1.        МЕНЯ СУДЯТ ЗА ТО, ЧТО Я БОРОЛСЯ С МАФИЕЙ

Этот политический судебный процесс и это сфабрикованное уголовное дело уже стали темным пятном в истории Приднестровской Молдавской Республики.

«…Хоржана О.О. посадили в тюрьму только за то, что он выступал против мафии, выступал за достойную жизнь граждан, честно заявлял об этом в парламенте», – такие заявления не первый месяц звучат в стенах Государственной Думы Российской Федерации.

Я лишен свободы за то, что прямо и открыто говорил о тесной связи и единой пуповине между администрацией Президента, Правительством, Верховным Советом и Шерифом. Расследовал и мешал тому, что миллионы бюджетных рублей плавно перетекали из государственной казны в карманы приднестровских олигархов.

Меня судят за то, что я честно исполнял обязанности депутата Верховного Совета, принципиально защищал права и интересы простого человека. За то, что я, в отличие от многих моих коллег, отказался от больших денег за лоббирование интересов фирмы-монополиста.

Сегодня я за решеткой, потому что открыто призывал людей вступать в ряды народной оппозиции. Потому что организовывал силу, способную спасти нашу республику от неминуемой катастрофы, которую с каждым часом приближает действующая команда «профессионалов».

 

Решение же о моем немедленном аресте было принято в связи с тем, что я жестко, в конце мая текущего года, поднял вопрос об экологической ситуации в городе Тирасполе, где открыли производство, которое убивает людей, но приносит огромные деньги настоящему хозяину республики.

Кроме того, это я говорю впервые, в мае 2018 года у меня в руках оказались документы, говорившие о том, что высшее политическое руководство республики планирует, на коммерческой основе, завозить для консервации в Приднестровье радиоактивные отходы. Из этих документов следовало, что осенью 2017 года в Правительстве ПМР прошло по данному вопросу закрытое заседание, где были приняты соответствующие решения.

Судя по всему, республику планируют превратить в радиоактивный могильник, заработав миллионы долларов на жизни и здоровье тысяч наших сограждан, живущих в Приднестровье, и стольких же еще не родившихся.

Я начал депутатское расследование, подготовил депутатский запрос и официально внес этот вопрос на заседание Верховного Совета ПМР 6 июня 2018 года.

6 июня 2018 года, прямо в здании Верховного Совета, меня и арестовали.

 

II.       КАК ФАБРИКОВАЛОСЬ ЭТО УГОЛОВНОЕ ДЕЛО

Выступая с трибуны Верховного Совета перед моим арестом, я напомнил депутатам, что дважды голосовал против назначения прокурором республики Анатолия Гурецкого. В том числе и потому, что он очень слабенький прокурор. И это наспех сфабрикованное уголовное дело – яркое тому доказательство.

Буквально за две недели они придумали, возбудили, расследовали и передали в суд дело, которое, я уверен, обязательно войдет в учебные программы ПГУ и ТЮИ, по которому будущим юристам будут показывать на практике, что такое сфабрикованное уголовное дело.

Скажу честно, что я с огромным удовольствием наблюдал, как это дело разваливается в суде, как сотрудники МВД дружно меняют свои показания, и как при этом нервничают судьи. Мой защитник А. Григораш и общественный защитник П. Немченко блестяще разбили доводы Гурецкого, поставив при этом судей, которые должны зачитывать обвинительный приговор, в крайне сложное положение.

Сегодня я, на конкретных материалах этого политического (уголовного) дела, покажу, как оно фабриковалось. Но прежде хочу напомнить некоторые факты, которые не требуют доказательств:

1)       По этому сфабрикованному делу меня обвиняют по трем эпизодам:

- в том, что возле дома №80 по ул. Свердлова в г. Тирасполе (далее – ул. Свердлова) я применил насилие и нанес удары милиционеру Бикиру П.П. (ст. 315 ч.1 УК ПМР);

- в том, что я в помещении дежурной части Тираспольского ГОВД (далее – ДЧ ГОВД) применил насилие и нанес удар милиционеру Осадчему В.В., а также сорвал погоны с милиционеров Осадчего В.В. и Цуркана С.В. (ст. 315 ч.1 УК ПМР);

- в том, что я на ступенях перед входом в помещение Тираспольского ГОВД оскорбил министра внутренних дел Мову Р.П. (ст. 316 УК ПМР).

2) Все потерпевшие и подавляющее число свидетелей по этому сфабрикованному делу – подчиненные потерпевшего Мовы Р.П. и находятся от него в служебной зависимости.

3) Органы МВД – это не пансион благородных девиц и не прилавок на базаре. Здесь проходят службу физически здоровые люди, обладающие отличной памятью и четким мышлением, которые, в силу своего служебного положения, обязаны запоминать мельчайшие детали, обязаны правильно оценивать обстановку. Они знают, что говорят и что подписывают, хорошо представляют, чем отличается «удар» от «толчка», отлично разбираются в юридических терминах, в т.ч. и термине «телесные повреждения».

4) В соответствии со статьей 23 Закона ПМР «О милиции»:

«…Сотрудник милиции на всей территории ПМР, независимо от занимаемой должности, места нахождения и времени, обязан:

- в случае обращения к нему граждан с заявлением о событиях, угрожающих личной или общественной безопасности, либо в случаях непосредственного обнаружения сотрудником милиции таких событий… сообщить об этом в ближайший орган внутренних дел».

 

Итак, теперь обратимся к конкретным материалам этого сфабрикованного дела и посмотрим, что говорили и какие документы подписывали сотрудники МВД ПМР.

1. Славный милиционер, он же потерпевший, старший сержант Бикир П.А. Для начала процитирую выдержку из его служебной характеристики, которая есть в материалах дела: «…Исполнительный сотрудник, ведет работу по повышению своего профессионального уровня, грамотно применяет теоретические знания в оперативной деятельности. В 2018 г. лично раскрыл 4 (четыре) преступления». Служит в органах МВД с 2009 года.

2 июня 2018 г. он пишет рапорт на имя начальника ГОВД, где сообщает, что О.О. Хоржан применил в отношении него физическое насилие по ул. Свердлова, и также о том, что О.О. Хоржан в помещении Дежурной части ГОВД сорвал погоны с полковника Цуркана и капитана Осадчего (и ни слова о том, что О.О. Хоржан кого-то ударил в помещении ДЧ ГОВД).

Однако за ночь с милиционером Бикиром происходит странная метаморфоза. Уже на следующий день, 3 июня, проходя судебно-медицинскую экспертизу, он сообщает эксперту «новую» версию: О.О. Хоржан его ударил и сорвал с него погон (хотя и он сам, и свидетели в ходе суда утверждали, что Бикир был одет в гражданскую одежду) уже в помещении дежурной части ГОВД. И ни слова о том, что кто-то применял к нему насилие по ул. Свердлова.

В суде я спросил милиционера Бикира – что случилось с ним за ночь? Бикир, смущаясь, ответил, что эксперт с 17-летним стажем все напутал. Все бы хорошо, да только в деле есть протокол ознакомления Бикира с заключением экспертизы, и в этом протоколе Бикир собственноручно написал, что у него замечаний к экспертизе нет.

 

Эта судебно-медицинская экспертиза №223 (далее – заключение эксперта №223) – уникальнейший документ, на который я буду ссылаться еще не раз. Наличие его в этом уголовном деле – это жирный крест на профессиональной репутации прокурора Гурецкого, явное и прямое доказательство фальсификации данного дела.

Но вернемся к милиционеру Бикиру, с которым продолжают происходить необъяснимые метаморфозы. Еще через несколько дней, 5 июня, в объяснении начальнику ГОВД, Бикир вдруг неожиданно вспоминает, что О.О. Хоржан нанес в помещении Дежурной части ГОВД уже не только ему, и уже ТЕЛЕСНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ (!) сотрудникам МВД и оскорбил министра внутренних дел Мову Р.П. (Об этом он нигде до сих пор не упоминал).

Далее, на допросе у следователя Бикир П.А. отказывается от версии, что О.О. Хоржан в помещении ДЧ ГОВД нанес сотрудникам МВД телесные повреждения. Но неожиданно вспоминает, что О.О. Хоржан ударил в грудь капитана Осадчего В.В., и… вновь вспоминает, что О.О. Хоржан применял к нему насилие на улице Свердлова.

В суде милиционер Бикир, проработавший в органах МВД девять лет, сотрудник, который «умело применяет свои знания в оперативно-розыскной деятельности», на вопрос стороны защиты – как он может объяснить все эти несоответствия и почему он постоянно меняет свои показания? – просто ответил: «Я забыл».

Так что же произошло с милиционером Бикиром, имеющим такую славную характеристику? В чем секрет его амнезии? Как объяснить то, что в течение нескольких дней он в разных документах указывал разные версии произошедшего? И, наконец, почему милиционер Бикир, раскрывший за год 4 (четыре) преступления, в своем рапорте от 02.06.2018 г., как того требует Закон «О милиции», прямо и четко не указал факты, которые он видел в этот день?

2. Далее, не менее славный милиционер-потерпевший, полковник Цуркан С.В., с опытом работы в органах МВД 24 года, который на тот момент исполнял обязанности начальника ГОВД.

Казалось бы, с таким опытом работы и на такой должности все показания должны быть четкие и ясные, без их изменения с изменением курса руководства МВД. Тем более, что в служебной характеристике Цуркана С.В. сказано: «…В совершенстве знаком и владеет навыками руководящей работы. Нормативно-правовые акты знает и правильно применяет. В экстремальной ситуации быстро ориентируется и принимает правильные решения».

Однако, как говорится, надежда умирает последней. В собственноручном рапорте 2 июня полковник Цуркан указал только то, что О.О. Хоржан сорвал с него один погон. Как следует из этого рапорта, больше никаких противоправных действий О.О. Хоржан 2 июня не совершал.

Но и далее с милиционером Цурканом начинают происходить такие же странные процессы, как и с милиционером Бикиром. На следующий день, 3 июня, в своем объяснении полковник Цуркан вдруг вспоминает, что О.О. Хоржан в помещении Дежурной части ГОВД сорвал с него уже оба погона, и что О.О. Хоржан там же причинил сотрудникам милиции телесные повреждения.

Позже, в ходе допроса на следствии, Цуркан отказывается от версии, что я нанес сотрудникам милиции телесные повреждения… но вдруг вспоминает, что О.О. Хоржан сорвал с него только один погон, а также ударил несчастного милиционера Осадчего и сорвал с него погон. Также полковник Цуркан вспоминает о том, что О.О. Хоржан оскорбил министра внутренних дел Мову Р.П.

Но это еще не все. В ходе допроса в суде Цуркан С.В. вновь меняет свои показания и заявляет, что он не видел, как О.О. Хоржан ударил милиционера Осадчего, и не видел, чтобы Хоржан с Осадчего срывал погон. К чести этого сотрудника МВД, в суде он прямо признал, что дал на следствии «не те показания».

Что же произошло с полковником Цурканом С.В., имеющим такую замечательную характеристику и огромный опыт работы? Почему он, так же, как и милиционер Бикир, несколько раз менял версии случившегося 2 июня 2018 года и, в итоге, в суде почти полностью отказался от своих показаний, данных в ходе следствия?

3. Старший лейтенант Кирьяков В.В. Ключевой свидетель стороны обвинения, единственный, кто мог подтвердить факт применения мной насилия в отношении милиционера Бикир П.А. по ул. Свердлова. В его служебной характеристике написано: «…Сотрудник, способный решать оперативно-служебные задачи. В экстремальных ситуациях умеет управлять собой, принимает правильные решения». Работает в органах МВД с 2004 года.

Судя по тому, что в деле нет рапорта милиционера Кирьякова, а также что он в суде пояснил, – он 2 июня 2018 г. не писал и не подавал руководству каких-либо документов о совершенных О.О. Хоржаном противоправных действий, – милиционер Кирьяков 2 июня 2018 г. не обнаружил в действиях О.О. Хоржана состава преступления.

Однако в ходе допроса на следствии он неожиданно вспомнил и заявил, что он видел, как О.О. Хоржан наносил удары на ул. Свердлова милиционеру Бикиру П.А., что он видел, как О.О. Хоржан ударил милиционера Осадчего в грудь в помещении Дежурной части ГОВД, а также сорвал погоны с Осадчего и Цуркана.

Позже, в ходе очной ставки на следствии, он отказался от части своих показаний и утверждал, что он не видел, как О.О. Хоржан наносил удары и применял насилие в отношении милиционера Бикира по ул. Свердлова.

Но то, что лейтенант Кирьяков показал в суде, очень неприятно удивило и сторону обвинения, и судей. Этот единственный для прокурора свидетель по эпизоду на ул. Свердлова не только заявил, что не видел, как О.О. Хоржан наносил удары милиционеру Бикиру, но и показал, что не видел, как О.О. Хоржан в помещении Дежурной части ГОВД применял насилие в отношении милиционера Осадчего, а также не видел, чтобы О.О. Хоржан срывал с него погон.

Когда лейтенант Кирьяков давал эти показания в суде, было видно, что на него оказывается серьезное давление с тем, чтобы он подтвердил версию прокурора. Однако, к чести милиционера Кирьякова, в суде он отказался от большей части своих показаний, данных в ходе следствия, и не стал врать. Так прокурор лишился своего единственного свидетеля-милиционера по первому эпизоду этого сфальсифицированного дела.

4. Далее – уникальный сотрудник милиции майор Митрофаненко В.Ю. Как следует из служебной характеристики: «…Изучил функциональные обязанности и полностью с ними справляется. Изучил нормативно-правовые документы и правильно применяет их в своей повседневной деятельности».

Я не зря назвал этого милиционера уникальным. Помните историю:

- Товарищи, кто свидетель?

- Я свидетель, а что случилось?

Майор Митрофаненко умудрился написать аж 2 (два) рапорта о событиях, которых не видел: и то, что О.О. Хоржан в помещении Дежурной части ГОВД ударил Осадчего, и то, что О.О. Хоржан сорвал с милиционеров Цуркана и Осадчего погоны. Причем, описал даже боль, которую испытал «ударенный» Осадчий.

Но уже в ходе следствия он подтвердил только факт срыва погонов. А в суде он честно сказал, что вообще не видел, как О.О. Хоржан применял насилие в отношении милиционера Осадчего, а также не может подтвердить, что О.О. Хоржан срывал с кого-то погоны, так как… находился в соседнем помещении и мало что мог видеть.

Так кто же или что заставило майора Митрофаненко, хорошо знающего свои функциональные обязанности и правильно применяющего в повседневной деятельности нормативно-правовые документы, говорить неправду в ходе следствия?

5.Далее – старший лейтенант Шумейко С.П. Вот что говорится в его служебной характеристике: «…В полном объеме изучил функциональные обязанности, правильно применяет их в своей повседневной деятельности. Грамотно ведет документацию во время дежурной смены».

Не характеристика, а сказка. Особенно последнее предложение.

2 июня 2018 г. инспектор дежурной части ГОВД Шумейко находился на своем рабочем месте с 8 утра. Естественно, он был свидетелем того, что происходило вечером 2 июня в помещении дежурной части ГОВД. И, конечно, сразу после произошедшего, как того требует Закон и его функциональные обязанности, старший лейтенант Шумейко был обязан доложить рапортом о всех противоправных действиях, которые он видел.

Милиционер Шумейко такой рапорт написал 2.06.2018 г. И в этом рапорте ни слова не было сказано о том, что О.О. Хоржан кого-то ударил или толкнул. Но через несколько дней Шумейко вдруг вспоминает и дает показания следователю Линкевичу А.В., что О.О. Хоржан с силой ударил в грудь милиционера Осадчего и сорвал с него погон. Однако уже в суде старший лейтенант Шумейко снова меняет свои показания и заявляет, что не видел, как О.О. Хоржан сорвал погон с Осадчего, и что О.О. Хоржан не наносил удар Осадчему, а только его толкнул.

На мой вопрос в суде: «Почему старший лейтенант Шумейко, который находился на рабочем месте в Дежурной части ГОВД, как того требуют его должностные обязанности, не указал достоверную информацию в рапорте 2 июня?», – милиционер Шумейко ответил: «Я забыл». Причем, говорил он это так тихо, что пришлось его попросить ответить на этот вопрос еще раз. И он еще раз тихо повторил: «Я забыл».

6. Еще один уважаемый милиционер – подполковник Геращенко Д.И., начальник милиции общественной безопасности, служит с 1995 года. В его служебной характеристике написано, что Геращенко – грамотный и подготовленный сотрудник, как опытный руководитель всегда находит самые оптимальные, процессуально правильные и соответствующие Закону решения.

Но, к сожалению, и с этим сотрудником МВД, с таким славным и опытным руководителем, в ходе следствия по этому делу происходят странные вещи, не соответствующие его характеристике.

2 июня милиционер Геращенко пишет собственноручный рапорт, в котором указывает (как и все), только то, что О.О. Хоржан сорвал погоны с Осадчего и Цуркана. Через несколько дней, в кабинете у следователя, он вдруг вспоминает (как и все), что О.О. Хоржан ударил в грудь милиционера Осадчего. Но в суде он неожиданно заявляет, что не видел, как О.О. Хоржан сорвал погон с Осадчего, и что О.О. Хоржан лишь толкнул, а не ударил Осадчего.

В суде я указал подполковнику Геращенко на эти несоответствия и спросил его, в чем причина его забывчивости. На что опытный и подготовленный начальник милиции общественной безопасности нашей столицы ответил: «Видимо, я устал».

Так что же все-таки произошло со столь грамотными и опытными сотрудниками МВД? И что за злодей навел порчу на славных сотрудников столичной милиции, проходящих потерпевшими и свидетелями именно по этому уголовному делу: одни забывают, другие устают?

7. Далее я хочу остановиться еще на двух свидетелях, которые с точки зрения уголовного дела и предъявленного мне обвинения не представляли интереса для следствия, так как не являлись очевидцами произошедшего:

- Талантливый милиционер Старков Н.Д. Я бы сказал – Жюль Верн приднестровской милиции. В суде он показал, что до 21.00 часов 2 июня занимался своей работой, и поэтому ничего не может пояснить. То, что происходило в Дежурной части ГОВД, он толком не видел, так как находился в другом помещении.

Однако вот рапорт старшего лейтенанта Старкова, который он собственноручно написал 2 июня 2018 года. Вот где талант пропадает! Из двух страниц рапорта одну он посвящает событиям, которых не видел. Причем, в ярких красках и во всех подробностях: когда и как они обнаружили мою семью, как и куда выехали для ее задержания, кто находился в составе группы, как нас доставляли в ГОВД и как О.О. Хоржан прибыл к зданию ГОВД на собственном автомобиле. Не рапорт, а фантастический роман с главным героем милиционером Старковым.

- Свидетель Алимамедова Е.В., работник кафе «Куманек», где вечером 2 июня находилась моя семья (мы собрались на семейный ужин, по случаю годовщины свадьбы моего старшего сына), и на следствии, и в суде пояснила, что «эта семья вела себя очень прилично и достойно». Особенно она подчеркнула, что О.О. Хоржан не был в состоянии алкогольного опьянения, и она не видела, чтобы я употреблял спиртные напитки. Она очень удивилась и категорически отрицала тот факт, что будто бы она сама добровольно принесла следствию чек об уплате из кафе «Куманек», как доказательство того, что О.О. Хоржан был в состоянии алкогольного опьянения.

- И еще один факт. Практически во всех первоначальных показаниях работников МВД (а некоторые из них говорили об этом и в суде) дружно подчеркивалось, что О.О. Хоржан ворвался в помещение Дежурной части ГОВД «вслед за своим сыном». Было видно, что эта деталь искусственно вставлена в показания милиционеров и не имела, на первый взгляд, отношения к предъявленному мне обвинению.

Я умышленно остановился на этом факте, а также на показаниях этих двух свидетелей. Повторюсь: с точки зрения предъявленного мне обвинения они не представляют ценности для следствия, если бы не одна деталь, на которой я остановлюсь позже.

8. Особо интересны показания свидетеля-милиционера Кравец А.И., которая в суде заявила, что не видела, как О.О. Хоржан применял насилие в отношении сотрудников МВД. Однако она сообщила суду очень важную деталь: после того, как 2 июня О.О. Хоржана вывели из здания ГОВД, она увидела на руке у одного из сотрудников милиции свежие царапины, которые тот получил в процессе выдворения депутата Верховного Совета ПМР О.О. Хоржана из здания ГОВД. И это был не Осадчий и не Бикир.

В уголовном деле нет ни слова об этих телесных повреждениях сотрудника милиции. Более того, в деле нет судебно-медицинской экспертизы этих травм. Группа следователей, ведущих это дело, не исследовала (или не захотела исследовать) этот факт. Важный факт.

Что же произошло сразу с двумя следователями, которые не уделили этому факту должного внимания? Тот же приступ забывчивости, что и у остальных сотрудников милиции?

9. На этом странная амнезия и усталость, поразившая в этот день сотрудников МВД ПМР, не закончилась. В суде выяснилось, что 2 июня 2018 года ни один, подчеркиваю, ни один из 12 (двенадцати) милиционеров-свидетелей не отреагировал, как того требует Закон, на факт «оскорбления» мной министра внутренних дел Мовы Р.П. рапортом или другим документом.

2 июня 2018 года произошло событие, достойное книги рекордов Гиннеса: прямо на ступенях перед зданием Тираспольской милиции в самом центре государства – ее столице, перед цитаделью законности и правопорядка, в присутствии 12 сотрудников милиции, находящихся при исполнении своих должностных обязанностей (из которых 4 полковника, 2 подполковника, 2 капитана) – происходит преступление… И все работники милиции забывают о своей обязанности сообщить о произошедшем преступлении в ближайший орган МВД.

Эта странная забывчивость дружно прекращается, как только министр Мова Р.П. пишет заявление о его оскорблении. Причем, память у всех сразу сотрудников милиции восстанавливается настолько хорошо, что уже через несколько дней в кабинете у следователя они с каллиграфической точностью, слово в слово, буква в букву, включая все знаки препинания, воспроизводят то, что оскорбило министра. Правда, потом, в суде, почти все сотрудники милиции не смогли вспомнить и воспроизвести то, что так хорошо и подробно помнили на следствии.

Так что же это за недуг такой? Что происходит со здоровьем нашей славной милиции? Почему такие уважаемые и опытные сотрудники 2 июня дружно забывают о своих служебных обязанностях, через несколько дней дружно вспоминают о них, подробно рассказывают о произошедшем на следствии, затем в суде снова забывают то, о чем так подробно рассказывали?

10. Ну, и наконец, печально-известный потерпевший-милиционер Осадчий В.В. Тот самый Осадчий, который (один из немногих сотрудников милиции) очень старался дать нужные для следствия показания. Тот самый Осадчий, который, пока шло следствие и суд, в 28 лет стал майором. Тот самый Осадчий, который проявил уникальные знания анатомии, чем очень смутил судей, заявив: «Зайдя в дежурную часть, О.О. Хоржан одной рукой снимал на мобильный телефон, а двумя другими руками ударил меня в грудь».

В суде Осадчий очень старался. Он заявил, что обиделся на О.О. Хоржана, который сорвал с него погон (хотя погон оставался у него на плече). Сказал, что О.О. Хоржан ударил его с такой силой, что он отлетел аж на два (!) метра и ему было очень больно. Кроме того, Осадчий сильно переживал за своего начальника Цуркана С.В., с которого О.О. Хоржан сорвал погон.

Вот рапорт, написанный Осадчим 2.06.2018 г., буквально через час после произошедшего в Дежурной части ГОВД. Самое интересное то, что, несмотря на «сильную боль и обиду», в этом рапорте нет ни слова об этом ударе О.О. Хоржана. Кроме того, несмотря на все переживания Осадчего, в этом рапорте нет ни слова о том, что вообще кто-то с полковника Цуркана сорвал погон.

Однако я думаю, что руководство МВД поспешило с присвоением капитану Осадчему звания майора. В суде он явно перестарался и сдал свое начальство, как говорится, с потрохами. Я задал Осадчему вопрос: почему, сразу же после совершения в отношении него насилия, в своем рапорте от 2 июня 2018 г. он не указал, что О.О. Хоржан его ударил, а также сорвал погон с полковника Цуркана С.В., – а значит Осадчий не выполнил своих должностных обязанностей и скрыл факт совершения преступления? И Осадчий, честно стараясь, ответил: «Я знал, что об этих фактах я расскажу следователю, когда будет возбуждено уголовное дело».

Вечером 2 июня простой участковый Осадчий знал, что 3 июня руководство Следственного комитета примет решение о возбуждении уголовного дела, а не об отказе в его возбуждении. Знал, что уголовное дело будет возбуждено в отношении меня, а не против тех, кто применил насилие в отношении депутата Верховного Совета. Уже 2 июня Осадчий знал, что 4 июня будет давать показания следователю.

Возникает вопрос: где милиционер Осадчий раздобыл машину времени? От кого участковый Осадчий мог узнать 2 июня, что 3 июня будет принято решение о возбуждении уголовного дела (а не об отказе в его возбуждении) именно в отношении депутата Верховного Совета О.О. Хоржана?

В здании Тираспольского ГОВД вместе с Осадчим находился только один человек, который имел 2 июня прямую связь с Президентом, с руководством фирмы «Шериф», с председателем Следственного комитета Приднестровья, с Прокурором республики – это министр внутренних дел ПМР, потерпевший Мова Р.П.

О том, что 3 июня будет против меня возбуждено уголовное дело, уже 2 июня знал не только участковый Осадчий. Это подтвердили в суде еще два сотрудника, близкие к руководству МВД – Товстоновский Е.И. и Шулянский А.М. Они, так же, как и Осадчий, ответили на поставленный мною вопрос в суде.

Знал об этом и я. В окружении нашего Президента и министра внутренних дел работает много честных людей, патриотов Приднестровья, понимающих, куда ведут республику действующие «профессионалы». 2 июня 2018 года, уже через 20 минут после принятия политического решения, мне сообщили, что дана команда о возбуждении в отношении меня уголовного дела с моим последующим арестом.

Я уже говорил о том, что политическое руководство республики приняло решение о необходимости моей физической изоляции. Однако это было сделать не так просто. Я – законопослушный гражданин, не занимаюсь бизнесом, никогда не имел отношения к бюджетным деньгам, не участвовал в грабительской приватизации, не лоббировал интересы коммерческих структур. Как ни старались приднестровские спецслужбы и службы безопасности фирмы, они не нашли за границей принадлежащих мне и моей семье банковских счетов и имущества.

2 июня 2018 года, когда меня незаконно выдворяли из здания ГОВД, один из сотрудников милиции случайно зацепил погон полковника Цуркана С.В. При этом он поцарапал руку об острые края звездочек на погонах. Именно эти царапины на руке сотрудника милиции видела свидетель Кравец А.И. Погон же капитана Осадчего просто отстегнулся и остался на его плече.

Тем не менее, оказавшийся на полу дежурной части ГОВД погон полковника Цуркана С.В. и отстегнутый погон капитана Осадчего были единственным возможным поводом для власти избавиться от опасного политического конкурента. Повод был найден.

 

Все, что я сейчас скажу, – это не предположения или догадки. Это достоверная информация от честных и смелых людей, работающих в администрации Президента, в руководстве МВД, Следственного комитета, Прокуратуры, которые сообщали мне обо всех этапах и обо всех версиях этого сфабрикованного дела. Эту информацию я получал даже тогда, когда находился под арестом.

Итак, вечером 2 июня 2018 г. принимается политическое решение о возбуждении уголовного дела по части 1 ст. 315 УК ПМР. Тут же, 2 июня, на одном компьютере, одним и тем же шрифтом, фактически слово в слово, были составлены и подписаны рапорта только о двух сорванных погонах. Кроме того, неожиданно появившаяся царапина на спине милиционера Бикира стала поводом для еще одного эпизода применения насилия О.О. Хоржаном на улице Свердлова.

Однако лица, фабриковавшие это уголовное дело, хорошо понимали, что полтора погона и непонятная царапина на спине – слабый аргумент для придания делу более-менее законного вида. Кроме того, политических заказчиков этого уголовного дела не устраивала слишком мягкая санкция статьи – до 5 (пяти) лет лишения свободы.

Тогда, 3 июня 2018 г., принимается решение о фальсификации уголовного дела по части 2 ст. 315 УК ПМР – применение насилия в отношении представителей власти, опасного для жизни и здоровья, с санкцией до 10 лет лишения свободы. Это устраивало политических заказчиков уголовного дела.

Рождается вторая версия этого политического (уголовного) дела, по которой О.О. Хоржан нанес телесные повреждения сотрудникам милиции в дежурной части ГОВД. Так, помимо поцарапанного Бикира, в деле появляется ударенный в грудь Осадчий, а версия о нападении на Бикира по ул. Свердлова отпадает.

И тогда в этом уголовном деле появляется судебно-медицинская экспертиза № 223, в соответствии с которой Бикир получил травмы в дежурной части ГОВД, а не на ул. Свердлова. Именно тогда в деле впервые появляются показания об ударе в грудь Осадчего. Тогда в деле появляется, в объяснениях ряда сотрудников МВД, информация о нанесении О.О. Хоржаном телесных повреждений сотрудникам милиции в помещении дежурной части ГОВД. По этой версии, у Осадчего должно было быть сломано ребро, а у Бикира должен был быть вывих плеча.

Но версия получилась слишком грубой: Хоржан, как терминатор, ворвался в здание столичной милиции, один против всего личного состава, сорвал погоны с начальника, избил сотрудников МВД, освобождая своих товарищей…Кто в это поверит? Необходимы были медийные детали, которые не имели отношения к делу, но которые придали бы ему подробности, делающие из Хоржана отрицательного героя. И тогда в деле появляются:

А) Показания сотрудников милиции о том, что О.О. Хоржан ворвался в Дежурную часть вслед за сыном (чтобы его спасти). Расчет прост – нужно было показать гражданам Приднестровья, что, если бы работники милиции не задержали сына депутата Хоржана, то он бы никогда не пришел на помощь людям, которых «подставил своей встречей».

Позже от этой детали обвинению пришлось отказаться, так как на видеодоказательствах видно, что я не обращаю никакого внимания на своего сына и занимаюсь тем, что должен был делать порядочный человек.

Б) Чек из «Куманька», который должен был принести возмущенный сотрудник кафе с гневным рассказом о том, как много алкоголя пил в тот день депутат Хоржан.

В) Депутат Хоржан, после большого количества выпитого алкоголя, сел за руль собственного автомобиля и в таком состоянии приехал в милицию. И тогда в деле появляется рапорт талантливого милиционера-фантаста Старкова, ярко описаввшего эту фантазию.

После того, как таким образом была сфабрикована вторая версия этого уголовного дела, прокурор Гурецкий, с чувством выполненного долга, излагает ее на сессии Верховного Совета ПМР, а карманные СМИ доносят ее до жителей Приднестровья.

 

Однако далее происходит то, чего точно не ожидали ни заказчики, ни исполнители этого сфабрикованного дела. Как ни старались придворные СМИ, жители республики не поверили в эту наспех сфабрикованную версию. Более того, подавляющее число граждан ПМР понимали, что меня преследуют исключительно по политическим мотивам, что это политическая расправа за борьбу с «Шерифом».

Видели это и сотрудники МВД. Поэтому многие из них отказались так явно и нагло врать. И, даже под угрозой увольнения, отказывались подписывать протоколы допроса с этой версией.

Также, понимая политический характер этого уголовного дела, отказались фальсифицировать судебно-медицинскую экспертизу и эксперты, которые проводили ее (о сломанном ребре и вывихнутом плече).

Сотрудник кафе «Куманек» в категорической форме отказалась подтвердить то, что О.О. Хоржан употреблял спиртные напитки и был в состоянии алкогольного опьянения. А милиционер Старков понял, что переборщил в своих фантазиях и отказался подтверждать то, что видел О.О. Хоржана пьяного за рулем.

Тогда заказчики и исполнители этого сфальсифицированного уголовного дела вынуждены были уже в третий раз изменить версию произошедшего. Царапина Бикира опять перемещается на улицу Свердлова, а в дежурной части ГОВД остаются «сорванные» погоны. Но к этому прибавляют удар Осадчему и оскорбление Мовы, который к тому времени вспомнил, что его оскорбили. Эта третья по счету версия стала окончательной и в таком виде дело было передано в суд.

Однако, в связи с тем, что политические заказчики этого уголовного дела требовали в двухнедельный срок передать его в суд, у исполнителей, которые занимались фальсификацией этого дела, физически не оставалось времени его подчистить. И оно в таком виде – со всеми рапортами, объяснениями, протоколами допросов, судебной экспертизой № 223, – оказалось в суде.

Кроме того, лица, стоящие за этим заказом, не ожидали, что у меня и у моей защиты хватит силы духа сопротивляться, а также профессионализма, что называется, по буквам разобрать каждый документ этого сфальсифицированного дела.

Но главный просчет политического руководства республики состоял в другом. Пока следователи заканчивали это дело, пока его подписывал прокурор, пока оно шло в суд и пока дошла очередь до судебного следствия – шло время. Я уже говорил о том, что многие сотрудники МВД понимали политический характер этого уголовного дела. В милиции служат люди, которые, в отличие от своего начальства, живут в том же мире, что и остальные граждане республики. Знают они и об ответственности за фальсификацию уголовного дела. Скажу больше – многие из них поддерживают меня и моих товарищей в нашей борьбе с этим антинародным режимом.

И потому – и для суда, и для стороны обвинения стало неприятным сюрпризом, когда ключевые свидетели-милиционеры один за другим частично или полностью, в суде стали отказываться от своих показаний, данных на следствии. К сожалению, двое уже уволены. Думаю, что такая участь ждет и остальных.

 

В результате, после допроса в суде, у обвинения не осталось ни одного свидетеля, который бы подтвердил утверждение, что О.О. Хоржан нанес удары милиционеру Бикиру на ул. Свердлова.

В ходе предварительного следствия все 6 (шесть) свидетелей-милиционеров утверждали, что я ударил милиционера Осадчего и сорвал с него погон. В суде же 3 (трое) из них заявили, что не видели, чтобы О.О. Хоржан ударил Осадчего. Еще 3 (трое), в том числе и Бикир, пояснили, что О.О. Хоржан лишь толкнул его. Пятеро (!!!) дали показания в суде, что не видели, как я срывал погон с Осадчего.

Кроме того, хочу особо подчеркнуть, что в деле есть показания еще 4 (четырех) свидетелей, которые не являются сотрудниками МВД. И эти свидетели, в отличие от свидетелей-милиционеров, и на следствии, и в суде дали единообразные и четкие показания: они утверждают, что О.О. Хоржан не применял насилие в отношении сотрудников МВД.

 

Итак, настало время ответить на поставленные вопросы, а также сделать из сказанного неутешительные выводы для политического руководства Приднестровской Молдавской республики – заказчика этого уголовного дела:

1)       Ни один, подчеркиваю – ни один из сотрудников милиции не дал четкие и единообразные показания в процессе возбуждения и расследования этого уголовного дела о фактах и событиях, имевших место 2 июня 2018 года по ул. Свердлова, а также в помещении Дежурной части ГОВД.

2)       Все гражданские лица-свидетели по делу дали четкие и единообразные показания в ходе возбуждения и расследования этого уголовного дела.

3)       Все милиционеры (за исключением получившего звание майора Осадчего) изменили свои показания в суде и отказались подтверждать (частично или полностью) факты и события, изложенные ими в ходе следствия о применении мной насилия в отношении сотрудников МВД.

4)       Все гражданские лица в ходе допроса в суде подтвердили свои показания, данные в ходе следствия.

5)       Все без исключения сотрудники МВД, присутствовавшие при моем разговоре 2 июня 2018 года с Мовой Р.П., не увидели в моих действиях «событий, угрожающих общественной или личной безопасности» и не посчитали, что я оскорбил их министра, пока он сам не написал об этом заявление.

Если вспомнить, что все сотрудники МВД, проходящие потерпевшими или свидетелями по этому сфабрикованному уголовному делу, являются подчиненными еще одного потерпевшего – министра внутренних дел Мовы Р.П., который, в свою очередь, является представителем действующей приднестровской власти и прямо заинтересован в вынесении мне обвинительного приговора, – то тогда объяснимо и понятно такое непрофессиональное поведение в ходе следствия и суда сотрудников МВД.

И это непрофессиональное поведение – не амнезия, не склероз, не усталость, а прямое доказательство давления на сотрудников МВД с целью сфабриковать уголовное дело и засадить в тюрьму опасного политического конкурента, порядочного депутата и честного человека.

На конкретных материалах уголовного дела я наглядно показал, что оно сфабриковано с самого начала и до конца с совершенно очевидными политическими целями.

Безусловно – все эти факты лягут в основу будущего процесса по моей реабилитации, а также станут основанием для привлечения к уголовной ответственности лиц, фабриковавших это уголовное дело и выносивших заведомо неправосудный приговор.

 

III.      ДОКАЗАТЕЛЬСТВА МОЕЙ НЕВИНОВНОСТИ

Теперь я хочу остановиться на каждом эпизоде этого политического (уголовного) дела отдельно, показав, что у суда нет законных оснований для вынесения обвинительного приговора.

 

Эпизод 1.

Меня обвиняют в том, что я 2 июня 2018 года у дома №80 по ул. Свердлова в г. Тирасполе, цитирую: «…умышленно нанес удары руками в область спины младшему оперуполномоченному УВД г. Тирасполь МВД ПМР старшему сержанту Бикиру П.А., …причинив последнему, согласно заключения эксперта № 223, телесные повреждения в виде ссадин спины и левой руки». (стр. 22 обвинительного заключения).

У любого нормального человека тут же возникает вопрос: если О.О. Хоржан ударил милиционера Бикира в область спины, то откуда у Бикира появилась ссадина на руке? Но об этом чуть позже.

Прокурор Гурецкий, предъявляя мне это обвинение, основывался на следующих доказательствах:

 

1)       На показаниях свидетеля старшего лейтенанта Кирьякова В.В.

Я уже говорил о том, что считаю Гурецкого слабеньким профессионалом. Иначе как объяснить тот факт, что Прокурор не обратил внимания на то, что еще в ходе следствия, на очной ставке 11 июня (л.д. 87), свидетель Кирьяков не подтвердил факта нанесения мной ударов милиционеру Бикиру.

В ходе судебного заседания 9 августа свидетель Кирьяков В.В. еще раз заявил, что он не видел, как О.О. Хоржан наносил удары Бикиру П.В. и Хоржан не применял в отношении него насилие.

 

2)       На заключении эксперта № 223 (л.д. 68069).

Давайте внимательно изучим этот уникальный документ, за который можно смело ставить вопрос о профпригодности Гурецкого, который в данном случае, как говорится, снова сел мимо стула.

В начале этого документа излагаются обстоятельства дела и поставленные на разрешение эксперта вопросы, исходя из постановления следователя Додонова Г.А. Интересно, что, ставя свои вопросы перед экспертом, следователь Додонов излагает обстоятельства дела не по этому эпизоду (!), а по событиям в Дежурной части ГОВД, которые произошли позже.

Далее эксперт излагает обстоятельства произошедшего со слов самого милиционера Бикира, который рассказывает эксперту следующее: «…В процессе оказания сопротивления на законные требования покинуть помещение дежурной части УВД, Хоржан О.О., оказавшись со стороны моей спины, при срывании с меня погон, нанес мне рукой повреждение в области спины и левой руки, как я почувствовал, пальцами своей руки».

Я упущу тот факт, что Бикир соврал о сорванном с него погоне, так как и он сам, и все свидетели, и видеодоказательства подтверждают, что Бикир в этот день был одет в гражданскую одежду. Важно другое – и следователь Додонов, и потерпевший Бикир в один голос излагают эксперту другое место и другое время получения Бикиром ссадины, нежели то место и то время, что указаны в обвинительном заключении прокурором.

На основании этого эксперт делает и указывает в судебно-медицинской экспертизе следующие выводы:

- что у Бикира П.А. имеются ссадины на спине и руке, причиненные ногтевыми фалангами руки;

- что эти ссадины могли быть получены в сроки и при обстоятельствах, указанных в постановлении следователя и со слов самого Бикира, т.е. в помещении дежурной части ГОВД;

- что ссадины на руке Бикир мог причинить себе сам;

- что ссадины на спине были нанесены сверху вниз.

Заключение эксперта № 223 не может служить доказательством в предъявленном мне обвинении по этому эпизоду, так как обвинение утверждает, что я нанес удар Бикиру П.А. по ул. Свердлова, а эксперт делает вывод, что ссадины Бикиром могли быть получены позже в помещении Дежурной части ГОВД.

Вполне возможно, что ссадины на спине у Бикира могли быть в этот день. Об их происхождении мы поговорим позже. Важно другое: в этом уголовном деле нет другой судебно-медицинской экспертизы, которая была бы связана с событиями по ул. Свердлова, и которая подтвердила бы получение Бикиром ссадин в это время и в этом месте.

 

3)       И наконец, на показаниях самого Бикира П.А.

Прежде, чем перейти к показаниям Бикира в суде, хочу напомнить, что верить ему очень сложно, так как он в процессе возбуждения уголовного дела и в процессе следствия в суде давал противоречивые показания, недоговаривал и просто врал. А именно:

- не указал в своем рапорте от 2 июня 2018 г. всех обстоятельств, свидетелем которых был (л.д. 15);

- указал эксперту, что получил ссадину в Дежурной части ГОВД, а следователю – что получил ссадину по ул. Свердлова (л.д. 69);

- указал эксперту, что О.О. Хоржан сорвал с него погон (л.д. 69);

- обманул суд, меня, мою семью, показав, что получил указание доставить мою жену и мою невестку 2 июня в ГОВД, хотя и свидетель Цуркан, и сам Бикир в своем объяснении (л.д.131-133) говорят о том, что Бикир должен был при этих обстоятельствах вручить повестки;

- обманул суд, сказав, что у него с собой не было повесток, хотя свидетель Кирьяков утверждал в суде обратное – повестки у них были;

- ввел в заблуждение руководство МВД и следователя, указав, что Хоржан О.О. в помещении дежурной части ГОВД причинил сотрудникам МВД телесные повреждения (л.д. 131-133);

- соврал в суде, что эксперт с семнадцатилетним стажем все перепутал, хотя в уголовном деле есть протокол ознакомления Бикира с заключением эксперта № 223, в котором Бикир указал, что у него замечаний к эксперту нет (л.д. 70).

 

Теперь вернемся в суд. В суде Бикир заявил, что я у дома №80 по ул. Свердлова ударил его с такой силой, что футболка, которая у него была заправлена в штаны (внимание!) поднялась выше лопаток, и я далее наносил ему удары по голому телу. При этом, пока я ему наносил удары, его футболка продолжала висеть в воздухе и опустилась только тогда, когда я закончил свое насилие.

Я не буду спрашивать о том, каким образом загадочная футболка милиционера Бикира, вопреки всем законам физики, оставалась висеть в воздухе, пока я бил оголенного Бикира. Я даже не буду говорить о том, какой силы должен быть удар, чтобы футболка, заправленная в штаны, поднялась бы не до пояса, не по грудь, а до шеи. Я хочу обратить внимание на другие важные детали:

 

А) В заключении эксперта № 223 эксперт делает четкий вывод, что ссадины на спине Бикиру были нанесены движением сверху вниз. Однако для того, чтобы задрать футболку, удары должны быть нанесены в обратном направлении – снизу вверх.

Б) В заключении эксперта № 223 эксперт делает вывод, что ссадины Бакиру могли быть причинены ногтевыми фалангами рук (т.е. ногтями). Хочу напомнить, что удары наносятся не ногтями, а кулаками. И после ударов такой силы остаются кровоподтеки и синяки. Но ни синяков, ни других серьезных телесных повреждений, кроме царапин, эксперт на теле Бикира не обнаружил. Более того, эти ссадины совсем не похожи на следы от ударов здорового, крепкого мужчины. Они больше напоминают и по характеру их нанесения, и по направлению (сверху вниз) следы от нежной женской руки, что вполне нормально для полноценного молодого мужчины-милиционера.

Все это в суде 8 октября 2018 г. подтвердил эксперт Р.И. Дрангов, проводивший судебно-медицинскую экспертизу №223. Он еще раз указал: милиционер Бикир 3 июня при прохождении экспертизы рассказал, что получил эти ссадины не по ул. Свердлова.

8 октября в суде эксперт вбил последний гвоздь в крышку гроба обвинения прокурора. Он четко показал, что:

- ссадины на теле Бикира могли появиться примерно с 15.00 2 июня по 12.00 3 июня 2018 г. Бикир мог получить эти царапины где угодно и от кого угодно в течение всего этого времени (почти сутки);

- эти ссадины (внимание!!!) появились однозначно не от ударов. Других телесных повреждений на теле Бикира не было. Эти выводы эксперта прямо говорят, что я не наносил удары милиционеру Бикиру, и что ссадины Бикиром были получены при других обстоятельствах, нежели те, что указаны прокурором в обвинительном заключении.

- царапины на теле Бикира появились от небольшой силы воздействия (как тут не вспомнить про нежную женскую руку!).

В) Но это еще не все. 8 октября в суде я задал эксперту вопрос: могли ли на футболке Бикира, при применении в отношении него насилия, остаться соответствующие следы? Эксперт прямо ответил: «Да, могли. Но для того, чтобы точно об этом сказать, я должен увидеть футболку Бикира».

Однако эксперт эту удивительную футболку Бикира так и не увидел.

В деле, по странному стечению обстоятельств, нет экспертизы этой футболки, на которой должны были остаться следы (кожи, жидкости) после ударов. Это основы криминалистики. Любой следователь, вместе с направлением на экспертизу потерпевшего, направляет на экспертизу и одежду, в которую он (потерпевший) был одет в момент совершения насилия.

Если бы я хоть пальцем тронул милиционера Бикира, то на его вещах (а он был одет в светлую футболку) могли остаться соответствующие следы, что было бы лучшим подарком для следствия и прокурора. Отсутствие такой экспертизы в материалах дела говорит только об одном: следствие и прокурор точно знали, что на одежде Бикира не было следов от ударов, так как таких ударов и толчка не было вообще.

А мутная версия об оголенной спине Бикира была выдумана для того, чтобы хоть как-то оправдать отсутствие в уголовном деле такой экспертизы.

 

В суде, кроме старшего лейтенанта Кирьякова, который показал, что не видел, как я применял насилие к Бикиру, 24 августа и 8 октября были допрошены еще 3 (три) свидетеля. И все три свидетеля, которые в тот момент находились у дома №80 по ул.Свердлова, прямо говорят, что О.О. Хоржан не применял насилие в отношении милиционера Бикира, не толкали не бил его.

Итак, заключение эксперта № 223, показания самого эксперта в суде 8 октября 2018 г., показания милиционера Кирьякова и еще трех свидетелей, допрошенных в суде, отсутствие в материалах дела экспертизы вещей Бикира, постоянное вранье самого Бикира – четко доказывают, что я не применял насилия в отношении милиционера Бикира 2 июня 2018 года у дома №80 по ул. Свердлова в г.Тирасполе.

 

Эпизод 2.

По этому эпизоду меня обвиняют в том, что я 2 июня 2018 года в помещении Дежурной части ГОВД г. Тирасполя:

- «умышленно нанес участковому инспектору УВД г.Тирасполя капитану милиции Осадчему В.В. удар обеими руками в область груди последнего, причинив физическую боль». (стр. 22 обвинительного заключения);

- «умышленно сорвал погон с форменной рубашки капитана Осадчего В.В.». (стр. 23 обвинительного заключения);

- «умышленно сорвал погон с форменной рубашки и.о.начальника УВД г.Тирасполя полковника милиции Цуркана С.В.» (стр. 23 обвинительного заключения);

Теперь давайте вспомним все то, что мы видели и слышали в ходе судебных заседаний.

1)       Удар Осадчему В.В.

Прежде всего, хочу напомнить тот факт, что, несмотря на «сильную боль и обиду», которую испытал ударенный Осадчий, в своем рапорте, который он написал 2 июня 2018 г., сразу после произошедшего, он ни словом, ни буквой, ни запятой не упомянул о том, что его кто-то ударил, и что ему было больно (л.д. 12).

Также хочу напомнить о том, что в ходе следствия и в суде милиционер Осадчий (равно как и Бикир) был не раз пойман на обмане и передергивании фактов, а именно:

- в ходе следствия и в суде Осадчий говорил, что он видел, как О.О. Хоржан сорвал погон с полковника Цуркана, хотя в рапорте, который Осадчий написал 2 июня, сразу же после произошедших событий, он не упомянул этот факт (л.д. 12);

- в ходе судебного следствия Осадчий заявил, что от удара О.О. Хоржана он отлетел аж на два метра (?!). На видео (видеодоказательство), которое было просмотрено в суде (оно есть и в социальных сетях), ясно видно, что это утверждение не соответствует действительности.

Кроме того, после удара такой силы у милиционера Осадчего должны были остаться телесные повреждения. Однако, после проведения судебно-медицинской экспертизы, эксперт на теле Осадчего никаких повреждений не нашел (л.д. 58-60).

- в ходе судебного допроса Осадчий заявил, что вынужден был воспрепятствовать нахождению депутата Верховного Совета ПМР О.О. Хоржана в помещении дежурной части ГОВД, поскольку О.О. Хоржан производил видеосъемку. Однако видеодоказательства, которые были исследованы в суде, четко показали, что я видеосъемку в помещении дежурной части ГОВД не вел.

Видно, что на Осадчего, как и на Бикира, либо кто-то оказывает давление с определенной целью, либо они умышленно врут.

 

Теперь давайте обратимся к показаниям по этому эпизоду свидетелей, а их 8 (восемь) человек, из которых шестеро – сотрудники милиции и двое – гражданские лица.

В ходе следствия все шесть милиционеров – Цуркан, Геращенко, Митрофаненко, Шумейко, Бикир и Кирьяков – поддержали версию обвинения. Два гражданских свидетеля – Невский А.Е. и Хоржан Е.О. утверждали, что я не применял насилие в отношении милиционера Осадчего.

В суде все 6 (шесть) сотрудников милиции изменили свои показания. Так, трое – Геращенко, Бикир и Шумейко заявили, что это был не удар, а лишь толчок. Еще трое сотрудников МВД – Цуркан, Митрофаненко и Кирьяков заявили, что вообще не видели ни удара, ни толчка. Это же подтвердили еще двое свидетелей – Невский А.Е. и Хоржан Е.О.

Кроме того, в рапортах сотрудников МВД Цуркана, Геращенко, Бакира, Шумейко, которые они написали 2 июня, сразу после произошедшего, равно как и в рапорте Осадчего, нет ни слова о том, что Осадчего кто-то бил или толкал.

На видеодоказательствах, которые были исследованы в суде, нет подтверждения того, что я применял насилие в отношении милиционера Осадчего.

Еще одна важная деталь: как и в случае с удивительной футболкой милиционера Бикира, следствие не провело экспертизу рубашки капитана Осадчего, на которой должны были остаться следы в случае удара или толчка.

Отсутствие такой экспертизы, отсутствие факта удара на видеодоказательствах, показания 5 (пяти) свидетелей, подтверждающих мою невиновность, судебно-медицинская экспертиза, говорящая о том, что у капитана Осадчего не было обнаружено телесных повреждений, отсутствие в первоначальных документах (рапортах) сотрудников милиции информации об ударе или толчке Осадчему, вранье и постоянное передергивание фактов самим милиционером Осадчим – все это говорит о том, что я не применял насилие в отношении капитана Осадчего, подтверждает мою полную невиновность по этому эпизоду.

 

2)       Срыв погон с Осадчего В.В. Тут еще проще.

Несмотря на то, что, как и в предыдущем случае, все 6 (шесть) свидетелей-милиционеров в ходе следствия подтвердили, что О.О. Хоржан сорвал погон с капитана Осадчего, в суде ситуация резко изменилась. Пятеро (!!!) милиционеров – Цуркан, Геращенко, Шумейко, Митрофаненко и Кирьяков в суде заявили, что не видели этого факта. Еще два гражданских свидетеля – Невский А.Е. и Хоржан Е.О. – как на следствии, так и на суде тоже подтвердили, что я не прикасался к погону милиционера Осадчего.

Единственный, кто подтвердил (а, вернее сказать, снова соврал) эту версию, был милиционер Бикир.

Кроме того, при исследовании в суде видеодоказательств факт срыва мной погон с капитана Осадчего также не подтвердился. Наоборот, на видео видно, что меня в тот момент за руки и другие части тела держат 6 (шесть) сотрудников милиции. И, если бы я даже очень захотел, у меня бы физически не получилось так обидеть милиционера Осадчего.

И еще. На видео видно, и сам Осадчий подтверждает, что погон оставался у него на плече (!) и упал только в фойе ДЧ ГОВД.

Так что и по этому эпизоду у суда нет законных оснований считать меня виновным в совершении преступления.

 

3) Срыв погона с милиционера Цуркана С.В.

В ходе судебного следствия показания свидетелей по этому эпизоду были крайне противоречивы. Свидетели Митрофаненко, Невский и Хоржан заявили, что не видели этого. Остальные свидетели-милиционеры подтвердили свои показания следствию. В данном случае работников милиции можно понять – они не могли отказаться от всех своих показаний, учитывая то давление, которое на них оказывалось. Для меня достаточно того, что большинство из них по предыдущим эпизодам изменили свои показания и сказали правду.

Не могу не отметить, что и тут отличился милиционер Бикир П.А., который упорно утверждал, что видел, как я срывал погон с полковника Цуркана и толкал Осадчего.

При просмотре видеодоказательств в суде с камер видеонаблюдения мы обратили внимание суда на то, что Бикир стоит в противоположном конце коридора ДЧ ГОВД, на большом расстоянии от происходящего. При этом видно, что между мной и Бикиром стоят сотрудники МВД, а так же располагается створка раскрытых дверей.

Остается только догадываться, каким чудесным образом славный милиционер Бикир на таком расстоянии мог видеть происходящее сквозь спины своих коллег и сквозь створку деревянных дверей.

 

Поэтому, в данном случае, для установления истины по делу необходимо обратиться к другим доказательствам, которые есть в деле, а также к здравому смыслу и логике:

А) Самое главное доказательство моей невиновности – это видео из Дежурной части ГОВД, которое является вещественным доказательством по делу. На этом видео нет (!!!) подтверждения того, что я сорвал погон с полковника Цуркана С.В.

Б) В ходе допроса в суде свидетель-милиционер Кравец А.И. сообщила суду, что видела на руке одного из сотрудников милиции свежие царапины после произошедшего в ДЧ ГОВД. И это были не Бикир или Осадчий. В суде я пояснил, что этот сотрудник милиции в момент, когда депутата Верховного Совета ПМР О.О. Хоржана силой выдворяли из здания ГОВД, случайно зацепил рукой погон полковника Цуркана. При этом он поцарапался об острые края звездочек на погоне.

Однако следствие не провело в отношении этого сотрудника милиции судебно-медицинскую экспертизу – именно потому, что эксперт подтвердил бы факт получения этих царапин от острого металлического предмета. Следствие вообще никак не проверило эту версию, так как она бы полностью подтвердила мою невиновность.

В) Обвинение утверждает, что с Цуркана С.В. был сорван только один погон. Но, когда есть умысел сорвать с офицера погоны – тогда срывают сразу оба погона. Иначе пропадает смысл такого действия.

Г) Хочу напомнить, что я находился в помещении ДЧ ГОВД для того, чтобы, как депутат Верховного Совета ПМР, проверить информацию о фактах нарушения прав избирателей. Срыв погонов с работников милиции никак не согласуется с этой целью и логикой нормального человека.

Д) Я не сумасшедший и не самоубийца – зная, что власть ищет любой повод упрятать меня за решетку, в присутствии многих свидетелей, на виду у камер видеонаблюдения, – совершать преступления и срывать погоны с сотрудников милиции.

Итак, показания трех свидетелей, подтверждающих мою невиновность, постоянные изменения своих показаний сотрудниками милиции, отсутствие на видеодоказательствах факта срыва мною погона с полковника Цуркана, отсутствие в уголовном деле судебно-медицинской экспертизы телесных повреждений сотрудника милиции, случайно оборвавшего погон полковника Цуркана, цель моего прихода в здание ГОВД, а равно отсутствие логики и здравого смысла в предъявленном мне обвинении – все это говорит о моей невиновности и об абсурдности предъявленного мне обвинения.

 

Эпизод 3.

В обвинительном заключении прокурор Гурецкий не указал, на какие именно фразы или слова обиделся потерпевший Мова Р.П. Поэтому обратимся к самому Мове, а точнее – к протоколу его допроса на следствии (л.д. 154-155). Цитирую:

«Людей в туалет, пожалуйста. О, привет, Мова, че ты улыбаешься, как девка? Плюешься че ты? Людей выпусти. В шортах он, в шароварах».

И еще одна фраза: «Мова, не будь трусом, подойди сюда. Куда ты пошел? Але, министр без погон. Генерал сраный».

И еще одно слово: «Трус!»

 

Прежде, чем перейти к разбору каждой фразы и каждого слова, которые я сказал Мове, хочу напомнить, что я, как депутат Верховного Совета ПМР, проверив и зафиксировав нарушения прав избирателей сотрудниками МВД, в соответствии со статьей 16 Конституционного Закона ПМР «О статусе депутата Верховного Совета ПМР», потребовал, чтобы к зданию ГОВД подъехал министр внутренних дел Мова Р.П.

Однако из здания ГОВД вышел не министр, а гражданин Мова. Он был одет в непонятного цвета спортивный костюм, на штаны были натянуты гетры. Несмотря на то, что ситуация была крайне сложная и напряженная, его подчиненные – сотрудники МВД – незаконно арестовывали людей, издевались над ними, к зданию ГОВД постоянно подъезжали машины «скорой помощи», – гражданин Мова улыбался широкой улыбкой. Он не захотел общаться с депутатом Верховного Совета, демонстративно плюнул в мою сторону и ушел.

Все это было исследовано и подтверждено в ходе судебных заседаний при просмотре видеодоказательств. Я ясно понимал, что генерал, министр внутренних дел Приднестровской Молдавской Республики, находящийся при исполнении своих служебных обязанностей, так вести себя не может и не должен. А вот на поведение гражданина Мовы – это было вполне похоже.

Поэтому все, что я сказал, было адресовано гражданину Мове Р.П.

Теперь давайте обратим внимание на то, что я сказал гражданину Мове 2 июня 2018 года.

1.        «Людей в туалет, пожалуйста», – это законное требование депутата Верховного Совета ПМР, чтобы арестованным гражданам дали возможность сходить в туалет. В тот день людям несколько часов не давали это сделать, пока они не соглашались подписать нужные протоколы.

2.        «О, привет, Мова», – вполне подходящее приветствие: когда я увидел странно одетого Мову, я понял, что гражданин Мова находится не при исполнении своих должностных обязанностей, и таким образом просто поздоровался с гражданином.

3.        «Че ты улыбаешься, как девка?» – справедливый вопрос в ответ на широкую улыбку, которую излучал Мова в то время, когда в его ведомстве происходили нарушения прав и свобод граждан ПМР.

В этот момент Мова, улыбаясь, демонстративно плюнул в мою сторону и ушел.

4.        «Плюешься че ты?» – естественная реакция на оскорбительное поведение гражданина Мовы по отношению к депутату Верховного Совета ПМР, находящемуся при исполнении своих должностных обязанностей.

5.        «Людей выпусти», – законное требование депутата Верховного Совета, обнаружившего факты нарушения прав и свобод граждан ПМР.

6.        «В шортах он, в шароварах», – констатация факта, именно так был одет Мова.

7.        «Мова, не будь трусом, подойди сюда. Куда ты пошел?» – попытка депутата Верховного Совета заставить Мову вспомнить, что он не просто гражданин, а еще и министр, который может и должен прекратить нарушения прав и свобод граждан ПМР.

8.        «Але, министр без погон», – констатация факта – одежды Мовы и закономерная реакция на поведение гражданина Мовы.

9.        «Генерал сраный», – данное выражение решением суда ПМР, а также решением самого Мовы, не является оскорбительным и разрешено для использования на территории нашей республики.

В январе 2018 года я, как депутат Верховного Совета ПМР, официально обратился в МВД ПМР с требованием привлечь к уголовной ответственности гражданина Петрика Ю.П. Петрик Юрий является активным сторонником действующей власти. Он публично оскорбил меня при исполнении мной депутатских обязанностей, назвав «дерьмом».

Однако министр внутренних дел Мова Р.П. официально ответил, что не видит в действиях Петрика оскорбления, а потому привлечь его к уголовной ответственности нет оснований    .

21 февраля 2018 г. суд г. Рыбницы и Рыбницкого района своим решением отказался привлекать гражданина Петрика к ответственности, так как в его действиях (по мнению суда) отсутствовал состав правонарушения. Наш «справедливый» приднестровский суд решил, цитирую:

«При решении вопроса о том, выражена ли отрицательная оценка личности в неприличной форме, суд исходит из норм нравственности общества, а не из ее восприятия самим потерпевшим. Высказывания «дерьмо», «как то дерьмо», – это стилистическое разговорное слово, оно не принадлежит к ненормативной лексике и не является нецензурным (непристойным) словом, и, следовательно, не имеет статуса оскорбительной языковой формы в юридическом смысле слова и не может быть расценено, как неприличное, не считается нецензурным или бранным».

Слово «сраный» – это производное слово (слово-синоним) от слова «дерьмо», «дерьмовый», с той же смысловой нагрузкой.

2 июня 2018 года, в полном соответствии с решением суда, а также ответом министра внутренних дел ПМР Мовы Р.П., я дал справедливую, законную, и, главное, не оскорбительную характеристику гражданину Мове Р.П.

Хочу обратить Ваше внимание на то, что Мова зря обижается: я

сказал о нем не «дерьмовый генерал», а «сраный генерал», что звучит

намного мягче и нежнее для слуха и восприятия.

10.      «Трус», – это слово не носит оскорбительного характера, а является правдивой оценкой действий гражданина Мовы, который убежал от депутата Верховного Совета ПМР.

Все, что 2 июня я сказал гражданину Мове Р.П., – это чистая правда, законная и справедливая реакция на его поведение.

Итак: все фразы и слова, сказанные мной 2 июня 2018 года гражданину Мове Р.П., полностью соответствовали происходящему, без оскорбления личности гражданина Мовы Р.П., в полном соответствии с нормами действующего законодательства, а также решением суда ПМР, в соответствии с поведением самого гражданина Мовы, который вел себя не как должностное лицо (странная форма одежды, плевок, отказ от общения с депутатом ВС ПМР).

Все это говорит об отсутствии в моих действиях состава преступления по всем трем эпизодам предъявленного мне обвинения.

2 июня 2018 года, в соответствии с нормами Конституционного Закона ПМР «О статусе депутата Верховного Совета ПМР», я организовал и провел в городе Тирасполе, на площадке перед Домом детского и юношеского творчества, встречу с избирателями.

Глава государственной администрации г. Тирасполя в своем письме №557/01-06 от 01.06.2018 г. (л.д. 20) не возражал против проведения этой встречи, но сообщил, что оказать организационно-техническое содействие не может.

При организации и проведении этого мероприятия руководство МВД и сотрудники МВД не имели претензий ни ко мне, ни к участникам мероприятия.

По итогам этой встречи избиратели Приднестровской Молдавской Республики дали мне соответствующие наказы, потребовали, чтобы я поставил на заседании парламента вопрос об отставке приднестровской власти, а также приняли Обращение к Президенту Российской Федерации В.В. Путину и поручили мне отвезти это Обращение в г. Москву.

Около 15.00 2 июня высшее руководство республики принимает решение о незаконном задержании участников встречи избирателей с депутатом.

Вполне понятно, что, как только сотрудники милиции стали незаконно хватать людей, мне, как депутату Верховного Совета, организовавшему эту встречу, стали звонить возмущенные граждане с требованием пресечь нарушение их прав. Этот факт подтвердило множество свидетелей, допрошенных в ходе суда.

Примерно к 18.00 я приехал в Тираспольский ГОВД, чтобы разобраться, что происходит. При этом я взял с собой удостоверение депутата Верховного Совета ПМР, хотя в процессе общения с сотрудниками МВД оно мне не понадобилось. Как показали все допрошенные в суде сотрудники милиции, они меня узнали и подтверждения моих полномочий не требовали.

И.О. начальника ГОВД полковник Цуркан С.В. объявил мне, что людей задерживают и доставляют в милицию для того, чтобы собрать материал на организаторов прошедшей встречи депутата с избирателями. Я, как организатор этой встречи, попросил оставить людей в покое, не нарушать их прав, и предложил Цуркану С.В., несмотря на депутатскую неприкосновенность, подписать все бумаги, объяснения и протоколы – при условии, что всех задержанный выпустят и прекратят дальнейшие незаконные действия по отношению к гражданам ПМР.

Полковник Цуркан С.В.с радостью согласился и пообещал мне, что всех людей освободят. Я дал объяснение, подписал два протокола об административном нарушении, где указал, что не совершал административного правонарушения, и, поверив словам и.о. начальника ГОВД Цуркана, уехал из милиции.

 

В этот день мой старший сын пригласил меня с супругой поужинать по случаю его первой годовщины свадьбы в кафе «Куманек». Однако праздника не получилось: мне продолжали звонить люди и сообщать о массовом нарушении их прав.

Я сообщил семье, что вынужден буду их покинуть, так как мне нужно ехать в Тираспольский ГОВД, чтобы проверить эти сведения. Зная, что мне предстоит выполнение моих депутатских обязанностей, я не употреблял спиртные напитки, что подтвердили в ходе судебного следствия все свидетели, в том числе и сотрудники кафе «Куманек».

Около 20.00 моя супруга вызвала такси, чтобы уехать домой, а я собирался пойти выполнять свои должностные обязанности.

В это время к нам подошли два молодых человека (как оказалось позже, это были Бикир П.А. и Кирьяков В.В.) и в грубой форме потребовали, чтобы мой старший сын, его жена и моя супруга прошли в Тираспольский ГОВД.

К тому времени я уже знал, что руководство Тираспольской милиции дало указание своим сотрудникам доставлять в милицию только тех граждан, которые соглашаются добровольно ехать. Остальным было поручено выписать повестки. Это также в ходе судебного разбирательства подтвердил и.о. начальника Тираспольского ГОВД Цуркан С.В.

Поскольку было уже поздно (тем более, что была суббота), а также в связи с тем, что с нами находился мой младший несовершеннолетний сын, нами было принято решение, что в милицию поедет только мой старший сын, а женщины и маленький ребенок пойдут домой. При этом мы попросили выписать повестки на следующий день моей супруге и супруге старшего сына.

Однако Бикир нам ответил, что у них нет с собой повесток, и продолжал настаивать на своем незаконном требовании. Позже в суде милиционер Кирьяков признался, что повестки у них с собой в тот день были.

Мы со старшим сыном провели женщин и ребенка до дома №80 по ул. Свердлова и, безо всяких происшествий, на служебной машине МВД, которая к тому времени уже стояла у гостиницы «Россия», доехали до здания Тираспольского ГОВД. Я – для того, чтобы проверить факты нарушения прав и свобод граждан ПМР, а старший сын – по требованию работников милиции.

В ходе судебного разбирательства все свидетели-сотрудники МВД подтвердили, что я не вмешивался в их работу, а также в деятельность органов дознания, ни в отношении моего сына, ни в отношении других лиц.

 

К тому времени, а это было уже около 21.00, мне продолжали поступать звонки граждан, которые сообщали: их обманным путем привозят в здание ГОВД, заставляют подписывать нужные милиции документы, оказывают физическое воздействие, не кормят, не дают сходить в туалет. Эти незаконные действия совершались по отношению к пожилым людям, к женщинам, к молодым ребятам. Все эти факты были подтверждены в суде.

Задержали и кинули в подвал ИВС молодого парня, которому совсем недавно была сделала хирургическая операция. Под предлогом что-то подписать и с обещанием тут же отпустить, его обманули – и в таком состоянии кинули в камеру. Если бы не мое вмешательство, этот молодой человек имел все шансы навсегда остаться в застенках нашей «славной» милиции.

В процессе незаконного задержания людей, которые не совершали никаких правонарушений, многим из них становилось плохо. К зданию ГОВД постоянно подъезжали экипажи «Скорой помощи».

Естественно, когда я это все узнал и увидел – я был обязан, как того требует Конституционный Закон «О статусе депутата Верховного Совета ПМР» (далее – Конституционный Закон), проверить факты нарушения прав граждан и потребовать их прекращения.

Все мои действия осуществлялись в полном соответствии с нормами Конституционного Закона, а именно:

1. В соответствии с п.2 ст.5 этого Закона, депутат ВС ПМР, при наличии удостоверения депутата, имеет право «…беспрепятственно посещать все (!) органы государственной власти, органы местного самоуправления, а также посещать организации независимо от форм собственности, воинские части, общественные объединения».

2. В соответствии с п. «г» ст.13 Конституционного Закона, депутат Верховного Совета имеет право: «…проверять по собственной инициативе сведения о нарушениях закона, охраняемых законом прав и интересов граждан и организаций».

3. В соответствии с п.«д» ст.13 Конституционного Закона, депутат Верховного Совета имеет право: «…требовать от соответствующих органов и должностных лиц прекращения нарушения закона, охраняемых законом прав и интересов граждан и организаций».

4. В соответствии со статьей 16 Конституционного Закона: «По вопросам своей депутатской деятельности депутат Верховного Совета пользуется правом безотлагательного приема руководителями и другими должностными лицами расположенных на территории ПМР органов государственной власти, лицами начальствующего состава Министерства внутренних дел…».

Данные нормы Конституционного Закона являются исчерпывающими, не оговаривают каких-либо исключений и ограничений. Все остальные нормативно-правовые акты ПМР, в том числе и различные постановления, приказы и инструкции, действуют только в части их непротиворечия нормам этого Конституционного Закона.

Кроме того, перед входом в здание Тираспольского ГОВД вывешена информация о том, что депутаты Верховного Совета ПМР имеют право на беспрепятственный проход в здание ГОВД (без исключений и ограничений).

 

Меня 2 июня 2018 г. к 21.00, в здание ГОВД вообще не хотели впускать (видимо, было, что скрывать). Когда я все же смог пройти в фойе первого этажа, я потребовал от и.о. начальника Тираспольского ГОВД дать мне возможность проверить информацию о фактах нарушения прав и интересов граждан.

Я услышал крики из помещения ДЧ ГОВД и потребовал дать мне возможность туда войти и посмотреть, кто кричит и что там делают с людьми. Дверь в ДЧ ГОВД открыли, и я вошел.

Как только я зашел в помещение ДЧ ГОВД, на меня тут же накинулись сотрудники милиции. Хочу напомнить, что помещение дежурной части ГОВД является составной частью и единым целым со зданием ГОВД, в которое я имел беспрепятственный доступ.

Насколько я мог – я продвигался по коридору ДЧ ГОВД. Меня при этом постоянно хватали за руки, за части одежды, не давали возможности двигаться дальше сотрудники милиции. Я понимал, – поскольку сотрудники МВД, нарушая закон, упорно не желают, чтобы я проверил, что происходит с задержанными людьми, – значит, им есть, что скрывать.

И поэтому выполнить мои депутатские обязанности и проверить информацию о нарушении прав и свобод граждан мне не дали. На меня накинулось 6 (шестеро) сотрудников милиции и, применяя физическое насилие, вытолкнули из здания ГОВД.

В процессе этого незаконного выдворения один из сотрудников МВД случайно зацепил рукой погон полковника Цуркана С.В., и при этом поцарапался об острые края звездочек на погонах. Погон же капитана-майора Осадчего отстегнулся и оставался у него на плече.

При этом на видео с камер видеонаблюдения видно, что я не срывал погон с сотрудников милиции, а также не наносил ударов как милиционеру Осадчему, так и другим сотрудникам МВД.

Однако 2 июня 2018 г. в здании Тираспольской милиции на самом деле произошло преступление, которое можно квалифицировать по части 1 ст.315 УК ПМР – применение насилия в отношении представителя власти, депутата Верховного Совета ПМР. (Об этом я 2 июня 2018 г. написал заявление в ДЧ ГОВД, ответа на которое жду до сих пор). Это регламентирует не только Уголовный кодекс, но и статьи 38 и 39 Конституционного Закона «О статусе депутата Верховного Совета ПМР», которые предусматривают уголовную ответственность за невыполнение должностными лицами и другими работниками органов государственной власти законных требований депутата Верховного Совета либо создание ему препятствий в осуществлении им депутатской деятельности; за неправомерное воздействие на депутата Верховного Совета ПМР.

 

Зафиксировав факт нарушения прав и интересов граждан ПМР, и также факт преступления в отношении депутата Верховного Совета ПМР, я потребовал, чтобы к зданию ГОВД подъехал министр внутренних дел ПМР Мова Р.П., в случае, если он на данный момент исполняет свои должностные обязанности. И.О. начальника ГОВД Цуркан С.В. пообещал связаться с министром, хотя в тот момент в здании ГОВД Мова уже находился.

Когда Мова вышел из здания ГОВД, одетый в спортивный костюм, демонстративно плюнул в мою сторону и не выполнил требований ст. 16 Конституционного Закона, по его внешнему виду и поведению я понял, что передо мной не министр Мова, а гражданин Мова.

В полном соответствии с нормами приличия, закона, а также решения суда, я дал свою оценку неадекватному поведению гражданина Мовы Р.П.

Мова обиделся, а зря. Все, что я сказал – это чистая правда, а на правду обижаться нельзя.

Все эти факты, имевшие место 2 июня 2018 г., подтверждены в суде свидетельскими показаниями, видеоматериалами, а также иными доказательствами, которые есть в этом сфабрикованном уголовном деле.

 

V.       ОБ УДИВИТЕЛЬНОМ ПРИДНЕСТРОВСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

 

Чем славится приднестровская власть, так это трепетным отношением к самой себе. Чем хуже живут люди, чем больше проблем в экономике – тем слаще и сытнее жизнь нашей элиты, которая, чтобы себя защитить, придумывает и применяет удивительные законы.

В Конституции ПМР, а также в Конституционном Законе «О статусе депутата Верховного Совета ПМР» прописаны уникальные нормы, которых нет более нигде в мире. Они касаются неприкосновенности высших должностных лиц государства.

С чистой совестью могу сказать, что я голосовал против этих законов и норм, а также всегда выступал и буду выступать за отмену этих диких и несправедливых законов, за ликвидацию касты привилегированных.

Во всем цивилизованном мире для привлечения депутата к ответственности (в т.ч. уголовной) достаточно, чтобы за это проголосовал парламент. Причем, при этом не важно, какой проступок совершил депутат.

Наши народные избранники настолько боятся за себя, любимых, что придумали фантастический механизм привлечения к ответственности депутата Верховного Совета. Позволю себе процитировать п.1 и п.2 статьи 20 Конституционного Закона «О статусе депутата Верховного Совета ПМР»:

п.1 – «Депутат Верховного Совета ПМР обладает неприкосновенностью в течение всего срока его полномочий, а также по истечении срока депутатских полномочий за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий депутата, связанные с осуществлением депутатской деятельности.

Он не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им мнение или принятое в процессе депутатской деятельности решение, а также за совершение иных действий, связанных с его депутатской деятельностью».

п.2 – «В случае возбуждения дела, связанного с уголовной или административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, в отношении действий депутата Верховного Совета ПМР, не связанных с осуществлением депутатской деятельности, по завершению дознания, предварительного следствия или производства по административному нарушению, для передачи дела в суд необходимо согласие Верховного Совета ПМР».

Иными словами, если депутат Верховного Совета ПМР в процессе своей депутатской деятельности взял взятку, уничтожил завод, присвоил миллионы бюджетных рублей – он не может быть привлечен к уголовной ответственности, даже с согласия Верховного Совета.

Конечно, все это дико и мерзко, недостойно государства, считающего себя правовым и демократическим.

Однако, хотим мы того или не хотим, в этом уголовном деле отсутствует субъект преступления (а, значит, нет состава преступления), поскольку в процессе судебного разбирательства было доказано, что депутат Верховного Совета ПМР О.О. Хоржан 2 июня 2018 года при указанных обстоятельствах осуществлял депутатскую деятельность.

 

VI. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРОКУРОРЕ, ЛИЧНОСТИ ПОДСУДИМОГО И НАКАЗАНИИ

Скажу честно – мне стало скучно, когда я слушал прокурора. Очень вяло и неаргументированно он выступал. Оно и понятно: когда нет доказательств, когда дело в суде разваливается, когда ты сам не уверен в том, что говоришь и делаешь – по-другому и быть не может.

Прокурор уныло говорил о вине подсудимого, о его общественной опасности, о его личности (злой и нехорошей) и о наказании. Обычная заезженная пластинка.

Но, видимо, прокурор забыл, что это дело далеко не обычное, где такие нафталиновые речи еще кое-как проходят. На скамье подсудимых не уголовник, а честный человек, лидер оппозиции, депутат Верховного Совета. К этому судебному процессу приковано огромное общественное внимание, и он получил большой общественный резонанс. Поэтому я бы посоветовал прокурору серьезнее готовиться к судебным процессам и внимательнее изучать личность подсудимого.

 

Хочу напомнить прокурору, что в истории такие политические судебные процессы были не единожды. И у каждого такого процесса был свой прокурор, который вставал и говорил об общественной опасности подсудимого и о его наказании. Но что забавно: хотя все эти прокуроры искренне считали, что они делают полезное для общества дело, – ни общество, ни история не помнит их имен.

А вот имена подсудимых вписаны золотыми буквами в историю разных стран и народов: Нельсон Мандела, Хосе Мусика, Фидель Кастро, Георгий Димитров, Владимир Ленин, Иосиф Сталин. И у каждого из них был свой прокурор, своя статья и свой суд.

Был свой прокурор и первого президента ПМР И.Н. Смирнова. И этот прокурор также уныло требовал привлечения И.Н. Смирнова к суровой ответственности за нарушение совершенно конкретных статей Уголовного кодекса МССР.

Так вот: интересно то, что, вопреки всем прокурорам, статьям Уголовного кодекса и «законным» приговорам судов, такие «подсудимые» получали наивысшее уважение в обществе, становились лидерами своих народов, получали Нобелевские премии. Их имена и через столетия вызывают уважение и гордость.

Я думаю, что, если хорошо поискать, то и в шкафчике нашего прокурора окажется футболка с портретом Эрнесто Че Гевары, у которого тоже в свое время был свой прокурор и своя статья.

 

Но вернемся к нашему судебному процессу. Пока я находился в тюрьме, граждане Приднестровья успели сделать свои выводы о личности «подсудимого» и его «вине». Я сегодня хочу Вам продемонстрировать эти выводы: вот «подсудимый» Олег Хоржан держит в руках автомат Калашникова. Под автоматом подпись: «За простых людей». А вот на фоне Приднестровского флага и натянутой колючей проволоки – разорвавшие оковы руки с подписью: «Свободу Олегу Хоржану!». Или вот еще: на фотографии «подсудимого» надпись: «Я вернусь!».

Печально для прокурора, но это факт: именно так приднестровское общество оценило мои действия, мою «вину» и мою личность. И я не удивлюсь, если, благодаря всем вашим приговорам, в шкафчике у детей прокуроров и судей в ближайшем будущем появятся футболки с этим народным творчеством.

И еще: если бы прокурор, оценивая личность «подсудимого», профессиональнее бы относился к своим обязанностям, он бы обратил внимание на характеристику «подсудимого», которая оглашалась в суде. Эту характеристику дали 29 депутатов Государственной Думы Российской Федерации: первый заместитель председателя Государственной Думы, 4 (четыре) председателя и 9 (девять) заместителей председателей думских комитетов, известные общественные и политические деятели России, писатели, артисты, режиссеры. И, конечно, эта оценка куда весомее мнения нашего прокурора.

 

Теперь о наказании. Странно, конечно, но за все время, пока шло это судилище, ни прокурор, ни судьи так и не поняли, что мне совершенно безразлично, что будет написано в приговоре этой власти.

Могу только повторить: мне все равно, что вы там решите и прочитаете. Я вам уже говорил, что не признаю юрисдикцию вашего суда. Вы представляете не народ Приднестровской Молдавской Республики, а обанкротившуюся власть и руководство фирмы. Поэтому говорить с вами о наказании, убеждать вас или просить вас о чем-то я считаю ниже своего достоинства, ниже достоинства моего народа.

Для меня важнее другое – граждане ПМР хорошо понимают, что это будет политическая расправа, месть фирмы, изоляция опасного политического конкурента, но точно не справедливое и, главное, не законное наказание.

И самое главное: вот скрин-шот голосования в одной из социальных сетей, в котором приняло участие большое количество граждан Приднестровской Молдавской Республики. Девять из каждых десяти проголосовавших считают, что я невиновен и должен выйти на свободу.

 

На улицах, на остановках общественного транспорта, на рынках, у подъездов домов, в социальных сетях граждане Приднестровской Молдавской Республики возмущаются этим политическим преследованием, поддерживают меня и помогают мне.

Настоящий и справедливый приговор мне уже вынесен. Он вынесен народом Приднестровской Молдавской Республики. И этот приговор – оправдательный.

 

VII. НАША БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!

Депутаты Государственной Думы Российской Федерации, объективно оценив это заказное судилище, дали справедливую оценку действующей приднестровской власти: «…В данном случае Вы не руководители – Вы выступаете в роли карателей. Вы идете по пути фашистов и бандеровцев. Это худшее, что Вы можете предложить многострадальному Приднестровью…».

И это правда. Правящая приднестровская верхушка становится в один ряд с режимами Гитлера и Муссолини, Франко и Пиночета, с националистическими антироссийскими режимами ряда стран бывшего СССР.

Уничтожение собственного народа, нетерпимость к инакомыслию, повсеместное нарушение прав и свобод граждан – это грустные реалии современного Приднестровья. Правоохранительная и судебная система превращены в инструмент защиты и обслуживания интересов власти и фирмы.

Первое, что мы сделаем, когда освободим нашу землю от действующих «профессионалов» – проведем коренную реформу всей правоохранительной и судебной системы. Уверен, что очень многие здесь засиделись в своих креслах.

Могу поздравить граждан Богданова И.И., Черного В.А., Пеньковского А.М., которые, являясь судьями Верховного Суда, должны мне зачитать обвинительный приговор. Вы с успехом подтвердили то, что я сказал еще в первом судебном заседании: это не справедливый суд, а заказное судилище. Вы нарушили практически все принципы судебного процесса, переложили личные неприязненные отношения на этот процесс, утвердительно высказались о моей вине задолго до вынесения приговора, отказались даже выслушать свидетелей, подтверждающих мою невиновность. Вы были хорошими адвокатами для стороны обвинения и защитниками для так называемых «потерпевших».

Однако вы, вместе с властью, совершили еще один свой просчет – вы отказались удовлетворить мое законное требование об аудио- и видеозаписи, а также онлайн-трансляции всех заседаний суда. Вы спрятались от людей, побоялись публично рассматривать это сфабрикованное дело. И с тех пор вам и вашему суду люди НЕ ВЕРЯТ.

Поэтому я с вами прощаться не буду. А скажу вам «до встречи». Мы с вами обязательно увидимся на процессе по моей реабилитации, а также привлечении к уголовной ответственности всех, кто фабриковал это уголовное дело, кто выносил заведомо неправосудный приговор.

Кроме того, хочу поздравить своих коллег-депутатов Верховного Совета ПМР. Вас очень скоро начнут выносить: кто будет чем-то возмущаться – так же, как и мня, за руки, за ноги… Остальных – просто вежливо попросят на очередных выборах. Большинство из вас свое дело уже сделали, – очевидно, что в ваших услугах хозяин республики больше не нуждается.

 

Все это время, с момента моего ареста, я чувствовал поддержку моих родных, друзей, соратников. Я чувствовал колоссальную поддержку моего народа.

Сегодня я хочу сказать самые теплые слова своей семье. И, прежде всего, самому дорогому и близкому мне человеку – моей жене. Оля, я чувствовал тебя рядом все это время. Это придавало мне силы и очень помогало мне. Спасибо тебе, моя родная!

Хочу обратиться к своему старшему сыну Евгению. Ты – молодец! Ты был 2 июня рядом со своим отцом, мужественно перенес шерифовские застенки. Ты в начале пути в борьбе за справедливость и счастье нашего народа. Не сворачивай с этого пути, у тебя все получится!

Особую благодарность хочу выразить своим товарищам, соратникам, друзьям, депутатам Государственной Думы Российской Федерации – всем, кто боролся и продолжает бороться за мое честное имя. Наша дружба и борьба – это лучшее подтверждение того, что у Приднестровья есть будущее.

Очень хочу сегодня сказать теплые слова в адрес моего родного 40-го избирательного округа, в адрес моих избирателей. Я восемь лет честно представлял Ваши интересы в Верховном Совете. Все это время я ощущал Вашу поддержку. Спасибо Вам за Ваше доверие и помощь. Уверен, что рано или поздно мы так же вместе продолжим строить свободную и достойную республику.

 

И, конечно, сегодня я хочу обратиться к своему народу – народу Приднестровской Молдавской Республики: я знаю, что подавляющее большинство приднестровцев поддерживает меня и моих товарищей в нашей борьбе. И мы обязательно освободим нашу землю от этих временщиков.

Еще десять лет назад мало кто сомневался в том, что Игорь Смирнов будет пожизненным президентом нашей республики. Еще пять лет назад многие с уверенностью говорили, что Евгений Шевчук будет переизбран на второй срок.

При всей своей кажущейся силе и мощи, действующая приднестровская власть и фирма – это колосс на двух глиняных ногах: у них нет поддержки России и их ненавидит собственный народ. Будущего у этих ребят нет.

Поэтому, какой бы приговор не вынесла мне власть, – я остаюсь со своим народом и продолжаю борьбу за свободное и справедливое Приднестровье.

А закончить считаю нужным словами, которые я сказал 6 июня 2018 года в зале заседаний Верховного Совета, глядя прямо в глаза Щербам, Антюфеевым, Огирчукам, Шкильнюкам, Гурецким:

«Я обещаю вам, что обязательно вернусь в этот зал. Но сяду я уже в другое кресло. И тогда все вы – кто высасывал из республики последние соки, кто издевался и наживался на гражданах Приднестровья, – неизбежно ответите за содеянное. А республика и народ, сбросив, наконец, эти цепи, – получит возможность свободно развиваться и достойно жить.

Наша борьба продолжается!

 

Депутат Верховного Совета ПМР,

Председатель ЦК ПКП,

Сопредседатель Союза Оппозиционных Сил Приднестровья

О.О. Хоржан

Источник

Примечание ПМРФ: Последнее заседание с оглашением приговора О. Хоржану состоится завтра 2 ноября 2018 г. в Верховном суде ПМР. Начало в 10 часов.