См. очерк Л. Леонова "Оппозиция – и  блокада интернета в Приднестровье".

Недавно многосерийную публикацию по теме приднестровской оппозиции, персон, шансов, ошибок и прочего выпустил Лев Леонов. Вообще, на тему формирования оппозиции в Приднестровье не пишет никто, кроме меня и Леонова. Как-то так сложилось. Так что длинная статья Леонова заслуживает, как минимум, реплики. Реакции. Поскольку обращена она была, в том числе, и ко мне.

Леонов ставит категорично, всем без разбору, вопрос – «почему никто не объединяется» во имя борьбы с нынешним президентом и его командой. Сам же на этот вопрос, по мере сил, пытается отвечать. Пытается анализировать настроения участников оппозиционного дискурса, их дела, идеи, мысли.

Отвечу и я на этот фатальный вопрос. С кем надо объединяться-то? И, главное, зачем? Ведь у перечисленных Леоновым персоналий, включая меня, довольно разные цели.

То, что в Приднестровье реализуется авторитарная модель, от президента к президенту переходящая как флаг, это ни для кого не секрет. В рамках этой модели политика – либо удел членов элитарного клуба, либо хобби городских сумасшедших.

Под элитарным клубом следует понимать тех, кто допущен к российскому баблу, которое в разных формах – открытых или скрытых – выделяется на жизнеобеспечение и обустройство того или иного политика. Зарплата, помещения, телефонная связь, газеты, растяжки – всё стоит денег. Даже если формально бабло передает определенный спонсор, это не важно, поскольку все деньги в Приднестровье – российские, от первой и до последней монетки. От первой и до последней стодолларовой купюры – и доллары США тоже российские, поскольку заработаны благодаря российскому вниманию к теме ПМР. Без этого внимания никакой ПМР уже давно бы не было. Так что, за тех политиков, которые есть, Приднестровье целиком и полностью обязано российским чиновникам, определяющим, кому из политиков в ПМР можно дышать – а кому можно сдохнуть.

В итоге, элитарный клуб приднестровских политиков составляют члены команды президента, плюс депутаты, плюс лидеры отдельных партий, плюс некоторые политологи и журналисты. На каждого есть сундучок с деньгами, крючок и педаль давления. Каждому можно при желании перекрыть кислород, обрезать шланги, и т.д. Так что и сам Леонов в силу своей занятости в штате российской газеты «Правда», и его другие коллеги-журналисты, позиционирующие себя оппозицией, и депутаты – всё это члены одного и того же клуба. В этом клубе, конечно, существует конкуренция. Есть пирамида иерархии, которая как-то сформировалась исходя из местных уже традиционных представлений о власти. И, соответственно, вверху этой пирамиды расположен Шевчук. Внизу – все остальные.

Есть, возможно, и в Приднестровье некая маргинальная политическая ниша. Какие-нибудь идейно настроенные сумасшедшие, которые имеют горячее сердце, но больше ничего. Таких людей в Тирасполе меньше, чем в Кишиневе, и гораздо меньше чем в Москве. Просто в силу приднестровской провинциальности и вторичности по отношению к Кишиневу, которая, хочет кто или не хочет признавать данный факт, никуда не делась с момента разделения некогда единой Советской Молдавии.

Поскольку Лев Леонов в силу наличия некоего финансирования и зонтика личной безопасности в элитарный клуб приднестровской политики всё ж таки попал, его обращения к другим членам этой же тусовки, наверное, направлено не в пустоту.

Приднестровье вообще в некотором смысле оригинально – в Тирасполе можно не будучи депутатом, например, ходить на заседания парламента и выступать с трибуны. Даже я как-то выступил, благодаря своему коллеге по медийному цеху Дмитрию Соину, которого из Приднестровья, как и меня в своё время, тоже благополучно зачистили. В общем, всё же есть там некоторый размах для творчества. И Сафонов, и Леонов, и Караман и другие оппозиционеры вместе могут ходить в парламент, и даже садиться рядом на скамейках. Хотя рядом они и не сидят, фракций не образовывают, есть и в этом элитарном клубе свое разделение. Депутаты, всё-таки, рангом повыше. Решения принимают депутаты.

Вся эта, кем-то сконструированная площадка, своего рода «Дом-2», придумала вокруг себя и ряд ограничений. К примеру, ценз оседлости для участия в выборах разного уровня. Помимо данного ценза существует и негласный имущественный ценз – без денег никто никуда не пройдёт, а деньги перед выборами кандидатам раздают тоже российские, в соответствии с видением «большого начальства» на те, или иные процессы в Приднестровье.

Что всё это значит? А очень просто. Схема эта не новая, формирование элиты происходит негласным образом. Под ковром. Там решается, кому кем быть, что говорить, и куда именно следует идти. И словометания Леонова на данном фоне выглядят либо наивным бредом, либо спланированной медийной операцией по понижению активов «неформата», не входящего в какие-либо кланы, либо вообще по понижению оппозиционных настроений по принципу объединить всех со всеми, и дружно слить в унитаз.

Чего общего может быть у членов административной вертикали? Там, где как крысы в известном мультике про Мартина с дудочкой, политтусовка строем куда-то идёт, и каждый в строю своё место знает, назад не оборачивается.

Иерархия проста.

Вверху пирамиды «оппозиции» – депутаты Дирун, Антюфеева, Василатий. На ступеньку ниже – Сафонов. Ещё чуть ниже – Караман и «смирновцы». На самой нижней – сам Леонов, ну, и те негласные его друзья, с которыми он консультируется. Не знаю, может быть сидящие в Подмосковье, отдыхая от прошлой приднестровской жизни. Где-то в сторонке от Леонова – Бучацкий, который вроде оппозиция, и на заседания имеет право ходить, но сам по себе, выживает кое-как, играя роль сакральной жертвы. Его «шевчукисты» периодически пинают и записывают в «предатели родины», через него нанося удары по верхней части элиты – по депутатам, в частности Дируну. Все эти удары друг по дружке есть ни что иное как интриги внутри пирамиды, внутри этого самого элитарного клуба.

Не знаю, входит ли сегодня, до сих пор, в этот клуб изгнанный из Приднестровья Дмитрий Соин. Вполне возможно, что уже нет. Но не факт, что он не вернётся туда опять. Хотя этого не желает, я думаю, никто из этого клуба – ни шевчуковцы, ни депутаты, ни все прочие. В клубе Соин долго был, на весьма высоких позициях. Но это уже прошлое.

Нужна ли, вообще, как таковая оппозиция в Приднестровье? Кому она может быть нужна? Вопросы эти тоже требуют ответа. Является ли Приднестровье как проект «больным пациентом», или это уже отживший своё организм, пребывающий в стадии агонии?

Самостоятельное Приднестровье – это нечто из области бреда. Оно никого не интересует. Жизнь в анклаве будет теплиться лишь в том случае, если ПМР будет являться частью какого-либо более крупного проекта. Или Большой России, или Украины, или Румынии. Или, в конце концов, Молдовы.

В России, где решается судьба ПМР, есть два мнения. Согласно первого, ПМР должна входить в молдавский проект и втягивать Молдову в проект Большой России. Другие считают, что ПМР следует рассматривать как самостоятельный субъект Большой России, отбрасывая амбиции по поводу Молдовы.

Что касается реального положения вещей, то местная элита, и политическая и бизнес, и военная элита тоже, имеет несколько другой взгляд. У неё выбор проходит между Большой Россией и Украиной. При этом после смены власти в Тирасполе зимой 2011 определённо, было много сигналов, что Приднестровье стало частью проекта Украины. Центра силы Украины внутри Молдовы. Да, из Тирасполя говорится много слов о единстве с Россией, о преданности евразийским идеалам, о Православии и Великой Победе. Но судят не по словам, а по делам. Проект Большая Россия сегодня куётся на востоке Украины, в Луганской и Донецкой областях. Там присутствуют, к примеру, люди из Южной Осетии, с автоматами в руках. Но из Приднестровья никого там нет. Более того, Приднестровье полностью игнорирует участие в этом проекте. Умение израсходовать московские деньги на пару сайтов о евразийстве и как следует покормить экспертов РИСИ – это прелестно. Но это, извините, карнавал. Муляж.

Приднестровье находится в стороне от ключевых сегодняшних процессов на пространстве бывшего СССР.

Следует отметить, что в таком принципиальном вопросе, как участие в проекте Большой России, политический элитный клуб Приднестровья в полном составе убедительно поддерживает линию неучастия в происходящем на пространстве Украины. С одной стороны, Украина способна прищемить хобот любому члену этого самого приднестровского элитного клуба – надавить на бизнес-интересы, ограничить передвижение, и так далее. С другой стороны, приднестровский элитный клуб не имеет ровно никакого отношения к тому, что происходило в Приднестровье в начале девяностых. Это было время идеалов, жертвенности и круглосуточного риска. Сегодня в Приднестровье время интриг, подхалимажа, политической (и не только) проституции, тотального царства денежных интересов и торговли лозунгами.

Элитарный клуб Приднестровья к делу Большой России не имеет ровно никакого отношения. Это, скорее, обратного знака явление. Глядя на нынешнее Приднестровье, на всех этих милых депутатов, холёных чиновников и силовиков из пьес Салтыкова-Щедрина, на всю эту деградацию смыслов, как-то ничего хорошего не думается и о перспективах других осколков, из которых идеалисты складывают Большую Россию. Идеалистов в итоге обычно находят обугленными на пустой трассе с отрезанными запястьями, а приходят на их место осторожные пузатые грантоеды, которые с умилением целуют по праздникам российский флаг, торгуют паспортами из-под полы, и умело воруют.

На смену воинам приходят торговцы. Обычное явление. Революции имеют свойство заканчиваться.

Поэтому сегодня, например, нужно очень острое зрение, чтобы увидеть разницу между каким-нибудь Владом Филатом и Евгением Шевчуком. Точно так же, как между российским Сердюковым и приднестровским Кузьмичевым увидеть различия сложно даже через микроскоп. Каждому рыльцу в Молдове можно найти аналогичный аналог в Приднестровье. И пророссийским активистам, и умеренным членам клана Плахотнюка. Вот, например, Андрей Сафонов, Кот Леопольд приднестровской политики, который всегда всех призывает жить дружно – и Киев, и Москву. Активно исповедует идею невмешательства Приднестровья в происходящее на Украине. Он по смыслу очень похож на Лупу, наш Андрей Сафонов. Им бы с Марианом Лупу сделать общую партию, и вместе руководить объединенной страной – было бы очень гармонично. К слову сказать, из приднестровских политиков Сафонов, пожалуй, единственный – молдавского уровня. Остальные гораздо мельче. Если бы Молдавия стала целиком частью проекта Большой России, в ней Сафонов бы смотрелся весьма гармонично. Но мечтать не вредно. До реализации этого проекта дойдёт ли…

По факту, приднестровская элита ждёт, что кто-то за неё выполнит чёрную работу. В итоге, присоединит Украину к Большой России, таким образом откроет путь на Тирасполь. И вот уже потом приднестровские бонзы спокойно почешут свои животы, и продолжат, как в прежние времена, гнать на всю катушку свою контрабанду, сигареты и спирт, коллекционировать дорогие японские машины, строить себе дворцы восточного типа, размазывать мёд по устам в парламенте. В общем, жить своей замечательной жизнью, которой они за двадцать с лишним лет жить привыкли. За российский счёт.

На самом деле, осуждать никого не стоит. Каждый человек рождается для своей задачи. Надо трезво оценивать ситуацию в Молдове и Приднестровье – менталитет, настроения людей, провинциализм и желание приспосабливаться под ситуацию. Легко считать себя частью Большой России, сидя в Фейсбуке. В реальной жизни политическая элита Приднестровья, как и Молдовы, исповедуют принцип малого народа – «не высовываться». Так оно и будет дальше. В Приднестровье, как и в Молдове, никто не хочет быть героем, жертвовать собой. Лучшая позиция – балансировать между Россией и Западом, умело цепляя на себя денежные гуманитарные проекты и облегченные экономические режимы взаимодействия.

В таких условиях говорить об актуальности для ПМР тех, или иных альтернативных оппозиционных проектов, не имеет смысла. Система сложилась. Иерархия уже есть. Разломать её способен лишь некий совершенный «неформат», по типу того, что происходит в восточных областях Украины. Но в такого рода азартные игры ни в Приднестровье, и в Молдавии желающих играть попросту нет. Наигрались в начале девяностых. Молдавское и приднестровское общества лояльны к своим политикам, пытаются находить выгоду в нынешней ситуации. Кому не нравится – просто уезжают. Можно рассуждать о неэффективности тех или иных решений нынешней администрации Тирасполя, или Кишинева. Можно критиковать за тот мрачный ужас, который представляет собой Приднестровье относительно прав человека, прав заключенных. Но пополнять ряды городских сумасшедших, в одиночку расписывающих стены, желающих как-то значительно поубавилось за последние годы. Так что идеи, предлагаемые Леоновым как некое поле деятельности оппозиции, скорее из сферы фантазий.

Простая вещь – блокировка неподконтрольных властям сайтов в ПМР – осуществлена местным монопольным провайдером по требованию КГБ. Что, вызвало это бурю протеста? Куда там! Депутаты и президент играют «договорняк», договорной матч. Дружно сходили на митинг, и разошлись. Прошлым летом. Никто на провайдера не подал в суд. Не устроил митинг под стенами провайдера или КГБ. Не пригласили учредителя компании провайдера на заседание парламента, не отчитали там. А зачем? Спустили пар, в Парке Победы, рядом с туалетом погундели в мегафон, и разошлись. Каждый сыграл свою роль в спектакле.

Неформатную оппозицию вывели из поля деятельности, выпихнули физически, и ограничили медийные возможности. Отфутболили дружно. И рады. Конкурентов нет. Критики нет.

Важна и другая сторона вопроса. В Тирасполе местные бонзы боятся только Москву.

Решение о блокировках сайтов, о превращении политики ПМР в элитарный клуб не было осуждено в Москве. Цензы оседлости и прочее самодурство местной элиты тоже не вызвало реакции. Быть может, именно там все решения и принимались, или, как минимум, были согласованы. Так что не нужно вешать всех дохлых кошек на одного лишь Шевчука – его деятельность не вызывает нареканий у россиян. Его московские кураторы не видят проблем. По крайней мере, пока. Ему дозволяется многое. Кислород ему не перекрывают, средств к существованию не лишают, уголовных дел в РФ не возбуждают. Значит, довольны его деятельностью. Вот и Каширин из РИСИ говорит, что довольны. Ну, что теперь копья-то ломать? Пусть продолжается спектакль.

Теперь вся ответственность за происходящее лежит на тех людях, которые в Москве контролируют ситуацию в ПМР. Или делают вид, что у них всё под контролем. Отчитываются перед высоким начальством, что всё в порядке. Раз так – ну, значит, конкретные физические лица отвечают за ситуацию. Есть определенная иерархия. Ну, и замечательно. Всем хватает. По-молдавски, по-приднестровски, по-семейному. Тихонечко. Скрипит себе Приднестровье, скрипит Молдова. Сосут деньжата из сверхдержав. Договорятся и с Европой, и с Рогозиным Дмитрием. У всех попросят на хлебушек, и рынков сбыта. Пристроят детишек. Попьют вина. Отмахнутся от идеологий, от политиков, от предложений героического подвига. И умрут в глубокой старости. В тепле и спокойствии. Картина маслом.

Р.Коноплев

Источник