Диалог приднестровского предпринимателя Владимира Пасютина и российского публициста Льва Леонова о жизни, бизнесе, проблемах Приднестровья.
См. начало очерка
39. БАНДИТСКИЙ БЕНДЕРБУРГ
Л.Леонов: Теперь о бандитизме. И за одним, про то убийство, которое никак забыть не могут и с вами связывают.
В.Пасютин: О, это большая тема! Но о бандитизме, особенно в Приднестровье, нужно говорить, потому что это – одна из сторон жизни.
Л.Леонов: Причем, такая наша характерная особенность. Хотя после разрушения СССР волна бандитизма прокатилась везде, но у нас она послужила в государствообразующем направлении, как сейчас выясняется.
В.Пасютин: Это было в 1987-1988 годах, а я еще, как раз, хочу 80-е захватить. Еще довоенное время, когда я начал строить мебельную фабрику в Парканах. А в Парканах к тому времени образовалось гнездо бандюков, мелкотравчатых, правда, но тем не менее, они могли и убить. Как-то раз сплю у себя дома, тут – раз! – грохот какой-то, то есть оружейный выстрел, проснулся, посмотрел.
А это бандюки пришли и застрелили собаку. У меня там собака была в будке, как у всех, и они ее застрелили. То есть пошло психологическое давление. Они увидели, что строится что-то, и решили, чтобы доить каким-то образом.
А я ненавижу это быдло. Они приходили, подкатывали, то один, то другой, с разных банд почему-то. Или у них самих там был бардак? Они же там постреляли друг друга, тут полно на кладбище, очень много могил от тех разборок. Они друг друга стреляли, борьба у них была. Все тупые и именно стрельбой разбирались. Не я, у меня душа чиста в этом плане, хотя, наверное, Бог меня спас от криминала, а руки так и чесались, да и события подталкивали.
Застрелили собаку, а ещё до этого подходили ко мне, деньги, то-се просили, но я от них отбрехивался.
Л.Леонов: Предлагали: «Мужик, плати?»
В. Пасютин: Собака, это было уже последнее предупреждение. Я думаю, что меня убить не в их интересах, им нужно деньги получить. Потому и не убили. Но думаю, а если, не дай Бог, они меня сожгут? А там было и леса, и стройматериалов много. Если просто подожгут, то там такой убыток, что эти копейки отступного, что я им дам, просто ничтожная доля потерь… Я решил пойти с ними на сговор, и мы договорились. Там небольшая сумма, их это устраивало и меня это устраивало, потому что копейки.
Л.Леонов: Эти люди сейчас все мертвы?
В.Пасютин: Все мертвы. Они друг друга перестреляли.Моя бухгалтерша Алла их всех знает. Они её тоже присылали, она в те годы имела магазин, и они там паслись постоянно. Договорились, сумма была небольшая, и я платил спокойно, чтобы нервы не мотали.
И тут началась война 1992 года. Тогда тоже бандиты нервы потрепали.
Фабрику строили по чуть-чуть. Денег было мало, и стройка была небольшая. И как раз в тот день, когда началась война, в пятницу, мы даже сфотографировались на фабрике, как раз вечером того дня.
А бандиты были только одним из слагаемых реальности. Они сопровождали всю жизнь и даже до сих пор. Но тогда это были какие-то детские бандиты, парканское быдло. Настоящие появились потом, и откупиться от них уже было нельзя.
Л.Леонов: Теперь это уже прокуроры, министры, судьи, банки, менты…
В.Пасютин: С теми было гораздо дешевле договориться. А эти забирают всё, под метлу. Те по-разумному действовали, хотя, казалось бы, дураки, но они чуть-чуть забрали, а дальше пусть растёт. Ну, там они друг друга постреляли и получилось, что как бы сгинули, уже некому было давать.
А потом война началась, и я познакомился с одним, он был тогда майор танковых войск. И он меня иногда спасал. Мы с ним сдружились, потому что я всегда военных любил, в отличие от прокуроров. Прокуроров никогда не любил. А что с меня прокуроры и менты требовали!…
Когда бандиты начали наезжать на меня, я обратился одному менту в Слободзее. Так и так говорю, вымогают, примите меры. А он говорит: «Хорошо, я к вам приеду». Приехал и говорит: «Мне нужно доски, я дом строю. Дайте, пожалуйста». Короче, я понял, что это бесполезно. Менты – хуже бандитов: бандиты хоть отвечают за свои слова, а менты нет. Пообещают и ничего не сделают.
Л.Леонов: Ни один волос с вашей головы не упал?
В.Пасютин: Они на предпринимателей говорили "коммерсанты". То есть они – пацаны, а мы – коммерсанты, и пощипать коммерсантов это было им приятно. И тогда я понял, что с ментами связываться для крышевания бесполезно. Вот почему я пошёл на контакт с бандюками.
Еще до войны один бандюган мне продал автомат за 140 000 рублей. Абсолютно новенький, короткий. И он у меня лежал там, в комнате, где я спал, в шкафчике. Я спокойный был. А потом начал приходить другой бандюган и говорит: «Хочешь автомат?» Я сказал: «Приноси». Думаю, лучше я куплю себе, чем останется у бандитов, а потом из него меня или кого-то еще застрелят. И так то, что было в зоне обозрения, я скупал.
Л.Леонов: Получился арсенал?
В.Пасютин: К сожалению, за эти годы всё пропало, заржавело. Мы их маслом заливали и в полиэтиленовую пленку заворачивали. Может быть, блуждающие токи оружие повредили, от них ведь не спасешь, как ни смазывай.
Л.Леонов: Надо было в металлические ящики складывать. Как патроны.
В.Пасютин: А после войны бандитизм уже поднялся. Но тогда у меня был уже этот Андрей, Затылков его фамилия, бывший танкист. Он офицер, не бандит, просто в девяностые годы зарплата была вообще копеечная, и он начал продавать оружие. И я говорю: «Андрей, давай все сюда». Чего у меня только не было! Так жалко, что всё пропало. Ящики с гранатами, и «эфки», и РГД, прямо ящики, патронов немерено. Даже немножко пластиковой взрывчатки, он ее с танков забирал. Я думал, что если бандюки будут наезжать, я лучше от них отстреляюсь, пусть убьют, чем совсем под них ложиться.
Если бы я уважал этих людей, с ними можно было бы как-то поладить, а так они тупые, полное ничтожество. Потому и постреляли друг друга. А самое главное думаю, что не надо, чтобы попадало оружие неизвестно куда. Я знаю, что некоторые возили в Россию и там продавали, тем же бандитам. А в 1992 году, когда был Новый год, такая стрельба стояла в Парканах, как будто война, я-то понимал, что это салют. Оружия было немерено, и все стреляли. И были даже взрывы гранат.
Л.Леонов: Вооруженный народ.
В.Пасютин: Да, с одной стороны это плохо, а с другой хорошо. "Кольт" уравнивает в правах, как говорится, поэтому я решил уравнять свои права с бандюками. Но с президентами не могу. Нужны другие средства и много денег. А их сейчас нет.
На следующий Новый год я думал, что будет такая же стрельба, а нет, было раз в 20 меньше.
Л.Леонов: Разошлось оружие?
В.Пасютин: Или попродавали. Они же торгаши парканские, быстрее продать. Основная масса людей такая. Вороне Бог послал кусочек сыра – надо его продать. Ну, и мы обрадовались, перевели дух и начали работать дальше, всё пошло своим чередом.
Л.Леонов: Отстали от вас эти, которые наезжали?
В.Пасютин: А их постреляли, к 1992 году их уже почти всех постреляли. Да, самоликвидировалась эта угроза.
Л.Леонов: Вот так и другие проблемы должны решаться.
В.Пасютин: Есть же выражение, что если долго сидеть на берегу реки, можно дождаться, когда мимо проплывет труп твоего врага. Так и получилось.
Были ещё всякие наезды. До моего брата один приходил и что-то угрожал. А я взял автомат и сидел на балконе. Думаю, если услышу что-то, так застрелить. Но ушел он тихо-спокойно. И буквально на следующий день он ехал на мотоцикле, а он еще и наркоман, и его заколбасили. Потом ещё были другие бандюки. Их же тут было больше, чем нормальных людей.
Л.Леонов: Ну а когда уже это всё переросло в бандитские экономические разборки?
В.Пасютин: Видимо, уже при Шевчуке. И после. Похищали бизнесменов, рубили лопатами, замуровывали в колодцах. Но это был уже бандитизм все-таки другого уровня. Вместо автоматов – шириковые ручки, судебные постановления, судисполнительский разбой. И от этого нового бандитизма страдали не только отдельные лица, весь народ, всех предпринимателей обкрадывали через сумасшедшие банковские проценты, через монопольно высокие цены, тарифы, низкие зарплаты… Вспомните шевчуковские минус 30% от пенсий и зарплат бюджетников. 70% сельхозпроизводителей пострадало от земельного разбоя властей, который один из отцов-основателей республики Анатолий Белитченко, недавно умерший, назвал "от начала до конца преступлением". Нашим парканским такие высоты дна и не снились.
Л.Леонов: Ну а это убийство, которое там за вами числится до сих пор? Какая-то давняя история.
В.Пасютин: Давние есть аж две.
Л.Леонов: У вас несколько убийств? Давайте две: чем больше сдадим, тем лучше.
В.Пасютин: Одна история связана с моей матерью. Тогда у меня была девушка. У нас был гостевой брак, так называемый. 1993-й год, сразу после войны. Я прилетел из Москвы в аэропорт, что-то по громкой объявляют. А мы с братом были. Он говорит: «Я пойду, а ты тут постой». Он пошёл, и что-то там ему сказали, но он от меня скрыл… Короче, был заговор против меня в семье. Наняли наемных убийц и убили эту девушку.
Л.Леонов: Это чтобы вам подгадить или наоборот, спасти?
В.Пасютин: Это придурошная материнская любовь. У меня стресс на стрессе. Война, еще тут такое.
Л.Леонов: Но вы-то тут не замешаны?
В.Пасютин: Так это по мне-то и удар. Хотели сделать мне хорошо. Ничего себе! Она решила спасать сына. Я тогда поехал с братом покупать квартиру в Москве для бизнеса. Вернулись, и за это время они убили Ларису. В честь нее я потом назвал мою среднюю дочь Ларисой.
Наняли каких-то урок. Я потом это расследовал, но не до конца. И этих убийц даже арестовали, потому что Лариса перед смертью сказала номер телефона, откуда ей звонили. Такой удар! И так на тебя со всех сторон нападают, а тут еще близкие люди. Это такой нож в спину! Так вот меня и подозревали в этом деле. Ко мне полицейские приходили, а я сказал: «Что вы хотите? Уже оставьте». Срок давности уже, конечно, прошел. А тогда что получилось? Наняли двоих, их взяли менты, так им дали денег - бандюков отпустили.
Л.Леонов: Это молдавские менты?
В.Пасютин: Наши. Продажные, как и сейчас. Сейчас дороже конечно, берут, а тогда очень дёшево это стоило. Мать Ларисы вызвали в ментовку, она узнала убийц, но сказала, что она их не узнает. И убийц отпустили. К тому же ментам взятку дали. А если бы их оставили, то, наверное, раскрутили бы это дело.
Л.Леонов: А второе убийство?
В.Пасютин: А всё среди ментов идут эти слухи. Про меня вообще говорили, что я парканский бандит.
Л.Леонов: Второй случай, о чём там?
В.Пасютин: Где-то в 1996 году, я поехал в Польшу по делам фирмы. Тоже с девушкой был. Когда мы вернулись, мой водитель, повез ту девушку отвозить в микрорайон Ленинский, и он почему-то взял и повернул мимо тюрьмы. Проехали мимо машины моих знакомых. Смотрю, через несколько дней одного мента к нам приставили, типа он друг, но я сразу заподозрил - решили следить, и он с нами в машине ездил, вынюхивал. А потом сделали обыск у меня дома. Нашли снаряд от "шилки", мой племянник притащил туда и положил, как сувенир он был. Тогда ещё стреляющая авторучка была, из трубы сделана такая пружинка, туда вставляешь патрон мелкокалиберный, и можно стрелять. Тоже к ней придрались. Оружие. Короче арестовали меня.
Л.Леонов: Это все связано с хранением оружия, а вы же хотели к какому-то второму убийству подвести.
В.Пасютин: Потом я уже сижу в ИВС, менты приходят и что-то спрашивают у меня. Ну, я отвечаю: "А что вы хотите?". Они темнят, они сами не знают, что хотят. А пришел адвокат с медсестрой, потому что мне надо было каждый день уколы ставить. Я у нее спросил: "Нашли что-нибудь?". Она говорит: "Нет". А у меня там совершенно открыло лежали ящики с гранатами. Если бы нашли все, что было, это ужас, сказали бы, что я точно готовлю восстание тут. А дело все было в том, что мы проехали мимо машины, когда возвращались из Польши и завозили домой ту девушку. Оказалось, когда безнесмены с той машины пошли домой, одного из них застрелили с автомата. А его друг показал, это же Пасютин, вот только что он проезжал.
Л.Леонов: Совпадение. Но вас бабы не доведут до добра.
В.Пасютин: Мне Ангелина Ивановна Огли тоже говорит: «Прекращайте это дело". А как прекратишь? Жены – гораздо хуже.
У меня вот одна бывшая гражданская жена завела себе любовника, еврея из Америки. Он ее контролировал, и когда узнал, что нам нужен двигатель на трактор на замену вышедшему из строя, он уговорил выслать деньги в Америку, хотя у нас был договор по двигателю с проверенной фирмой из Германиии. Он пообещал достать двигатель, деньги взял, а двигатель не поставил в строк. Это у них часто. В результате мы потеряли землю: придрались, что мы ее не обрабатываем. А еще в Америке он застраховал свою жизнь на несколько миллионов долларов и, чтобы получить страховку, он уехал в Молдавию и инициировал тут свою гибель, используя криминальные связи. В общем, как в пьесе Льва Толстого "Живой труп". Тут он буквально вцепился в мою гражданскую жену. И она подпала под полное его влияние. Хорошо, что его вычислили и в наручниках в Штаты увезли. Оживили "труп", в общем. Кстати, приднестровские менты в этой истории хорошо себя показали, быстро его нашли.
Л. Леонов: А что после вашего ареста было?
В. Пасютин: Меня арестовали по подозрению в убийстве. Я говорю: "А как вы себе это представляете?" Я тогда уже плохо ходил. Когда меня выпустили из ИВС, то меня уже за руки тянули, потому что я не мог сам ходить. Там я и нервничал, конечно, особенно первые дни.
Л.Леонов: Ни к чему же это не привело, к какому-то, следствию, суду?
В.Пасютин: Нет, так и не привело. Кончилось тем, что подоили просто, и все. Менты, судьи, прокуроры – все это кооператив по вымогательству денег из народа. Тогда я, конечно, дал. Это тоже опыт определенный. Тюремный быт я прочувствовал на всю жизнь. Больше всего я боялся клаустрофобии. Я одной бутылкой двухлитровой полностью мылся, представляете? День рождения я тогда в тюрьме встретил. Первые дни клопы кусали – весь в красную точку. Через три дня после купания из бутылки как рукой сняло, больше не кусали.
Лев ЛЕОНОВ.
