Глава МИДа Приднестровья в преддверии своего очередного судьбоносного для ПМР Дня Рождения дала «Комсомольской правде в Молдове» откровенное интервью.
«Мы воодушевлены вхождением Крыма в состав России»
- Ситуация в Крыму и вхождение полуострова в состав России как-то повлияли или могут повлиять на ситуацию в Приднестровье?
- Прежде всего я хочу сказать, что мы воодушевлены тем решением, которое приняла Российская Федерация в отношении Крыма. И, конечно, мы поддерживаем тот факт, что судьба народа решалась самим народом. Для Приднестровья это очень важно, потому что наша республика была основана волей людей, которые здесь живут. И наш внешнеполитический курс также определялся в ходе референдума волей народа, и он последовательно сейчас реализуется руководством Приднестровья. Конечно, мы поддерживаем такую политику России. А что касается непосредственно ситуации в Крыму, то мы видим, как стремительно развиваются сейчас уже внутриполитические крымские события, мы видим, как высока самоорганизация людей в Крыму. У меня нет ни малейших сомнений в том, что каждый приднестровец сегодня разделяет ту позицию, которую я вам озвучила. Можно говорить о том, что своего рода мое высказывание – репрезентативно.
- Ну а в плане создания прецедента, что можно сказать о крымском референдуме?
- Прецеденты – штука очень интересная! Интересны они и в контексте приднестровско-молдавского урегулирования. Для того чтобы проблема Приднестровья была решена на основании воли людей, не нужно было никаких прецедентов, ни косовского, ни абхазского, ни южно-осетинского, ни крымского. Потому что еще в 1994 году Молдова и Приднестровье подписали заявление президентов, руководителей сторон и тем самым официально начали переговорный процесс. И одним из принципов, о котором договорились стороны, – это урегулировать конфликт, в том числе на базе международного опыта урегулирования конфликтов в других регионах мира. Значит, крымский прецедент, косовский и любые другие должны учитываться сторонами при поиске формулы всеобъемлющего урегулирования. Но такого нет! Несправедливо считать, что для того чтобы воля народа Приднестровья была учтена, нужно подождать какого-то другого прецедента! Ведь аргументационная база сформирована давно. Существуют юридические, исторические предпосылки, в конце концов, есть незыблемые права человека, которые одинаковы, где бы он ни проживал! Мы говорим и о фундаментальных правах, таких, как право народа на самоопределение.
- Некоторые политические аналитики считают, что Россия сейчас так сильно занята Крымом, что ей сегодня не до Приднестровья…
- Я даже не стану это комментировать. Россия оказывает колоссальную помощь Приднестровью, и это не связано с тем, что сегодня одна тема актуальна больше, другая – меньше. Россия осуществляет здесь миротворческую операцию, Россия оказывает нам финансовую помощь, это ни для кого не секрет, поддерживает наших пенсионеров, деток. Россия строит огромное число социальных объектов здесь и в тех социально-экономических условиях, в которых мы находимся, трудно представить себе еще несколько лет назад, что вот ТАК здесь все бурлило. Строятся больницы, роддомы, детсады, здание медицинского факультета в университете… И все это делается не потому, что ситуация геополитическая так сложилась, это делается потому что здесь живут граждане России, потому, что Россия ответственна и она последовательно ответственна, а не ситуативно.
Молдова и Приднестровье – цивилизованный развод?
- Одной из тем во время встречи главы МИД России Сергея Лаврова и госсекретаря США Джона Керри как раз и являлся вопрос приднестровского урегулирования. Сергей Лавров высказался за «обеспечение особого статуса Приднестровья в единой, суверенной и нейтральной Молдове». А вы давно, и последний раз на днях, в очередной раз подчеркнули, что ни на переговорах в формате «5+2», ни в любом другом политический статус Приднестровья обсуждаться не будет…
- Господин Лавров не сказал в этой части ничего нового, Сергей Викторович повторил положения, которые задолго до этого были зафиксированы в Концепции внешней политики Российской Федерации. И такой является официальная позиция России. И мы ее уважаем. Мы исходим из иных позиций в части нашей независимости. Можно много дискутировать на тему наших чаяний и того, какими мы с наших позиций обладаем правами и интересами, но это тема для отдельного интервью. А в переговорном процессе вопрос о статусе, либо о каких-то других политических конструкциях не может обсуждаться, потому что это не подразумевает согласованное Молдовой и Приднестровьем переговорное пространство. Там нет таких вопросов. И это не только позиция приднестровской стороны. Эту же позицию в переговорах разделяет Российская Федерация. Все вместе мы определили, что будем взаимодействовать в рамках тактики «малых шагов», что мы должны попытаться решить огромное число накопившихся социально-экономических проблем.
Таким образом, мы должны показать друг другу свою договороспособность, раз, свою состоятельность в качестве партнеров, я имею в виду не только возможность достичь договоренностей, но и еще суметь их реализовать, два. Мы покажем людям реальные, позитивные плоды нашего взаимодействия, три. Из этого всего возникнет то доверие, которого, увы, нет. И тогда, может быть, будет создан фундамент для диалога другого уровня. Сейчас мы по наименее конфликтным вопросам до каждого компромисса проделываем мучительный путь. И в таких условиях, можно предположить, что стороны могут говорить о каких-то более сложных вопросах — вряд ли. А если такой разговор и состоится, подразумевать его результативность было бы, как минимум, наивно. Поэтому я считаю, что в условиях, в которых мы находимся, главной задачей для переговорщиков должно быть соблюдение уже существующих договоренностей, претворение их в жизнь и достижение новых. А что касается политических вопросов, то ведется диалог и на более высоком уровне, на уровне руководителей Приднестровья и Молдовы, и не так давно в Германии такая встреча состоялась, и она осуществлялась в широком формате, там были представители международного сообщества, Лянкэ и Шевчук обменялись весьма и весьма откровенными представлениями о будущем. И они не были обременены какими-то рамками повестки, переговорного пространства. Это был честный обмен мнениями. И в рамках этого честного обмена мнениями наш президент Евгений Шевчук ясно выразил свою позицию.
Если кто-то хочет обсуждать статус, который уже был определен людьми, здесь живущими, которые двадцать три года самостоятельно обеспечивают свою жизнь, если кто-то с ними хочет обсуждать их статус, то, в таком случае, нужно говорить о цивилизованном разводе. И здесь действительно есть о чем поговорить. И в этой части тоже есть много прецедентов, президент Шевчук их называл.
- Даже если Молдова согласится на федерализацию, Приднестровье вряд ли войдет в ее состав даже с самыми с широчайшими полномочиями?
- Как раз те самые прецеденты, с которых мы начали, показывают нам и примеры цивилизованных разводов в тех случаях, когда это была федерация, но, тем не менее, развод.
«Танк от коровы я могу отличить»
- Владимир Путин в разговоре привлек внимание президента США к внешней блокаде Приднестровья и с украинской, и с молдавской стороны. Неужели так все трагично? Вроде, посольство Украины в Молдове заявило, что не притесняет граждан России, а таких около 200 тысяч, живущих в Приднестровье…
- Пикантность ситуации заключается в том, что порой один и тот же представитель в течение часа делает кардинально противоположные заявления. Как раз вчера (разговор происходил 2 апреля, — прим.авт.) посол Украины Сергей Пирожков заявил, что никаких ограничений нет, но затем, тем не менее, озвучил цифры Погранслужбы Украины о том, что 293 человека не смогли воспользоваться своим правом пересечь границу. Чуть раньше из уст руководителя южного регионального управления госпогранслужбы звучала другая цифра — 200 человек, и он прямо заявлял, что это граждане Российской Федерации.
В общем, есть несовпадение в этих заявлениях, когда, вроде как, ограничений никаких нет, но, с другой стороны, людей не пропускают через границу. Речь в таком случае не только о блокаде, но и о явной дискриминации, потому что, когда человека не пропускают только потому, что он русский, у него российский паспорт, и только потому, что он мужчина, и только потому, что якобы с позиции кого-то он может нести какие-то угрозы государственности и военной безопасности Украины, очень трудно понять логику таких действий. Много имеется украинских заявлений о том, что Россия пытается или планирует напасть на Украину со стороны Приднестровья, что здесь формируются некие вооруженные группы, что мы — на низком старте, как говорится, появились даже шпионские истории, но при этом мы приглашаем сюда представителей посольства Украины. Они отказываются приезжать. Мы приглашаем посла, ведь если есть угроза, значит, нужно что-то делать! Во всяком случае, надо однозначно убедиться в том, что она есть, или в том, что же это за угроза. Но посол Украины не отзывается на приглашение, даже на приглашение нашего президента! В ответ он говорит: «Вы приезжайте в Кишинев, мы здесь поговорим». Но, наверное, из Кишинева не очень хорошо могут быть видны танки, которые якобы стоят на приднестровско-украинской границе, правда?
Мы приглашаем дипломатический корпус, аккредитованный в Молдове, а нам говорят, что лучше, если бы этот мониторинг провела миссия ОБСЕ. Мы приглашаем Миссию ОБСЕ, ее глава отвечает: «Я не являюсь военным экспертом». Очень не хочется быть некорректной в такой ситуации, потому что эмоций очень много в последние дни по этому поводу, но я тоже не военный эксперт, но танк от коровы я могу отличить.
- Глава МИД Украины Андрей Дещица заявил, что его ведомство обеспокоено заявлениями руководителей Приднестровья, заявивших о своем желании присоединиться к России. Мол, это может грозить южным и восточным областям Украины…
- Мне нечего здесь прокомментировать, лучше было бы спросить у автора этого высказывания. То, что Приднестровье хочет быть частью России, это не решение вчерашнего дня, это не решение, возникшее после майдана, это воля народа, которая была выражена еще в 2006 году. Более того, эта воля народа последовательно в Приднестровье реализуется. Приднестровье провозгласило свой курс на евразийскую интеграцию, закрепило это как основное направление внешней политики в соответствующем основополагающем документе — Концепции внешней политики. И мы на протяжении лет гармонизировали свое законодательство с российским.
Ну и, кроме того, не открою вам никакого секрета, мы и есть часть Русского мира. Исторически, и ментально, и юридически, мы претендуем на это, и начали мы это делать не вчера и не позавчера. Для того чтобы расценивать такую позицию Приднестровья как угрозу для какой бы то ни было страны, аргументов, по всей видимости, мало. Таких аргументов, которыми можно было бы обосновать опасения, что Приднестровье несет угрозы, я не слышала. Позиция Приднестровья на протяжении многих лет заключается в том, что мы не только заинтересованы, а еще и должны прилагать максимум усилий для выстраивания добрососедских отношений с соседями — с Молдовой и Украиной. Нас многое объединяет. Это добрососедство — концепт, вокруг которого и строится наша политика в отношении этих государств. Рассчитываю, что мы вернемся в русло близких, братских отношений. Украина — это братский для нас народ!
«Соглашение с ЕС кабальнодля Молдовы!»
- Вы всегда подчеркивали, что Приднестровье — рубеж Русского мира. Немного дилетантский вопрос: а когда все же Приднестровье станет частью России?
- Несмотря на то, что я гражданка Российской Федерации, пока никто из руководства РФ не делегировал мне такие важные государственные полномочия, как отвечать за эту державу. Не знаю, к счастью или к сожалению, но на ваш вопрос я вам не отвечу, потому что являюсь вице-премьером приднестровского правительства.
- Есть ярко выраженное стремление руководства Молдовы подписать Соглашение с ЕС до начала парламентских выборов. Как в таком случае будет действовать Приднестровье?
- Это не укрепит наши взаимоотношения с Республикой Молдова. Напротив, очевидно, это усложнит тот непростой диалог, который и так хрупок. Это может осложнить и наше взаимодействие в переговорном процессе, потому что многие из вопросов, которые сейчас на повестке дня, должны будут, по всей видимости, сняты с нее. Ведь соглашение об ассоциации с ЕС подразумевает вовлечение Молдовы в особые экономические отношения. И в этих отношениях невозможно будет участвовать соседней стране, не делегировав часть своего экономического суверенитета Евросоюзу. Как такое можно допустить в условиях, когда есть реальность, когда есть неурегулированный конфликт между Приднестровьем и Молдовой, у которых абсолютно отдельные, разные и не взаимодействующие между собой экономические системы — налоговая, денежно-кредитная, финасовая, банковская?
В таких условиях можно говорить о том, что Соглашение Молдовы с ЕС каким-то образом может сказаться положительно на диалоге с Приднестровьем? Нет, это проведение разделительной линии, именно разделительной линии! И некоторые из звеньев этой линии уже проведены.
Вы проезжали через границу, а что такое государственная граница? Это совокупность трех элементов: таможенный контроль, молдавская сторона его осуществляет. Это миграционный контроль, который осуществляется в весьма разнообразных формах. И пограничный контроль. Мобильные пограничные группы Республика Молдова учредила еще четыре месяца назад. О чем мы говорим? Мы говорим о том, что Молдова проводит разделительную линию. Делает она это, в том числе, с помощью запланированной ассоциации с ЕС и с формированием особого экономического пространства. Может быть, в Молдове кто-то видит это по-другому, но нам отсюда, из Приднестровья, хорошо видно, что соглашение в том виде, в каком оно планируется к подписанию, кабально для Молдовы.
Но, безусловно, это суверенное дело самой Республики Молдова. А «примерять» на себя эту «рубашку» здесь, в Приднестровье, мы не будем, потому что это слишком дорогостоящий эксперимент. И стоить это может потери многих и многих рабочих мест, утратой сельскохозяйственного агропромышленного сектора, это может исключить вообще отдельные виды промышленности. Если Молдова заинтересована в этом, если она усматривает в этом определенные выгоды, боюсь ошибиться, но мне кажется, что политико-дипломатических выгод там немного больше, чем экономических, то в случае с Приднестровьем это соглашение, помимо экономических угроз, несет в себе и большие экономические риски в контексте приднестровско-молдавского урегулирования.
«У меня нет времени на поклонников»
- В Интернете вас сравнивают с крымским прокурором Натальей Поклонской. Пророссийские регионы, красивые, умные, смелые, успешные женщины… Как вы относитесь к этим сравнениям?
- Сказанное вами я воспринимаю как комплимент.
- А вам внешность в работе мешает или, наоборот, помогает?
- Я комфортно себя чувствую, будучи женщиной, если вы это имеете в виду.
- Вы активны в соцсетях, не боитесь публиковать личные фотографии. Поклонники не одолевают?
- Социальные сети — мое собственное СМИ, это очень важно для нашей работы. Это очень серьезная сфера, которой я стараюсь уделять максимум возможного внимания, еду ли я в автомобиле или нахожусь в аэропорту, ожидая свой рейс, а путешествовать приходится много, появилась ли у меня свободная минутка дома. Потому что мы много лет находимся в состоянии информационной блокады.
Не использовать социальные сети, всевозможные ресурсы и возможности — непозволительная роскошь для Приднестровья. Я и многие мои коллеги очень активны в социальных сетях. Это помогает нам, во-первых, быть услышанными, во-вторых, помогает получать неофициализированные отклики на информацию. И это тоже очень полезно. Именно так я воспринимаю социальные сети. Конечно, нередко я выкладываю туда и какие-то новости, связанные с моей частной жизнью, моя дочь тоже очень активна в социальных сетях, у меня очень много друзей, с которыми в силу работы я не успеваю общаться – и такого рода канал общения тоже очень полезен. Но, между тем, меня часто обвиняют в том, что мои странички очень сухие, официальные и неинтересные. Есть такие мнения, такая критика.
- А все же, что насчет поклонников?
- Мне трудно ответить на ваш вопрос… Наверное, вы имеете в виду большое количество сообщений – «Привет, как дела?» У меня нет на это времени…
