Пресс-конференция по итогам Тираспольского суда
Ошибки Сафонова:
Сафонов допустил две взаимосвязанные ошибки, в результате чего проиграл он, и еще больше проиграла вся наша приднестровская оппозиция.
Первая ошибка: понимая и не раз заявляя о том, что против него ведется процесс политический, он отнеся к нему, как к обыкновенному гражданскому процессу. Он, правда, попытался в конце процесса политизировать свою линию защиты, поймав Бергмана на его заявлении по группе Илашку, но не смог это увязать с конкретикой иска, в результате судья имел все основания не рассматривать (и не рассматривал) эту новеллу, как не относящуюся к делу.
Вторая ошибка: процесс касался широкого круга заинтересованных лиц, пострадавших от попытки удавить инакомыслие в Приднестровье, а проводил его Сафонов как личный процесс.
И в первом и во втором случае он сам себя лишил огромного дополнительного ресурса воздействия на приднестровскую Фемиду, которая на процессе выступала не только с завязанными глазами, но и связанная по рукам и ногам как своей подчиненностью и подконтрольностью силам, затеявшим политический процесс против Сафонова, так и отсутствием опыта в такого рода сложных и специфических делах, касающихся интернета (в истории ПМР, по- моему, это вообще первый процесс о правовых отношениях в интернете).
Отчасти, наверное, занять такую изначально проигрышную позицию подтолкнули Сафонова его прошлые успехи в Тираспольском суде, когда суд неоднократно восстанавливал его в списках кандидатов на пост президента в выборную кампанию после того, как его вымарывал из этих списков Центризбирком. Но тут он недооценил масштаб акции и ее более широкую задачу.
ПМРФ уже неоднократно обращал внимание своих читателей на то, что объектом этого процесса является не столько Сафонов, сколько приднестровская оппозиция в целом. И затевался этот процесс, чтобы, во-первых, получить хоть какое-то оправдание бандитским действиям команды Шевчука, закрывшей инициативным путем, без судебного решения доступ к десятку оппозиционных интернет-ресурсов в Приднестровье. А во-вторых, чтобы получить судебный прецедент, позволяющий шевчуковцам впредь уже на «законных» основаниях проводить подобные же бандитские налеты на свободу получения и распространения информации в Приднестровье.
И вот этот прецедент создан. Я и хочу посмотреть на дело Сафонова именно как на прецедент, оставляя другие (тоже интересные) аспекты этого дела за пределами статьи.
Роль и значение судебного прецедента
Дело в том, что, по общему правилу, если отсутствует закон, регулирующий какую-либо сферу деятельности, в данном случае, деятельность интернет-информаторов (а такого закона в ПМР нет), если нет «околозаконных» нормативных актов, типа постановлений-разъяснений Верховного суда ПМР по применению норм законодательства к сфере интернета (а таких применений-разъяснений Верховного суда ПМР нет), на первый план выдвигается судебный прецедент, типа того, что и был создан в деле Сафонова.
Решения и выводы суда становится после судебного прецедента как бы маленьким законом, обязательным к применению всеми другими судами, в случае рассмотрения подобного рода дел. И будет оставаться таким законом до тех пор, пока судебное решение-прецедент не будет надлежащим образом отменено, или покуда не появится более высокого нормативного акта (постановления Пленума Верховного суда ПМР или закона). Даже если какой-либо судья вздумает судить по-своему, пользуясь отсутствием закона о сфере интернета, то любая заинтересованная сторона в процессе может ему вежливо так напомнить о существующем судебном прецеденте – деле Сафонова, и судья обязан будет принимать его во внимание.
Не стану перечислять всего, что дает этот прецедент шевчуковским борцам с оппозицией. Я не сумасшедший, чтобы, находясь в оппозиции, помогать им понять эти возможности. Поговорим только о том, что лежит на поверхности, отмечено так или иначе теми или иными комментаторами, писавшими о деле Сафонова. Говорю о новом виде "доказательства", о новом способе "идентификации", и о новом, безадресном, типе резолюций суда. Все эти новации, ничтоже сумняшеся, изобрела начинающий судья Тираспольского суда Е.Ю. Прокопьева и утвердил Верховный суд ПМР.
Но сначала хотелось бы несколько поясняющих слов сказать об одной существенной с правовой точки зрения проблеме Интернета, назовем ее проблемой доказательств и идентификаций в Интернете.
Почему Интернет до сих пор не вошел в правовое поле?
А не вошел он в правовое поле не только ПМР, где никаким законом, как уже было сказано, Интернет не регулируется. «Бесправие интернета» – это общемировая проблема, проблема всего международного права. Несмотря на то, что Интернет существует и бурно развивается уже более 20 лет, до сих пор нет общепринятого законодательства, регулирующего отношения вокруг Интернета, так, как это, например, сделано для прочих средств массовой информации, скажем, для печатных изданий. До сих пор нет общепринятой точки зрения даже на то, является ли Интернет средством массовой информации. Или он является только новым видом средств коммуникации, ради чего он изначально и создавался военными и на случай войны. А ведь в зависимости от ответа правовое положение Интернета резко меняется.
И такая неопределенность не случайна. Она связана с рядом серьезных правовых проблем применительно к Интернету из-за некоторых существенных его особенностей, если рассматривать его как СМИ.
Прежде всего, стоит отметить, что продукт Интернета не имеет привычного правоведам материального содержания. В интернете нет материального объекта, который можно, как например, газету подержать в руках и передать другому (а это и является сущностью процесса, называемого «распространением информации»). Продукция интернета – это серия электрических импульсов, которые сами по себе не несут никакой информации и являются носителем всего лишь одного из двух состояний, которые можно описать так: «да-нет», «точка-тире», «плюс-минус», «верх-низ» и т.п. Продукция интернета – особым образом организованный код из этих импульсов. Комбинация из этих кодов, соответствующим образом раскодированная и превращается затем в конечный результат – в текст, или в звук, или в видео, или в игровую программу.
Пока еще никто не научился идентифицировать электрические импульсы. Отпечатки пальцев – да. Анализ крови – да. Радужная оболочка глаза – да. А электрические сигналы – нет. Хотя пытались, задолго до появления интернета. Вспомним хотя бы роман А. Солженицына «В круге первом», где как раз еще при Сталине пытались решить проблему доказать принадлежность телефонного сообщения конкретному лицу. Не доказали и потому ни одного судебного процесса с подобными доказательствами не состоялось. Чего, бедняги, мучились? Прокопьевой у них не было. И Верховного суда ПМР.
Важно отметить, что получение конечного результата интернета возможно исключительно по воле самого пользователя интернета. Если человек может найти газету на автобусной остановке, в своем почтовом ящике или другим случайным образом наткнуться на этот материальный объект и ознакомиться с ним, то человек не может случайно наткнутся на статью в интернете, нет, он обязан набрать ее адрес в сети (или серию адресов, ведущих к этой статье, или сделать специальный запрос в поисковике), то есть проявить сознательное желание ознакомиться с этой статьей.
Другими словами, если газета является продукций публичной (по возможному к ней доступу) и при этом обезличенной (по отсутствию в некоторых случаях необходимости проявлять личную волю для получения этой продукции), то продукция интернета является публичной (по возможному к ней доступу) и при этом исключительно личной (по необходимости всегда проявлять личную волю для получения этой продукции). То есть продукция интернета обладает важным свойством, приближающим ее в правовом отношении к человеческой мысли.
Мысль – исключительно дело каждого человека, и за мысли, как известно, никто еще в мире никогда не догадывался наказывать. Наказывали за распространение мысли. За ее передачу другим людям. Но для передачи другим людям мысль предварительно требовалось разместить на некоем материальном носителе, каковым продукция Интернета не является.
Страница в Интернете не существует материально, сама по себе, как например, страница в газете. Ее (страницу в Интернете) невозможно вырезать, передать почитать другому, можно лишь передать другому снимок этой страницы (распечатку на принтере), но снимок – это не оригинал, это копия. Как известно, копии не являются и никогда не являлись надлежащим доказательством существования оригинала. И ни один суд не примет решения, руководствуясь копиями, а не оригиналами.
Все многократно усложняется, если учесть, что всякая страница в Интернете даже в виде электронного кода в природе не существует до тех пор, пока ее не вызовет своим желанием пользователь интернета. Набрав адрес страницы и нажав кнопку «ввод (enter)», пользователь запускает процесс, при котором на его глазах в считанные доли секунды компьютер «собирает» страницу из разных блоков и элементов, расположенных в разных частях так называемой базы данных. Иногда происходит сбой этого процесса сборки страницы и на экран вываливается черт знает что (каждый из нас не раз получал такие «подарки» от Интернета). Таким образом никто и никогда не сможет доказать ложность утверждения, что страница, обидевшая Бергмана и якобы нанесшая ему материальный вред, существовала в единственном неповторимом экземпляре с тем самым контентом и в тот единственный раз, когда ее вызвал из небытия сам Бергман.
Страница в Интернете существует всегда в единственном экземпляре и только сейчас и только для вызвавшего ее читателя. Страница, которую вы смотрите дважды, вчера и сегодня, – это не одна и та же страница, это две разных страницы, рожденных в момент обращения к ним и умирающих в момент перехода на другую страницу.
Почему Бергман вообще считает, что кроме него еще кто-то прочитал (создал) именно эту страницу? Что перед глазами у того читателя была вызвана компьютером именно та же самая страница и с тем же точно контентом?
Каждый визитер Интернета является соавтором. Читать или не читать страницу Интернета является личным делом каждого, поэтому факта распространения информации в правовом значении в случае Интернета не имеет места.
Вот почему Интернет до сих пор не включен в правовое поле. Нигде в мире. И тут мы в Приднестровье переплюнули всех. Нашлись такие умники.
Судья Е.Ю. Прокопьева, как видно из ее решения, даже не приблизилась к пониманию особенностей дела, а Сафонов не предпринял никаких действий, чтобы с помощью свидетелей, экспертов, теоретиков интернета, его практиков, разъяснить суду эти важные особенности.
Как вытекает из решения суда, суд принял в виде письменного доказательства факта распространения порочащих Бергмана сведений нотариально заверенный протокол осмотра экрана монитора с выведенным на нем неким текстом и распечатку на принтере этого текста.
Но как уже выше говорилось, распечатка страницы является копией, а не подлинником. Кроме того, не факт, что на момент вынесения решения (наказания Сафонова) в Интернете существовала именно эта страница и именно с тем же самым контентом. По крайней мере, никто такой страницы прямо в суде не продемонстрировал.
Что должен был сделать Сафонов? Он мог бы принести с собой ноутбук и продемонстрировать суду, что крамольной статьи в интернете просто нет и заявить, что ее никогда и не существовало, что неполадки в компьютере Бергмана или нотариуса, или на сервере, где расположен сайт, сбили истца с толку. Пусть бы истец доказывал иное. Пусть бы он прямо в присутствии суда вызвал в интернете ту самую статью (как в принципе суд и должен был затребовать) . При некоторых усилия ответчика истцу бы никогда не удалось показать суду крамольную статью. Тогда о чем спор? Нет – и суда нет. Сафонов мог бы пригласить на заседание суда свидетеля – любого пацана из компьютерного клуба, который бы за 10 минут на глазах суда создал бы в интернете статью, взволновавшую Бергмана, но с другим контентом. Каким угодно. После этого опыта можно было задать вопрос: при чем тут Сафонов как ответчик?
Для примера. Вот по нашей просьбе такой пацан изготовил совсем другое решение судьи Е.Ю. Прокопьевой (смотри ниже). Со всеми необходимыми атрибутами: названием суда, подписью и печатью.
Мы можем сейчас пойти к нотариусу, набрать на компе соответствующий адрес сайта ПМРФ, вывести на экран это решение суда, потом распечатать на принтере. Нотариус завизирует на совершенно законном основании и протокол осмотра экрана, и распечатку на принтере как реальность, совершенную у него на глазах. И что, кто-нибудь примет всю эту макулатуру в качестве доказательства реально существующего судебного решения, в котором постановлено истца посадить на кол?
Конечно, не примет. Тогда на каком же основании судья Е.Ю.Прокопьева (а вслед за ней и Верховный суд ПМР) приняли совершенно аналогичное «доказательство» от Бергмана?
Создан опасный прецедент. Теперь можно «ляпать» какие угодно тексты в интернете и «вешать» их на неугодного властям оппозиционера. Сначала, разумеется, к нотариусу сходить.
Подобная попытка уже имела место. В свое время, как сообщал Р. Коноплев, в интернете был создан сайт-двойник его информационного портала «ИА Днестр», на нем появлялись разные тексты. Но тогда никто не мог их предъявить Р. Коноплеву как распространителю. Сегодня после прецедента, созданного судебным решением Е.Ю. Прокопьевой, это можно сделать запросто. Разместить, например, в Интернете обращение от имени Р. Коноплева с призывом к насильственному свержению существующего строя в ПМР и посадить строптивца.
Вот что сделала Прокопьева и допустил Сафонов.
Роли в Интернете
Другой трудностью для суда является почти полная невозможность идентификации лиц, участников нанесения вреда Бергману.
Как известно, закон наказывает за распространение ложных или клеветнических сведений. Он не карает авторов этих ложных или клеветнических сведений (это и понятно: за мысли и суждения в наше время уже не наказывают, как в средневековье, даже если мысли ложные, кроме, разве что отрицания холокоста – тут человечество еще не преодолело средневековье). В соответствии с «Декларацией о свободе общения в Интернете», принятой в Страсбурге 28 мая 2003 года Комитетом Министров на 840-м заседании заместителей министров государств-членов Совета Европы, не несет ответственности за пересылаемые по сети файлы и добросовестный провайдер, если он при этом не является и владельцем сервера, на котором размещается сайт. Провайдер - это лицо, предоставляющее за плату своим, жестко с ним связанным клиентам-пользователям доступ к Интернету.
В процессе доведения информации до конечного потребителя участвуют еще несколько лиц. Перечислим их. Это публикатор, то есть лицо, которое с помощью провайдера размещает текст автора на конкретном сайте в интернете (в данном случае, этот сайт называется «Информационный портал Андрея Сафонова»). Это регистратор, который оформляет право и является собственником так называемого доменного имени на сервере, то есть адреса в интернете, где расположен «Информационный портал Андрея Сафонова». И наконец, владелец сервера, мощного компьютера, на котором могут размещаться сотни подобных сайтов, каждый из которых имеет своего регистратора, своих провайдеров, своих публикаторов и своих авторов.
Вот такая выстраивается цепочка. Безусловно и несомненно, распространителем сведений, в законном понимании этого деяния, может быть назван только публикатор, поскольку это он по собственной воле имеет возможность (автор может даже этого и не знать) разместить (и размещает) авторский текст на сайте. Ответственность за распространение сведений со стороны регистратора и владельца сервера уже не столь очевидна и должна быть определена судом. Оба этих лица Интернета не обязаны санкционировать каждую публикацию на своем сайте (регистратор) или на сервере (владелец сервера).
Так вот Тираспольский суд в деле Сафонова не идентифицировал ни одно из действующих лиц в интернете. А ведь еще требовалось установить долю ответственности каждого за распространение якобы ложных сведений.
Даже автора материала не установили (тут могла бы сыграть роль стилистическая экспертиза текста, «стиль – это человек», но она даже не была проведена). Считать автором то лицо, фамилия которого печатными буквами значится в конце материала – это же полный бред. Пацан из интернет-клуба может за минуту поставить на страницу какую угодно фамилию – хоть Шевчука или вот судьи Прокопьевой. Правда, Сафонов как бы сам признал свое авторство. Но может, человек на себя наговаривал от плохого самочувствия?
Публикатор материала, главное лицо в деле распространения якобы ложных сведений, судом вообще не определен. Также не определен владелец сервера и его доля ответственности за распространение сведений, якобы порочащих истца.
Суд постановил считать регистратором сайта и единственным ответственным за распространение якобы ложных сведений А. Сафонова на том основании, что сайт назван его именем, что на сайте размещена фотография Сафонова, а статья подписана фамилией Сафонова.
На таком же основании я заявляю, что вышеразмещенное решение Тираспольского суда является подлинным, т.к. там есть название Тираспольского суда, имеются все атрибуты решения, подпись судьи, печать. Ах да, нет фотографии судьи. И хотя на решениях суда фотография судьи не обязательна, но если она играет такую важную роль в идентификации документа, то, как сказал пацан из интернета, он за 30 коп. поставит на решение суда и фотографию Прокопьевой.
А поскольку наш самый Верховный в мире суд устраивает подобная идентификация, можно констатировать, что создан еще один прецедент против оппозиции.
Безадресное требование, оправдывающее беззаконие
И наконец, еще один опасный прецедент против оппозиции – безадресное решение с требованием закрытия сайта Сафонова.
В оригинале решения абзац звучит так: «После публикации опровержения, через трое суток закрыть доступ к интернет — сайту «Информационный портал Андрея Сафонова».
А кто это должен делать? Кому этот приказ адресован? Никому конкретно.
Не трудно заметить, что все предыдущие и последующие абзацы резолютивной части решения содержат упоминание А. Сафонова, как лица, которому адресовано то или иное требование. В процитированном абзаце лицо не указано. Думается, не случайно. Фактически примененная формула позволяет (и требует) любому лицу, которое имеет возможность закрыть доступ к сайту «Информационный портал Андрея Сафонова» – закрыть к нему доступ. То есть это может сделать и провайдер (провайдеры, и не только в ПМР, но и в других странах), и регистратор, и владелец сервера.
Теперь провайдер-монополист в ПМР «Интерднестрком» имеет законное основание закрывать доступ к нехорошим оппозиционным сайтам, даже если не существует конкретного судебного решения, обязывающего «ИДК» это сделать.
Так Тираспольский суд своим решением по делу Сафонова оправдал действия «ИДК» и других приднестровских провайдеров по блокированию десятка оппозиционных сайтов в мае 2013 г..
Разговоры о том, что в деле Сафонова говорится конкретно о закрытии портала Сафонова, а по другим оппозиционным сайтам таких решений нет и потому их нельзя закрывать – это уже сопли. Ребята ушлые, найдут, как выкрутиться. Например, скажут, а откуда же нам знать, что не существует аналогичного судебного решения по сайту Р. Коноплева или другого какого-то? Причем, не обязательно решения судов ПМР. Может, в какой-нибудь из 200 стран мира какой-нибудь суд принял решение закрыть доступ к сайту Р. Коноплева да нам это решение просто не прислали. Ведь и в случае с Сафоновым «Интерднестркому» и другим приднестровским провайдерам никто судебного решения не присылал для исполнения, тем не менее, оно их касается и никто не опровергнет их права закрыть сайт Сафонова. Вот вы пойдите и докажите, что не было подобного судебного решения по сайту Р. Коноплева ни в одной стране мира, и мы тут же его включим.
О судье Прокопьевой и некомпетентности
Судья Прокопьева Е.Ю. до назначения судьей 16.03.2012 была главным консультантом Верховного Суда ПМР, награждена грамотой президента Смирнова 14.12.2011 г.
Почему столь сложный (и в правовом и в предметном существе) спор поручили столь неопытному судье? Ведь стаж судьи Прокопьевой – всего полтора года. Думается, чтобы не ставить судью перед искушением принять правильное и законное решение в пользу Сафонова. Обладай она опытом и знаниями, ей труднее было бы принять такое решение, какое она приняла.
А как новичка ее ничего не мучило и не мучает. Она могла быть вполне даже искренней сама с собой и вышла из процесса с чувством исполненного долга и, вполне возможно, продолжает с этим чувством жить и сейчас.
Ее неопытность просто использовали. Прокопьеву просто подставили.
Дело Сафонова должно было бы рухнуть еще на этапе определения надлежащего ответчика. При грамотной и правильной защите истцу никогда бы не удалось доказать, то Сафонов является надлежащим ответчиком. И Сафонову вовсе не требовалось для этого терять лицо, заявляя, что он не признает авторства. Ему надо было просто настойчивее требовать у истца доказательств того, что Сафонов является надлежащим ответчиком в деле распространения ложных сведений. В этом вопросе бремя доказательства лежит на истце. Сафонов же пустился доказывать истинность утверждений обжалуемой статьи и тем самым, хотел он этого или не хотел, признал себя одним из цепочки распространителей ложных, по мнению истца, сведений, то есть ответчиком. И проиграл.
Конечно, в суде первой инстанции, не видя решения, трудно было предугадать, какими ходами пойдет судья, какими аргументами будет пользоваться. Но при подготовке к кассационному этапу, все слабые стороны судебного решения были видны. Тем не менее, Сафонов ими не воспользовался.
Приднестровская оппозиция оказалась теперь абсолютно беззащитной перед произволом властей. Что реально можно этому противопоставить? Только одно – скорейшее принятие закона, регулирующего сферу интернета, который отменит действие состоявшегося судебного прецедента.
Однако рассчитывать на то, что при этом не появятся какие-то другие и, может быть, худшие угрозы, не приходится. К сожалению, написать толковый закон у нас в Приднестровье сегодня некому. Государство в силу понятных причин (бегства людей и специалистов из ПМР) сверху донизу поражено непрофессионализмом. Бестолковый президент, бестолковые министры, бестолковые законодатели, бестолковые судьи, бестолковая оппозиция… Как выяснилось после начала работы в Приднестровье специалистов из АНО "Евразийская интеграция", в нашем государстве перевелись даже обыкновенные строители.
Вот страшная реальность, которая встала перед нами во весь свой безобразно огромный рост.
Илья Богданов.
