Приднестровье более полугода переживает серьезный экономический кризис. Власти объясняют его региональной нестабильностью и блокадой со стороны Молдовы и Украины. Корреспондент NM НИКОЛАЙ ПАХОЛЬНИЦКИЙ поговорил с главой комитета по экономполитике, бюджету и финансам Верховного совета Приднестровья ОЛЕГОМ ВАСИЛАТИЕМ о причинах экономических проблем и качестве государственного менеджмента в непризнанной республике.

«У нас появились внебюджетные источники, и в них достаточно много средств, которые фактически недопоступают в бюджет»

— В последнее время Приднестровье — поставщик негативных новостей: урезают и задерживают зарплаты бюджетникам, отменяют льготы на проезд в общественном транспорте, запрещают вывоз валюты. Что происходит?
— Это результаты решений и действий, которые были предприняты в последние несколько лет. Началось с изменения тарифной политики [на газ для предприятий], что очень повлияло на наши бюджетообразующие предприятия. К середине прошлого года мы пришли к нехорошей ситуации в бюджетной сфере. На это наложился кризис, который возник сначала на Украине, потом в России, сейчас к этому добавляются Молдова и ЕС. Это уже катализаторы той ситуации, что случилась. Но изначально это итог политики наших руководителей в отношении тарифов. Мы предупреждали о возможных результатах. В 2012 году у нас было дополнительно около 200 млн рублей ($18 млн) за счет газовых доходов. Сейчас значительно меньше.

— Сколько сейчас?
— Сейчас это уже секретная информация, но это значительно меньше, чем в 2012 году. В 2012 год мы вошли с решениями, принятыми в 2011 году. Этот год по объему поступлений в бюджет был один из лучших годов в истории Приднестровья. Видимо, тот объем денег, что пришел, ударил людям в голову и они начали [тратить] налево-направо.

— Почему данные о газовых деньгах — это секретная информация?
— Это к президенту надо обращаться. При нем действует комиссия, которая принимает решение о засекречивании. Они все засекречивают.

— Вы выступали против повышения тарифа на газ для предприятий. Но газовый долг растет. Действующая цена даже после повышения ($315 за 1 тыс. кубометров) ниже закупочной у России ($342 за 1 тыс. кубометров). Как расплачиваться за долг в размере $5 млрд?
— То, что пишут СМИ,— это не совсем реальное отображение в ситуации. Это все, что я могу сказать по этому поводу.

— Каково реальное отображение ситуации?
— О реальном отображении ситуации в свое время говорил Игорь Николаевич Смирнов (первый глава Приднестровья.— NM).

— Что говорил Смирнов?
— Говорил, что никакого долга у ПМР нет.

— Получается, газ бесплатный?
— Я не буду это комментировать. Это одна из глупостей нашего руководства, что они начали налево-направо какие-то долги признавать.

— Какие еще ошибки были?
— Во-первых, непрофессиональное принятие решений, связанных с закупкой техники для бюджетных учреждений, для коммунальных служб и для наших транспортных организаций. Беспрерывные ремонты, без которых вполне можно было бы обойтись. Была реконструкция суперобщежития. Вроде бы хорошее дело, сделать на базе общежития многоквартирный дом для детей сирот, но начинали [c расходами] с 5 млн рублей ($450 тыс.), а закончили с 16-18 млн рублей ($1,4-$1,6 млн). Во время борьбы с Верховным советом (ВС) и другими органами власти он (президент Приднестровья Евгений Шевчук.— NM) пытался заручиться поддержкой населения и поднимал минимальный уровень зарплаты. В результате каждый конкретный человек особого преимущества не ощутил, но для государства это были очень серьезные деньги — около 10-15% расходов бюджета. Кроме того, очень много средств просто выводится из бюджета. Вы знаете, что у нас параллельно с бюджетом появились тоже внебюджетные источники, и в них достаточно много средств, которые фактически недопоступают в бюджет.

«Только за счет схем, завязанных на Молдавском металлургическом заводе, по моим подсчетам, из бюджета уходит не менее $12-$16 млн в год»

— Как выводятся деньги из бюджета?
— Например, какому-то предприятию на его сырье, используемое при производстве, завышается цена.

— Предприятия государственные?
— Может быть, да, а может быть, и частные. На эту же сумму меморандумами, соглашениями [о господдержке предприятий], против которых мы выступаем, ему снижается либо стоимость газа, либо величина налогов. Вроде бы очень нормальные гражданские и налоговые отношения, но в реале в бюджет не поступают очень значительные суммы.

— За счет завышения цен на сырье куда деньги выводятся?
— Создается фирма, подконтрольная действующей власти. Эта фирма условно осуществляет поставки, например, металлолома. Он закупается у населения по 1 тыс. рублей за тонну и продается на завод по 3 тыс. рублей, а на 2 тыс. рублей с этой же тонны металлолома платится меньше налогов. Только за счет схем, завязанных на Молдавском металлургическом заводе (ММЗ), по моим подсчетам, из бюджета уходит не менее $12-$16 млн в год.

— Куда?
— В карман, естественно.

— Кому?
— Фирмам, аффилированным с действующим руководством.

— Есть доказательства? Вы можете сообщить названия фирм?
— Сейчас названия не припомню, но если вспомнили про металлолом. В 2012 году были установлены такие лицензионные условия по [заготовке и переработке] металлолома, что ни одна компания, кроме одной (ОАО «Вторчермет».— NM),— я не помню названия — не смогла эту лицензию получить. Кроме этого, есть схемы с использованием государственных валютных резервов, эмиссионных возможностей.

— Разъясните схему по валютным резервам.
— Дается кредит в рублях. Он используется, а кредит — это просто запись на бухгалтерской книге Приднестровского республиканского банка.

— Кредит потом не возвращается?
— Нет, почему. Сейчас как раз все эти [экономические] проблемы начались из-за того, что все эти кредиты надо возвращать. Троллейбусное управление закупило троллейбусы — это чуть больше $1 млн. Доходов самого управления недостаточно, вот и начались игрушки с тарифами. Также у многих коммунальных предприятий на балансе появились кредиты, которых никогда не было.

— Кредиты используются не по назначению, что ли?
— Кредит используется по назначению: допустим, покупаются троллейбусы. Но вопрос в том, какой процент идет непосредственно продавцу этих троллейбусов. Насколько я помню, этот троллейбус стоит в пределах $100 тыс., у нас получается около $120 тыс. Естественно, существует посредник и он имеет какой-то доход. Я рассказываю cами схемы, цифры не так важны.

«Сейчас у них остается только уголовное преследование и давление на бизнес тех людей, у кого он есть»

— Когда Евгений Шевчук пришел к власти, было заявлено, что дефицит бюджета составляет около 70%. Сколько сейчас?
— В этом году уже чуть больше. Всегда бюджеты были сбалансированными, и всегда была возможность обеспечить расходы за счет газового счета. В этом году впервые несбалансированный бюджет, то есть реальный дефицит. Тех источников, которыми располагает Приднестровье, не будет хватать.

— Ранее вы предполагали, что законопроект о миграции не пройдет в ВС, и его действительно там отклонили. Но позже Евгений Шевчук издал аналогичный указ. Это законно?
— Нет, это ненормально, это антиконституционно. Если какая-то норма ограничивает права граждан, то она может вводиться только на основании закона. Он эту норму нарушил. По гражданскому кодексу все граждане — и иностранцы, и наши — имеют одинаковые права.

— Почему ВС молчит по этому поводу?
— ВС молчит по многим поводам, потому что общество молчит.

— ВС тоже часть общества.
— На уровне требований разъяснить что-то происходит. Была встреча президиума ВС с президентом — этот вопрос поднимался. Вы имеете в виду, каких-то прямых шагов нету? Нету обращения в Конституционный суд и так далее. Если обществу неинтересно, то не будет жесткой юридически подготовленной реакции.

— Комментируя перспективы законопроекта о миграции, вы говорили мне, что его или отклонят, или он будет принят в первом чтении под давлением Евгения Шевчука. О каком давлении речь?
— Идет работа с конкретными депутатами: начинаются разговоры, звонки непосредственно руководству ВС. Проходят встречи в ВС или администрации президента, на которых жестко ставится вопрос: вы должны сделать так-то и так-то. Это было, например, летом, когда мы рассматривали антикризисные меры. Потом в СМИ проводится пропагандистская кампания — и нас просто выставляют врагами народа.

— Кого вызывают в администрацию президента?
— Обычно это верхушка президиума: председатель ВС (Михаил Бурла.— NM), его замы. Это в принципе нормально, если говорить об организации работы, но когда речь идет о проталкивании своего лобби — это ненормально.

— Если ВС отказывается голосовать так, как требует администрация президента, то тогда что?
— Ничего. Вот не приняли закон «О миграции». Дело в том, что те ресурсы, которые используются для давления,— это куча уголовных дел, отбор имущества, земли, они практически все использованы. Сейчас у них остается только уголовное преследование и давление на бизнес тех людей, у кого он есть. Очень многие это давление уже ощутили.

— Депутатов же нельзя преследовать уголовно.
— Спросите у Соина (депутат Верховного совета Дмитрий Соин, уехавший из Приднестровья по политическим мотивам.— NM), почему его нет в республике?

— Соин — это скорее исключение. На многих есть уголовные дела?
— Практически на каждого, у кого есть свое мнение, да и не только на них.

— На вас есть уголовные дела?
— На меня несколько.

— За что?
— За [торговый центр] «Минск», за разглашение секретных сведений, по-моему, два дела. Я когда-то работал в госадминистрации Тирасполя — вот там по приватизации три больших дела.

— Дела кто завел, Следственный комитет?
— Да.

— А вы разглашали гостайну?
— По их мнению, да. Мне даже лично Шевчук сказал летом на встрече: «Ты разгласил тайну, мы заведем на тебя дело». В июле у нас была встреча президиума ВС с президентом и я в Facebook пытался людей поднять, говорил, что у вас отбирают 100 рублей, вам хотят сократить зарплаты. Конечно, я не в открытую говорил, завуалированно. В итоге, насколько я знаю, появилось уголовное дело.

— А разве на вас можно завести дела? У вас разве нет неприкосновенности?
— У меня есть неприкосновенность, дело можно завести и передать в суд. Просто для того, чтобы оно пошло в суд, нужно спросить разрешения у ВС. У нас много говорят о депутатской неприкосновенности, но очень мало о ней знают. Реальной неприкосновенностью у нас обладает только президент, причем пожизненно.

— Вы сказали, что давление на бизнес происходит. Каким образом?
— Отбирают землю у людей. У нас есть несколько аграриев, у них достаточно большое количество земель отобрали. Яркий пример — «Рыбницкий молочный комбинат», он [владелец комбината Юрий Кузьменко] уже не депутат ВС, но это показательно.

— Кузьменко вернули землю.
— Не вернули, а дали на год поработать. Видимо, нет ресурсов, чтобы самим использовать. Кроме того, начинаются проверки и так далее.

— Много пострадало бизнесменов?
— Я их не считаю, но знаю, что достаточно.

«Чтобы что-то реально менять, нужно менять центр принятия решений, а это сегодня президент»

— На каких условиях ММЗ был передан государству?
— Государство его купило за символичную сумму — $1-2. Там сделка купли-продажи за символическую цену.

— Это реальная цена или есть секретные договоренности?
— Скорее всего, да. У завода есть какие-то обязательства перед «Металлоинвестом» или связанными с ним компаниями. Была информация, что за время простоя люди получали зарплату. Завод не зарабатывал деньги, но тратил. Это все шло за счет основного холдинга [«Металлоинвеста»], и эти деньги наверняка аккумулированы на балансе предприятия.

— Что будет дальше с заводом?
— Необходимо, чтобы он работал. Вопрос — будет ли достаточно ресурсов. Завод в нормальном техническом состоянии с трудовым коллективом еще лет десять сможет работать без реконструкции. Там есть проблемы с оборотными средствами — нужен оборотный капитал, чтобы закупать металлолом, электроэнергию и другое сырье. Вроде идет разговор, что «Ипотечный банк» собирается выделить кредитную линию на $30 млн.

— Сейчас в Молдове, на Украине, в России обвалились валюты. Приднестровский рубль держится, но из-за этого страдает местное производство, так как цены в названных странах стали ниже. При этом в Приднестровье ввели ввозные пошлины на импортные продукты. Это адекватная мера? И что нужно делать с местным производством?
— Что касается валюты, она держится на бумаге. В стране, в которой держится валюта, люди не стоят в очереди перед обменными пунктами за покупкой долларов США.

— Какой реальный курс?
— 11,6-11,7 рубля ПМР за $1 (с 2012 года курс доллара США к приднестровскому рублю установлен на уровне 11,1 рубля). Нам нужна умеренная девальвация до 12 рублей за $1 и до 13 рублей за $1 до конца года. С политической точки зрения это самоубийственный ответ, но я понимаю, что это нужно делать. Власти сами себя загнали в угол, подняв с нового года тарифы, они сократили реальный доход населения. Девальвация произошла, но она произошла через тарифы. И если сейчас начинать обваливать рубль в стране, в которой подавляющая масса товаров импортируется, это очень больно будет бить по населению.

— А за счет чего рубль держится? Есть вливания извне?
— Игорь Николаевич [Cмирнов] оставил Приднестровье с жирком: с действующей системой, позволявшей обходить международные валютные, банковские ограничения, с работающей промышленностью, малым бизнесом и серьезными накоплениями, которые были у людей и предприятий. Сейчас мы держимся только за счет этого. До недавнего времени мы были самым дешевым магазином: даже с правого берега приезжали люди и отоваривались. Сейчас, наоборот, мы являемся донором для ближайших экономик: народ на [рынке в] Кучурганах, на «Седьмом километре» (оптовый рынок в Одессе.— NM) да и в самой Одессе просто все сметает с полок. Это очень плохо — сбережения падают очень сильно.

— Если вы так часто критикуете правительство, то что мешает отправить его в отставку? Тем более у «Обновления» есть большинство в ВС.
— Правительство — это номинальная структура, прокладка между президентом и всеми остальными. Чтобы что-то реально менять, нужно менять центр принятия решений, а это сегодня президент. Но там совершенно другая процедура отставки.

— То есть бороться вы не хотите?
— Вы имеете в виду именно бороться?

— Но вы же всем недовольны.
— Кое-что поменялось, где-то что-то меняется, но не так быстро. В любом случае, центр принятия решений мы сейчас не изменим: мы пытаемся лавировать, чтобы решения принимались в интересах экономики, интересах граждан. Смена правительства этому не поможет. Было правительство Петра Степанова, стало правительство Татьяны Туранской, а люди одни и те же.

— Время от времени появляется информация о том, что власти пользуются ресурсами непрозрачных внебюджетных фондов. Сколько всего таких фондов и средств в них?
— Мы инициировали проверку по этому поводу, но результатов пока не получили. По той информации, которая фигурирует в кулуарах, был Стабилизационный фонд , но потом все эти средства вошли в частный Гуманитарный фонд.

— То есть деньги ушли из Стабфонда в Гуманитарный?
— Нет фактов. Я могу здесь оперировать только слухами. Гуманитарный фонд — это вообще частная структура, там несколько учредителей, по-моему, сам Евгений Васильевич [Шевчук] и какие-то его приближенные лица. Там даже механизма его проверки нет, разве что через прокуратуру.

— Евгений Шевчук в 2011 году обещал бороться с монополией холдинга «Шериф». Единственный заметный шаг на этом направлении — приход в регион супермаркета «Фуршет», который скоро должен открыться. «Обновление», подконтрольное «Шерифу», выглядит менее оппозиционным по сравнению с 2012 годом: раньше заседания ВС с участием исполнительной власти заканчивались тем, что министры вставали и уходили. А сейчас все спокойно. Шевчук и «Шериф» договорились?— Странный вывод. Сейчас «Обновление» в более жесткой оппозиции, чем в 2012 году. Тогда был определенный страх, а сейчас его нет и есть понимание, что будущего с этой командой у страны просто нет. Парнас (вице-премьер Майя Парнас.— NM) уходила, потому что тогда они думали, что они боги и завтра-послезавтра будут жить хорошо. C тех пор очень многое изменилось, у них нет такой поддержки, даже президент сегодня не позволяет себе таких резких высказываний. Что касается монополии, я хотел бы увидеть цифры о том, что в Приднестровье есть серьезная монополистическая составляющая. Если вы имеете в виду только крупную розничную торговлю.

— А торговля? А телекоммуникации?— Связь — да. Но с чисто экономической точки зрения тут другого варианта нет. Ведь пытались GSM-оператора создать. И что? На 200 тыс. абонентов несколько телекоммуникационных сетей? Что касается торговли, давайте не забывать про отложенную конкуренцию: рынок в Кучурганах, «Седьмой километр», Metro Cash&Carry в Кишиневе и в Одессе. Кроме того, есть небольшие сети, сейчас появится «Фуршет».

— Во время прошлогоднего визита в Тирасполь вице-премьера РФ Дмитрия Рогозина вы с ним встречались и высказывали недовольство властью, ее экономической политикой. Была ли реакция Рогозина?

— Не буду говорить.

— Почему?

— Зачем? Это было рабочее совещание, мы обсуждали там рабочие вопросы.

Источник