручних материалов, как бомбу – из деталей и химических продуктов, которые сегодня можно купить в любом хозмаге за углом.

Такова расплата за "прогресс".

Я помню времена, когда  существовала официальная цензура, наделенная правом  вырезать из СМИ, теле и радиопередач (интернета тогда не было, а был бы – то и оттуда вырезать) неугодные властям слова, предложения и целые произведения изячной, и не только, литературы и искусства.  Но была эта цензура строго нормирована, то есть особо подготовленные люди работали на основании закона или другого нормативного акта. У них перед глазами была специальная многотомная библиотека запрещенных к распространению сведений, которых  "у нас" как бы не было или которые составляли государственную тайну.  За эту библиотеку западные спецслужбы полцарства предлагали, поскольку содержались там все наши секреты. Цензор сверялся с этой библиотекой и вычеркивал непотребное из текстов газет, книг, радио и телепередач. Никакой отсебятины.

Сегодня об этих девственных временах вмешательства в информационный процесс можно разве лишь только мечтать, как о золотом веке.

Взять ту же сегодняшнюю цензуру. "Прогресс" и свободный  рынок привели к тому, что я называю цензурой лавочников.  Сегодня кто что хочет и может в силу своего малюсенького превосходства в служебном положении, тот и запрещает, вычеркивает, блокирует, вырубает и отключает. Любая мало-мальская контора во имя соблюдения некоей коммерческой тайны (где они деньги наворовали) и "утечки информации" следит за телефонными разговорами сотрудников, регулирует электронную почту и доступ в интернет.

Вон свежий пример. На "Фейсбуке" есть группа "Приднестровье" (4000 участников), в которой есть некий регулировщик. Какая-то Н. Пянковская. Так она может себе позволить без всяких нормативных  указаний и многотомных цензорских библиотек, а так, как ей в голову взбредет, взять и вырезать, например, чью-либо статью или комментарий. Более того, всех держит в напряжении – вырежет его или не вырежет.

А про того советского цензора никто и знать-то толком не знал. Он (а чаще всего, она) сидели себе мышкой в своем кабинете в Доме печати, и если раз в неделю вычеркивали где-то пару слов, то это едва ли не специальным актом оформлялось. 

А ведь были и еще более золотые времена. При царе нашем, батюшке, например. Самодержце и "душителе свободы".  Тогда тоже была цензура. Цензура вообще никогда не пропадает, как бы там либералы не визжали,  цензура  бессмертна, "как бессмертен в этом мире сыск" (это сказал  Шелленберг в "17-ти мгновениях…"). Так вот царский цензор в случае вмешательства в текст, обязан был вычеркнутые слова и фразы заменять точками, покрывая ими столько места, сколько в тексте занимали  вычеркнутые слова и фразы.

Как-то прочитал у Маяковского в статье "Как делать стихи" о судьбе его поэмы "Облако в штанах", опубликованной в 1916 г.  " Облако получилось перистое, – писал поэт, – Цензура в него сильно дула – целые страницы сплошных точек".

Видел я это издание. Действительно, целые страницы сплошных точек.

А для чего это делалось "сатрапами"?  А чтобы оставались следы их  воздействия на текст, и чтобы они  могли в требуемый момент объяснить законность своего вмешательства.

Сегодня какая-то Н. Пянковская вырезает целые куски чужих мыслей, и даже никаких следов не остается. Как будто их и не было, этих мыслей,  этих, может быть, тяжелых непростых выводов, итогов раздумий человека. Остается в мире одна какая-то Н. Пянковская с одной своей извилиной.

Страшно…

А что уж говорить, когда появляется какой-то Шевчук, у которого возможностей  регулирования чужих мыслей (входящих и исходящих) поболее, чем у какой-то Н. Пянковской.  И он может свою извилину  навязывать не 4000 человек, а сотням тысяч людей.  (Или миллионам.  Не один ведь Шевчук хватается за  удавку информации, когда по крупному нагадит гражданам.  Проблема-то глобальная).

И она не станет менее глобальной или менее простой, когда "прогресс" найдет средства для адекватного ответа Шевчукам "снизу". Уже сегодня  мы вступили в этот новый информационный  мир.

Что такое сделал Сноуден? Он сделал невозможными  никакие секреты. Хакеры  опустошают банки. Военные серьезно опасаются за судьбу  каждого запуска космической ракеты.  Американские ужастики типа  того, что какой-то маньяк шантажирует  правительство  атомной бомбардировкой, сидя в поезде за компьютером, становятся все более реальными. 

Возникает необходимость во все более глубоком и неотложном осмыслении вопросов вмешательства в информацию на разных уровнях, разных сил, с разными целями такого вмешательства.

Всегда будут недовольные диктаторы, президенты и чиновники, которые захотят  запретить распространение  нежелательной для них информации.  Но всегда будет и авторское право. И государственные секреты. Потому цензура и бессмертна, под какой бы маской она не пряталась. Мир без цензуры – это миф. Сказочка для маленьких детей.

Мне, конечно,  тут же начнут возражать про порнографию, призывам к террористическим актам, разным религиозным розням и прочий запрещенки. Что я мол, предлагаю со всем этим смириться. Но, во-первых, речь идет не о запрещенке. А во-вторых, рано или поздно все запрещенное  разрешается, или становится неактуальным. Запрещения – это даже и сегодня вопрос часто географической широты. На Востоке женщину наказывают, если она показывает лодыжку. На Западе – гм…В средние века за изображение  обнаженной натуры сжигали на кострах. Сегодня это все в музеях стоит.

Главное, чтобы навсегда не уничтожать.  

С таким подходом, как сейчас, от Библии ничего бы не осталось. Содом и Гоморра? Запретить, вырезать, сжечь. "Песнь песней"? Сплошная порнуха. Запретить. Вырезать. Сжечь. "Откровение Св. Иоанна Богослова"?  Терроризм, религиозная рознь, пропаганда насилия. Запретить, вырезать, сжечь.

Смотрите, что делает церковь. Она не только все это сохранила. Но сохранила в четырех канонических разновидностях Евангелия, да еще во множестве апокрифов, т.е. так сказать, не признанных стандартными текстов.

 А на всякий случай…

Смертную казнь отменили, потому что возможны судебные ошибки.

А смертную казнь для мысли никак не отменяют.

Чем больше обо всем этом размышляешь, тем больше приходишь к выводу, что  предки были умнее нас в вопросах  границы,  допустимости, технологии  вмешательства в информацию.  И что выход все-таки лежит не в прятании головы в песок, не в  якобы отмене цензуры, что приводит только к морю разливанному цензуры лавочников, а в спокойном  нормировании этого неизбежного процесса. Тем более, что  разумные элементы такого нормирования были и есть. Например, многие страны законодательно  устанавливают время для рассекречивания государственных секретов.

Почему бы, например,  аналогичный  механизм не ввести и для  цензурирования авторских текстов?

Пожалуйста, если вам неймется, блокируйте  сайты, вырезайте тексты из книг и других изданий, но вы же знайте (а законом это надо затвердить), что как только срок диктаторов и дилетантов-президентов заканчивается,  все "исключенные из жизни"  тексты должны быть обнародованы. В обязательном автоматическом порядке.

Тут, конечно, надлежит выработать много разных деталей и условий подобной практики. Например, кто-то должен эти цензурируемые тексты где-то сохранять до поры до времени, из каких-то средств это все надо финансировать, кто-то должен  будет решать, действует ли закон в части сохранения гостайны по данной информации или по данному цензурному вмешательству или уже не действует. Но эти детали преодолимы при доработке предложения.  

Разумеется, предложение не устраняет, как писатели-фантасты  говорят, искривления пространства и изменения будущего вследствие реализации цензуры, ведь исключенная цензурой информация могла бы привести к совсем другому будущему и последующее ее размораживание не компенсирует потерь от "замораживания". Но все-таки, если посмотреть на проблему глобально, предложение, по-моему,  явилось бы  шагом вперед для сохранения живой человеческой мысли.

Рукописи-то ведь не должны гореть.

И почему бы Приднестровскому государству не выступить в этом деле пионером?

Сегодня процесс сохранения живой человеческой мысли  практически реализуется за счет  наличия альтернативных источников создания и получения информации.  Сегодня можно найти себе единомышленников на любую тему, и они с удовольствием возьмут к распространению твои специфические мысли. О чем только сегодня не прочитаешь!

Однако информационная альтернатива – не решение проблемы, а лишь отодвигание ее решения. Проблема же заключается в том, имеет ли право государство или отдельные его представители  навсегда уничтожать живую зафиксированную  человеческую мысль, то есть по сути ровно то, что и остается от человека навсегда.

Лев Леонов.