Диалог приднестровского предпринимателя Владимира Пасютина и российского публициста Льва Леонова о жизни, бизнесе, проблемах Приднестровья.
См. начало очерка
19. CЛЕЗЫ ПО "МЕТАЛЛОЛИТОГРАФИИ"
Л.Леонов: Давайте про завод металлолитографии. Это же крупный проект был.
В.Пасютин: Крупный. И нужный. Государство должно было о нем заботиться, как при Советской власти. А сейчас всем все равно.
Л.Леонов: Вы его купили?
В.Пасютин: Да. Приватизировал.
Л.Леонов: Тендер какой-то был?
В.Пасютин: Еще какой! По закону его выставили на продажу. Там был один клиент из Симферополя. Он хотел завод купить, чтобы раздерибанить и продать станки. Потому, что там очень хорошее оборудование было. Этот завод был один из двух в СССР заводов Союзного значения. Второй такой был во Владивостоке. Они только металлобанку делали. Наш завод раньше был на всю Молдавию и Украину. Юг Украины – овощной край. Банки завод выпускал под что угодно, под любой овощ. Очень большой ассортимент.
Л.Леонов: Хороший же объект, доходный.
В.Пасютин: Отличный. Но нужны инвестиции. То есть он убитый был. Он до меня лет десять не работал, простаивал. Опять меня подтолкнули его купить дети Смирнова. Потому что они купили Каменский консервный завод, и туда вбухали кучу денег. И он действительно неплохой. Он до сих пор работает, Каменский.
Л.Леонов: А чей он сейчас?
В.Пасютин: Кажется, государственный.
Л.Леонов: А с вашим что произошло?
В.Пасютин: Сейчас расскажу. Предлагают: покупай "Металлолитографию", и 12 миллионов банок в год только мы будем покупать на Каменский завод. Я посчитал, прикинул и думаю, даже 12 миллионов не плохо…
Л.Леонов: Это кто предложил, Смирновы?
В.Пасютин: Марина Васильевна и Олег Игоревич Смирновы.
Вы спрашивали меня, сколько я сделал ошибок, вот эта – одна из самых моих больших ошибок, краеугольная. Я подумал, что у Смирновых целый Газпромбанк в руках, если что, они еще кредит дадут. Я же не буду сидеть сложа руки, все равно буду работать. И я купился на то, что есть готовый рынок сбыта, если что, Молдова тоже рядом. Если мы начнем делать, у нас будет дешевле, чем в других местах. Молдова будет покупать, то есть рынок сбыта обеспечен, что самое главное в любом деле. Ну, а сырье уже можно найти. Я еще поговорил с Петриманом, говорю: давай напополам вдвоем купим.
Л.Леонов: Кто такой Петриман?
В.Пасютин: О, Виктор Филиппович – крутой мужик, у него много земли. У него, кстати, пивзавод был, он пиво выпускал, а сейчас его "Шериф" тоже задушил, потому, что производит "Наше пиво". Он отказался входить в долю по "Металлолитографии" и правильно сделал, как выяснилось. А я прикинул, какие там станки, и 12 миллионов банок в год опять же, и согласился.
Ну, и самое главное, Смирновы говорят: нужна модернизация, чтобы сделать банку бондюэлевскую, под зеленый горошек. Там была одна линия немецкая, и ее можно было модернизировать на эту банку, что стоило миллион долларов, потому что бешеные цены. Правда, еще одну ошибку я сделал, она мне стоила 150 тыс. долларов. Можно было заказать один штамп и для донышка, и для крышки банки, но тогда терялась максимальная производительность. Для нее нужны были два штампа, что я и купил. Сейчас, думаю: а зачем там максимальная производительность? Если даже то, что я для Смирновых под их заказ сделал, до сих пор валяется на заводе не востребованным и не оплаченным. Вобщем, прежде, чем что-то делать, надо изучать хорошо дело, а я тогда именно спешил, потому что меня торопили.
Мне говорили: «Вот уже в июне начнет горошек поступать». У меня было в запасе три месяца. А немцы только полгода выполняли мой заказ. Так это еще не все. Потом пока смонтируешь, людей найдешь. Наладчики – это большая проблема.
Один был алкоголик, хороший специалист, но самодур полный. И все его знали только потому, что он матом орал на всех, как выпьет, но специалист хороший. Я его взял на первое время, а потом, как только надо что-то делать, он просто вдребезги. Капельницы ставили, брали медсестру, выводили его из запоя. А ведь были же люди и другие, настоящие специалисты, которых нельзя было привлечь, потому что они эмигрировали. Так жалко, что у людей жизнь прошла даром, они могли работать в интересах нашего народа, но вынуждены были и в Москву уехать. А сейчас так вообще ужас, что творится, теряем кадры каждый день.
Л.Леонов: Этот ваш проект, он хоть что-то полезное принес?
В.Пасютин: Самое обидное, тогда был дефицит жести, сырья. Но тогда еще фирмы западные давали приднестровцам, до меня, товарные кредиты. Дали "Металлолитографии" жесть то ли на 300 тысяч долларов, то ли больше, в общем, большую сумму, и те сделали банки, продали и выплатили зарплату. Но кредит не вернули. Я об этом не знал.
А такой завод жести был один, это в Кошице, Словакия, самый ближний к нам, чтобы на транспортных расходах сэкономить. И мы вышли на этот завод. И я туда пишу-пишу, а они не отвечают. Когда мы в Польшу или в Германию, особенно в Германию, писали, они обязательно отвечали, а эти просто не отвечали. Настолько были злые, раз украли у них 300 или 500 тысяч долларов. И только потом, там был один мужик, очень хороший специалист, который и раньше ездил в Германию, они его учили, в общем, они его уже уважали, потому что он специалист был, а он уже был инвалидом. Я через кого-то попросил, наверное, через Юрия Федоровича Картоусова, он до сих пор работает у меня, ему уже больше 80 лет, но он нормально себя чувствует, он устроил свидание с тем мужиком. Я с ним поговорил. Говорю: «Скажите им, чтобы ответили что-нибудь». Тот, видимо, им позвонил, сказал, что я хороший, что я не при делах по украденному кредиту. После того только они начали говорить, представляете?
А у тех словаков самые низкие цены на железо. Цена-то ценой, но и качество хорошее. Но опять-таки, учитывая, что я в этом деле ничего не понимал, я решил выйти на Магнитогорск и там купить железо. Ехать туда с моим здоровьем не было возможности. Сергей Бабурин был здесь, я с ним переговорил. Говорю: «Поспособствуйте, дайте 1000 тонн железа". Он помог, из Магнитогорска говорят: «Платите за жесть и пришлем». Таким образом, 1000 тонн жести прислали, мы заплатили. Опять-таки банк дал деньги.
В общем, железо это прислали сюда. Кто-то мне говорил, что магнитогорское железо плохое, надо брать обязательно со Словакии. Все равно взял. Вот все подготовили, запустили. С Германии пришло оборудование, начали делать банку – не идет и не идет. Из-за того, что лист по толщине разный, линия начинает работать, потом – раз! – и останавливается. Это сумасшедший дом, это не работа.
Л.Леонов: На магнитогорском металле?
В.Пасютин: На магнитогорском, да. Но штамповка на нем шла, то есть можно было делать крышки, которые для закаток. Я не знаю, может, говорят, должна быть двойная прокатка жести. Когда идет рулон, жесть нужно один раз прокатать и потом в обратную сторону еще раз прокатать. То есть двойная прокатка, а они экономили и не делали. Но в России сходило и так, потому что из-за дефицита на крышки эта жесть, в основном, на крышки и шла.
А потом в Одессе образовали какие-то турки маленькую фирмочку, которая с Запада жесть привозила туда, там резала на листы и листовую уже продавала дальше. Вот там мы купили одну фуру, 20 тонн. Мы эту машину пригнали с Одессы и за 2-3 дня сделали миллиона три банок. И отличная банка, ее брали даже итальянцы, в Италию возили, и все говорят - отлично. Попробовали все наши заводы, все говорят – отлично. Когда был Шевчук, было совещание всех консервных заводов, все сказали, что банка отличная и надо покупать ее. Но уже был Шевчук, и прекраснейший современнейший завод угробили по-наглому.
Л.Леонов: А по какой схеме его угробили?
В.Пасютин: Опять же «Сельхозбанк»… Там была Прутская, директор, вообще не знаю, откуда она взялась. Раньше работала Меркушина, банкирша, нормальная, тоже банкирша, но хоть разумная. При Смирнове она работала. А эту молодую где взяли, чья она? До сих пор не знаю. Говорят, когда ее выгоняли, она там скандал устроила. Вот она и двигала одну и ту же схему: требовала дешевый залог, снижать цену залога от реальной, лишь бы гарантировать на все сто возврат кредита после продажи дешевого залога.
Ко мне приходил все время покупатель, который хотел купить эту линию по производству "бондюэлевской" банки за хорошую цену. Но явились судебные исполнители и приказали: продавай линию за долги "Агростиля" такому-то, в Одесскую область.
Я эту линию по известной уже схеме в залог выставил под кредит "Агростилю". Но втрое дешевле, чем она стоила. То есть та линия стоила миллион долларов с лишним, а заложили под 400 тысяч, что-то такое. Прутская иначе залог не принимала. Судебные приставы… они на этом и живут, это бизнес у нас такой, антинародный и антигосударственный. И линия ушла в Одесскую область, теперь оттуда банки покупаем втридорога. Линию нельзя было продавать, потому что все равно, рано или поздно, нам такая линия потребуется самим, и за 400 тысяч мы ее нигде не купим.
Все, что у меня забрали в качестве залога, оценивалось дешевле в три раза от реальной цены. Если мебельная фабрика, «Тирасмебель" она называется, была оценена риэлторами в 3 миллиона долларов, то банкиры сделали оценку на миллион. Еще и ерничали: а вам по какой цене? Я не удивлюсь, если они же ее потом и перепродадут втридорога.
Когда я понял, что уже все плохо, а я писал и Шевчуку и Туранской, этих писем полно. Я писал: дело не в том, что я должен деньги, а в том, что государство потеряет завод навсегда. По такой залоговой схеме и сахарный завод угробили, который в Рыбнице. Вполне мог бы работать, а его угробили.
Л.Леонов: Маслоэкстракционный тоже угробили.
В.Пасютин: Так я его знал, Друкера, с этого завода! У него такой был энтузиазм, он кучу денег вложил, новую котельную там построил, современную. Задолжал, правда, мне, долго не отдавал. Но как-то мы с ним и с банком разобрались. Он тут поработал-поработал, тут стояли очереди машин с Молдовы, привозили подсолнух. Тут он заработал хорошо, и вдруг – раз! – и все оборвалось. А почему? Я как-то сидел у Друкера, и тут Майя Парнас заходит, она уже стала зам. премьер-министра. Короче, Друкер мзду платил с каждой тонны – до самого верха. И когда он увидел, что тут происходит, сделал ручкой. И теперь этот завод стоит и вряд ли заработает, разве что "Шериф" возьмется за него. А завод тоже отличный, нужный был государству.
Л.Леонов: Сколько всегда подсолнуха вырастает! В последние годы замечаю, его почему-то не убирают, он под зиму уходит весь черный. Сколько раз такие черные поля видел.
В.Пасютин: Все зависит от того, насколько сильная фирма. Потому, что если постоянно гнобят крестьян, откуда же возьмутся сильные фирмы? Пока все под "Шериф" не уйдет, эти не остановятся.
Л.Леонов: Значит у вас пропала линия по банкам и еще, вы сказали, пропала какая-то линия?
В.Пасютин: Для покраски жести перед тем, как из нее банки сделают, лакопечатная линия, бешеная, очень хорошая, американская. При Советской власти ее купили, а тогда покупали очень все разумно, заводы строили прекрасные. А эти угробили.
Л.Леонов: И что сейчас этот завод? Он ваш еще?
В.Пасютин: Нет, уже передаем банку. Там уже развалины. Когда я завод покупал, там первые торги не состоялись. Был мужик с Симферополя, который хотел купить, но ему перебили цену. 1 400 000 долларов, по-моему. По закону, если не купили в первый раз, то на вторые торги цену должны снижать. Завод должен был стоить 700 тысяч, а мне Загрядский все равно продал по первоначальной цене. Я говорю: «По закону – 700 тысяч». Он говорит: «Ну не хочешь – как хочешь».
Этот завод – моя большая ошибка. Я потратил на него столько сил, аж падал. Но я еще не знал, что меня ждет в ходе работы. А там такой коллектив был – ужас. Хуже, чем в колхозе имени Котовского, чью землю отдали под "Агростиль". В колхозе все на меня смотрели только, типа, дай денег. Никто не хотел пальцем пошевелить. На заводе еще хуже было. Развели склоки. Директор какого-то инвестора привел, каких-то жуликов с Запада, они живьем друг с другом не разговаривали, рядом кабинеты, но только письменно. Такие склоки там были! Они закладывали друг друга, а директор это поощрял.
У нас такого на мебельной фабрике не было. С самого начала, конечно, было чуть-чуть, но не в таких масштабах. Что было на "Металлолитографии", это – сумасшедший дом. И еще этот смирновский банк для Каменского завода заказал 300 тысяч банок 3-х литровых из более толстого железа, оно было как раз. Мы сделали, а они 150 тысяч еле-еле купили, а потом что-то у них не пошло. И еще 150 тысяч, то есть мы сделали эти банки, а они их не купили. 150 тысяч до сих пор лежат на "Металлолитографии"…
Я помню, там какая-то рекламация поступила, когда мы только осваивали эти банки. Они были освоены, оборудование было готово, просто нам нужно было их сделать. И что-то завод сказал, что что-то там плохо. Я вызываю ОТК и говорю: «А что такое?» А тетка из ОТК говорит: «А пусть, как хотят». По-советски они привыкли: банка сделана, покрыта лаком – и пусть заказчики, что хотят, то и делают. Я говорю: «Бабушка, они не купят, это мы будем бегать с этой банкой, предлагать и никто не купит». Вобщем, исправили, но 150 тысяч банок лежат ржавеют…
На дефиците они привыкли паразитировать. Вот ещё на чем разрушился Советский Союз, потому что в конце его всем было всё пофиг. А если бы они знали, что, если ты сделаешь брак, ты ж за него и заплатишь, из своего причем кармана… И вот живой пример – эта бабушка. Еще говорили, что она специалист такой. Да зачем нужны такие специалисты?
Лев ЛЕОНОВ.
==============================================================
ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ЧТЕНИЯ
1. 14 июня 2019 г. Жизнь и смерть "Металлолитографии"
