К статье "Петр Степанов: "Я не считаю, что основная задача членов правительства – демонстрировать одежду"
Говорят, названием известной в Молдавии психушки «Костюжены» стал невразумительный крик свихнувшегося мужика, не выговаривающего букву «м». Он бежал по городу и кричал: «Костюм жены! Костюм жены!». Его соответственным образом «оприходовали» в лечебницу, которую и стали называть потом «Костюжены». Потом это имя стало в Молдавии нарицательным.
Очевидно, в этой легенде есть какая-то доля истины. Костюм – известный предмет женского туалета, который до сих пор сводит с ума. Чему подтверждением может служить и обнародованное решение оргкомитета инвестфорума о демонстрации одежды членами правительства.
Видно, что рождалось оно в непростой обстановке. Председатель правительства П.Степанов сопротивлялся, как мог. Хочется выразить ему глубокое искреннее сочувствие за то, что работать ему приходится в таком, мягко говоря, непростом окружении. Как следует из информации коллег, единственное, что ему удалось отстоять, так это чтобы конкурс был все-таки добровольный. А по всему видно, готовился указ нашего президента. Это и понятно, ведь инициатором конкурса-показа была вице-премьер и глава МИДа Нина Штански.
Очевидно, ее очень сильно угнетало, что в рейтинге придворных дам «Госпожа приднестровская власть», проходящего в режиме нон-стоп на одном из приднестровских форумов (http://forum-pridnestrovie.ru/archives/3899), побеждает не она, а О. Радулова. Боже, она даже не на втором месте, там А. Клюс! А только на третьем! С ума сойти!
Вот так и попадают в Костюжены.
Теперь наша Нина покажет этим самозванкам на ком сидит лучше.
Все это побудило администрацию ПМРФ ввести новую рубрику «Костюжены» для такого рода сообщений. Наши российские коллеги, правда, выражают опасение, как бы эта рубрика самой объемной не стала.
А вот это впрямую зависит от народа Приднестровья.
У народа эта новость вызвала живейшее обсуждение. На приднестровских форумах прошла такая буря, что президентская администрация Социального форума ПМР быстренько удалила всю ветку обсуждения. Наивные люди!. Разве ж можно в наше время заткнуть рот народу? Посмотреть, каких слов и оценок испугались в президентской администрации можно здесь
Илья Богданов
Приложение. М.Е. Салтыков-Щедрин. «История одного города».
«Между тем измена не дремала. Явились честолюбивые личности, которые задумали воспользоваться дезорганизацией власти для удовлетворения своим эгоистическим целям. И, что всего страннее, представительницами анархического элемента явились на сей раз исключительно женщины.
Первая, которая замыслила похитить бразды глуповского правления, была Ираида Лукинишна Палеологова, бездетная вдова непреклонного характера, мужественного сложения, с лицом темно-коричневого цвета, напоминавшим старопечатные изображения. Никто не помнил, когда она поселилась в Глупове, так что некоторые из старожилов полагали, что событие это совпадало с мраком времен. Жила она уединенно, питаясь скудною пищею, отдавая в рост деньги и жестоко истязуя четырех своих крепостных девок. Дерзкое свое предприятие она, по-видимому, зрело обдумала. Во-первых, она сообразила, что городу без начальства ни на минуту оставаться невозможно; во-вторых, нося фамилию Палеологовых, она видела в этом некоторое тайное указание; в-третьих, не мало предвещало ей хорошего и то обстоятельство, что покойный муж ее, бывший винный пристав, однажды, за оскудением, исправлял где-то должность градоначальника. «Сообразив сие, – говорит „Летописец“, – злоехидная оная Ираидка начала действовать».
Не успели глуповцы опомниться от вчерашних событий, как Палеологова, воспользовавшись тем, что помощник градоначальника с своими приспешниками засел в клубе в бостон, извлекла из ножон шпагу покойного винного пристава и, напоив, для храбрости, троих солдат из местной инвалидной команды, вторглась в казначейство. Оттоль, взяв в плен казначея и бухгалтера, а казну бессовестно обокрав, возвратилась в дом свой. Причем бросала в народ медными деньгами, а пьяные ее подручники восклицали: «Вот наша матушка! теперь нам, братцы, вина будет вволю!»
Когда на другой день помощник градоначальника проснулся, все уже было кончено. Он из окна видел, как обыватели поздравляли друг друга, лобызались и проливали слезы. Затем, хотя он и попытался вновь захватить бразды правления, но так как руки у него тряслись, то сейчас же их выпустил. В унынии и тоске он поспешил в городовое управление, чтоб узнать, сколько осталось верных ему полицейских солдат, но на дороге был схвачен заседателем Толковниковым и приведен пред Ираидку. Там уже застал он связанного казенных дел стряпчего, который тоже ожидал своей участи.
– Признаете ли вы меня за градоначальницу? – кричала на них Ираидка.
– Если ты имеешь мужа и можешь доказать, что он здешний градоначальник, то признаю! – твердо отвечал мужественный помощник градоначальника. Казенных дел стряпчий трясся всем телом и трясением этим как бы подтверждал мужество своего сослуживца.
– Не о том вас спрашивают, мужняя ли я жена или вдова, а о том, признаете ли вы меня градоначальницею? – пуще ярилась Ираидка.
– Если более ясных доказательств не имеешь, то не признаю! – столь твердо отвечал помощник градоначальника, что стряпчий защелкал зубами и заметался во все стороны.
– Что с ними толковать! на раскат их! – вопил Толковников и его единомышленники.
Нет сомнения, что участь этих оставшихся верными долгу чиновников была бы весьма плачевна, если б не выручило их непредвиденное обстоятельство. В то время, когда Ираида беспечно торжествовала победу, неустрашимый штаб-офицер не дремал и, руководясь пословицей: «Выбивай клин клином», – научил некоторую авантюристку, Клемантинку де Бурбо, предъявить свои права. Права эти заключались в том, что отец ее, Клемантинки, кавалер де Бурбон, был некогда где-то градоначальником и за фальшивую игру в карты от должности той уволен. Сверх сего, новая претендентша имела высокий рост, любила пить водку и ездила верхом по-мужски. Без труда склонив на свою сторону четырех солдат местной инвалидной команды и будучи тайно поддерживаема польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти мгновенно. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Тимошку да третьего Ивашку, потом пошли к Трубочистихе и дотла разорили ее заведение, потом шарахнулись к реке и там утопили Прошку да четвертого Ивашку.
В таком положении были дела, когда мужественных страдальцев повели к раскату. На улице их встретила предводимая Клемантинкою толпа, посреди которой недреманным оком бодрствовал неустрашимый штаб-офицер. Пленников немедленно освободили.
– Что, старички! признаете ли вы меня за градоначальницу? – спросила беспутная Клемантинка.
– Ежели ты имеешь мужа и можешь доказать, что он здешний градоначальник, то признаем! – мужественно отвечал помощник градоначальника.
– Ну, Христос с вами! отведите им по клочку земли под огороды! пускай сажают капусту и пасут гусей! – коротко сказала Клемантинка и с этим словом двинулась к дому, в котором укрепилась Ираидка.
Произошло сражение; Ираидка защищалась целый день и целую ночь, искусно выставляя вперед пленных казначея и бухгалтера.
– Сдайся! – говорила Клемантинка.
– Покорись, бесстыжая! да уйми своих кобелей! – храбро отвечала Ираидка.
Однако к утру следующего дня Ираидка начала ослабевать, но и то благодаря лишь тому обстоятельству, что казначей и бухгалтер, проникнувшись гражданскою храбростью, решительно отказались защищать укрепление. Положение осажденных сделалось весьма сомнительным. Сверх обязанности отбивать осаждающих Ираидке необходимо было усмирять измену в собственном лагере. Предвидя конечную гибель, она решилась умереть геройскою смертью и, собрав награбленные в казне деньги, в виду всех взлетела на воздух вместе с казначеем и бухгалтером…
В это время к толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами, которые вели взятую в плен беспутную Клемантинку. Штокфиш была полная белокурая немка, с высокою грудью, с румяными щеками и с пухлыми, словно вишни, губами. Толпа заволновалась.
– Ишь толстомясая! пупки́-то нагуляла! – раздалось в разных местах.
Но Штокфиш, очевидно, заранее взвесила опасности своего положения и поторопилась отразить их хладнокровием.
– Атаманы-молодцы! – гаркнула она, молодецки указывая на обезумевшую от водки Клемантинку, – вот беспутная оная Клемантинка, которую велено, сыскав, представить! видели?
– Видели! – шумела толпа.
– Точно видели? и признаете ее за ту самую беспутную оную Клемантинку, которую велено, сыскав, немедленно представить?
– Видели! признаем!
– Так выкатить им три бочки пенного! – воскликнула неустрашимая немка, обращаясь к солдатам, и не торопясь выехала из толпы.
– Вот она! вот она, матушка-то наша Амалия Карловна! теперь, братцы, вина у нас будет вдоволь! – гаркнули атаманы-молодцы вслед уезжающей.
В этот день весь Глупов был пьян, а больше всех пятый Ивашко. Беспутную оную Клемантинку посадили в клетку и вывезли на площадь; атаманы-молодцы подходили и дразнили ее. Некоторые, более добродушные, потчевали водкой, но требовали, чтобы она за это откинула какое-нибудь коленце.
Легкость, с которою толстомясая немка Штокфиш одержала победу над беспутною Клемантинкой, объясняется очень просто. Клемантинка, как только уничтожила Раидку, так сейчас же заперлась с своими солдатами и предалась изнеженности нравов. Напрасно пан Кшепшицюльский и пан Пшекшицюльский, которых она была тайным орудием, усовещивали, протестовали и угрожали – Клемантинка через пять минут была до того пьяна, что ничего уж не понимала. Паны некоторое время еще подержались, но потом, увидев бесполезность дальнейшей стойкости, отступились. И действительно, в ту же ночь Клемантинка была поднята в бесчувственном виде с постели и выволочена в одной рубашке на улицу».
Свежие комментарии