Укреплением властной вертикали» Шевчук занялся немедленно после своего избрания на пост главы региона. Первое, что он сделал – тут же уволил не только всех министров, глав госкомитетов и управлений смирновского кабинета министров, но и заменил всех глав госадминистраций во всех райцентрах и столице региона. Чуть ли не единственным, кто после всего этого «12-балльного кадрового землетрясения» даже поднялся вверх из прежнего кабинета министров – это смирновский министр промышленности Петр Степанов, при Шевчуке в январе 2012-го- июне 2013 г. возглавлявший местное правительство. Это было сделано из нескольких соображений. Степанов – опытный «газовый» чиновник, работавший четверть века в газотранспортной системе Левобережья, с еще советской административной закалкой и большим опытом работы, должен был символизировать для окружающих профессионализм новой команды министров и ее связь с прошлой администрацией, чтобы не таким потрясающе резким оказался разворот. Во-вторых, осторожный и прагматичный Степанов сумел не вызвать недоверия даже у предельно подозрительного ко всем «смирновским кадрам» Шевчука. Однако с самого начала было понятно, что со временем Шевчуку потребуется свой человек и на этом посту. Поэтому Степанов в любом случае был обречен, и, надо полагать, понимал это. И в июне 2013 г. он вместе с рядом других чиновников «первой волны» пал. Но выбор преемника Степанову изумил множество наблюдателей и аналитиков, в том числе и в самом Приднестровье. Единственное объяснение, которое они нашли – это неравнодушие Шевчука к прекрасному полу, ввиду чего он стремится окружить себя как можно большим числом женщин на руководящих постах, не без основания полагая, что женщины будут лично ему более преданы, чем мужчины. На наш взгляд, следует добавить также и второе соображение: Туранская – землячка Шевчука, являясь, как и он – уроженкой Рыбницкого района. Это было, вероятно, еще одним доводом для Шевчука в ее пользу. 

В остальном преемница Степанова Татьяна Туранская ничем не примечательна. Совершив в течение 16 месяцев (февраль 2012 – июнь 2013 г.) фантастический прыжок от начальника Рыбницкого отдела по работе с проблемными налогоплательщиками через кресла зама, первого зама и главы Рыбницкой госадминистрации на пост сразу главы Правительства региона, она нигде и ни в чем не доказала, что обладает сколько-нибудь выдающимися способностями. Что и дало повод для таких предположений на ее счет. 

Столь же маловразумительны и другие назначения особ женского пола на ведущие должности в правительстве региона. Майя Парнас, которую Шевчук приметил и подобрал в свой аппарат еще в годы работы в Верховном Совете Приднестровья, хотя и имеет два образования (юридическое и экономическое), но ничем, кроме, вероятно, личной преданности Шевчуку, себя особо не проявила. Еще менее обосновано ее выдвижение на пост министра экономического развития, вице- и спустя всего полгода – первого вице-премьера. Потому что достигнутые в краткий период ее руководства этим министерством повышение сбора налогов и таможенных поступлений говорит о дальнейшей переориентации экономики Левобережья нa экстенсивный путь развития, выживание только за счет выжимания средств из населения и хилого бизнеса. 

В том же направлении ведет экономику Левобережья и новый министр экономического развития, банкир и предприниматель Владимир Артеменко. Специфика работы всякого и любого предпринимателя в том и заключается, чтобы найти возможность купить и продать, а также выжать побольше доходов из казны. Но так как сельское хозяйство региона развалено еще Смирновым (последние десять лет его правления профильное министерство просто не существовало), а министерство промышленности ликвидировал уже Шевчук, следуя примеру правобережной Молдовы, сделавшей это еще в 2005 г., то рассчитывать на серьезное развитие экономики при нем не приходится.

Отметим кстати, что одно из ключевых для развития экономики министерство промышленности оказалось далеко не единственным, ликвидированным или пониженным по статусу Шевчуком и его командой. К ним также следует присоединить бесследно исчезнувшее Министерство природных ресурсов и экологического контроля (это направление отсутствует даже в списке служб и департаментов региона), Министерство информации и телекоммуникаций, пониженное до ранга обычной госслужбы связи, информации и СМИ, а также МГБ, пониженное от министерства до госкомитета (на ступень ниже).

К числу лидеров «женской команды» Шевчука следует причислить Нину Штански, вице-премьера по международному сотрудничеству и министра иностранных дел региона. Она тоже была с Шевчуком еще со времен его работы в Верховном Совете и, судя по всему, понравилась ему жесткой и категоричной позицией по ряду вопросов, во многом явно созвучной с его собственным мнением. Поэтому Штански поручена роль негласного «пресс-секретаря по международным делам» Шевчука – она в резкой форме озвучивает то, что мог бы, но по ряду причин не решается сказать ее шеф. 

К числу относительно компетентных деятелей администрации Шевчука принадлежит вице-премьер, председатель комитета цен и антимонопольной политики Виталий Улитка, перебравшийся на этот пост с должности вице-министра экономики в еще смирновском кабинете, а также другая представительница слабого пола, ставшая министром финансов в правительстве региона, Елена Гиржул, тоже работавшая с ним еще в Верховном Совете, министр образования Светлана Фадеева, начавшая с поста сельской учительницы еще в советские времена; министр юстиции Александр Кисничан, министр сельского хозяйства Геннадий Евстратий, сменивший «колхозную» карьеру на предпринимательскую.

В то же время встречаются в правительстве региона при Шевчуке и особы вовсе малокомпетентные для уровня, который занимают, и единственное достоинство которых – опять же принадлежность к прекрасному полу. Это, во-первых, Оксана Буланова, министр социальной защиты и труда, не имеющая, однако, сколько-нибудь серьезного опыта работы в сфере, которой теперь руководит, и всю свою «карьерную» жизнь связанной с областью экономики и финансов. Во-вторых, это министр здравоохранения Татьяна Скрыпник, которая сумела достичь в своей отрасли всего-навсего должности ассистента кафедры в Приднестровском университете и рядового врача-кардиолога в Тираспольской республиканской больнице. Рассчитывать на их компетентность не приходится. Зато это снова представительницы поистине неисчерпаемого «женского кадрового резерва» Шевчука.

Несмотря на воинственные заявления самого Шевчука и его alter ego в дипломатии Штански, влияние министерства обороны (министр – профессиональный военный, генерал-майор Александр Лукьяненко), которое призвано воплощать на практике эту самую воинственность, при Шевчуке заметно ослабло. Оно превратилось в сугубо исполнительное ведомство, глава которого не имеет сколько-нибудь значительного веса (в отличие, например, от его предшественника Станислава Хажеева, умудрившегося непонятно за что добраться при Смирнове до звания целого генерал-полковника (!!!) и занимающего ныне символическую должность главного военного инспектора при главкоме Вооруженных сил (т.е. самом Шевчуке).

Такое же падение авторитета испытали и некогда, при Антюфееве, грозные органы государственной безопасности, управлявшиеся одноименным министерством. Шевчук, зная, что МГБ Левобережья длительное время считало его ярым оппозиционером, да еще и агентом западных спецслужб, о чем Антюфеев охотно распространялся в подконтрольных СМИ, а также не без основания предполагая, что ведомство накопило на него внушительный компромат, предпринял все возможное для его ослабления. Для начала он понизил статус МГБ с министерства до госкомитета. Затем назначил туда человека, отродясь не имевшего к госбезопасности ни малейшего отношения – Владислава Финагина, инженера-механика по специальности, и работавшего долгие годы простым слесарем, а затем инженером, а в 1990-2007 гг. главой Дубоссар (а с 1994 г. – и одноименного района). В КГБ, как и следовало ожидать, Финагин не прижился, но Шевчук, которому Финагин чем-то все же приглянулся, дал ему должности секретаря Совбеза, а затем – секретаря Госсовета. 

Несмотря на то, что от Финагина все же пришлось избавиться, Шевчук не оставил своих намерений лишить ведомство прежнего устрашающего ореола. На место Финагина он назначил выпускника физмата ПГУ, лишь последние 15 лет работавшего в госбезопасности, Николая Земцова (как и Антюфеев, последний тоже зачем-то сменил фамилию: его прежняя фамилия – Стручков). Оперативный состав КГБ, согласно поступившей информации, собираются объединить со Службой безопасности Президента. То есть Земцов/Стручков будет вынужден действовать под неусыпным личным надзором Шевчука и его приближенных. Это опять же говорит о намерениях Шевчука держать КГБ под строгим контролем и не допускать чрезмерного и опасного для укрепления режима собственной личной власти усиления влияния этого ведомства. 

Зато Шевчук сделал ставку на МВД, к которому явно был неравнодушен в силу того, что сам некогда начинал карьеру в этом ведомстве. Именно его Шевчук сделал основным орудием усиления своих позиций. Бывший начальник гаража ГАИ МВД, а затем и бывший «главный юрист» этого ведомства Сергей Монул стал при Шевчуке ни с того, ни с сего сразу министром внутренних дел. Подобные «скачки» по карьерной лестнице в силовых ведомствах происходят только в случаях, когда осуществляются кадровые революции, для замены кадров старого режима на свои собственные. Именно такой процесс на уровне всего госаппарата мы и увидели при Шевчуке. Правда, Монул не сумел выдвинуть сколько-нибудь серьезных идей по расширению возможностей руководимого им ведомства, которых, очевидно, ждал от него Шевчук (прежняя должность Монула располагала как раз к этому), и был уволен. 

На смену ему пришел профессиональный работник МВД Геннадий Кузьмичев, дослужившийся при Смирнове до должности зам.начальника Управления налоговой милиции, а при Шевчуке возглавивший Государственный Таможенный Комитет и получивший по должности звание генерал-майора таможенной службы. Кузьмичев сразу рьяно взялся устранять недочеты предшественника. Таможенный Комитет, который по советской традиции считался скорее структурой близкой к госбезопасности, хотя он и существовал при Смирнове отдельно (надо же было создавать синекуру для сына, а также непрерывно обогащать финансовые ресурсы Семьи, в расчете на будущее), был без особых разъяснений недавно включен в состав МВД. Более того, согласно некоторым сведениям, погранвойска тоже предполагается в самое ближайшее время подчинить МВД. Таким образом, МВД не просто вверяются совершенно несвойственные ему функции, но он еще и превращается в устрашающего монстра, который со временем заберет в свой состав, вероятно, и новые госструктуры. Можно даже ориентировочно предположить, какие именно «смежные» структуры МВД может постараться вскоре взять под свой контроль. Это Госслужба надзора, возглавляемая ныне Ольгой Зварыч, Госслужба статистики во главе с Евгением Зубовым, ныне вошедшая в состав Минэкономразвития (учет и документирование населения – вполне естественная функция МВД, так что и общий учет статистических данных тоже может стать предметом вожделений МВД), и даже Фонд государственного резерва, чтобы сконцентрировать в своих руках и все данные о резервах региона. Судя по всему, лично преданный Шевчуку Кузьмичев должен быть недреманным «оком государевым» везде, где можно что-то контролировать или где проходят крупные финансовые потоки. 

 

По аналогичной схеме были подобраны и начальники государственных служб и управлений. Профессионалами тут являются начальник госслужбы энергетики и коммунального хозяйства Василий Власов, всю свою жизнь работавший именно в этой области, и начальник госслужбы спорта, опытный тренер Иван Тимотин, подготовивший ряд известных спортсменов-дзюдоистов. Однако его минус в том, что он никогда вплоть до 2012 г. не занимал никаких административных постов и не имеет опыта работы на руководящих должностях. Также к числу подготовленных руководителей можно отнести начальника службы госнадзора Ольгу Зварыч и директора Фонда госрезерва Людмилу Гагун (обе также, вероятно, составляют «женский кадровый ресурс» Шевчука). Но начальник Госслужбы связи, информации и СМИ Геннадий Чорба, хотя и окончил Высшее инженерное радиотехническое училище войск связи по специальности «радиоинженер», но еще в далеком 1992-м, с тех пор с этой профессией вплоть до 2012 г. вообще не соприкасался и уровень его подготовленности, тем более на таком уровне крайне сомнителен. А биография начальника госслужбы транспорта и дорожного хозяйства Владимира Трандасира неизвестно почему вообще скрыта от посторонних глаз, известно лишь, что ранее он работал зам.главы Тираспольской госадминистрации.

 

Таким образом, создается строго централизованная «под Шевчука» структура власти, в которой он будет занимать ключевое место и без которого не должно решаться никаких серьезных вопросов. Очевидно, что это своего рода личный ответ Шевчука на вызовы времени в годы, когда изоляция региона от внешнего мира нарастает и даже единственный союзник – Россия – не в силах остановить этот процесс. Шевчук может его оправдывать, в том числе и перед жителями региона, тем, что настали времена, требующие укрепления власти против усиливающихся призраков «иностранной угрозы». Одновременно, чтобы его власть не казалась оппозиции и всем недовольным его курсом, которых в регионе совсем немало, слишком уж диктаторской и напоминающей мрачные времена латиноамериканских и прочих деспотий, он предлагает осуществить переход на российское законодательство. Это, по его мнению, позволит осуществить «интеграцию с Россией». Однако, по мнению некоторых экспертов, во-первых, законодательство региона и так в основном гармонизировано с российским, а во-вторых, полный переход на российское законодательство будет означать существенную децентрализацию власти в регионе, так как Россия – федеративное государство, включающее 83 субъекта этой федерации. То есть практическая реализация этой идеи Шевчука будет означать превращение районов в что-то вроде «субъектов приднестровской федерации» во главе с объединяющим все местные власти под единым руководством президентом. Такая перспектива едва ли устраивает Шевчука, поскольку все предшествующие его действия, в том числе и изложенные в настоящем материале, говорят именно о его стремлении к единоличной власти. Из чего можно сделать вывод, что идея «перехода на российское законодательство» – обычная игра слов, призванная отвлечь внимание местной оппозиции от провалов и неудач Шевчука, которых, особенно в экономике, у него более чем достаточно. А также и от мысли, что в руках этого не слишком опытного, склонного к авантюрам человека, скапливается необъятная власть, которой, случись экстраординарная ситуация, он, возможно, распорядится даже хуже, чем проворовавшийся еще в Новой Каховке старый советский директор Игорь Смирнов. 

Таким образом, обобщая сказанное, можно сделать некоторые выводы. Во-первых, Евгений Шевчук, стремясь убрать все недостаточно преданные ему кадры госаппарата, осуществил их практическиполную чистку и заменил во многом даже не вторыми-третьими по рангу деятелями, а либо мелкими профильными аппаратчиками, либо теми, в ком был лично уверен. Компетентность всех их чаще всего не играла принципиального значения. Немалую часть этих новых кадров составили женщины, которым влюбчивый по натуре Шевчук, видимо, доверяет больше, чем мужчинам. Этим он создал себе оппозицию внутри госаппарата, многие чиновники которого едва ли смирились со столь бесцеремонными действиями. Своими руками Шевчук сконструировал «призрак» оппозиции во властных структурах, с которым теперь вынужден бороться.

Во-вторых, Шевчук продолжил смирновский курс на развал основных отраслей экономики. Если Смирнов, уничтожив в 2002 г. Министерство сельского хозяйства, нанес сокрушительный удар по сельскому хозяйству региона, то Шевчук, восстановив оное (когда основной развал уже состоялся), ликвидировав Министерство промышленности, начал разгром промышленности региона. Предприятия теперь остались без централизованного управления, а у Минэкономразвития полно функций и без промышленности. Это означает, что лишенная ясных целей и задач, с децентрализованным руководством промышленность, составлявшая основу экономики региона, будет развиваться «как бог на душу положит», то есть кое-как, без всяких перспектив и в надежде только на внешнюю помощь. А что может с ней статься после 2015 г., когда ЕС отменит налоговые скидки для региона, не согласного с общемолдавским курсом на Евросоюз – и вовсе одному богу ведомо. Все это создает почву для общественного недовольства действиями шевчуковского руководства. А призрак сопротивления политике Шевчука становится все более очевидным.

В-третьих, не обладая должным жизненным опытом, тем более в условиях растущей политической изоляции региона, Шевчук, чтобы спасти свое реноме, как руководителя, в глазах жителей региона и «по-смирновски» не идти ни на какие уступки властям правобережной Молдовы, вынужден делать все более жесткие, категоричные заявления, которые подкрепить конкретным делом становится все труднее. А с усилением позиций ЕС и США в Молдове и Украине уже в ближайшие годы – и подавно. Это создает другой пугающий Шевчука призрак – растущей внешней угрозы, с которой он не знает, как справиться. 

В-четвертых, не имея ясного плана развития руководимого региона и не располагая в своей основной массе поддержкой чиновничества, основательно потрясенного «кадровой революцией» 2012-2013 гг., Шевчук был во многом вынужден – не только из личного стремления к единоличной власти – укреплять силовые ведомства, чтобы обезопасить себя от неприятных неожиданностей в дальнейшем. Так как КГБ он в силу личного прошлого опыта не доверяет и сделал все возможное для снижения его общественного статуса, то в результате становится заложником МВД, от которого теперь зависит и его политическая карьера. Его окружение, однако, не дает понять Шевчуку, что такой крен крайне опасен в тех условиях, в которых находится регион ныне, и может привести «государственный корабль» Левобережья к катастрофе, ввиду постепенного и неуклонного падения авторитета Шевчука в обществе. А в условиях, когда вся власть в регионе окажется замкнутой на одном Шевчуке, если он вовремя не «переложит руль» в другую сторону, это может означать крах региона в целом. Это самый страшный призрак, который преследует Шевчука. Но именно он в случае продолжения нынешнего курса станет вполне закономерным итогом правления главы Приднестровья.

 

Руслан Шевченко,

доктор исторических наук.

 

Источник