Вихрем проносящиеся события на Украине, при всей их чувствительности и жесткой рефлексии, лишь верхний слой того, что реально происходит в глобальном мироустройстве. От наших глаз укрыты весьма болезненные трансформации, которые неизбежно приведут к серьезному изменению жизни и уничтожат многое из пока привычного и даже надоевшего действа. Постиндустриальный капитализм изменил соотношение материального и нематериального капиталов в структуре стоимости товара. Начиная с конца девяностых прошлого столетия, доля материальных активов в капитале предприятий на развитых рынках сократилась до 30%, остальные 70% стали приходится на нематериальные активы. Отсутствие четких критериев оценки стоимости нематериальных активов привели к невиданным спекуляциям на биржах. Денежные протуберанцы спекулянтов вздымали биржевые котировки на немыслимую высоту. Но растущие таким образом денежные массы уже не могли найти своего применения в реальной экономике, капитал вынужден был искать новые сферы применения и новые точки роста. Банки стали наперебой предлагать деньги коррумпированным правительствам, стал надуваться рынок недвижимости темпами, которые раньше нельзя было даже представить, взлетели в цене сырьевые ресурсы, уродливые формы стал приобретать рынок финансовых производных.
Но растущая пирамида, по-прежнему, опиралась на потребительский спрос, который стали искусственно поддерживаться кредитными деньгами. Очень скоро стало ясно, что надутая денежная масса просто не имеет реального покрытия в материальном мире. Только совокупная стоимость свопов в десятки раз превышает мировой ВВП! А кредиты и проценты просто невозможно выплатить. Кризисы в экономиках разных стран стали вспыхивать, как лампочки в новогодней гирлянде, в конце концов, грянул глобальный кризис, который к большому удивлению ничего не изменил. Современная биржа, по-прежнему, напоминает театр абсурда, где стоимость компании состоящей из двух компьютеров и поисковой программы может исчисляться миллионами. Сколько стоит «Майкрософт»? Да сколько угодно. Фикция превзошла реальность, и нематериальное с материальным поменялись местами.
Экономика «нематериального» ведет к деградации человеческих ценностей и последующей деградации самой экономики. Привычное движение вперед превратилось в прерывистое движение не только вперед. К примеру, современная наука превратилась в некий клон капитала и развивается, как капитал, только там, где возможно возникновение прибыли. Это делает науку сегментарной, лишая ее целостности и эффективности. Коммерциализация образования делает образование для многих недоступным, что исключает приток талантливых студентов и сужает интеллектуальный базис нации. Наблюдается постоянный рост стоимости ресурсов, чья возросшая стоимость фактически компенсирует избыточную ликвидность на рынках. Но рост стоимости ресурсов создает повсеместный рост инфляции, которую тщательно маскируют особыми методиками расчетов. Все это в совокупности ведёт к деформациям общественного мировоззрения, культу индивидуализма и господству потребительских настроений, которые, тем не менее, становятся все менее удовлетворимыми, так как сокращается возможность зарабатывать достаточное количество средств. Так возникают торговые центры музеи, где большинство людей ходят как на экскурсию, убеждая себя, что это и есть счастье капитализма. Но сегодня в США уже сотни торговых центров куда больше никто, ни ходит. Они стоят как декорации фильмов ужаса о земле, где все умерли.
Очевидный системный кризис современного мира имеем множество причин. Общественная формация под названием империализм живет явно больше отмерянного времени. Этот аморальный зомбомир разлагается на глазах, и существует лишь за счет чудовищных усилий банковского Франкенштейна. Среди членов финансового Коминтерна, нет специалистов по системному анализу, по сути их нет ни у кого, потому что последние сто лет всех учили зарабатывать деньги. Это считалось самым важным и необходимым, это было мерилом всего и вся и это привело к тому, что исчезли те, кто учился видеть глобальные взаимосвязи и был в состоянии увязывать бесконечные массивы данных. У руля мира остались лишь финансисты и юристы, которые понятия не имеют, как управлять кораблем под именем Земля. Даже во главе огромных корпораций, где для понимания многих процессов необходимы специальные знания, стоят опять же финансисты и юристы. В результате вся мировая экономика распалась на бесконечные пазлы, собрать которые никто не в состоянии. Никакие законы рынка не работают там, где нет порядка и баланса, где абсурд монетарной эффективности доведен до невероятной бесчеловечности.
Тем временем, грядущая смена технологического уклада настоятельно диктует необходимость развития иных экономических отношений, построенных на новых требованиях и к труду и к капиталу, а главное происходит практический слом устоявшихся капиталистических отношений. Компьютеризация промышленного производства превращает материальный производительный труд в управление информационными потоками. Их непрерывность и скорость предъявляют иные требования к квалификации работников, изменяется сама суть труда. Мерой современного труда является не затраченное время по Адаму Смиту, а его конкретная результативность, для получения которой требуется иной мотивационный комплекс. Современные бизнес системы ставят перед работниками конечные цели, без регламента их достижения, предлагая работнику самому решать, как поставленных целей достичь. При этом главную роль играет ни конкретный уровень профессионализма каждого из работников, значение приобретают навыки эффективной коммуникабельности и способности кооперироваться с другими членами рабочего коллектива, а также собственно талант, интуиция и особые навыки. То есть возникает количественный рост нематериального труда, который становится доминантным по отношению к непосредственному производственному труду.
В структуре производственных цепочек возникают элементы программных продуктов, которые в состоянии резко увеличить эффективность производства, что ведет к резкому росту производительности и падению удельных издержек на единицу продукции и, таким образом резко, снижая его стоимость. Эти факторы в целом ведут к серьезным противоречиям между изменяющейся сущностью материального производства и существующими производственными отношениями, построенных на меновой (инвариантной) стоимости производимых продуктов. Попытка же для новых системных структур применить старую систему управления логически ведет к неудачам, но финансисты юристы этих системных изменений попросту не понимают, они этому необучены. В результате деструктивные процессы нарастают, и система становится все более неуправляемой.
Глобальная элита не в состоянии справится с системными вызовами, потому что развитие технологий противоречит самой сути капитализма. Резкое падение стоимости произведенного продукта ведет к резкому сокращению прибыли, что ставит перед капитализмом практически неразрешимые задачи и ведет к кризису всей системы. Но главная проблема современного капитализма заключается в том, что направление нарождающихся трансформаций и их последствия сегодня не знает никто. Однако, объективные процессы развития человеческого общества активно цепляются за субъективизм элит, которые располагают значительными рычагами влияния на ситуацию.
Мировая элита реорганизовалась, в так называемую «интернациональную олигархию». Вырвавшись за пределы национальных границ, эти «новые кочевники» как образно выразился А. Фурсов, формируют жесткие правила игры против любого самоиндентифицирующего общества. Желание сохранить экономику потребительского безумства, где меньшинству принадлежит большая часть, а большинство довольствуется малым, политическая и бизнес элиты существенно тормозят развитие цивилизации. Центральным звеном этой системы сдерживания сегодня выступает американская ФРС, которая активно накачивает мировую экономику необеспеченными и, тем не менее, ликвидными денежными активами. Запуск в экономику пустых денег ведет к разрыву обменных процессов балансного товарооборота, создает внутриотраслевые диспропорции и переизбыток инфляционных угроз. Зацикленность на получении денег буквально из воздуха, попытки монополизации знаний посредством патентных ограничений, создание абсурдных правил игры, не учитывающих логику и разум, постоянно продуцирует ложные цели и бесконечные ответвления от главной дороги. Человечество бездарно тратит время и ресурсы на преодоление искусственных трудностей, совершенно надуманных проблем и исполнение правил игры, которые постоянно уводят от намеченных целей. И хотя эти процессы не могут быть бесконечными, они могут быть радикализированы до той степени, что главной заботой становится простое выживание, и тогда уже не до новых технологий. Часть этого процесса мы наблюдаем сегодня на Украине.
Обратимся теперь к процессам в России. Что так настойчиво побуждает наши элиты настоятельно двигаться в фарватере тупиковой доминанты капитализма? Даже с нашего приземленного уровня видно, что, несмотря на все наши усилия наше счастье столь хрупкое, что может разрушиться от банального падения цены на нефть. Мы умудрились построить такой механизм собственной экономики, что ее стабильность целиком зависит от внешних неконтролируемых угроз. Называя государство социальным мы, тем не менее, все настойчивее делаем его элитарным, где небольшая кучка людей процветает, а остальное большинство все больше испытывает проблем.
Когда-то, в 20-х годах прошлого века, племянник знаменитого Фрейда, Эдвард Барнейс сформулировал идею создания потребительского общества. Барнейс указал на ту особенность человека, которая выявляла практически неограниченную область потребительского рынка, а именно неограниченность желаний индивидуума. Важно было апеллировать не к рациональным составляющим эмоций человека, а к бессознательному желанию иметь что-то особенное, что соответствует искусственной культуре бытия. Идея обращалась исключительно к индивидуализму человека, как к возможности каждого иметь что-то конкретно для себя, независимо от желаний большинства. Мир кастомизируется, в голос завопили маркетологи! С тех пор человечество далеко шагнуло на пути создания общества потребителей. В этом обществе человек легко теряет свою идентичность, соглашаясь следовать навязанным стереотипам. «Неутомимые автоматы счастья», как называл их американский президент Гувер, легко попадают под влияние навязываемой субкультуры бесконечного удовлетворения своих бессознательных желаний.
Современные рекламные технологии приобрели возможности настоящих зомбопрограмм, формируя не просто желание что-то иметь, а создающие универсальный потребительский образ, которому начинают следовать целые сообщества людей. Это создает искусственный ландшафт населенный странными стереотипами и нелепой верой в предназначение потреблять. Пустотелые бренды становятся критериями художественного вкуса и некого скрытого разрешения на особое уважение к тому, кто становится их носителем. Возникает парадокс, когда сила бренда создает высокую стоимость товару, даже в тех случаях, когда качество его весьма относительное. В обществе моделируется особая атмосфера, призванная не просто побуждать к потреблению, а тотально генерировать и контролировать внутренние желания индивидуума следовать религии потребления, подчиняя его поведение скрытым целям всей системы капитала.
Когда СССР открыл свои ворота потребительской агрессии, подавляющее большинство оказалось просто не готовым к такому напору. Все наши маленькие доктрины счастья основанных на прочитанных книгах и веселых компаниях были сметены цветастыми обертками сникерсов и парфюмерными запахами гламура. Ну а элита, имея несоизмеримо большие возможности в потреблении, заглотила этот вирус ни мелкими конфетками, а целыми яхтами и дворцами. Результатом всего этого стала атмосфера полной аморальности и разложения и государство рухнуло. Этот потребительский наркотик был настолько силен, что ради получения сомнительного удовольствия «жрать в три горла» наши сограждане были готовы продавать свои души пачками, а элита с неистовством ринулась распродавать свою Родину. Праздник, увы, был не долгим. На исходе второго десятка полной деградации и развала, многие вдруг стали замечать, что не все ладно в нашем государстве. Хроническая нестабильность, постоянное ощущение новых проблем, невозможность сберегать и наращивание долга превратили жизнь потребительского общества в нервозную структуру неспособную почувствовать себя счастливым. Хронические проблемы экономики, замедляющийся рост, и очевидная неспособность элиты предложить выход из проблем, ведет к росту противоречий между трудом и капиталам, возвращая нас в исходную точку, от которой мы смогли уйти, а теперь вынуждены вернуться вновь.
Во всей этой истории удивительным остается тот факт, что мы практически не обращаемся к своему недавнему прошлому, где большинство проблем экономики было решено. Нам нагло врут, когда говорят, что экономика социализма в СССР была менее эффективной, чем экономика капитализма и его лидера США. Приведу лишь один пример. В период с 1960 по 1985 годы в СССР было построено более 500 городов в Сибири и Дальнем Востоке! Если хотя бы на минуту задуматься о том, какие затраты для этого потребовались (странно, что до сих пор это никто не посчитал), то станет очевидным, что никакого газа и нефти не хватит, чтобы их покрыть. В эпоху, которую либералы назвали «застоем» советская экономика была в состоянии реализовывать такие проекты, которые не снились ни американцам, ни кому бы то ни было на Земле. Задайте себе простой вопрос, способна ли Россия построить сегодня хотя бы один полноценный город? Пусть за 25 лет? Видимо да, но это потребует неимоверных усилий и бюджетного напряжения. Даже Китай явный лидер современной экономики не сможет построить такого количества городов. Мало кто знает, что все без исключения страны Варшавского договора, которые вступили в Евросоюз, сегодня так и не достигли уровня своего ВВП в 1989 году, конца советского периода.
То же самое было и с Чилийским экономическим чудом, после Альенде. В результате неимоверных усилий, ВВП этой страны только недавно приблизилось к значениям, которые она имела на момент переворота. Однако, подобную статистику вы не найдете в современном потоке новостей и экономических форумов. Либеральный «экономикс» настолько прочно засел в головах наших ведущих экономистов и управляющей элиты, что, по всей видимости, извлечь его оттуда сможет только полный развал страны. Сегодня мы видим бездарную экономическую политику, которая настойчиво ведет нас в тупик. И это более, чем странно, потому что результаты подобной политики мы легко можем увидеть в том же Евросоюзе и США. Наш совокупный долг превысил 700 миллиардов долларов и неуклонно растет. Как тут не заговорить о конспирологии, если никаких разумных объяснений этому факту ни отыскать, ну разве, что сослаться на полную некомпетентность управляющего класса, что мало походит на правду.
Но надежда умирает последней. Ситуация с Украиной и откровенные двойные стандарты Запада недвусмысленно намекают на то, что пора браться за голову, в клуб избранных негодяев нас однозначно не возьмут. И мне кажется, мы сами в него не хотим. А потому мы будем вынуждены вернуться и продолжить строить социальное государство и невиданную экономику с фантастическими возможностями покорения космоса и атома.
Олег Грибанов.
