Я, Ильченко Сергей Эдуардович, независимый журналист и политолог был арестован властями непризнанной ПМР по вздорному и явно выдуманному обвинению.
Суть обвинения сводится к тому, что якобы мною, анонимно (!) на двух малоизвестных форумах были распространены некие тексты «экстремистского содержания». При этом, с текстами, которые ставятся мне в вину я до настоящего времени не ознакомлен – следователь Дмитрий Миньковский отказывает мне в этом, ссылаясь на «тайну следствия».
Абсурдность ситуации и полнейшая вымышленность обвинения видны буквально во всём. Взять, к примеру, хронологию происходившего: - по версии следователя тексты были размешены 18 марта в 12:15, затем в 13 часов они попали в поле зрения КГБ ПМР, а в 21:30 того же дня, группа работников КГБ ПМР по постановлению следователя Д. Миньковского провела обыски у меня в квартире, а также в квартире моего сына Николая – начинающего журналиста и фотокреспондента.
Что искали? Формально – «экстремистские материалы». Реально – изымали всё подряд.
Изъяли всю компьютерную технику и телефоны, причём не только мои и Николая, но и те что принадлежали его матери Валентине Ильченко и находились в её комнате. Изъяли фотоаппарат и видеокамеру .Все модемы. У меня все журналистские удостоверения – в том числе и давно просроченные. Загранпаспорта, банковские карточки, техосмотр на машину и водительские права. Изъяли сувенирный макет сабли - когда-то подаренный мне старшим сыном Андреем. Назначили экспертизу, пытаясь доказать что это – оружие и пришить мне и Николаю статью УК по хранению холодного оружия.
Николай тоже оказался причастен к этому, поскольку когда-то, будучи ещё школьником, упросил меня привести ему макет японской катаны (один из двух подарков Андрея) чтобы украсить стену.
Изъяли у Николая арбалет – из тех, что свободно и без всяких документов продаются в Украине в любом спортивном магазине – и назначили экспертизу по нему: – не является ли и он опасным оружием?
После этого, 21 марта самый справедливый Приднестровский суд, опираясь не на доказательства – их в деле вообще нет – а на одни только требования следователя без колебаний проштамповал мне меру пресечения в виде содержания под стражей. Николай пока оставлен на свободе, однако действия следователя явно направлены на то чтобы посадить и его. Кстати постановление суда о содержании под стражей я до сих пор не получил. (Получил только 28 марта Статья 276 ч 2 УК ПМР. Судья Водоненко А.Г)
В прочем, формально-процессуальные нарушения вообще отдельная тема. Полагаю, что мой адвокат Иван Иванович Возиян сможет рассказать об этом гораздо интереснее и полнее, чем я.
Я же вернусь к сути дела. В чём она? Она – и это очевидно, в желании властей ПМР покончить с любой независимой журналистикой в Приднестровье. По сути мы с Николаем были одними из последних, кто ещё осмеливался описывать и снимать неприглядные реалии ПМР в полном объёме и без обиняков, и при этом находится в пределах досягаемости репрессивной машины ПМР.
Все остальные – те, кто осмеливался быть в оппозиции Шевчуку и его Команде уже давно либо вытеснены в эмиграцию, либо лишены возможности выступать публично, к примеру, с помощью абсурдных судебных исков, либо пошли с властями на компромисс превратившись в «системных оппозиционеров» – лишь имитирующих «свободу слова» в ПМР.
Это абсурдное и позорное уголовное дело, выросшее из провокации, осуществлённой КГБ ПМР, разумеется, не скажется на репутации «Приднестровской Республики» уже по той причине что никакой «репутации » у нынешних властей ПМР просто нет. Властям Приднестровья имитирующим экономику, правовые механизмы, социальные гарантии, и прочие атрибуты жизнеспособного государства, каковым ПМР в настоящее время не является, в плане репутации терять решительно нечего.
Уголовное преследование, меня, и весьма вероятно, и моего сына Николая, бросает тень на репутацию других участников переговорного процесса и на сам переговорный процесс в целом. По тому, что сам факт переговоров до некоторой степени легализует приднестровский режим, грубо нарушающий основные права человека на подконтрольной ему территории.
Ещё раз хочу подчеркнуть: ситуация выходит далеко за пределы незаконных действий и абсурдных обвинений осуществлённых властями ПМР против меня и моего сына Николая Ильченко. Наш случай, лишь верхушка огромного айсберга беззакония, вморозившего в себя десятки тысяч жителей региона. Наше дело лишь один из сигналов общего крайне неблагополучного положения с правами человека в непризнанной ПМР.
Эту вопиющую ситуацию я наблюдая своими глазами , находясь сегодня в КПЗ г. Тирасполя, а затем в СИЗО №3. Перед моими глазами проходят люди, чьи дела столь же абсурдны и возмутительны, как и моё – с той лишь разницей, что эти люди не обладают моей известностью и моим навыком излагать свои мысли, а потому лишены возможности выступать публично. Выйдя на свободу – а я верю, что участники переговорного процесса добьются моего освобождения, я как независимый журналист, в обязательном порядке займусь темой произвола, творящегося в ПМР под видом «Следствия» и «независимого суда».
Пользуясь случаем, призываю к этому также и своих коллег журналистов: документы и доказательства будущих дел над теми, кто стряпает сегодня в Приднестровье «липовые дела» нам надо собирать уже сегодня. Уверен, что все так называемые «должностные лица» не уйдут от возмездия.
На счёт меня и моего сына Николая, то я прошу вас, всех, к кому я обращаюсь, предпринять усилия для моего освобождения и закрытия этого абсурдного дела. Я также прошу отгородить от преследования и возможного ареста Николая.
Перейду к конкретике.
1 .В связи с конфискацией всей техники, мой сын Николай фактически лишен возможности работать, и оставлен без средств к существованию.
Кроме того, его пребывание на территории ПМР чревато для него опасностью ареста – ареста по столь же абсурдному обвинению, по которому был арестован и я.
Ехать ему некуда, да и не на что – фактически все деньги, имевшиеся у нас на момент моего ареста и конфискации у меня и Николая аппаратуры, ушли на первый взнос адвокату. На что существует сейчас мать Николая – Валентина Ильченко, я просто боюсь себе представить.
Николай, как и я является гражданином Молдовы и России, а также обладает статусом закордонного Украинца. В связи с этим, я прошу органы Молдовы занимающиеся делами беженцев и вынужденных переселенцев, посольство Украины и Посольство России оказать Николаю помощь в трудоустройстве и получении временного жилья за пределами ПМР, где ему угрожает арест.
Насколько я могу судить по действиям следователя Д. Миньковского, организаторы моего дела, столкнувшись с нежелательным для них громким резонансом, решили сменить тактику: перевесить все обвинения на Николая, и , взяв его под арест, использовать как заложника, для того, чтобы сделать меня более сговорчивым.
Я также прошу оказать помощь Николаю моих коллег, и, возможно читателей. Его положение сегодня крайне сложное. Он молодой человек (ему 21 год), начинающий журналист, готовился к поступлению на исторический факультет ПГУ. Сегодня он поставлен перед необходимостью выживания в крайне не простых условиях, в дали от дома, и , безусловно, нуждается в помощи.
Поскольку, как было показано выше, дело против меня, в которое затягивают и Николая, имеет самое прямое отношение к общему процессу переговоров о приднестровском урегулировании, я прошу принять участие в судьбе Николая и других участников формата 5+2: представителей ОБСЕ, США и ЕС. Я также прошу помочь Николаю и правозащитные организации.
2. Явный заказ, фигурирующий в моём деле, очевидная фабрикация приписываемых мне текстов, не мотивированное избрание меры пресечения в виде содержания под стражей – всё это, и многое другое говорит о чёткой установке , спущенной Д. Миньковскому с самого верха: «посадить». Это заставляет меня с подозрением относится к любым экспертизам, назначенным в ходе следствия.
В тоже время, я не обладаю возможностями для привлечения к делу независимых экспертов. В связи с этим я обращаюсь к правозащитным организациям Молдовы, к участникам переговорного процесса, к коллегии адвокатов Молдовы, к международным организациям, коллегам журналистам привлечь к участию в моём деле в помощь И. И. Вазияну адвоката из Кишинёва.
Я также прошу назначить независимые экспертизы по всем эпизодам, по которым уже назначены, и будут назначены следствием в дальнейшем экспертизы в моём деле. Явная ангажированность моего дела и общая обстановка всевластия спецслужб, царящая в ПМР, очевидная фабрикация эпизодов, послуживших формальным основанием для моего ареста – всё это говорит о том что и в дальнейшем власти ПМР пойдут как на любые подтасовки, так и на прямую фабрикацию «доказательств» моей виновности.
Вот, собственно и все мои просьбы по делу: помочь сыну Николаю, и помочь мне выстроить собственную защиту.
Завершая своё обращение, хочу также сказать следующее. Весьма вероятно, что власти ПМР рассчитывают моим арестом выдавить меня из Приднестровья. Расчёт очевиден: выйдя на свободу я либо уеду из ПМР, либо стану сговорчивее и уступчивее. Так вот: я не уеду, и сговорчивее тоже не стану.
Что на счёт моего пребывания в КПЗ и СИЗО, то увиденное там, лишь убедило меня в необходимости самой жесткой и бескомпромиссной борьбы с отвратительным режимом, царящим сегодня в ПМР. Режим этот лишен даже намёка на легитимность, его «представительность» не более, чем имитация.
И я был бы никчёмным журналистом, если в этой ситуации пошёл бы с этим режимом даже на малейший компромисс.
С уважением и с надеждой на поддержку Сергей Ильченко, независимый журналист и политолог, в настоящее время – полит заключённый СИЗО УИН-3, Тирасполь.
