Короткая ремиссия в отношениях России и Запада, случившаяся (или привидевшаяся нам сослепу) после 9 мая, закончена.

Нелепый наскок на ФИФА, афера с появлением в одесском порту бывшего грузинскоподданного, изгнанного с родины за систематическое применение пыток. Теперь уж совсем нелепый «списочный скандал».

Появление российских списков невъездных было естественным и совершенно неизбежным ответом на списки невъездных в США и ЕС, появившиеся больше года назад. В них, напомню, были включены не только непосредственные участники операций в Крыму и вооруженного противостояния в Донбассе, но и политики, общественные деятели и даже журналисты, чье единственное оружие — слово и мнение. Мало того, ходок от «российской оппозиции» Михаил Касьянов специально посещал Вашингтон, чтобы довезти донос на блогеров-злодеев, которые ругают оппозиционеров за ее нелюбовь к «быдлу и вате».

Обосновывалась эта репрессивная политика наивным самовлюбленным западничеством, живым, кажется, только в британских СМИ — мол, российская элита так зависима от пляжей в Майами, рулетки в Монако и шопинга в Милане, что не сможет прожить без них и дня, а потому вскоре начнет униженно проситься в на словах проклинаемую ею «Гейропу». Россия же не сможет на этот запрет ответить чем-то симметричным, поскольку в нее и так никто ехать не рвется.

На деле вышло нечто противоположное. Представители российского общества вынесли запреты без видимых жалоб, да и вообще граждане России, экономя трудные кризисные деньги, серьезно сократили свои заграничные вояжи. Не то чтобы все, но многие согласились со мной, когда я высказал в одном из обсуждений мнение: как бы ни был прекрасен вечный Рим и как бы ни казалась кому унылой состоящая из бетонных коробок Горловка, но, если надо ради спасения Горловки от обстрелов пожертвовать Римом, я бы пожертвовал не задумываясь — свое и своих надо защищать.

После четверти века исступленного западничества такой поворот общественного сознания произошел неожиданно легко.

И, напротив, появление нашего списка невъездных было воспринято в ЕС с истерикой, хотя перед нами стандартная мера, применяемая, к примеру, при шпионских скандалах с симметричными высылками дипломатов. Оказывается, секретарю польского Совбеза Станиславу Козею, одиозному литовскому политику-русофобу Ландсбергису, чешскому аристократу-дипломату Шварценбергу, бравирующему своими украинскими корнями британскому либералу Клеггу и французским левакам-русофобам Даниэлю Кон-Бендиту и Бернару-Анри Леви — всем срочно понадобилось что-то в России.

Разумеется, и публикация закрытого списка в европейских СМИ, и последующая истерика западных политиков — не более чем очередной ход в антироссийской кампании и сооружении из России и русских полноформатного врага без чести и совести. Но беззастенчивость западного цинизма, с которым Россию обвиняют в «необъективности» при составлении списков, — признаться, восхищает, хотя и вводит в ярость. Невозможно не оценить «красоту игры».

По сути, нам предлагается принять за аксиому, что любое суждение Запада справедливо, а значит, его списки в отличие от наших «объективны». Что Запад имеет право судить российских политиков и общественных деятелей, просто потому, что Запад всегда прав. Подобными истериками западные дипломаты и СМИ пропечатывают нам установку, что Запад есть Благо. Отлучение от Запада есть отлучение от Блага. Отлучение Запада от России — противодействие проникновению Блага, то есть грех. Такая вот метафизика.

Российская реакция на эту цивилизационную ересь представляется мне совершенно неубедительной. Наша дипломатия оправдывается. Не извиняется, конечно, но пытается объясниться, разъяснить, воззвать к чувству справедливости и некоему единому стандарту отношений. Нашими оппонентами все эти апелляции к разуму считываются исключительно как самооправдание.

Возникает в таком случае вопрос — зачем вообще нам был нужен этот список? Значительная часть его фигурантов имеет весьма теоретическое намерение пересечь границы нашей страны. А теперь все эти несостоявшиеся гости превратились как бы в официальных «врагов России» уровня сенатора Маккейна.

Не слишком ли высокий это для них статус?

В чем был великий смысл официальной передачи этого списка невъездных дипломатам ЕС?

Говорят, это была любезность, чтобы западные деятели не напрягались с визами. Но разве так поступает с гражданами России, к примеру, Латвия? Нет, она просто останавливает людей на границе и с неприятностями и унижением выдворяет обратно. Что мешало иметь подобный закрытый список, который так же был бы весьма болезнен для приезжих из ЕС, как их списки болезненны для наших. Удары были бы точечными и каждый раз заставляли бы почувствовать «гнев русского медведя» на своей шкуре.

Список не нанес фигурантам никакого вреда, но превратил их почти в героев, которому каждый системный западный политик теперь обязан выразить солидарность, а Россия оказалась в роли обороняющейся на отнюдь не первостепенном для нас фронте.

К сожалению, это общая системная проблема нашего политического курса. Мы даем нашим противникам возможность втянуть нас в стычки по сотням мелких поводов. Причем обычно там, где они сильнее. Мы то оправдываемся за списки, то «к ноге» приводят Македонию и даже Сербию, которые экстренно ретируются из проекта «Турецкий поток», то мы нервничаем из-за судьбы футбольного чемпионата, то еще чего-то.

Ну и совсем уж непозволительно вести себя как слон в посудной лавке. В условиях, когда Чехия и Словакия — немногие наши доброжелатели в ЕС, — когда премьер Словакии публично призывает к отмене санкций, выпуск на российском госканале фильма с апологией вторжения 1968 года в Чехословакию — это больше чем ошибка, это, как минимум, преступная халатность. Порожденная, к сожалению, тем, что национальный патриотизм у нас подменяет неосоветизм не лучшего разбора, когда мы то апологизируем Берию, то считаем вопросом национального достоинства воспевать репрессии, то повторяем советские пропагандистские штампы, обосновывавшие геополитическую логику давно неактуальной «доктрины Брежнева».

Мы видим, как эта идеологизированная апологетика прямо бьет в спину нашей дипломатии.

При этом все стороны понимают, что принципиальным вопросом дипломатической войны сегодня является один — вопрос об Украине и решающийся в зависимости от исхода этой схватки вопрос о судьбе гегемонии США в мире. Будет она абсолютной или нет. Мы же размениваемся на булавочные уколы по всему фронту и даем оппонентам тянуть время, которое не факт, что работает на нас.

Я не утверждаю, что России непременно нужно разрубать этот гордиев узел, хотя и не вижу способа его размотать. Но, так или иначе, судьба всех вопросов, которые существуют между Россией и Западом, сегодня решается в треугольнике Киев–Донецк–Одесса, где перед Россией всерьез маячит перспектива повторения ситуации 08.08.08, теперь вокруг Приднестровья. При отсутствии общей границы, что потребует более масштабных политических, а может быть, и военных решений.

И в этих условиях размениваться на списочные войны с ЕС, поскользнувшись на ровном месте, — не самая разумная стратегия. Тем более что российская дипломатия сама попала в ловушку обычной западной непорядочности, о которой столько раз твердили наши лидеры. Сначала мы обнародуем факты тотальной слежки в ЕС друг за другом, рассказываем о том, как датский премьер ходил на встречу с нашим президентом с «жучком», а потом как будто забываем об этом — и вновь торопимся оказывать партнерам «любезности», используемые против нас.

Ждать понимания, естественной справедливости, доверия в отношениях и подразумеваемого равенства от современного Запада нам не приходится. Любые «хорошие манеры» тут достигаются лишь на основе силового баланса.

«Окно в Европу», где бы оно географически и символически ни располагалось, нам в любом случае приходится прорубать.

Источник