Глава Приднестровья Евгений Шевчук направил в Верховный совет ПМР законопроекты, направленные на повышение ответственности за клевету. Он требует рассмотреть их в режиме законодательной необходимости в срочном порядке.
Роман Коноплев, общественный деятель и медиаменеджер, комментирует данные инициативы и другие события в жизни Приднестровья и вокруг анклава:
- С чем связаны последние идеи руководства ПМР в медийной сфере?
- С декабря 2011 года, то есть с момента прихода к власти нынешней команды, в Приднестровье реализуется несколько странная модель отношений между властью и независимыми издателями. Руководство ПМР заставило местную спецслужбу поднажать на провайдеров, которые в свою очередь заблокировали доступ к политическим Интернет-ресурсам, неподконтрольным властям. Часть из них попадала под DDOS-атаки, но эти методы, по-видимому, оказались слишком дорогостоящими. Пришла идея блокировать на уровне провайдеров – и это было реализовано. Без излишних формальностей, судебных решений, например. В таком режиме Интернет функционирует в Приднестровье уже несколько лет. Но результатат, скорее, отрицателен.
- То есть?
- Эти решения не принесли руководству Приднестровья укрепления репутации. Более того, ухудшило взаимодействие между властью и обществом. Получилась игра в одни ворота, игра без правил. Власть навязывает свою линию, общество просто ушло в глухую оборону, ушло в себя. Политическая жизнь угасла. Нет конкуренции – значит нет идей, нет свежего воздуха. Оппоненты власти ушли с заблокированных ресурсов на другие площадки – в социальные сети. Блокировку соцсетей власти позволить себе не могут – это ещё больше настроит общество против Евгения Шевчука. Нашлись другие методы.
- Какие именно?
- В Фейсбуке образовалось несколько «оппозиционных» групп, в итоге владельца одной из них, Сергея Ильченко, местного фрилансера-журналиста, арестовали сотрудники КГБ. От его имени разместили провокационные записи на провластных форумах, якобы от его имени, и под этим предлогом конфисковали всё оборудование. Ильченко хранил в браузерах все пароли. В итоге, сотрудники КГБ попросту «угнали» оппозиционную группу соцсети, теперь она принадлежит им, Ильченко остаётся в тюрьме. Помимо группы, «угнали» его электронные ящики, аккаунты Skype, всё, где смогли взломать пароли. Позднее «угнали» ещё одну группу – у оппозиционного депутата из Рыбницы. Обошлось, правда, без арестов. Хакерскими методами внедрились в домашнюю сеть, такая вот деятельность.
- Вы, в свою очередь, уехали из Приднестровья из-за проблем с властями?
- У спецслужб были похожие идеи на мой счёт. Благодаря вовремя полученной информации, я успел выехать. До смены власти я питал некие иллюзии относительно возможности возрождения Приднестровья через политику, через конкуренцию идей, партий, через общественную активность. Всё это рухнуло с переходом власти к новому президенту. Игорь Смирнов в итоге оказался более вдумчивым руководителем, чем нынешний персонаж. Всё же, разная школа жизни. Смирнов много лет проработал на директорских позициях в СССР, это серьезный опыт. У нынешних же руководителей горизонт планирования слишком узок, это уже, если можно так выразиться, звери другой породы.
- Зачем понадобилось ужесточение законодательства о клевете?
- В Приднестровье осенью пройдут местные выборы. В следующем году – президентские. Глава ПМР заинтересован в смене фигур, ныне доминирующих в органах законодательной власти. Это люди, принадлежащие к команде «обновленцев», умеренно оппозиционной партии, которых руководство анклава рассчитывает заменить на дружественных Шевчуку коммунистов и коммерсантов.
- Почему президент не смог договориться с депутатами?
- У них сильно разошлись взгляды по поводу собственности. Евгений Шевчук вносит законодательные инициативы, которые по своей сути напоминают национализацию. Депутаты, в свою очередь, аргументируют тем, что подобные процессы в единичном порядке не привели к стабилизации на тех предприятиях, куда пришел госменеджмент. И нет никаких гарантий, что тотальный возврат госуправления на очередных предприятиях не приведет к ещё более плачевным результатам. У меня есть некоторые подозрения на данный счёт…
- Например?
- Приднестровье находится в экономическом штопоре. Не исключено, что регион просто свалится в Молдову в скором будущем под гнётом экономических проблем. И речь идёт уже о дележе пирога с планами на будущее, на то, кому будут принадлежать ключевые активы уже в легитимном поле, в рамках молдавской экономики… Вероятно, у нынешней команды у руля ПМР есть некие идеи и аппетиты…
- А сейчас?
- Сейчас право собственности на приднестровские предприятия оспаривается властями Молдовы. Кишинев не признаёт приднестровскую приватизацию. Ну, и Евгений Шевчук своими инициативами попросту возвращает приднестровскую экономику к точке отсчёта, к периоду, когда сепаратизм стартовал. Это, в некотором роде, обнуление экономического пути Приднестровья, всего периода отдельного существования от Молдовы. Возможно, в будущем эти предприятия будут приватизироваться снова, но уже с соблюдением молдавского законодательства. Ведь не могут госслужащие долго нести за них ответственность – это не их ниша, в общем-то, на госслужбе мало кто соображает в управлении бизнесом. Либо произойдёт подмена смыслов. Пригласят бизнесменов на роль управленцев, те будут сами себе любыми методами зарабатывать деньги. Всё это уже проходила Россия, лет двадцать назад. Заработать можно будет, правда, только один раз.
- Усиление цензуры связано с этим конфликтом?
- Приднестровье с момента смены власти в 2011 году переживает масштабный передел собственности. На интриги в этой сфере у властей и оппозиции уходит гораздо больше времени, чем на размышления о судьбах анклава, о некой стабильности для населения. Ухудшение ситуации списывается властями на конфликт в соседней Украине, на проблемы в отношениях с Кишиневом. Конечно, внешние факторы сказываются, но слишком наивно полагать, что они играют ключевую роль в экономическом хаосе сегодняшнего дня. Что касается цензуры и усиления давления в сфере распространения информации, то происходящий передел собственности отражается на имидже руководителей. Имидж страдает. Власти обеспечивают себе превосходство на местной медийной площадке, и получают инструмент давления на своих оппонентов. Их цель – сохранить свои должности в ПМР. Для них это курица, несущая золотые яйца.
- Но в России постоянно говорят о том, что регион бедствует, что там нищета.
- Приднестровье остаётся достаточно удобной транзитной зоной для серых схем, нынешняя ситуация позволяет зарабатывать на приграничном трафике, вовлечены коммерсанты и госчиновники Украины и Молдовы. Поэтому контроль над анклавом – это контроль над крупным отмывочным предприятием, таможенный оффшор и место, где можно изготавливать контрафактные сигареты и другие товары. Кто контролирует власть – тот контролирует прибыль.
Люди для элиты не очень-то и важны. Им, конечно, ничего практически не достаётся от всех этих схем. Местные жители не дураки, понимают, что происходит, и стараются уехать. Высокие идеалы – это больше для выступлений перед камерой. По факту, идея «пророссийского форпоста» давно превратилась в прибыльный бизнес для нечистоплотных фигур, которые позволяют себе шикарные лимузины, частные перелёты в Европу, ОАЭ, многочисленную охрану. Потом эти персоны приезжают в Москву, и где-то там, в коридорах, просят для народа Приднестровья миллиард долларов США, например. Потому что народу живётся плохо. Действительно, чего ж хорошего. Но, в первую очередь, просящие интересуются возможностью сохранить статус-кво, укрепить своё положение.
- Почему тема Приднестровья не звучит столь часто на уровне международных площадок?
- В мире хватает более горячих тем и проблем. В территориях с неурегулированным статусом идут войны, процветает терроризм. В зоне конфликта на Днестре этих моментов нет. Нет тысяч беженцев, нет крови. Ситуация развивается достаточно плавно. Да, есть вынужденные мигранты, есть те, кому приходится уезжать из-за преследований со стороны властей. Но эти процессы идут не слишком выпукло.
- Приднестровье ближе к слиянию с Молдовой, или к признанию независимости?
- Экономически Приднестровье уже находится в составе Молдовы. Но Евросоюз, дав возможность Молдове войти в своё экономическое пространство на льготных условиях, теперь поставил Приднестровье перед необходимостью публично расписаться в своём желании работать под общей молдавской крышей, как сегодня.
С начала 2016 года, в случае отказа ПМР от внедрения на своей территории Соглашения об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли (DCFTA) с ЕС, льготы в ЕС для приднестровского бизнеса перестанут действовать. Сейчас идут подковёрные активные консультации.
При этом официальный Тирасполь пытается в Москве демонстрировать приверженность курсу на Таможенный союз, но эти заявления расходятся с фактической стороной дела.
Фактически, уже несколько лет Приднестровье находится в льготном режиме взаимодействия с ЕС. Лишь 5% экспорта уходит на Россию. Около 71% – в сторону Евросоюза. Логически, Приднестровье приблизилось к Молдове. Но, разумеется, не всё так просто. Поглощение анклава Молдовой не даст бонусов официальному Тирасполю. Один ущерб. Думаю, есть закрытая часть переговорного процесса, там прописаны некоторые условия. Возможно, инициативы властей в сфере национализации бизнеса и усиления цензуры в ПМР как-то взаимосвязаны с более надлежащим исполнением Тирасполем своей части обязательств. Чтобы никто со стороны не поломал игру. Какими бы ни были её последствия, определённо, что россиянам, живущим в Приднестровье и не имеющим каких-то глубоких привязок к местной экономике, не имеющим молдавского гражданства, в будущем ничего хорошего не светит.
Эти люди будут вынуждены рано или поздно искать себя за пределами Приднестровья. Таких людей много, может быть сто или сто пятьдесят тысяч. Они сегодня лишние для всех – для властей Тирасполя, для Кишинева. По моему мнению, российским чиновникам нужно о них как-то позаботиться, по примеру Израиля, предложить им интеграционные программы по переезду в РФ.
- Люди, живущие в ПМР, это понимают?
- Безусловно. Не случайно рынок недвижимости в Приднестровье депрессирует. Сделки практически не проходят – население активно распродаёт квартиры, стараясь уехать куда подальше, в Россию, где свой язык и есть какая-то работа. Есть потенциальные покупатели приднестровской недвижимости – в Молдове, на Украине. Но их отпугивает неурегулированный статус, угроза войны, террористической активности. Этот клубок проблем рано или поздно придётся распутывать. Но мы, вероятно, сегодня просто не имеем всей информации о реальных процессах вокруг ПМР. Будем оценивать реальность не по клятвам политиков, а по фактическим итогам, например, войдет ли официально Приднестровье в DCFTA.
Разумеется, руководство анклава рассчитывает как можно дольше сосать «двух маток». Вопрос лишь в том, если Приднестровье интегрируется в подбрюшье ЕС вместе с Молдовой – зачем тогда нужны свои войска, президент, цензура и прочие самостийные нагромождения? Тем более, что всевозможные недоразумения множатся, и лишь тормозят развитие, которого уже заждались местные жители.
- Что, в таком случае, выиграет Россия?
- Пока очевидно, что оба пути каких-либо прямых выгод Москве не приносят. Но и для Молдовы выгоды неочевидны – мгновенная интеграция Приднестровья несёт риски для Кишинева, и эти риски существенны. Что же касается интересов РФ, Молдова на неопределённый срок вываливается из сферы влияния, разрыв между Кишиневом и Москвой увеличивается. Важно и то, что проблемы одного Приднестровья для России в целом неотделимы от общемолдавских проблем. И от Украины, которая стала ещё одной, очень большой проблемой.
Само по себе Приднестровье для РФ не имеет стратегического значения ни в военном, ни в экономическом смысле. Как часть значительного проекта – может быть. Но пока перед нами – замороженный конфликт, который всем хотелось бы разрешить с минимальным ущербом для себя. И решаться он, скорее всего, будет непублично. Как переход права собственности крупного предприятия – к другому. Мы узнаем лишь то, что позволят прошлые и будущие владельцы. Я уже говорил, что сегодня ПМР – это бизнес-актив. Несколько необычный, но, тем не менее… Посторонних к обсуждению его судьбы вряд ли подпустят…
- Вы планируете какое-либо собственное участие в судьбе Приднестровья?
- Я, как и многие другие, уехавшие из анклава в силу разных причин, наблюдаю за схваткой, за бизнес-актив, которым по факту является ПМР – политический проект с неурегулированным статусом. В схватке я участие не принимаю. В политической жизни – разве что если этим можно считать редкие публикации на портале, который заблокирован для приднестровских читателей. Вся эта бессмыслица когда-нибудь чем-нибудь закончится. Мне бы хотелось, чтобы в Приднестровье выпустили на свободу журналиста Сергея Ильченко. Чтобы вышли другие, там творится беззаконие, много невинно осужденных, ужасающие условия содержания. Страшные вещи. Власть пока лишь декларирует намерения придерживаться цивилизованных норм в этой сфере. Когда-то мы мечтали, что Приднестровье станет витриной для Молдовы. А в итоге получился бандитский концлагерь, который через губу разговаривает с мировым сообществом. ПМР в нынешнем виде дискредитирует Россию, поскольку юридически по всем делам, связанным с ПМР, ответственной международные инстанции считают Россию, хоть она и далеко.
В самом же Приднестровье в том, что случилось, виноваты и руководители, и интеллектуалы, кому-то придётся рано или поздно разгребать это болото. Но, похоже, ПМР в статусе теневого бизнес-проекта – это слишком солидный актив. И за право владеть этим серым активом ещё какое-то время будет идти весьма жесткая борьба…
Р. Коноплев.
