Земля раздора. Рассказывает Владимир Пасютин. (одним файлом)

Сегодня, в День России, интернет-журнал "ПМРФ – Приднестровье и Россия" начинает публиковать большой очерк "Земля раздора" – диалог между известным приднестровским, русским предпринимателем Владимиром Пасютиным из г. Бендеры и российским, русским публицистом, политологом Львом Леоновым, одним из основных авторов "ПМРФ". Оба уральцы, родом с Урала. Этот очерк является составной частью книги "Убийство "Агростиля", которую "ПМРФ" начал публиковать еще в мае 2019 г.

В конце 2019 – начале 2020 г. публикация была приостановлена в связи с пандемией ковид-19. Редакция интернет-журнала посчитала невозможным в сложных, непредсказуемых условиях пандемии дергать приднестровские власти пусть даже и по очень важному поводу, связанному с так называемым "черным переделом" земли в ПМР – государственным разбоем при президентах Е. Шевчуке и В. Красносельском, в ходе которого у одних землепользователей земля изымалась и передавалась другим землепользователям, из лиц, приближенных к властям. В ходе этого многолетнего госбандитского разбоя пострадало около 70% приднестровских землепользователей. По сельскому хозяйству республики был нанесен сокрушительный удар, взлетели монопольные цены на продовольствие, в основном, уже только импортного производства. Сотни и тысячи рабочих аграрного сектора ПМР потеряли работу, усилилось бегство из ПМР. Республика утратила доверие инвесторов и своего стратегического союзника – России, предоставила аргументы и шансы Молдове и ее покровителям для ликвидации независимости ПМР, стирания ее с политической карты Планеты.

Сегодня ситуация с ковид-19 несколько улучшилась, и редакция решила продолжить и завершить публикацию книги "Убийство "Агростиля". Считаем, что это очень важно для будущего нашей республики. Начинаем с очерка "Земля раздора".

Название выбрано не случайно. В свое время первый президент ПМР И. Смирнов написал книгу воспоминаний "Жить на нашей земле". Второй президент ПМР Е. Шевчук написал книгу "Нам здесь жить". Возможно, третий президент ПМР напишет книгу под названием, примерно, "Мы здесь живем и будем жить". Все они, очевидно, считали бесценную землю Приднестровья не фигурально, а реально своей, "нашей". И делили ее, раздавая каждый по своему усмотрению. Как будто они собирались царствовать на этой земле вечно. Без малейшей государственной мысли о преемственности, о том, что вечно на земле может жить только народ, и то при условии, что вожди заботятся не только о своих приближенных. Так земля Приднестровья стала Землей раздора.

Редактор.

Из Энциклопедии "Приднестровская Молдавская Республика" (2009 г.)

Пасютин Владимир Евгеньевич (3 сентября 1957, пос. Левиха Кировоградского района Свердловской области РФ) - депутат Верховного Совета ПМР. Родился в семье рабочих. В 1961 г. с семьей переехал в г. Бендеры. Свою трудовую деятельность начал в 1975 г., после окончания школы. С 1977 по 1979 гг. служил в рядах Вооруженных Сил СССР. В 1985 г. окончил Одесский инженерно-строительный институт. В 1989 оказывал поддержку рабочему движению г. Бендеры. В 1992 г. был одним из организаторов строительства оборонительных сооружений вокруг г. Бендеры. В настоящее время руководит созданными СООО - Мебельная фабрика "Евростиль" и фирма – "Агростиль". Награжден орденами "Трудовая Слава". Сергия Радонежского, Даниила Московского и медалью "10 лет ОСТК".

ХОЗЯЙСТВО ПАСЮТИНА в 1993 – 2021 гг. (из справки Регистрационной палаты г. Бендеры и других источников)

В разные годы В. Пасютин был учредителем или руководителем следующих предприятий и организаций:

1. СООО "Пасодэкс – при". с. Парканы. 1993 г.

2. Представительство. г Москва. 1993 г.

3. ЧП "Экспериментальная мебельная фабрика №1". с. Парканы 1993 г.

4. ООО "МобильерПрим" г. Кишинев.1994 г.

5. ООО "Одессмебель". п. Кучурганы. 1994 г.

6. ООО "Престиж ВГ". г. Кишинев.1994 г.

7. ООО "Эдиюльяна". с. Терновка. 1995 г.

8. Торговый центр (ТЦ) "Евростиль"). г. Бендеры. 1995 г.

9. Торговый павильон (ТП). г. Тирасполь, мкрн "Балка". 1995 г.

10. ТП. г. Бендеры, мкрн. "Ленинский". 1995 г

11. Рынок. г. Бендеры, мкрн. "Борисовка". 1995 г.

12. ТЦ "Евростиль". г. Бельцы.1995 г.

13. ТЦ "Евростиль". г. Единцы.1995 г.

14. Представительство. Белгородская обл. РФ. 1995 г.

15. СООО "Измир". с. Парканы. 1996 г.

16. Торговый комплекс (ТК) "Евростиль". г.Тирасполь. 1996 г.

17. ТЦ "Евростиль". г. Рыбница. 1996 г.

18. ТП г. Бендеры, мкрн. "Шелковый" 1996 г.

19. ТЦ "Бендеры" (Бывший книжный магазин) г. Бендеры. 1997 г.

20. Мебельная фабрика. г. Тирасполь.1999 г.

21. Речной вокзал. г. Бендеры. 1999 г.

22. ТЦ "Евростиль". г. Каушаны.1999 г.

23. ГУП "Бендерский консервный завод". г. Бендеры. 2000 г.

24. ООО "Пасютин". с. Парканы 2001 г.

25. ОАО "ДОК". г. Тирасполь. 2003 г.

26. Производственный сельскохозяйственный кооператив им. Г.И. Котовского. с. Терновка, 2003 г.

27. ДООО "Агростиль". с. Терновка. 2003 г.

28. Зерноток. с. Терновка. 2003 г.

29. База техники "Мелиорация". с. Терновка. 2003 г.

30. Мехмастерские. с. Терновка.2003 г.

31. ОАО "Завод металлолитографии". г. Тирасполь. 2004 г.

32. ДОК "Дуб". г. Тирасполь. 2004 г.

33. Хранилище картофеля на 6000 тн. г. Тирасполь. 2005 г.

34. Газета "Бендерский базар". г. Бендеры. 2005 г.

35. ОО "Ассоциация крупных сельхозпроизводителей Приднестровья" г. Бендеры. 2005 г.

36. Персиковый сад. с. Терновка. 2006 г.

37. Нектариновый сад. с. Терновка. 2006 г.

38. Абрикосовый сад. с. Терновка. 2007 г.

39. Грушевый сад. с. Терновка. 2007 г.

40. Виноградник. с. Терновка. 2007 г.

41. Яблоневый сад. с. Терновка.2007 г.

42. Хранилище лука на 8000 тн. г. Тирасполь. 2007 г.

43. ООО "Металлтара". г. Тирасполь. 2007 г.

44. ООО "Абрикосовый рай". г. Бендеры. 2007 г.

45. ООО "Лас Свинос". г. Бендеры. 2007 г.

46. ТК "Тирасполь". г Тирасполь. 2009 г.

47. Минипекарня. г. Бендеры. 2010 г.

48. Черешневый сад. с. Терновка. 2010 г.

49. ООО "Столица". г. Тирасполь. 2012 г.

50. ОО Союз граждан "Земля – народу". г. Бендеры. 2013 г.

51. ООО "Ренхоз". с. Парканы. 2017 г.

52. Земля около 6000 га в районе городов Тирасполь и Бендеры.

Земля "Агростиля"

Павильон "Агростиля"

Самолет "Агростиля"

liniya-metallobanki-z-d-metallolitografiya

Линия металлобанки, з-д Металлолитографии

Речной вокзал, Бендеры

ТК "Евростиль", Тирасполь

ТЦ "Бендеры"

Хозяйство В. Пасютина обеспечивало работой более 1000 рабочих мест. Вносило в бюджет республики свыше 1 млн. долларов ежегодно.

Для сравнения. Сегодня все Приднестровье производит картофеля и лука едва-едва чтобы загрузить половину пасютинских хранилищ картофеля и лука. А одна его фирма "Агростиль" обеспечивала урожаем полную загрузку этих хранилищ.

И вот что стало со всем этим хозяйством Пасютина на сегодняшний день в результате безграмотной и своекорыстной политики приднестровских властей во времена двух последних приднестровских президентов. Из всего хозяйства действуют 12 объектов и ни метра земли. Треть земли, предоставленной государством предпринимателю на 99 лет (!), разорвав все заключенные соглашения, оттяпали при Е. Шевчуке. Последние две трети – при В. Красносельском. В первом случае задача уничтожить "Агростиль" не ставилась. Во втором случае такая задача была поставлена и "успешно реализована".

Кадры из фильма международной группы кинодокументалистов, снятые в 2018 г. в Приднестровье.

КЛАДБИЩЕ ТЕХНИКИ. АМБИЦИОЗНЫЕ ПРОЕКТЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ ВЛАСТИ ПМР ОБРЕКЛИ НА МЕТАЛЛОЛОМ…

1. Тема

На снимке: диалог в офисе В. Пасютина в г. Бендеры. Л. Леонов и В. Пасютин.

В. Пасютин. Тема – то есть, о чем мы собираемся говорить, и что мы собираемся этим сказать? Любое движение должно быть оправдано. Если просто мои мемуары, то нахрен кому оно надо, по большому счету.

Л. Леонов. Мемуары большого человека всегда интересны и поучительны. И иногда очень сильно меняют устоявшееся обывательское мнение о нем.

В. Пасютин. (Смеется.) Лев Александрович, ну, я что ли Чорба? *) Или мемуары «Время П» писать? С другой стороны, уже столько сплетен о Пасютине насочиняли. Говорят: слямзил 80, что ли, миллионов и отправил в оффшоры. То есть меряют меня по себе. Они бы так и сделали. Лишь бы слямзить где-то, урвать кусок, приобрести какое-то укромное местечко за морями и там жрать.

Л. Леонов. Более того, добавлю сюда, как и в будущем стану делать, детали, связанные вообще с вашей личностью. Вот для примера. Я когда разговаривал с А. Радченко, прокурором, ну, там, коснулись мы немного Пасютина. Говорю: не знаю, отчего на него всех собак вешают, и так далее. Он говорит: там еще за ним какое-то убийство числится. Я считаю очень важным то, что вы сейчас сказали. Это называется, мы сейчас с вами не просто описываем историю, мы ее формируем. Вот как мы историю сейчас сформируем, такой она и останется в истории.

Вот этого, например, не понимают в «Шерифе» Я еще в 2013 году В. Гушану говорил: вам надо срочно книжку о «Шерифе» делать. Сформируйте вы эту историю так, как она должна на века быть, а не те помои, которые выливают под каждые выборы. Уже десяток антишерифовских "ужастиков" в свет выпустили. Мы умрем, "Шериф" умрет, только помои и останутся. Конечно, врать мы тут не будем, но и чересчур скромничать о вкладе в историю Приднестровья тоже не станем.

В. Пасютин. Ну, хорошо. Правда, сомнения в необходимости нашего диалога остаются, учитывая все, что сейчас происходит в мире. А в мире сейчас происходит большой перелом, особенно в людях. Если в советские времена, когда не было такой массовой пропаганды и коммуникации, то оно проще было. А сейчас книги и большие тексты, мне кажется, вообще никто не читает. И поэтому как бы вот нам затянуть читателя, чтобы он прочитал. То есть, может быть, сделать несколько линий сюжетных. Вот одна – эта, про вклад в историю. Вторая, вот думаю, про мою болезнь, потому что она накладывает отпечаток на все. Но это будет, наверно, интересно только тем, у кого рассеянный склероз, как у меня…

Л. Леонов. Не согласен, что не интересно про болезнь. Мы не просто будем рассказывать - диагноз там, чем лечился, какие таблетки принимал… Мы покажем, как человек, ослабленный такой страшной болезнью, находит в себе силы сопротивляться, что-то создавать. Во, Павка Корчагин!

В. Пасютин. Кстати, Николай Островский от этой-то болезни и умер.

Л. Леонов. Ну, вот: у нас Островский номер два.

В. Пасютин. Но с другой стороны, болезнь – для здоровых это не тема. И надо для молодежи сделать что-нибудь более интересное, то есть я имею ввиду линию какую-то, может быть, любовную.

Л. Леонов. Личную жизнь.

В. Пасютин. Да. А там много чего есть рассказать, ну, в принципе, как у всех.

Л. Леонов. Там у вас есть даже криминальные драмы, типа любовного соперника, еврея из Америки. Ну, конечно, в пределах того, что об этом любовном треугольнике-детективе можно публично рассказать. «Живой труп» Лев Николаевич Толстой по этому поводу написал, помните? У него пьеса такая есть. Там тоже еврей с еврейкой запутались в кредитах, тоже у них были проблемы, и герой пьесы решил как бы умереть, прикинуться трупом, чтобы вот этих кредиторов обмануть. Такая действительно житейская история была. Потом ложная смерть вскрылась, был суд, "живой труп" оживили и посадили. Причем, что самое интересное, что сын вот этой семейки, Суханов, он написал три тома в 1917-1920 гг. – "Записки о революции". Ленин читал, цитировал неоднократно. Там такая интересная история была, почище чем у вашего американского «живого трупа». Так что нам эти «живые трупы» пригодятся тоже. Ну и конечно, значительная часть в нашем диалоге должна быть уделена проблеме «Как загубили «Агростиль».

В. Пасютин. Ну, это само собой.

Л. Леонов. И оценке того, что происходит в Приднестровском государстве… Ой, киска пришла!

В. Пасютин. Да, я взял кошку.

Л. Леонов. Можно было бы что-нибудь посимпатичнее взять. Какая-то самая первая, что тут приблудная была.

В. Пасютин. Нет, подарила мне та самая девушка, которая мне массаж делает… Вместо себя. Когда уезжала.

Л. Леонов. Ну, кошка себя тут чувствует, как хозяйка. Как тут и была.

В. Пасютин. Умная. Я вам скажу насчет породистых: я больше за народ, за простую породу.

Л. Леонов. Так это давно известно: попроще – покрепче. Почему дворняг даже в космос посылали, потому что самое такое, что там надо, – выживет в любой обстановке.

Не согласен с тем, что книг сейчас не читают. Мы же не на сейчас пишем. Мы пишем, вот как я называю то, что мы с вами делаем: мы делаем оружие возмездия. Нас не будет, а ракета полетела на Вашингтон – все, нет Вашингтона, понимаешь? Подводная лодка, выпустившая ракету, пошла на дно, но ракета уже полетела на Вашингтон. И все, капец!

Через какие-то годы, там, стыдно будет их детям, их внукам за них, всей их челяди будет неловко за первых властителей Приднестровья, чего они тут наворотили. Вот что мы должны сделать. Это не месть, а назидание: не повторяйте ошибок первых приднестровских властей…

Причем Приднестровье (мы обязательно на эту тему должны выйти) оно уникально во многих моментах. Нам надо воспользоваться тем, что мы первые – смирновские, шевчуковские мемуары, они почему-то бледные совершенно: они вот эту сторону нашего государства не затронули – о том, что в силу особенностей политической "погоды" своего времени, Приднестровье приобрело черты совершенно оригинального государства.

В. Пасютин. Я думаю, они и не писали "свои" воспоминания, другие за них писали.

Л. Леонов. Не раскрывают сути того, что за 30 лет произошло в Приднестровье. Нам выпала возможность, такое счастье: на эту тему поговорить. Причем Приднестровье уникально и в положительном плане, уникально и в отрицательном плане.

В. Пасютин. Всю правду сказать.

Л. Леонов. Что касается того, что «книг не читают, наша может никому не пригодиться», известно: никогда книгу ничто не заменяло. И через год, и через два и через пять – книгу ничто не заменит. Просто сейчас такое время, когда книга, так сказать, лежит. Но она лежит: она не стирается, как вот эта компьютерная херня. Не уничтожается, как там какие-нибудь фильмы. Бумажная, а не горит. Книга сейчас лежит и своего часа ждет.

По себе знаю, и не только я это переживал: какую-то книжку берешь, старую, ее в свое время никто не читал вообще. Она не интересна: какая-то тягомотина написана про поездку автора к его тете в город Сарапул в 1886 году. А сейчас читается интересно, в один присест. Столько интересных там мыслей находишь.

Прекрасную книгу воспоминаний о Бендерах к 600-летию города написал, например, простой бендерчанин Виктор Кучеренко. Называется символично "Жизнь тому назад". Она была издана вторым изданием в 2008 году, и год от года только набирает читательского интереса. Потому что отразила всю любовь человека к родной земле. А любовь, память – это синонимы жизни. Синоним смерти – беспамятство.

Я в Бендерах люблю и осеннее золото,

И зеленую кипень стозвонной листвы,

И седую историю этого города,

Эту крепость, хранящую вид старины…

Я гулял здесь когда-то с друзьями мальчишками,

Уносился мечтой в голубые края.

Я люблю этот город, где школьными книжками

Так не вовремя кончилась юность моя.

Поэтому мы будем говорить, себя за руку не держа. Нам надо показать главную проблему: о несостоятельности криминального государства, которое погубило само себя только потому, что обрубало все, что ему само шло в руки. И тем самым само себе копало могилу.

=================================

*) Г. Чорба – известный участник оппозиции в ПМР из г. Рыбницы. Арестован по обвинению в призывах к экстремистской деятельности после несанкционированного митинга в июле 2020 г . в г. Рыбница (ст. 276 п. 2 УК ПМР (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием СМИ и интернета). Выступал в интернете с подборками обзоров под общим заголовком "Время Ч".

2. Уральский запуск

Л. Леонов. Поговорим о детских годах, семье: папа, мама.

В.Пасютин: А зачем?

Л.Леонов: Это интересно, откуда родом, чем папа, мама занимались, детские годы, какие-то впечатления, потом переезд в Бендеры. Такой быстрый взгляд.

В.Пасютин: А не глубоко копаем?

Л.Леонов: Большие дела делаются быстро или никогда не делаются. Вот Крым – быстро, а Донбасс, видите, никогда. Поэтому и нам с вами надо быстро окинуть взглядом формирующие человека годы – детские.

В.Пасютин: Родился в 1957 году и до четырех моих лет мы жили на Урале.

Л.Леонов: В год первого спутника…

В.Пасютин: Да… Мы с ним полетели в тот год. Что я помню?.. На Урале поселок Лёвиха, Свердловская область, Кировоградский район. Там урановые рудники были, поэтому родители уехали оттуда. Отец боялся, что радиация.

В.Пасютин: Помню, там столько снега было, что, как на войне, вырыли траншеи, и идешь по этой траншее, и снег выше головы. Правда, тогда я был маленький, сугробы в три моих роста были.

Л.Леонов: Тогда были зимы очень похожие на украинские – теплые, обильные снега, я тоже это хорошо помню, я, правда, был уже постарше.

В.Пасютин: Помню, где-то мне три годика было. Там у нас двухэтажный дом был деревянный, и лестница была на чердак. И дети туда полезли. И я полез, не до конца долез и упал, получается, где-то с высоты третьего этажа. Отрубился. Но снег спас. Меня забрали в больницу, утром проснулся, говорю: «Мама, хочу писать». Врачи сказали: «Ну раз сказал, что хочет писать, значит, все нормально». Отпустили, как-то так прошло.

Наверное, тогда и свихнулся.

Помню, как мы ехали в купе, еще я выглядывал в окошко, впереди шел паровоз, и дым шел такой черный, мне нравилось страшно… Я, когда учился в Хмельницке, в советские времена, идешь по поезду, там вагон-ресторан, сидишь, обзор хороший. Очень любил, как-то мне это нравилось, какая-то романтика есть…

А потом где-то в Москве была пересадка. Помню, были на вокзале каком-то, там продавали шарики, которые, если не заметил, они раз – и улетели вверх… с водородом… Помню, отец принес мне вафли. Представляете, я до этого их никогда не пробовал, это мне где-то четыре годика было. В год, когда Гагарин полетел. А мы по земле полетели за тридевять земель. А были тогда на Урале хлебцы, они и сейчас есть, ржаные и другие. Но они же не сладкие. Я думал, что это хлебцы он мне протягивает, я: не, не хочу. Он говорит: да ты попробуй. Он, видно, тоже сладкое любил, точно. Я как попробовал… В общем, мне понравилось, до сих пор сладкое люблю. Во всех смыслах. Вот такие уральские воспоминания.

Л.Леонов: А семья большая была?

В.Пасютин: Я один у отца. А были еще двое детей у матери. Ее муж погиб, двое детей у нее остались. Отец всю жизнь их любил, как и меня.

Л.Леонов: А кто там был? Сводные братья, сестры?

В.Пасютин: Брат Анатолий вот умер года два назад (1953 – 2017). Рак поджелудочной.

А сестра Людмила, она жива еще, родилась в 1951 г.

Они старше меня были.

Л.Леонов: А чем отец занимался на Урале? Это же город Кировоград был?

В.Пасютин: Нет, Лёвиха – это поселок.

Л.Леонов: Поселок при чем? Такие поселки обычно при каких-нибудь лесозаготовках были, лагерях.

В.Пасютин: Или рудники.

Л.Леонов: Или рудники или железная дорога, что-то такое.

В.Пасютин: Отец был завгаром, заведующий гаражом. Я помню, он взял как-то ЗИЛ, здоровую такую машину, и поехали в лес грибы собирать. Они говорят: «Сиди здесь, а мы пойдем искать грибы». Там были родители, целая толпа, кто-то еще, и брат мой, и я. Я сидел-сидел, и подумал: чего я сижу? И открылся, думаю, пойду искать. Пошел искать их и не мог найти, невозможно…

Л.Леонов: Если он был завгаром, значит, было какое-то большое производственное хозяйство.

В.Пасютин: Да.

Л.Леонов: Автомобильное?

В.Пасютин: Автопредприятие при этом хозяйстве.

Л.Леонов: Автопредприятие, значит какой-то или завод был или что-то такое.

В.Пасютин: Что-то такое было, но я не помню…

Л.Леонов: А мать чем занималась? Дома сидела?

В.Пасютин: Не знаю, наверное, скорее всего домохозяйничала, потому что трое детей.

Л.Леонов: Мать, которая сегодня с Вами?

В.Пасютин: Да. *)

3. Бендерчанин в первом поколении

Л.Леонов: Почему родители все-таки решили поехать так далеко от Урала, в Молдавию? У них был какой-то вызов сюда, у них были какие-то люди тут, знакомые?

В.Пасютин: Так мать отсюда, из Молдавии.

Л.Леонов: А как же она на Урале оказалась?

В.Пасютин: Замуж вышла за того, от кого дети.

Л.Леонов: Который погиб?

В.Пасютин: Да, он погиб. Кстати, попал под поезд.

Л.Леонов: То есть не в войну, а так – по жизни, по гражданке погиб?

В.Пасютин: Да, несчастный случай.

Л.Леонов: То есть мать была из Молдавии и сказала: да ну ее к черту?

В.Пасютин: Поехала за мужем, как это было принято. Скорее всего, в Молдавии познакомились.

Л.Леонов: Понятно, она отсюда поехала за мужем на Урал, а оттуда она, наверное, сама потащила всех в Молдавию?

В.Пасютин: Не думаю. Она говорила, что наоборот, – отец.

Л.Леонов: То есть у него был в Молдавии какой-то интерес?

В.Пасютин: У него был интерес: что на Урале радиация, а тут Молдавия – богатый теплый край, типа, лучше было бы. Кто знает, что лучше, а что хуже…

Л.Леонов: А Бендеры же до войны это была Румыния?

В.Пасютин: Румыния.

Л.Леонов: То есть земля эта только-только стала советской.

В.Пасютин: Нет, Румынией она была лет 20, а раньше это была Россия.

Л.Леонов: Все равно там 20 лет – румыны, след-то оставили.

В.Пасютин: Оставили, но не такой уж плохой.

Л.Леонов: Почему именно сюда, в Бендеры, а не в ту часть Молдавии, которая раньше была Украинской?

В.Пасютин: Именно потому, что тут бабушка жила по матери.

Л.Леонов: Она прямо отсюда, коренная, да?

В.Пасютин: Да, даже домик был. А потом, когда начали строить дорогу на Кишинев, рядом домики еще сохранились, а наш под дорогу попал.

Л.Леонов: Это было лето? Жарко?

В.Пасютин: Да, кстати, на Урале я холодов не чувствовал .

Л.Леонов: Да пацаны, когда они холод чувствуют?

В.Пасютин: И тут мы идем по Борисовке к домику бабушки, а мне дали, чтобы я нес, горшок. Чемоданы, все вручную несли. Отец, видно, с чемоданом шел, мать – не помню. А мне дали горшок, чтобы не зря шел. Идем по Борисовке, а там абрикосы как раз поспели и попадали на землю. А мне было интересно не столько есть, сколько рассматривать. Мне говорили: «Не надо с земли подбирать, вот придем к бабушке, у нее целый сад, вот там и будешь». И потом мы там жили долго.

Л.Леонов: Это был 1961 год?

В.Пасютин: Да.

Л.Леонов: И как раз в 1961 году начали строить город Днестровск, город энергетиков при Молдавской ГРЭС. Куда через несколько лет перебрались мои родственники с Урала. В этом, 2021 году уже свое 60-летие Днестровск отметил.

Чем родители в Бендерах занимались?

В.Пасютин: Отец устроился водителем, потому что завгаром – уже все места заняты были. Начальники уже все места заняли, а он устроился водителем и работал водителем. Ну, не жаловался, заработки были хорошие, там сдельная оплата труда, а он такой пахарь. А мать работала закройщицей. Вот на Урале не знаю, чем она занималась…

Л.Леонов: Значит швейный бизнес?

В.Пасютин: Не то, чтобы бизнес, ну работала. Государственное все было. Да, раньше были, помню, на каждом шагу, как сейчас парикмахерские, так были ателье, а сейчас есть, но очень редкие.

Л.Леонов: А здесь вообще в Бендерах все обувное, швейное, всю жизнь было на подъеме.

В.Пасютин: А тут евреи еще были тогда, поэтому обувное-швейное преобладало.

Л.Леонов: Бендеры же – один из известнейших еврейских центров.

В.Пасютин: Да, тут 25 процентов их жило, даже когда я учился в 1974 году. До того, наверное, больше было, но потом постепенно, видно, стали уезжать. Как предчувствовали… Когда я учился в школе, заканчивал 10-й класс, у нас было 25% евреев учеников, но не было никакого национализма. Ну, пока они сами какую-нибудь гадость не сделают.

Л.Леонов: А сейчас сестра где живет?

В.Пасютин: Постоянно ездит то в Москву, то в Израиль. А живет в Парканах. У покойного брата дочка есть, она вышла замуж за какого-то голландца, живет в Голландии сейчас. А у сестры есть сын, Эдик, он работал у меня на мебельной фабрике, а когда началась эта шевчуковская ерунда, он бросил все и уехал в Канаду, потому что считал, что здесь ничего хорошего уже не будет.

Л.Леонов: Переписка есть какая-то?

В.Пасютин: Ну, не особо.

Л.Леонов: Не жалуется он там? Не жалеет, что уехал?

В.Пасютин: Ну, что сейчас тут творится, то – извините.

Л.Леонов: При том он еще не знает, до каких извращений жизни тут дошло.

В.Пасютин: Думаю, что знает. Потому что сейчас коммуникации такие, что ничего не утаишь. В общем-то, все всё знают.

===========================

*) Эта часть диалога состоялась в мае 2019 г. Мать В. Пасютина Анастасия (Таисия) Федоровна 1932 г.р. умерла в 2020 г. Отец Евгений Федорович (1928 – 2010).

4. Счастливое и несчастное поколения

Л.Леонов: Сейчас у нас пошли "школьные годы чудесные". В обычной средней школе учился, или надо писать "гимназистские годы чудесные"? Эти "гимназистские годы" и спеть-то невозможно в известном школьном вальсе…

В.Пасютин: Тогда была средняя школа номер три, но почему-то ее переименовали в гимназию номер один. Я не понимаю, чем им название "школа" мешала, идиоты какие-то. Еще есть "теоретический лицей". А что, бывает практический лицей, кто-нибудь слышал о практическом лицее? Бред какой-то! Школа как школа. Им всем захотелось перемен, как Цой пел: «Перемен требуют наши сердца». Но перемены должны быть оправданные и разумные, с положительным результатом, не просто перемены ради перемен. Перемены в школах, по-моему, это тот самый неудачный случай перемен.

Л.Леонов: У нас, к сожалению, по худшему сценарию и другие перемены пошли.

В.Пасютин: Да, к сожалению.

Л.Леонов: У меня есть теория, и она, в общем-то, подтверждается, что самое счастливое поколение советских людей, если за все периоды посмотреть, это как раз люди, родившиеся сразу после войны, Вот я туда помещаю где-то 1947 – 1950 годы, может быть, еще 1951 год. В 1945 еще не все с войны вернулись, а 1946-й был неурожайным и голодным.

Родились дети победителей. Радость Победы и оптимизм окрасил их детство. Родители были озарены счастьем мирной жизни, достоинством, и жизнь шла на подъем. Можно где-то довести до года смерти Сталина. Вот эти 4 года, 1947-1951 - дали стране самое счастливое поколение, потому что мы (а я к нему принадлежу) получили максимум от жизни, от государства, которое для этого поколения смогло, наконец-то, реализовать все провозглашенные принципиально новые и важные идейно-практические установки, как говорится, все лучшее – детям.

Ваше поколение уже не входит в этот пул. Вы уже столкнулись с проблемами, которых мы в детстве не знали и которые легко переживали в более взрослом состоянии. Стяжательство, блат, кумовство, зависть поперли как из рога изобилия. А потом то поколение, которое после смерти Сталина, когда хрущевская «херомантия» полезла, это, конечно, уже где-то несчастные дети, потому что там дальше была голодуха, из ничего сделанная Хрущевым в 1963 году (вы помните, хлеба не было), и разочарование, потеря веры в лучшее завтра.

В.Пасютин: Не, у нас тут, в Молдавии, я не помню, чтобы была такая резкая граница между верой и неверием в государство…

Л.Леонов: В Молдавии такого и не было. Молдавия она была на особом счету, особенно та ее часть, которая присоединилась к СССР фактически после войны. Конечно, сюда внимания уделялось больше, Брежнев тогда тут работал, вы же знаете.

В.Пасютин: Однако я помню, что манную крупу нужно было покупать где-то, и родители голову ломали где, а сейчас манка считается вроде как и вредная, а ее детям дают.

Л.Леонов: Мы отсюда, из Молдавии возили на Урал тарелки обыкновенные, у нас тарелку нельзя было купить. Мы отсюда вывозили табуретки, пуфики разные, ковры и дорожки. Первые и единственные в СССР модные тогда чемоданчики-"дипломаты" изготовлялись только в Молдавии. Как и лучшая в СССР одежда. Тираспольская фабрика "Одема" около 50 кварталов подряд (!) лидировала в своей отрасли в СССР. Чудесные мужские костюмы шила фабрика "Ионел" в Кишиневе. Молдавия заваливала всю европейскую часть СССР своими помидорами. А консервацию нередко было встретить и за Уралом.

В.Пасютин: Верю. И сейчас есть литература такая, оказывается, что это все было специально сделано, такое вот изобилие в одном месте. Получается, что Россия все отдала всем. Даже молодого Брежнева.

Л.Леонов: Мы как-то были в Болгарии с женой, поражались там уровню жизни, все на порядок выше, чем в Союзе. Тогда все страны социализма из Болгарии делали витрину, показательную такую страну, где бы приезжие видели, как в советском лагере хорошо живется.

На Урале тогда очень редко можно было встретить какого-нибудь иностранца, тем более иностранную машину. А ведь это уже были восьмидесятые годы. Я тогда только в Болгарии впервые увидел тараканьи бега этих иномарок, туда-сюда. Даже в Москве такого авторынка не было. Там как проходной двор был, в Болгарии, там хороший бизнес был туристический, хороший сервис, там полно было иностранцев. Я тогда впервые, как обычное дело, сидел в столовке с иностранцами за одним столом. Причем не только иностранцы из соцлагеря, но и всякие западные немцы у нас за столом сидели.

Молдавия была примерно на таком же исключительном положении в СССР, и не только Молдавия, но и, например, среднеазиатские республики тоже самое.

В.Пасютин: Грузия, Армения.

Л.Леонов: Грузия, Армения, Кавказ, Прибалтика. Ну, прибалты они сами по себе варились, у них свое было, они в меньшей мере гребли из общей кормушки, но тоже там какие-то моменты, особенности были. А мы на Урале жили, как рабочая скотина, ужас просто, вспомнить страшно.

В.Пасютин: Хотя жизнь я прожил, но знаю, все эти перекосы можно было преодолеть.

Л.Леонов: Конечно, а вместо этого проблем-то все больше и больше становится. Уже забытое и преодоленное, оно опять возвращается: например, туберкулез, детская беспризорщина, проституция, рабочий день по 14 часов…

В.Пасютин: Потому что государство устранилось. Вы вспомнили про Хрущева. Я помню, мы в школе, наверное, первый класс это был или второй, я уж не помню, были буквари или что. Учительница говорит: «Детки, открывайте страницы 1 или 2, надо вот этот портрет вырезать». Кого там вырезать, уж не помню.

Л.Леонов: Сталина, может быть?

В.Пасютин: Я бы запомнил, если бы Сталина.

Л.Леонов: Да, к тому времени Сталина уже Хрущев развенчал, по нашей доброй расейской традиции валить на предшественника все свои грехи. Хрущева как раз тогда сняли. Его же в 1964 году осенью сняли, и вы как раз пошли в первый класс, 1957 + 7, как раз это был 1964 год.

Я помню эту историю очень хорошо с Хрущевым, со всеми, которые последовали, чистками библиотек… сколько книг повыкидывали. И в школьной библиотеке, я ходил и в другие библиотеки, – и оттуда. Только что публично не сжигали, как в Германии при Гитлере было.

Следующая волна выкидывания книг была в 90-ые годы, стали выкидывать книги Ленина, Сталина. И я, благодаря этому, слава Богу, собрание сочинений себе приволок, помню, Сталина – из Магнитогорска притащил, из Дома политпросвещения (во, компартия была!). Ленина тоже где-то по кускам всего собрал, была и другая раритетная сегодня интересная литература.

В.Пасютин: Так я еще маленький был тогда, и думаю: так какого черта тогда напечатали, зачем книги портить? Думаю, ну не нравится кому-то, так пусть себе будет. Зачем резать?

Л.Леонов: Интересную тему затронули. А у вас это недоумение как-то не закрепилось дальше?

В.Пасютин: Нет.

Л.Леонов: А у меня вот закрепилось. Был такой период, советско-китайское ухудшение отношений, 1963 год, и мы как раз проходили обществоведение, в школе у нас было уже в старших классах, седьмой-восьмой класс, и мы писали сочинение. Надо было писать какие китайцы плохие, а я взял и написал то, что думал. Я писал: а что у китайцев плохо? Я же помню прекрасно эти китайские термосы красивые, у нас таких вообще не было, китайская тушенка «Великая Китайская стена», такие банки здоровые, красивые тоже, там китайская стена нарисована. Я помню, все детство у меня было завалено земляными орехами, арахисом из Китая, за копейки продавали мешками. Фонарики китайские первый раз появились с круглыми батарейками, у нас же были плоские батарейки. Вот вы даже не помните – у нас фонарики были плоские, в них вставлялась плоская батарейка. И вдруг появляются эти китайские круглые фонарики. Такая у них круглая головка, откуда свет идет, удобно в руке держать. И батарейки китайские такие красивые, не то что наши, свечным салом измазанные. Я это все написал – так мне поставили двойку. Потом мать вызвали, говорят, он у вас "аполитичный". Пугало такое было: "Он у вас аполитичный растет, мы ему хотим двойку поставить за 8 классов". А потом я узнал, что "аполитичный" – значит, равнодушный к политике. Эти умники-воспитатели даже смысла слова "аполитичный" не знали. Но была установка… Как раз это был 1963 год, я там и влип. Я также написал в том сочинении: а что мы сейчас имеем? Ночь-полночь стоишь за этой полбулкой хлеба с отрубями. Ну и провел параллель, что не надо было с китайцами вообще-то ругаться. С тех времен я стал каким-то шибанутым в эту политическую сторону.

В.Пасютин: Ну я тоже, только это не называется "шибанутый", это, наоборот, нормальный. А когда это стадо баранов, им приказали – они под козырек. Сегодня они религию эту дрючат, а завтра бегут в церковь молиться. Как наши придурки. В этом плане Смирнов хоть нормальный, он хоть не крестится. А был Гена бендерский, стоит и крестится.

В школе я гуманитарные и химию любил, поэтому у меня такие успехи потом были в сельском хозяйстве. В школе, видимо, все зависит от учителя. Когда учитель нормальный, то и предмет как-то нравится… А если учитель, как по Гоголю, стулья ломает…

Вот у нас была по молдавскому языку, не то чтобы по Гоголю, а так – истеричка. Так я ее предмет не то что не любил, а не учил вообще, ну, правда, знаю пару стишков на молдавском.

Я любил гуманитарные предметы, потому что их учить не надо. То, что на уроке рассказывали, мне достаточно было. По истории там все запоминающееся, по литературе – тем более, я любил сочинения писать и писал их не так, как все.

Надо отдать должное, учителя у нас были мудрые. Бывает, что дети не любят учителей, тут сами учителя и виноваты, а у нас в школе учителя были на очень хорошем уровне. Не было такого, чтоб они заставляли, угнетали. У меня воспоминания о школе очень хорошие.

Л.Леонов: Детский мир у вас как проходил? На уровне городского? Вы же в каком-то крестьянском домике жили?

В.Пасютин: Городского. Это первые два года мы жили в доме, а потом мать всеми силами вырвалась… Она квартиру получила примерно там же, где мы жили, то есть в предместье, это Борисовка. Ей удалось поменять квартиру на центр города, она в центр города стремилась все время. Думаю, что она это правильно делала, хотя расстояние здесь и небольшое, но это совсем уже другой уровень, в лучшую сторону.

И в центре города жили, но опять же, здесь Днестр, и мы все детство проводили на улице и на Днестре, потому что друзья все утром поехали на пляж, вечером вернулись домой. В общем, на улице жили в отличие от того, как все сейчас сидят по домам за компьютерами или смартфонами. Я считаю, что для детей лучше, когда на улице… для здоровья, для развития. Смартфоны, конечно, развитие резкое дают, но много и негатива там есть тоже. Мне больше нравится, когда я на улице всю жизнь проводил.

Л.Леонов: А какого-то там кусочка земли не было? Картошку не садили?

В.Пасютин: Картошку? Нет, точно.

Л.Леонов: У меня все детство прошло на картошке… Чтобы картошку семье не посадить, тогда это было не принято. Для меня это было трудно, конечно, но как-то по-праздничному: с народом выезжали, костры жгли. Землю давали за городом, совсем далеко. Там какие-то поля неудобные, вот их там разрезали на кусочки, кто сколько просил, но мы больше 4 соток обычно никогда не садили. Четыре сотки, пять соток, шесть кто-то садил, восемь кто-то даже садил, это же огромный труд! Вот мы на посадку ездили, потом на прополку пару раз ездили за лето, на уборку урожая. Потом, конечно, стало это все угнетать, потом появилось это все в продаже, и мы перестали садить. Сняли эту картофельную проблему только где-то в 80-х.

Это было очень распространено, такой выезд на поля. Через него получалась связь с природой, с землей. А вторая связь у нас была через школьные участки, на которых каждый ученик обязан был летом сколько-то часов отработать. Школа, в которой я учился, известная очень была в городе. Помню, наша директриса была повернутая на том, чтобы нашей школе присвоили имя Ленина. И все 8 лет, что я там учился, она этого хотела, боролась, но ей так и не удалось это сделать.

А школа была с таким маленьким сельскохозяйственным уклоном. У нас учителя зоологии, биологии были такие продвинутые немного. Был пришкольный сад такой, очень интересный сад, наверное, с полгектара, там какие-то опытные работы велись, кукуруза трехметровая росла, теплица была большущая, там помидоры, огурцы росли зимой, яблонь было очень много. Участок был огорожен, там можно было очень многому поучиться интересному. Учительница биологии в каких-то конкурсах принимала участие и большие места наша школа получала. У вас что-нибудь такое было? Откуда крестьянский такой поворот с вами получился?

Пасютин: Когда мы у бабушки жили, там полгектара был участок, я никогда там ничего не садил, да и отец тоже, потому что отец посадил там абрикосы, и было очень много абрикосов, но я сельским хозяйством никогда не интересовался.

Л.Леонов: А любовь к абрикосам у Вас до сих пор осталась с того времени?

В.Пасютин: Да, почему-то абрикосы сопровождают меня всю жизнь, сейчас считаю, что они очень полезны для здоровья.

Л.Леонов: Их стало что-то совсем мало в последнее время, они дорогие, мало и плохие.

В.Пасютин: На абрикосах, когда был «Агростиль» в последние годы, я зарабатывал довольно-таки неплохие деньги. Продавали не на местном рынке, а оптовикам, которые везли в Киев. Но это было до Майдана, а после Майдана там цены упали в два раза, потому что гривна упала и, соответственно, все цены понизились. Получается, спекулянты покупают у нас, везут в Киев, а там также оптом продают местным спекулянтам, а еще распродают по точкам. И вся цепочка такая, что приходилось снижать цены. Во всей цепочке снижали, потому что иначе вся цепочка рушилась, убытки. Но даже при том, все равно было более-менее рентабельно, а теперь эти наши идиоты угробили уникальный персиковый сад "Агростиля" с капельным орошением. Отобрали у меня и сами не знают, что с ним делать.

Л. Леонов. При Пасютине персик стоил по цене картошки, а теперь картошка стоит по цене дорогущего и редкого персика. Теперь Госпрограмму будут принимать по восстановлению персиковых садов, будут в бюджете закладывать деньги.

В.Пасютин: Это они любят, потому и нет денег, что они все, что им в руки идет, бездумно гробят.

5. Мальчишка с фотоаппаратом

Л.Леонов: В общем, сельское хозяйство в повестке жизни у вас не стояло?

В.Пасютин: Не стояло. Закончил, как положено, десятилетку. И потом поступал в Киевский театральный институт.

Л.Леонов: О, как!

В.Пасютин: Так я же фотограф. С 13-ти лет я начал заниматься фотографией.

Л.Леонов: Чем это было вызвано? У меня тоже интерес к фотоделу был. Но у меня случайно вышло, по беде, отец оставил технику, когда умер. Он был фронтовик, из больниц не выходил (я остался без отца рано, в 10 лет). А техника была, отец активно занимался фотографией. И как-то мы привыкли, что где-то как-то нас фотографируют, я стал фотографировать тоже. Фотоаппарат был лучший в те годы – зеркалка "Зенит". А у вас какой был первый фотоаппарат?

В.Пасютин: Самый простейший, «Смена», 35 мм, «Смена 8М», там рублей 10 или 15 стоил по тем временам. Все пленочные фотоаппараты уже отошли, сейчас электронные.

Л.Леонов: Ну кто-то вас, наверное, все-таки увлек этим фотоделом.

В.Пасютин: Наверное, но скорее азарт. И мы с друзьями поехали в молдавское село фотографировать свадьбы, зарабатывать деньги. Это в 13 лет. Там были со мной друзья-евреи.

Л.Леонов: Ну, это у них с детства – деньги зарабатывать. Они тоже фотографировали?

В.Пасютин: А у меня не было тяги к деньгам, мне фотография просто нравилась. Фотограф был только я один в нашей компании, но там до съемок и денег не дошло.

Мы приходим на Молдаванку, а мы молдавского языка не знаем, спрашиваем: «Унде здесь свадьба?». «Унде» – это «где?». А дальше мы не знаем. Прибежали девчонки маленькие, они любят фотографироваться, мы их нафотографировали, потом я говорю: «Ну, кому сколько фотографий по 30 копеек? Давайте деньги, и мы разойдемся». Они говорят: «Нет, вот когда вы принесете фотографии, тогда мы заплатим по 30 копеек». Умные, молодцы, я тогда даже не обиделся. Самое обидное, что фотографии не получились. Я даже не понимаю почему, я тогда еще и не особо умел.

Л.Леонов: Первый блин комом.

Пасютин: Да, но воспоминания хорошие, потому что молдавское село, все яркое, цветное, девчонки бегают, но и взрослые были, очень хорошая атмосфера. О каком-то национализме вообще даже намека нет… несмотря на то, что под румынами только что были 20 лет. Не было тогда такого румынофилия, как сейчас. Молдаване народ хороший. А если их баламутят, как хохлов набаламутили сейчас, посмотрим, чем это все кончится. Какая-то у меня настороженность на этого Зеленского.

Л.Леонов: А продолжение всех этих поездок были?

В.Пасютин: Нет. Вот мы один раз поехали, и на этом все, а потом учеба. Потом я занимался фотографией чисто для себя, потом начал фильмы снимать еще 8-ми миллиметровой камерой.

Л.Леонов: То есть у вас была кинокамера? Вот мечта моего детства.

В.Пасютин: И надо отдать должное моим родителям – они никогда на мое увлечение не жалели денег. Кинокамера тогда 320 рублей стоила, две-три зарплаты.

Л.Леонов: Потом еще и вся эта обработка очень дорогая, материалы.

В.Пасютин: Цветные, да. Таким тяжелым трудом деньги доставались, а не жалели детям.

Л.Леонов: Отец так остался за баранкой или поменял работу потом?

В.Пасютин: Нет, так на пенсию и вышел шофером. Потом он работал в автокомбинате, но там тяжелая работа, по 12 часов в сутки работал. Но и заработки хорошие были по тем временам.

Л.Леонов: Автокомбинат – это что? Автоколонна?

В.Пасютин: Да, автоколонна, несколько сотен машин там было. Потом, уже попозже он перешел в автосервис работать, но там зарплата была поменьше намного, но полегче, потому что ездить не так много. Но там дополнительные заработки были. То одни дефициты доставал, то другие, этим зарабатывал. Тоже зарабатывал хорошо.

Л.Леонов: И что кино? Вы снимали на какую тему?

В.Пасютин: На разные темы.

Л.Леонов: Будучи в школе?

В.Пасютин: Да. Еще будучи в девятом классе снял кино про любовь, и, кстати, довольно-таки неплохое.

Л.Леонов: Игровые были фильмы или документальные?

В.Пасютин: В основном документальные, но вот про любовь был игровой. Он даже где-то сохранился, но я не уверен. Там еще даже и монтаж был хороший: парень сидит, мечтает о девушке. А я сделал, там по стеклу идет дождь, и контровой свет, так красиво, и эти разводы, и, в общем, неплохой фильм. Так мне дали диплом «За творческий поиск» на кинофестивале любительских фильмов в Кишиневе. Я все-таки думаю, что еще при Советской власти было лучше, потому что там были вот эти фестивали для детей и для взрослых, для всех.

Л.Леонов: Центры творчества всякие, которые стимулировали творчество.

В.Пасютин: Да, по интересам кружки там всякие, это все очень нужно. Но сейчас уже что-то есть, но платные, на другом уровне – уже не государственном. Случайно, одноразово. А в СССР была система и политика государственная.

Л.Леонов: Я помню эту систему, я в ней участвовал даже. Эта система на двух китах держалась: во-первых, были профсоюзные всякие дома творчества, клубы, дома культуры, а во-вторых, государственные, в основном, на селе.

В.Пасютин: Фильмы снимал уже в старшей школе, а это девятый-десятый классы. Мы после 8 класса ездили в Ленинград, после 9 класса ездили в Москву на поезде.

Л.Леонов: Сами организовали?

В.Пасютин: Нет, школа организовывала, но опять-таки – государство.

Л.Леонов: Мы тоже ездили по Москве, жили в гостинице хорошей, там номера маломестные, порой на одного человека, а для нас это удивительно.

В.Пасютин: Нет, мы жили в школе, нам поставили какие-то железные кровати, но нам-то все равно было, и впечатление очень хорошее, до сих пор помню.

Л.Леонов: Значит, вы были лауреатом конкурса любительского кино?

В.Пасютин: Дали диплом.

Л.Леонов: Я был многолетним членом жюри этих конкурсов в Челябинской области. Я тогда работал заведующим отделом культуры, литературы и искусства областной газеты. У нас в области была очень хорошая, высококотируемая киношная такая братва, которая снимала фильмы. И очень хорошие фильмы снимались, причем на республиканском, на союзном уровне всегда занимали первые места. У нас была целая школа киношная с традициями, фамилии очень известные. Это стимулировалось все время, поощрялось. Фестивали любительского кино длились по два-три дня, там десятки фильмов просматривалось.

И о чем был ваш фильм?

В.Пасютин: Про любовь. Мне тогда уже лет 15 было. Повесть о первой любви, «Дикая собака динго»? Ну, такой, хороший фильм. Недаром приз дали. «За творческий поиск». Не первое место, не второе, а просто диплом дали. Так я и то хвастался в школе и везде.

Л.Леонов: Какого уровня был конкурс, республиканский?

В.Пасютин: Да, республиканский. Но вначале я ходил там на курсы любителей, или как-то там они назывались. Ездил пару раз в неделю на автобусе в Кишинёв. Там выступали сценаристы, операторы, режиссеры. Это в девятом классе, мне было 16 лет. Хорошие времена были.

Потом я решил поступать на кинооператорский факультет, так как думаю, во ВГИК – это далеко до Москвы, решил в Киев. Киевский театральный институт, операторский факультет. Выслал там фотографии, нужно было выслать, они потом позвали: приходите.

Это был творческий конкурс, а потом позвали уже на экзамен. Потом сказали: зачем вы приезжаете на Украину из Молдавии? Тогда я ещё думал, что это же одна страна. А вот видите, уже тогда был национализм в Украине.

1974 год. Самый эпицентр этого брежневизма. И всё было относительно хорошо, за исключением всяких там дефицитов. Но национализм уже был, причём в среде интеллигенции. Именно эта гнилая интеллигенция, как говорил Ленин, она вот и гадила всем. То же самое было и в Молдове.

Л.Леонов: В Одессе такого, вроде, не было.

В.Пасютин: Одесса русский город, а Киев – это уже во всю…

Л.Леонов: Так и сказали: «Езжайте в свою Молдавию»?

В.Пасютин: Что-то типа того.

Л.Леонов: Не прямо сказали, не по национальному вопросу?

В.Пасютин: Нет-нет-нет, Боже упаси! Не прошел по конкурсу, что-то такое, или что-то типа: «А что вы в Молдавии не поступаете?» Но в том-то и дело, что только в Москве и Киеве были подобные институты.

Л.Леонов: Тогда было по пальцам пересчитать. В Ленинграде был институт театра музыки и кинематографии.

В.Пасютин: Но он, в основном, актеров и режиссеров готовил. И далеко. Короче, не поступил. Решил поступить на «Молдова- фильм» помощником оператора или режиссера. Что-то такое. А тогда был так называемый институт прописки. Если у тебя нет кишиневской прописки, на работу не брали. А у меня не было…

И мы решили с братом зарабатывать деньги. Начали ходить на халтуры - свадьбы фотографировать, кино снимать. Брат учился в это время в мореходке. И он даже на этом барке, «Товарищ», что ли, называется, куда-то сплавал.

Л.Леонов: Знаю, известное судно учебное «Товарищ». Курсантов мореходок вывозили в учебный рейд на «Товарище». Несколько месяцев даже плавали. Я его видел, кстати говоря, живьём. В Варне. Там была международная парусная регата. Из наших там был только «Товарищ». Красавец, чудо просто!

В.Пасютин: И в общем мы с братом начали ходить фотографировать и снимать кино. И мы первые в Бендерах, кто начал снимать кино на свадьбах. Тут свадьбы, ну знаете какие, любят это дело. Много народу, вино рекой, весело! Кто мимо идёт, того и затаскивают. И невесты любили, чтобы их пофотографировали, а тогда это ещё не было развито. Фильмы вообще мы начали первые. Договариваемся с музыкантами, что мы вешаем экран и пускаем кино. Утром снимаем в ЗАГСе, а вечером уже показываем. Причём ещё в начале чёрно-белые снимали, но там есть и цветные. А тогда цветные – это вообще круто было. Утром с десяти до двенадцати снимали, вечером уже привозим, и музыкантов просим музычку такую… и показываем. В общем, мы в день могли четыре фильма снять, в субботу, четыре разных свадьбы. И 25 рублей брали за фильм, то есть, 100 рублей зарабатывали. По тем временам, это очень хорошие деньги. Это только на фильмах. Мы ещё и фотографировали. Первое время фотографировали через неделю. А потом начали делать так, что утром фотографировали, а вечером, когда у них уже гулянка, мы и приносим фотографии. Они, когда пьяные, последние деньги отдают.

Л.Леонов: Психологи!

В.Пасютин: Ну, правда, когда совсем пьяные, то уже ничего не понимают.

Л.Леонов: Это всё было до кооперативов?

В.Пасютин: Конечно.

Л.Леонов: То есть вы тогда еще и в армии не отслужили?

В.Пасютин: Да, не был ещё. Наверное, года два до армии. Хорошие времена! Во-первых, тогда всё-таки самые стабильные годы, при Брежневе. Вот говорят, что дефицит был. А там столы ломились. А еще народ же такой: на праздник, на свадьбу последнее выложит. Такие сытые времена, что называется. И мы зарабатывали очень хорошо. Но своим трудом, как бы там ни было. Правда, бывало, что на нас государственные фотографы натравливали ментов. Конкуренция была.

Л.Леонов: Но конкуренции по фильмам у вас, наверное, еще не было? Потому что тогда кино было ещё редкость большая.

В.Пасютин: Они же привыкли, что эти фотографы, как короли. Там только они были, больше других не было, а тут появились фиг его знает кто. Потому кричали: «Мы государственные фотографы». Хотя всё равно они себе в карман клали всю выручку, государству доставалось немного.

Ну, менты взяли моего брата и в ментовку затащили. И пошла мать и там разоралась - они брата отпустили. Менты ещё такие были, еще не знали, что с ним делать, он же не хулиган. Работает парень, что-то делает, водку не пьёт. За что его посадить? Тогда ещё коррупции не было среди ментов, они как-то по-нормальному относились.

Л.Леонов: "Дикие" же времена.

В.Пасютин: Хорошие времена были.

Л.Леонов: Ну и у вас, наверное, какой-то банк свободных денег образовался?

В.Пасютин: Свободных не было, потому что они все куда-то уходили.

Л.Леонов: Была какая-то мысль развить этот бизнес, бизнесменские идеи не появлялись?

В.Пасютин: Мы уже были бизнесменами, потому что надо было крутиться при дефиците цветной фотобумаги в Советском Союзе. А мы ездили в Москву, покупали. С плёнками ещё более-менее, а бумага – вообще жуткий дефицит был.

Я поехал на завод, где производят, в Переславль-Залесский возле Москвы. Там контакты налаживал с торговлей со всякой: немножко им платили, копейки продавщицам платили. И все оптом скупали и делали запасы. То есть мы вкладывались в фотобумагу, потому что, если зимой не купишь, то потом и снимать незачем. Какой-никакой уже бизнес, это уже была какая-то практика, самопроизвольная что ли. Начало нашей предпринимательской деятельности, так можно назвать.

Л.Леонов: Наверное, тот фильм про любовь, который вы сняли, подтолкнул?

В.Пасютин: Фильм я снимал – денег там не заработаешь, просто нравилось это дело. А потом брат начал говорить, что раз ты это умеешь, то давай снимать фильмы и фотографировать.

Л.Леонов: А как домашние к этому отнеслись?

В.Пасютин: Ну, во всяком случае, не ругали, наоборот, они же видели, что мы работаем. Это же не пьянка, а работа. Нет, положительно относились. И мы первое время деньги вообще родителям отдавали, потому что нам и не на что было тратить. Рестораны стоили 3 рубля. За вечер.

6. Голодному солдату – 10 лет за кражу мяса

Л.Леонов: А в эти два года до армии, наверное, были какие-то попытки куда-то еще поступить в киношном направлении, где-то поучиться?

В.Пасютин: Нет.

Л.Леонов: То есть знал, что пойдёшь в армию, да?

В.Пасютин: Да. То есть я уже созрел для армии. Тоже особого желания не имел, конечно, но тут мать договорилась с одним военным, он был майором, и меня в Бендерскую крепость отправили. Это же супер! Три километра от дома. В советские времена, чтобы служить, где живёшь, это нереально. А он там договорился – у него были друзья в Одесском военном округе. Кстати, жалко, этот офицер потом спился. Хороший мужик такой, но они все алкоголики, военные. Потому что им нечего делать было.

Вот где я служил, до обеда ещё служба идёт, а после обеда они пообедали, выпили и уходили по домам. Про армию у меня тоже воспоминания хорошие, в основном. Правда, один раз на губу меня посадили.

Л.Леонов: В этот период, наверное ещё какая-то первая девушка у вас была?

В.Пасютин: Нет, вы что?

Л.Леонов: Ну, а какие-то конфликтные случаи вспоминаются? Например, связанные с какими-то городскими проблемами? У нас, допустим, были схватки с пацанами, которые на другой улице жили.

В.Пасютин: Что-то подобное назревало, но я не участвовал. Говорили, что там, которые на Днестре живут тоже в частных домах, задирались… Но не было особых драк. Всё-таки тогда и милиция работала, и вообще почвы не было для драк. Но я слышал, что в России улица на улицу дрались. Тут такого не было.

Л.Леонов: Ну а по впечатлениям школьным детским, как вы воспринимали окружение? Как родную среду или там были ещё румынские какие-то отголоски? Какие-то колкости, мол, что ты, румынская сволочь, тут ходишь?

В.Пасютин: Таких выражений вообще не было. У меня по жизни был друг, Йоська, фотограф, он старше. Он, кстати, уже умер. Уехал в Израиль и там умер. Ну, такой, нормальный. И вот моя мать кричит мне, дома летом открыли окна, кричит: «Йоська-жид, он тебя обманет».

Л.Леонов: А какие в Бендерах в тот период были центры тяготения людей в праздники, на какие-то торжества, что считалось хорошим тоном в то время?

В.Пасютин: Центры, дома культуры – всё государственное.

Л.Леонов: Кинотеатр Горького?

В.Пасютин: Кинотеатр им. Горького хороший был, кстати. Сейчас Семёнов его очень хорошо восстановил, очень хороший кинотеатр.

Л.Леонов: Семёнов – это кто?

В.Пасютин: Это бывший депутат, раньше моим был соседом. В общем, я его просто знаю.

Л.Леонов: Он кинотеатр приватизировал?

В.Пасютин: Да. И он еще много чего накупил тут. Он бизнесменом был.

Л.Леонов: Но он сейчас работает, этот кинотеатр?

В.Пасютин: Да.

Л.Леонов: Как кинотеатр?

В.Пасютин: Да, именно как кинотеатр работает.

Л.Леонов: А кто же сейчас ходит смотреть фильмы в кинотеатр?

В.Пасютин: Как и в советские времена, в основном молодежь ходила. Хотя средние тоже. Сейчас тоже молодёжь. Моя дочка, средняя, пришла вчера и говорит, что вот мы идём, ну с её парнем, идем в кино. Я говорю: «Хоть какое кино?» Она говорит: «Фантастика».

Л.Леонов: Там наверное какие-нибудь 3D, 4D?

В.Пасютин: Ну что-то такое. Да уже современное, конечно. Я говорю: «Как ты можешь?» А я, говорит, люблю. Каждый находит себя. Они именно под клиентов и подстраиваются.

Честно говоря, у меня тоже была одна девушка, совсем молодая, ну лет пять назад, ей тогда было лет 18 или 19. И вот она меня таскала в кино, ты, говорит, мой парень. А мне там 55 уже. Она меня таскала на разные фильмы. Мы сидим, я смотрю – только мы и там ещё, может, человек пять-семь.

Л.Леонов: Умирающая реальность.

В.Пасютин: Да, ну может, не умирающая, но дошла до определённого развития и уже дальше некуда, это уже не бизнес, а так, умирание.

В детстве мы ходили часто кинотеатр, и там полный зал, цветное все. И когда я попал в армию, у нас тоже там был кинотеатр, и по привычке ожидаешь барышень… Я, как зашёл, как увидел зал, вот это всё военное – такой шок у меня был, ужас! Первый раз я говорю: ужас. И у нас там было процентов 30 азербайджанцев. Они же кричат. Ну, там идёт фильм, а они кричат по-своему. В армии уже были драки, айзеры, они кучковались в своей банде, и били всех остальных. Или те их били, но я не участвовал.

Л.Леонов: А у Вас в семье, или вот вы постарше стали, не было желания уехать в Россию или куда-то в другое место?

В.Пасютин: Так тогда был Советский Союз, и мы воспринимали, что у нас одна страна. Я говорю, когда развалился Советский Союз, это страшный удар и по психике, и по менталитету, и по всему.

Л.Леонов: Никто не предполагал, что такое может свершиться.

В.Пасютин: Совершенно верно. В армии, когда служил, какие-то лекции читали. И вот КГБшник с лекцией, говорит, что ахиллесова пята Советского Союза – это национальный вопрос. А я говорю: «Какие вопросы? Дружба народов, счастье, то есть, это ленинская национальная политика. Он всё и заложил». Нужно должное отдать Жириновскому, он об угрозе национального размежевания говорил постоянно, и он хотел вместо национальных республик создавать губернии, оно даже вроде пошло, но как-то остановилось.

Л.Леонов: Это была его идея национально-культурной автономии. Он предлагал страну поделить, как в Соединённых Штатах, по географической, а не по национальной территориям. Параллели вот эти и меридианы – и все. А кто там живёт, между ними, какие там нации… Для национальных территорий предполагался особый статус национально-культурной автономии. Может быть, где-то до Отечественной войны, и был какой-то смысл в национальных республиках, и он заключался в том, чтобы вытянуть все эти республики на какой-то хотя бы приемлемый общий уровень. Некоторые республики вообще в средних веках жили.

В.Пасютин: Дагестан и так далее.

Л.Леонов: Вся Средняя Азия. Они там на спутники молились, понимаете? Что там говорить! Но потом, когда там создали промышленность, причём на льготных условиях, то есть они на том же самом, даже на худшем товаре, зарабатывали больше, чем в России. Это, конечно же, было никуда не годно. И национальные республики стали этим пользоваться. Почему гнить-то начало всё с национальных окраин?

В.Пасютин: Даже здесь. Я помню, когда пошёл этот национализм в Молдавии. Он постепенно рос, но в восемьдесят девятом году принял уже уродливые формы. Но я как раз заболел рассеянным склерозом, и когда меня направили в Кишинёв, я ещё думал: зачем там этот национализм? Но, правда, когда попал в больницу, слава Богу, не было ещё последствий.

Л.Леонов: То есть впервые эти будущие негативные вещи вы в армии обнаружили?

В.Пасютин: Нет, раньше. Вот мой отец всё время читал газеты, а мать еще орала на него: «Зачем ты газеты читаешь?»

Л.Леонов: А какие он газеты читал?

В.Пасютин: «Известия». Вот «Правду», нет, он не выписывал, а «Известия» – точно. Потом мать еще кричала: «Что ты, коммунист? Ты только партвзносы платишь».

Л.Леонов: А он коммунистом был?

В.Пасютин: Да, коммунистом был, он вступил в партию еще на Урале. Может, его заставили, он же руководителем был, ну он и не сопротивлялся, потому что он из тюрьмы вышел, он в тюрьме, кстати, сидел. Десять лет.

Л.Леонов: Да вы что? Это какие годы?

В.Пасютин: Сразу после войны. Он ещё молодой был, когда Кенигсберг брали, он там воевал, его там ранили, он лежал чуть ли не 9 месяцев в больнице, лежал уже до Победы. А потом дослуживал дальше. Голод был, жрать хотелось. И они с друзьями нашли там кусок мяса и начали его варить, а там по запаху пришли и взяли – и всё, сразу десять лет дали ему, а другим не знаю. За кражу. Там и сидел, вот где мы жили, на Урале. Он в шахтах работал.

Ссорились, и мать кричала: «Зачем твоя партия? Ты сколько платишь этих членских взносов!» И он что-то там отбрехивался. «Другие, кто там в партии, уже карьеру сделали, а ты?» Упрекала его. Но, я говорю, он столько зарабатывал, что она терпела… Он рассказывал, что он в тюрьме был на хорошем счету, потому что его там заметили, и он тоже какую-то карьеру сделал. Он был там начальником, а потом вышел и также, видимо, был начальником, потому что хорошие руководители – это большой дефицит. Это и при коммунистах было, и сейчас.

Л.Леонов: Это большая редкость, вообще – организация людей, это такая особенная профессия, причём, талант надо иметь.

В.Пасютин: Ну да, руководителем надо родиться.

Л.Леонов: А он сам откуда?

В.Пасютин: Из Беларуси. В 1944 году, когда была операция «Багратион» по освобождению Белоруссии, их наши освободили из оккупации – и сразу в армию. Ему и 18 ещё не было. Его взяли – и сразу на Кенигсберг. И там, он рассказывал, что он был командиром пулеметного расчета, пулемёт «Максим»…И, говорит, 5 человек пулемётный расчёт «Максима». Он командир, заряжает. Немцы воевали хорошо: только нос высунешь, тут тебя и хлопнули. В общем, очередь дали - и бегом менять позицию.

Минами их немцы забрасывали. Наши два раза постреляли – и ушли. А на третий начали стрелять - их и хлопнули. Двое убитых, трое раненых из пятерых.

Я служил… во 2-м понтонно-мостовом полку. Инженерно-саперные войска. Он в Бендерах находился, в Бендерской крепости

Был майор Таранов у нас. В 1992 году, когда начиналась война, он погиб. Был такой случай в Бендерах, Молдавский БТР ворвался и расстрелял автобус наш, и тогда он погиб, он тогда, видимо, уже уволился из армии.

Л.Леонов: Он погиб случайно?

В.Пасютин: Нет, не случайно, перестрелка была. Я его помню с хорошей стороны, потому что я был фотографом у нас в полку, а это элита армии была. Фотографы на особом положении были, потому что все солдаты делали дембельские альбомы, и они все приходили и просили у меня фотографию, и я им давал по возможности. В общем, я белая кость был.

Майор Таранов как-то увидел меня и говорит: «О, Пасютин, сходи принеси червей для рыбалки». Я оскорбился до глубины души – меня, фотографа, за червями! Пошел, взял ведро такое здоровое. А у нас рядом был свинарник, то есть подсобное хозяйство было нашей части, там свиней этих держали. Я как-то раз увидел, что там такие черви были, как змеи здоровущие. Взял лопату и накопал целое ведро таких червей, это было очень легко, 2-3 лопаты, и все – такие они здоровущие. И принес и говорю: «Смотрите, каких червей я вам принес жирных». Я знал, что нужны маленькие, а эти как змеюки были. И он их как увидел: «Ладно, иди». Что и требовалось мне, но он не оскорбился, так ничего.

Л.Леонов: А Таранов был командир полка?

В.Пасютин: Нет, по-моему, начальник штаба. Командир полка тоже хороший мужик.

Л.Леонов: Это российская армия еще была?

В.Пасютин: Советская. Дедовщина, конечно, была, но меня она не касалась почему-то. И в нашей части она как-то в пределах разумного была. В приднестровской армии раньше было больше дедовщины, чем в нашей Советской Армии, видимо, зависело от каждого человека, как он мог реагировать на дедовщину… И как себя поставить в пределах рамок каких-то. В основном, слабым, конечно, доставалось.

7. Сексуал-демократическая партия

А командир полка тоже сыграл в моей жизни большую роль. Там возле части была стоянка автомобилей, и как-то он говорит: «Как полковник, то «Запорожец», машина, а как «Волга» – то прапорщик». Была правда в этих словах, потому что прапорщики поворовывали там.

Когда началась война в Афганистане, я демобилизовался как раз за год до этого. Наших отправили в Афганистан с техникой, что-то там нужно было, какие-то реки форсировать… и обратно полк уже сюда не вернулся. На месте полка в крепости была ракетная часть, потом какая-то приднестровская на ее месте. А сейчас строится музей Бендерской крепости и всякие развлекательные рестораны, говорят, даже казино там сделали, но я там не был еще. В случае чего ресторанами и казином будем отбиваться. Может, отобьемся.

Тут требуется небольшое отступление. После армии где-то в 1979 году я поступил в Хмельницкий институт машиностроительный, вернее, бытового обслуживания. Я демобилизовался, больше с полковником не виделись. Сразу же поступил на подготовительное отделение в институт.

А там же скучно. И я создал сексуал-демократическую партию. Для смеха было, потому что на лекциях сидишь, делать нечего. Написал там все, как положено. Это была пародия на КПСС. Документ такой сделали: программа-минимум, программа-максимум, газета «Голос плоти», потом Герои сексуалистического труда, орден был учрежден, – все в таком плане. Список членов был человек 12. Все ржали – это главная была цель. Девушки даже записались, подружки.

Больше 12-ти членов, говоря по-партийному, дело не пошло. При Советской власти, как бы то ни было, жизнь какая-то была, государство делами народа занималось. Тогда только начали дискотеки образовываться, там диспуты проводили разные, и вот был диспут на тему: «Может ли быть дружба между парнем и девушкой». И я там выступил и сказал, что никакой дружбы не может быть, мне там хлопали все студенты. Потом ко мне преподаватели подходили: «Мы и так уже не знаем, что делать с этими матерями-одиночками». А у меня в этом плане все четко было, у меня детей на стороне нет. Я прочитал «Американскую трагедию» Теодора Драйзера, и очень она на меня подействовала, так что я следил за этим вопросом.

Я жил в общежитии с другим парнем, и тут вдруг к нам в общагу заходит комиссия какая-то проверять, чем мы занимаемся. Мне это не понравилось, когда что-то непонятное происходит, это меня настораживает. Обшмонали всю комнату.

А у меня под кроватью был ящик тушенки, мне родители дали, потому что в Молдавии с мясом было более-менее нормально, а в Хмельницком – хуже. Чтобы было сыновьям, что кушать… А у меня брат тоже учился, только в другой комнате жил. После армии принимали без экзаменов, там полгода подготовительное отделение, а потом автоматом идешь или сдаешь экзамены, не помню, в общем, легко было.

Нашли тут ящик вина… Мы, когда были дома, я прочитал французский трехтомник про изготовление вин, сделал несколько бутылок шампанского и привез туда, чтобы по праздникам его открывать. Давление было бешеное. Когда мы открыли одну бутылку, почти все вино вылилось, осталось чуть-чуть, но попробовали. И стену облили тогда в общаге, и она была такая красная.

Под кроватью несколько бутылок шампанского лежало, а тогда дефицит был в те времена. И они увидели, говорят: «Что это?». Ну что, облили шампанским, продемонстрировали. Ничего не сказали и ушли.

Правда, у меня еще один залет был до этого. Мы старались денег заработать, потому что с родителей неохота было вытягивать с братом, и сделали такие футболки, где-то купили белые, а потом рисунок налепили. Причем по хорошей технологии, шелкографией. У нас тут завод был, который таким методом ткани делал, шелковый комбинат в Бендерах.

А мы там знали всех, потому что мы там работали после школы. Первое, что мы придумали, это ноу-хау наше, это фотография на рабочем месте, как в газетах иногда фотографируют передовиков. А мы шли и говорили: «Хотите сфотографироваться?» Кто-то отказывался, но в основном все фотографировались. Мы тогда с братом зарабатывали немного, но в начале жизни для нас это было хорошо.

Там такой грохот стоял, что рядом стоишь и ничего не слышишь. Они беруши вставляли, еще из-за этого не слышали. Когда мы это поняли, мы уже писали на бумажке. Подходим к ним – раз бумажку, они читают, а потом или машут, мы фотографируем, или нет – цирк. Тяжелая была работа, но хоть какие-то деньги были.

Короче, меня выперли из института по-страшному, по-наглому.

Л.Леонов: А как мотивировали?

В.Пасютин: Там эти коммуняки, вот за что я коммуняк не люблю, они же чиновники, им лишь бы найти какую-то жертву. Тем более, тогда в Польше "Солидарность" была, 1980-ый год, в институте сильно боялись польской заразы – Польша же близко была. Потом эти комсомольцы, твари, были, потом из этих комсомольцев выросли все эти Ходорковские, поэтому я их ненавижу.

Л.Леонов: С коммуняками у меня хорошие отношения, потому что я знал вот этих работяг-коммунистов. И руководителей-коммунистов, которые пахали по двадцать часов в сутки, а то и все 24 часа, кто ж их считал. А комсомольцы для меня тоже омерзительнейшие всегда были. Меня когда в партию принимали, я тогда еще работал в энергосистеме "Челябэнерго", меня спросили: «А почему ты не комсомолец, – я не был комсомольцем – ты был в комсомоле?» Я говорю: «Нет, не был, я сознательный не комсомолец». «Как так – сознательный?» 70-ые годы… Это все превратилось потом в омерзительную конвертацию комсомольских билетов в наглое присвоение общенародной собственности, в олигархию.

В.Пасютин: Потому и проиграли коммуняки. Вот эти Горбачевы-Ельцины оттуда.

Л.Леонов: Так вам впаяли не только тушенку, но и эту сексуал-демократическую партию?

В.Пасютин: Так это главное было! Они не поняли, что это юмор был. И начали меня выгонять из комсомола. А когда из комсомола вылетишь, автоматом из института выгоняют. Причем в 4 инстанциях: сначала в группе у нас, потом на потоке, потом в институте, а потом и в городе. Наверное, они специально хотели такое аутодафе устроить, чтобы другим неповадно было. Ну, а в группе-то у меня все друзья, и я был этим… неформальным лидером, хотя к тому не стремился. Во-первых, я был старше других, после армии, популярный по этим делам. И все были против, чтобы меня выгонять, а эти комсомольцы-начальнички пугали, что если Пасютина не выгоните, то вас тогда вместе с ним выгонят из института. Они боялись, конечно, и родителей, в общем, угрожали им. Ну, и они проголосовали «За», обычная история.

Так у нас и землю отбирали, этот сельхозминистр ПМР Коваль устроил. Нашел, как получить "За" от бывших работников "Агростиля" – против Пасютина.

На потоке тоже многие меня знали, и некоторые даже выступали в мою защиту. Им тоже пригрозили, и они тоже проголосовали, как надо. А в институте уже только ЦК института, там только несколько, такие прожженные чиновники, и в горкоме также.

И меня выперли из института. Написали: «За совершение проступка, несовместимого со званием студента». Это был волчий билет по тем временам. Даже не дали свидетельства о незаконченном высшем образовании.

Я тогда злой был, я не знал, что родителям сказать, потому что они пашут, хотя мы уже сами зарабатывали, но все равно. Они всю жизнь говорили, что нужно всем высшее образование, и все такое. У евреев тоже самое, они обязательно стараются получить высшее.

Л.Леонов: А у родителей было высшее образование?

В.Пасютин: Нет, и отец, видимо, на своем примере, потому что он умный был, все время говорил, что спотыкался об это отсутствие высшего образования. Родители об этом все время говорили. А я не хотел учиться, потому что думал, зачем мне высшее образование, если я работаю фотографом и зарабатываю в несколько раз больше, чем родители. Но они были правы.

8. "Одиночка с мотором"

В.Пасютин. Так что после хмельницкой истории начал тут, в Бендерах работать, а тогда зарабатывали мы вообще очень хорошо.

Л.Леонов: Это какой уже год был?

В.Пасютин: 1980-1982. Тут студенческие отряды были. Была, так называемая, Продовольственная программа. А я газеты так и продолжал читать, всегда интересовался, что там пишут. И в Молдавии во всех колхозах работали из разных республик стройотряды – российские, из Прибалтики. Летом работают из других республик, а в сентябре-октябре уже молдавские. И мы несколько месяцев работали по стройотрядам, фотографировали, а там бешеные деньги. Мы делали еще цветные фотографии большие, и там написано: «Продовольственная программа» и всякие виды, а в центре уже группа, обычно человек 20-30. Такая фотография стоила дорого, но все брали. Люди понимали, это очень хорошая память. Мы договаривались с командирами отрядов. Кстати, из Челябинска очень много было отрядов.

Л.Леонов: А вы делали только фотографии или оформленные в рамке?

В.Пасютин: Ну, рамку саму не было смысла, а изображение было такое, там, герб Молдавии, все прочие молдавские дела.

Л.Леонов: Сейчас подобные фотки оформляют фундаментально, книги делают такие, из фотографий.

В.Пасютин: Да, развивается все потихоньку. У нас свои машины были, но в день приходилось проезжать километров 400 по плохим дорогам, к вечеру я уже дохлый был.

Л.Леонов: У вас были конкуренты?

В.Пасютин: Не очень много, особенно поначалу не было. До драки не доходило, но мы их давили, может, потому, что нас двое с братом было. Первое время мы всех клиентов обижали, просто фотографировали, потому что некогда было печатать. Как можно больше нужно было нафотографировать, а когда люди уже сфотографировались, они у других не фотографируются. Если мы сфотографировали, то мы уже клиента захапали. У нас карты были, и мы смотрели. В первый год постепенно мы узнали, кто где есть, и с каждым годом было больше и больше. В основном, Слободзейский район, потом по Григориопольскому ездили, даже по Суворовскому, там очень много было студенческих лагерей. Хорошие места были.

Л.Леонов: А в сторону Кишинева?

В.Пасютин: В сторону Кишинева нет, мы не успевали просто. В основном Каушанский район, больше в Суворовском, еще больше в Слободзейском.

Л.Леонов: Это было еще до того времени, когда кооперативы забабахали?

В.Пасютин: Это было в 1981-1982. До кооперативов.

Л.Леонов: А на каком правовом основании вы существовали?

В.Пасютин: Юридически мы везде представлялись как выездные фотографы.

Л.Леонов: При каком-то ателье?

В.Пасютин: Да, в Слободзейском или в Каушанском. Не было границ, мы могли из Слободзейского района свободно поехать куда угодно. Мы были оформлены как выездные фотографы государственные в этих районах.

Л.Леонов: Что-то нужно было "хозяину" оставлять?

В.Пасютин: Обязательно. Там был план, но вполне приемлемый, допустим, 500 рублей в месяц им сдаешь, а еще с этих денег тебе зарплату начисляют, то есть небольшие потери при тех доходах. И "хозяева" были довольны.

Л.Леонов: Какая-то строгая отчетность была?

В.Пасютин: Кто там контролировал, вы что?! Чтобы проконтролировать, целую милицию нужно было на нас посылать.

Л.Леонов: В это же время в этом же месте работал папашка украинского экс-президента Порошенко.

В.Пасютин: Я читал, что он ездил со своей женой в Финляндию. Он был директором БОЭРЗ – «Бендерский опытно-экспериментальный ремонтный завод». Сейчас его тоже угробили.

Им разрешали выезжать, а денег не меняли, только какую-то мелкую сумму. А что там в Финляндии без денег делать? Тогда они брали с собой водку и там продавали. Обычно брали всякие электроприборы, гладильные доски, в Польшу, я помню, возили. То, что здесь было дешево, а там было дорого. На этом зарабатывали челноки. Порошенки были первыми челноками в Молдавии. Но я их не могу осудить, потому как выживали, как могли, но тогда это было уголовно-наказуемым преступлением – спекуляция.

В общем, там их финны захапали с этой водкой, у финнов же борьба с пьянством. И написали сюда, то ли в партком, то ли куда, я не знаю, как это было. Но потом в нашей бендерской газете я читал, что был суд. Но сколько им дали, не знаю.

Л.Леонов: Порошенко-папаша был осужден на 5 лет. Поэтому в "перестройку" он драпанул отсюда на Украину при первой возможности. Он здесь получил срок 5 лет, был "цеховиком", они какую-то продукцию делали левую на заводе. А в Украине он сразу стал "Хероем труда".

В.Пасютин: Не, тогда наказание ему именно за водку было. Думаю, мог не быть цеховиком, если у тебя завод в руках. Читаю сейчас, что при Сталине были артели, так это правильно было. И эти "перестройщики" должны были не приватизацию делать, а лучше бы вот эти артели запустили. Нужно было идти по китайскому пути, а эти пошли по пути разрушения. И вот доразрушались сейчас.

Л.Леонов: У меня был приятель хороший, Алексей Скориченко, мы с ним работали в Центральных электрических сетях "Челябэнерго", когда я начинал только. Очень интересный человек, у него память прекрасная, старше меня намного, я пацаном еще был, а он уже в предпенсионном возрасте. И вот он мне рассказывал эти истории артельные. Я к тому времени уже учился в Литературном институте имени Горького в Москве, и от него очень много интересного узнал. Он мне говорит: «Ты знаешь, что такое "одиночка с мотором"? Такая была категория в артели. Если артельщик работал один, у него не было наемных рабочих, и у него был какой-то двигатель, который увеличивал ему выход продукции, то он числился как "одиночка с мотором". Карлсон, в общем какой-то. Были одиночки без мотора, одиночки с мотором, были артельщики, которые привлекали наемный труд. Значит, выездной фотограф Пасютин проходил бы при Сталине как "одиночка с мотором".

9. Полковник выстрелил

Л. Леонов. Но когда же у нас полковник "выстрелит"?

В.Пасютин: Ну, вот так мы работали, когда меня выгнали из Хмельницкого института. Когда учились, мы тоже работали, потому что лето – все равно каникулы, а в сентябре-феврале мы тоже сачковали. Полгода мы работали, а полгода учились. И отлично, отдыхать мне не хотелось никогда.

Я поехал как-то в Одессу, не помню, по каким делам, иду там по Дерибасовской и смотрю – там этот полковник. Я обрадовался, он тоже, он меня знал, потому что я же не простой солдат, а все время там их фотографировал. Ну, примерно, как из высшего общества. Я уже говорил, это моя мать устроила, чтобы меня оставить служить в Бендерах. И я этому полковнику рассказал все честно. А он был начальником военной кафедры при строительном институте в Одессе. По-видимому, уже ушел из армии, по выслуге лет, по возрасту.

Сказал: «Давай ты придешь в деканат, только не говори, за что тебя выгнали, скажи, что ты ударил тещу, и вы поссорились». Через какое-то время я пришел в деканат, кто-то спрашивает из деканов: «А что это был за проступок, несовместимый со званием студента?» Я говорю: «Мы поссорились с женой, тут теща влезла и пришлось ее ударить по лицу". Они все: «Молодец!». И приняли меня, но заочно пока. В инженерно-строительный, специальность «Теплогазоснабжение и вентиляция», то есть я еще и газовщик. Приняли на третий курс, я 2 года заочно отучился, а заканчивал уже очно, потому что ездить, мотаться неохота было. Сейчас этот институт есть, только теперь это Национальная академия. А когда я слышу слово «национальная», меня аж трусит.

Л.Леонов: Полковник помог, конечно, это существенная помощь.

В.Пасютин: А так я бы никуда и не поступил, с волчьим билетом. И ведь совершенно случайно получилось. А может, и не случайно, может, и нет никакой случайности или свободы, а есть одна осознанная необходимость – то есть свобода, и неосознанная необходимость – то есть случайность, как философы говорят. Поэтому я и говорю, что воспоминания об армии у меня хорошие. Там всякое было, даже на губе я сидел одну ночь, прапорщик, кстати, гад, посадил. Не люблю я прапорщиков.

Л.Леонов: Их никто не любит, но у них служба такая. А вот немцы, не сегодняшние, а те, военные немцы, они считали главным плюсом своей армии унтер-офицерское звено, так у них прапорщики назывались. Оно было выдающегося уровня, они считали, что у них были золотые унтер-офицерские кадры, поэтому такая мощная армия получилась. Она стала разваливаться, когда унтер-офицеров постреляли в начале войны, и пришла молодежь.

В.Пасютин: А молодежь и не могла их заменить. И на любом предприятии, я вам скажу, тот, кто в руководящем кабинете сидит, тот не знает реально, что творится на производстве. Начальники цехов, мастера – вот это вот среднее звено, они, собственно, все и делают.

Л.Леонов: Значит, вас занесло каким-то боком в Одессу.

В.Пасютин: Да, а тут близко. Тогда же никаких границ не было, и можно было за час доскочить. То, что границ не было, это такое облегчение, как мы, наконец-то теперь поняли, а то, что эти твари наделали с границами – это ужас. А так получается, беззаботная юность была. Хотя, когда меня выгнали из института, это ударило сильно по самолюбию.

Л.Леонов: Ну, а в это время какой-то девушки, жены, невесты не обозначилось?

В.Пасютин: Жена – да. В Хмельницке я женился, причем насильно меня женили, мать моя заставила. Тогда трудно было. Нужен был человек для решения по квартирному вопросу. То ли чтобы еще одну комнату к той квартире приписать, то ли еще что-то,- в общем, нужно было еще прописать кого-то. Сюда в Бендеры. Какая-то комбинация.

Ну, тогда это было распространено. И мать один раз приехала, я говорю: «Да не хочу я жениться». Она говорит: «Хорошо, ладно». Рано было, я не готов был жениться.

Да, какое там жениться, столько девок ходит. У нас был машиностроительный факультет, а еще был швейный, так там одни девки были, как цветник. У нас в институте парней было процентов 10. В общем, мать уехала ни с чем. И потом что-то там случилось, видно, они хотели эту квартиру получить, а у них не получалось. По-моему, легче было взятку дать. И мать приехала еще раз. Я тогда говорю: «Ладно, хрен с ним, женюсь!». С этой девушкой, Еленой, я дружил, нормальная, худенькая была. Три месяца я жил у них дома, но это была каторга – чужая квартира.

У них корни из России. Причем отец башкир, кажется. Базаров фамилия, откуда-то оттуда.

Л.Леонов: Русская фамилия.

В.Пасютин: Но по виду какой-то он не русский. По менталитету, конечно, русские. Он военный, кстати, был… из ракетных войск, а она – врачиха, хирург.

Л.Леонов: Я обратил внимание, вы все время о матери рассказываете. Я так понял, что она у вас в семье рулила.

В.Пасютин: Там у нас в семье такие бои шли, что капец просто.

Л.Леонов: Но мать такая лидерская была?

В.Пасютин: Ну, да. Она и сейчас пытается рулить. Чернышенко, украинская фамилия. Бабушка по ее линии – молдаванка, отец украинец, погиб на войне.

Л.Леонов: Я знаю несколько историй судеб людей, где матери доминировали в семье. Я бы не сказал, что это приводило к положительным результатам, с моей точки зрения. Хотя их сыновья так не считали. Они все вырастали с какими-то претензиями на особую какую-то свою роль, видимо, это мать так натаскивает: ты – особый.

В.Пасютин: Нет, у нас такого не было никогда в жизни. Они были самые простые люди. У нас мать просто наезжала на отца, например: «Зачем тебе эта партия?». А он пропускал себе мимо ушей, делал свое дело. Но это и правильно. Но бывали склоки большие. Родители же под конец все-таки развелись, потом сходились. Вот отец уже умер, она время от времени говорит, что надо было в свое время заказать землю, чтоб рядом для нее потом могилку выкопать, а там такие ругательства по этому поводу были… О чем человек жалеет!

Л.Леонов: Отец сколько прожил?

В.Пасютин: 84. Это еще он воевал, потом 10 лет сидел, и потом жизнь была нелегкой.

Л.Леонов: Крепкие корни, то поколение вообще очень крепкое. Я по своим сужу тоже.

В.Пасютин: А эти наши руководители удумали: «Что-то вы, ребята, крепкие, живете долго и не работаете, зажились». И учудили пенсионную реформу. Это нашим-то святым людям, нашим отцам, нашим матерям и вот нам – несчастным детям победителей, которым жизнь давала только кусок хлеба…

Л.Леонов: "А мы вас кормим, содержим".

В.Пасютин: Точно так они и считают.

10. Лесть и взятка – лучшие инвестиции

В. Пасютин. В общем, я в Одессе не задержался. А что мне там делать? Тут родина, работа была, мы очень хорошо зарабатывали, можно было за лето или за осень заработать на машину, без проблем, на фотографии. И никто на нас не нападал со стороны властей, сдал свои 500 рублей - и спи спокойно.

Л.Леонов: Вот вам и "плохая Советская власть, душившая предпринимателей", как они сейчас говорят.

В.Пасютин: То, что сейчас, это вообще уже ни в какие рамки не лезет. Майдан вот по какой причине состоялся: у него первое время была большая поддержка со стороны народа, потому что народ этого Януковича ненавидел из-за отжатия бизнесов, что делают и наши януковичи в Приднестровье.

Почему-то в Китае такого подхода к кадрам, как у нас, нет. И результат другой.

Л.Леонов: У них, во-первых, огромная историческая традиция в этом вопросе, совершенно уникальная. Ни в какой другой стране не было такого, как в Китае. У них существовали, так называемые, экзамены на должность. В этих экзаменах мог принять участие любой человек из деревни, из какой-то глухомани, никого это не интересовало. Эти все экзамены проходили по очень простой схеме. У них сложная письменность, полмиллиона иероглифов. И все должности, которые оплачивались со стороны государства, заполнялись людьми, которые знали минимальное количество иероглифов для этой должности. Например, какой-нибудь сельский староста должен знать, условно говоря, 20 000 иероглифов. Показал, что знаешь – проходишь на должность. Более высокие уровни должны знать, там, 50 000 иероглифов, и так далее. И вот эта система, она функционировала тысячи лет. Она в измененном варианте до сих пор присутствует.

Наконец, до наших людей дошло, что когда Советский Союз развивался бурно, тогда учитывались особенности нашего русского менталитета: общинность, чувство справедливости и подобные вещи. Как мы ушли от этого 80-90-е годы – все, страна посыпалась. А китайцы они до сих пор учитывают особенности китайского менталитета. У них это называется – социализмом с китайской спецификой.

В.Пасютин: Если Сталин говорил, что кадры решают все, а что Горбачев говорил? Не помню, говорил ли он вообще на эту тему.

Л.Леонов: А что с вашим "кадром", вашим братом-помощником происходило в те годы?

В.Пасютин: Его тоже выгнали вместе со мной из института. Хотя он вообще не при делах был по этим сексуал-демократическим вопросам, это я чудил. Но потом через какое-то время он восстановился в институте. Ну, и, конечно, работали мы.

Он учился-то зимой, а летом был свободен. Так мы работали долго. Потом он стал главным инженером бытового обслуживания Слободзейского района. Он в институте получил специальность «Машинные аппараты легкой промышленности», швейные машины, что-то такое. И потому пошел работать инженером в систему бытового обслуживания. Тут я его не понял, потому что в денежном плане он сильно проиграл.

Л.Леонов: А вас привлекала самостоятельность, риски?

В.Пасютин: Риски не привлекали, привлекала независимость. Достойная оплата за труд. Не то, что ты, там, ходишь с 9:00 до 18:00, какую-то фигню делаешь за копейки.

1985 год, как сейчас, помню. Я тогда диплом сдавал в Одессе. Как раз по радио передавали этого Горбачева. Он когда пришел, начали вырубать виноградники, я как это услышал – ну, думаю, еще один дебил пришел. Брежнев умер, при Черненко запретили вино пить, Андропов, помню, какие-то облавы в кинотеатрах устраивал, меня, правда, ни разу не поймали. Какие-то безалкогольные свадьбы… Горбачев это все углУбил, как он говорил. Меня-то напрямую не касалось. Но касалось всего государства и жизни общества. Начались перебои с сахаром, мяса не было, и все пошло вразнос.

Ну это заговор все-таки был. Само собой такое не могло произойти. Я думаю, купили американцы некоторых, а те уже двигали. Как его можно было купить, Горбачева? Он же на полном гособеспечении жил, как король. Но нашли какой-то ключик. Лесть, вот они купили его на это. И сразу начали принимать у этих Маргарет Тэтчер Раису Максимовну.

Л.Леонов: Стали его захваливать: человек, с которым можно… европеец, общеевропейские ценности, европейский дом. Как можно было после такой страшной войны и всего, что произошло, на подобную фигню клевать?

В.Пасютин: Это и говорит о нем, что необразованный был, недалекий. Ну, и, говорят, Раиса Максимовна сыграла большую роль. Что только подтверждает – недалекий… Мы в Приднестровье подобное при Шевчуке пережили, когда у нас рулила его подружка Нина Штанская, как ее называли, "министр нинастранных дел".

Л.Леонов: Да, к каждому они ключик умеют подобрать. Вот и к Путину подобрали. А он долго держался, полтора десятка лет сопротивлялся. Подобрали и не дадут ему теперь пойти назад. Я во всей этой истории слома Путина в 2018 г. хотел бы узнать одно: что на него так повлияло, что они нашли против него, какой ключик к нему подобрали? И вылилось вот в эту пенсионную хреновину и всё остальное, что там дальше пошло. Вот с лета 2018 года, когда эта пенсионная заваруха началась – и по сегодняшний день. Ведь не тот Путин совершенно, какой был раньше. Никаких наступательных шагов. Он там жвачку жуёт какую-то такую, общего такого содержания и всё. Его просто узнать трудно. Он попал в какие-то клещи, что-то где-то он нашкодил, и против него нашли какой-то компромат.

В.Пасютин: Нет, может, не нашкодил, просто он один там оказался против всех, которые уже продались.

Л.Леонов: Да, не смог себе создать достойную команду, вот что плохо.

В.Пасютин: А зачем с батькой поссорился?

Л.Леонов: С Лукашенко?

В.Пасютин: Да. Где-то в Самаре вместо нефти налили какую-то фигню, которая разъедает трубы. И Путин встречался с директором то ли «Трансгаза», то ли чего, не помню фамилию. И тот говорит, что вот какая-то мелкая фирма в Самаре, случайно слила. Так, а куда вы смотрите? Закачали 3 миллиона тонн нефти такой мерзкой. И теперь нефтепровод «Дружба» украинский, белорусский ржавеет, и надо ведь куда-то девать эти 3 миллиона тонн. И теперь они в шоке и не знают, что делать. Я считаю, что это – диверсия.

Л.Леонов: Причем, еще неизвестно, кому она выгодна.

В.Пасютин: Но, во всяком случае, не Путину. И не России. Может, хотели таким образом украинский нефтепровод остановить, чтобы не останавливать по политическим мотивам? А куда было в такой ситуации Лукашенко деваться?

Я помню, когда молдаване в Кишиневе ввели НДС. Мы же возили туда мебель все время, когда моя мебельная фабрика работала, и чтобы наши товары прошли туда, надо теперь дополнительно накручивать 20% к цене, и мебель становится неконкурентоспособной. То есть украинская мебель в Молдову идёт без НДС, а наша идет с НДС. Но мы, естественно, не сидели сложа руки, мы нашли таможенников молдавских, были разные, были, так сказать, на посту. Что-то платишь им в пределах разумного, таким образом, провозили мебель без НДС. Мы придумали обходные пути, чтобы не остановиться. Взятка – лучшая инвестиция. Вот и они, белорусы, придумали аналогично свою схему с нефтью, чтобы продолжить работу, из-за которой российские чиновники ополчились теперь на батьку.

Л.Леонов: Они нашли высшую математику на российскую чиновничью арифметику. Это правильно, это обеспечивает существование государства. Но, конечно, это неправильно, по большому счёту.

В.Пасютин: Сейчас всё неправильно, по большому счёту. И только так сейчас что-то может работать.

Л.Леонов: Когда вы стали бизнесменом по профессии? Когда уже не стали все яйца в одну корзину складывать, пытались диверсифицировать риски, как говорится?

В.Пасютин: Это скорее случилось самопроизвольно, потому что мне надоедало что-то делать одно, и я переключался на другое. Удовольствие точно от всех бизнесов было. Это, видимо, самоутверждением называется. Я тогда не думал на ту тему, но сейчас, если проанализировать, вижу: на новый бизнес переходил, потому что мне он нравился. Ну и приносил деньги, а деньги – это независимость.

Л.Леонов: Я думаю, что ни один бизнесмен не скажет, что у него не было удовольствия от бизнеса.

В.Пасютин: Сто процентов.

Л.Леонов: Удовольствие входит в то, зачем люди идут в бизнес. Они получают такой кайф! Это чувство: ты видишь собственный результат, как это нарастает, или наоборот, какие-то проблемы. Ты их решаешь и видишь, что ты двигаешься вперед, тебе удаётся, появляются люди вокруг и так далее. У нас в обществе почему-то на эту тему вообще никакого разговора не ведется. Все о деньгах да о прибылях. А я думаю, что не только ради денег в бизнес идут. Я, когда читаю воспоминания известных бизнесменов, Генри Форда, Акио Морита и других, вижу – не просто нужда их заставила, но и огромное удовольствие ими двигало.

В.Пасютин: Кто работает ради денег, тот не бизнесмен. Мне их жалко, этих людей. Тогда иди и грабь на дороге, те же самые деньги получишь, но это же не бизнес. Хотя, может, и бизнес такой – криминальный.

Был в интернете "Приднестровский социальный форум", ещё до Шевчука, там Дмитрий Гончаренко его организовал, кстати, не глупый парень. И какой-то паразит меня на форуме дернул, уже не помню кто, насчет сельского хозяйства. Ну, я написал в этот форум в ответ тому, кто меня попрекал прибылями: «А вам кто мешает взять кусочек земли и выращивать тоже самое? И заработаете все деньги мира». Молчок, сразу свалили, потому что такие видят только деньги, а сколько туда труда вложено, не видят.

Л.Леонов: Не только труда, но и души.

В.Пасютин: Я же не олигарх, мне это даром не досталось, я там пахал. А сейчас все, что я заработал, эти твари забирают. Поэтому сейчас я в таком состоянии нахожусь – прострации. Непонятно, что будет. И, допустим, сейчас открывать производство… Я думаю, в наших условиях уже не дадут, невозможно. Если и откроешь, то пролетишь. А с другой стороны, годы идут, оборудование устаревает. Уже 5 лет прошло, как стоят мои фабрики, мои комбайны, пройдет еще пять лет – и всё.

Л.Леонов: А нельзя попробовать что-то запустить в работу, попытаться хотя бы?

В.Пасютин: Попытаться – это опять надо вкладывать деньги, потому что всё разграблено. Но самое главное, что нету рынка, который мы создавали годами и в одночасье потеряли вследствие безмозглой политики властей. Люди обнищали и уехали из Приднестровья, те, что остались, копейки считают, мебель покупать не будут, это точно.

Л.Леонов: Я имею в виду, изменить профиль деятельности, изменить ассортимент, ещё что-то поменять. Не обязательно повторять то, что было.

В.Пасютин: Нет, повторять прошлое уже однозначно не получится, потому что даже вкусы поменялись. А мебельный станок, он же делает мебель, он не может делать танки! Это нереально. Допустим, в сельском хозяйстве, в "Агростиле" - тут больше степеней свободы. Так забрали же землю "Агростиля", без земли уже тоже всё бессмысленно.

Л.Леонов: Сельское хозяйство такой бизнес, что человек будет умирать, но будет пахать, потому что кушать-то надо каждый день.

В.Пасютин: А эти твари угробили сельскохозяйственников, меня же не одного угробили, такое ощущение, что угробили уже почти всех, потому что такие цены на тот же лук и картошку бешеные. А при мне рубль стоили.

Л.Леонов: Вот я подумал сейчас, нельзя ли вам как-то с нашим президентом поговорить и напроситься к нему в его крепостной проект туристический, со своим Бендерским речным вокзалом? Как-то там его обустроить, чтобы не просто танцевали, а в крепости сели бы на кораблик, приплыли на вокзальчик, тут у них какие-то ещё танцы-шманцы.

В.Пасютин: Согласен, но есть опасность, что потом возьмут и отберут вокзальчик-то. Они ведь с нуля поднимать бизнес не хотят и не могут. А вот кто готовенькое сделает, у того и хапнут. Вот этого я и боюсь. Уже кое-что предложил мне Кара, Бендерский горсовет. Они на меня уже начали нападать за речной вокзальчик. Верховный Совет завернул их законодательную инициативу, позволявшую отбирать собственность, но они продолжают нападать. Даже был суд, где меня не оштрафовали, а предупредили. Госнадзор сказал, что трава выросла на речном вокзале, какую-то фигню нес…Готовят почву для удара. Кара предложил вместе с городом вокзальчик переоборудовать. С городом вместе сделать, а потом скажут: пошёл ты!..

Л.Леонов: Это опасный ход. Я думаю, по крайней мере, в ближайшем обозримом будущем никакую инициативу Пасютина по вокзальчику не воспримут. Вам нужна какая-то подставная фигура. У вас нету на горизонте такого человечка? Управление передать такому человеку, чтоб толковый мужик был, который пришёл бы к этому главному по крепостям и сказал: «Слушай, давай, я тебе предлагаю: я управляю этим речным вокзалом, мы хотим там то-то и то-то создать. По ходу, у вас эта штука с крепостью разворачивается, давайте мы подключим речной вокзал, как дополнительный объект. Во-первых, это прогулка по реке под мостом, во-вторых, там пристань можно организовать".

В.Пасютин: Там она и была.

Л.Леонов: Какие-то исторические вещи можно продолжить в здании речного вокзала. Вот что-то такое, реальное. И я ещё не уверен, куда будут люди стремиться: в Бендерскую крепость или прокатиться на красивеньком теплоходе. Какую-нибудь там рыбалку организовать на акватории недалеко от речного вокзала, с плотов каких-нибудь, с дымом костров, с ловлей раков. Наверняка, можно что-то придумать и для других ваших объектов, которые сегодня находятся в замороженном состоянии, что-то такое попробовать найти. Я думаю, сейчас нужно искать вариант, что кому-то вы доверите управление. Можно прибегнуть к аренде-лизингу.

В.Пасютин: Кому доверишь, тот и украдет.

Л.Леонов: Обычно приглашают из близких родственников. У вас тут какая-то проблема, я чувствую.

В.Пасютин: Близкая родственница украла у меня 20 соток земли в Москве и продала за 600 000 долларов, представляете? А ведь ближе не бывает. Тут не человек нужен, тут нужны связи.

Л.Леонов: Сейчас Пасютин - это красная тряпка для быка. Должно пройти какое-то время. Может, они и рады бы пойти навстречу, но не могут уступить. Для маленького человека непреодолимое препятствие – его маленькие принципы. Они же все маленькие люди, они не понимают, что самый надёжный, с кем ты рюмку чая можешь смело пить, это твой враг. Он, по крайней мере, тебе по башке из-за угла не стукнет.

11. Золотые кошечки

Л. Леонов. Итак, 1985 год, начало, скажем так, современного бизнеса Пасютина.

В.Пасютин: Ещё не современного, того же, что до 1991 года был, до развала Советского Союза. Нет, бизнес начался, наверное, в 1982 г. Когда мы фотографировали студентов, ткачих. Понятно, это всё такие мелкие, начальные шаги, только на жизнь заработать. Потом обрушились на нас кооперативы. В принципе, это было легализованное воровство. Какие-то колхозники, например, укроп выращивали или подсолнух. Эти "колхозники" не просто колхозники были, а то ли он был председателем колхоза, то ли другой начальник. Он взял колхозное добро, землю, и засеял колхозным семечком поле – за просто так, а потом оформил, как мое, кооперативное. А оно по сути было колхозное.

Л.Леонов: Тут ничего нового мы не сказали. Еще в средине XIX века жил такой философ, Прудон, он по профессии был сапожник, но ещё и пописывал. До Маркса, признан одним из предшественников марксизма. И он оставил после себя такую хрестоматийную фразу: «Собственность - это кража». Абсолютно правильно. История с советскими кооперативами и приватизацией – это история банального воровства.

По поводу наших первых предпринимателей, вспоминаю Сергея Сыскова с Молдавской ГРЭС, экс-директора в 2005-2008 гг. Я, говорит, ужасаюсь и поражаюсь, на ваших приднестровских глядя. Он же из Казахстана приехал. Там в г. Экибастуз тоже очень крупная была ГРЭС, такая же, как Молдавская. В городе жило много казахов и китайцев. И они, говорит, меня задолбали. Они ко мне приходили и говорили: «Слушай, у тебя вот там сарайчик стоит, ты нам его в аренду сдай, мы сделаем там кухню и будем рыбку жарить, рабочих кормить». А тут приходят ваши и предлагают: у тебя там вот сарайчик есть, давай мы его украдем, продадим и бабки поделим.

В.Пасютин: И наконец, пришёл такой день, когда я прочитал в газете, что можно организовать кооператив. Можно самому стать хозяином, легальным предпринимателем. Пошёл в Слободзейский райисполком и говорю, что хочу кооператив организовать. Они аж подпрыгнули от счастья. Им отчитаться надо было! При Советской власти главной заботой любого руководителя было вовремя отрапортовать. Им надо было до конца года открыть 8 кооперативов.

Я думал, у нас же частных предпринимателей никогда не любили, спекулянты, всё такое. Я пошел туда с тем, что приготовился к отлупу. А когда увидел, как расплылось в улыбке от счастья лицо райисполкомовского кадра… Ну, думаю, дело в шляпе.

И они тут же зарегистрировали, ничего не спросили. Я подумал, раз так, поехали. Вот тогда мы начали кошечек штамповать.

Это у меня новая идея была. Как-то я иду по Тирасполю, смотрю, там в киоске «Союзпечать» фотография кошек и золотым написано: «Поздравляю с Днём рождения». Я, как увидел, говорю: как это можно рекламировать и покупать – это же мещанство? Но у меня был один друг, он гравёром работал, который вручную все делал, хороший парень, еврей, кстати. Он говорит: «Вот, давай, напечатаем. Ты фотки делай, а я надписи гравировать». Я говорю: «Хорошо». В общем, как-то мы договорились – 50 на 50 выручку делить. Но была проблема: чтобы типография напечатала, нужно разрешение, это нереально было в те времена. С одной стороны, кооперативы разрешили, с другой стороны, в печатном вопросе были проблемы. И не только в печатном. Эти умники никогда комплексно не рассматривали проблему, то есть вроде как глобально разрешили, а когда дело доходит до работы – ничего нельзя сделать, все запрещено. И с этим я сталкивался неоднократно.

Тогда была такая система, «Союзпечать», то есть это торговая сеть. И при Советской власти она же по всему Советскому Союзу была. Я поехал в Хмельницкий, где учился, и жена, мы к тому времени еще не развелись… В общем, я туда кошек отвёз четыре ящика, тысяч десять открыток, сделанных фотоспособом, вручную. По 2 рубля штука.

Этим занимался не только я, а весь Тирасполь. Но мы были одними из первых. Пошло вначале легко, а потом смотрю, физически все "Союзпечати" навестить нельзя, близлежащие объезжали…

Тогда был готовый рынок сбыта – весь Советский Союз. Тогда, по-моему, 300 миллионов населения в СССР было. И мы начали поэтапно делать по одному образцу каждого вида кошечек, там вариантов десять было. Шлём письмо в «Союзпечать» такого-то города, предлагаем. Процентов 30, а то и 50 отвечали, что мы согласны, шлите, и мы слали, сколько надо.

Тогда была система, были платежные требования. Если они получили товар, потом мы требовали деньги, они не могли отвертеться. Эта система – то что родилось при Советской власти – нам очень сильно помогла. Тогда было всё чётко.

В Тирасполе было очень много таких фирм, и все делали этих кошек фотографическим методом, потому что типографии не могли уломать на печать. Всё хорошо шло, потом смотрю – там открытки пошли, сделанные типографским методом, тоже кошки, тоже золотом написано. Смотрю – стоят 60 копеек, а наши – 2 рубля. Случилось то, что я боялся. Потому что всегда думал: тут любая типография мало-мальски среднего размера она напечатает столько кошек, что хватит на весь мир, не только на Советский Союз.

Тогда я ещё поехал в Переславль-Залесский за цветной фотобумагой. Она была в дефиците. Это был сдерживающий фактор, и я поехал в уже известные края. Там женщины, я с ними знаком, потому что постоянно ездил туда, говорят, что нет бумаги. Последние годы Советского Союза – это же сплошной дефицит. Так я женщинам с фабрики цветной бумаги повёз подарки наши бендерские: тапки, что-то такое, и подарил, Естественно, они довольные и говорят: пишите заявление, чтобы продали фотобумагу. Написал. Мне сказали оставить место в количестве. Я оставил Директор подписывает разрешение на отпуск бумаги, мои женщины добавляют еще ноликов. Допустим, я пишу, прошу продать 1000 квадратных метров фотобумаги цветной, директор подписывает, они сами подписывают нолик, там уже не 1000, а 10.000. Цирк! Я тогда увидел первый раз, что в стране происходит….

Л.Леонов: Там разве количество прописью не пишется?

В.Пасютин: А вроде не было, они сами мне посоветовали, как писать. Система воровства и обхода "нельзя" была разработана уже к тому времени. Вот, что такое бюрократия, причём даже не крупная, а мелкая.

Говорят: у нас есть бракованная фотобумага, если хотите, забирайте, хоть всю. Я говорю: а есть какая-то фотолаборатория у вас? Есть. Дали мне лабораторию, поработал пару часов, попробовал бракованную. А я с собой ещё взял химикаты. Всё нормально. Для нашего дела, для кошек там не так важно. Там сложнее немножко, была неправильная цветопередача, но основная масса народа этого не понимает. И всё забрал по цене втрое дешевле. Купил я целый рефрижератор бумаги и сюда приехал. Тут все были в шоке, когда увидели. Тогда мы уже не сами делали фотографии, мы наняли много людей, две лаборатории были в Парканах, одна у меня дома, другая в Бендерах. Очень много людей, а некоторые и по домам делали, работа закипела.

Л.Леонов: Сколько вы могли сделать фотооткрыток в одной лаборатории за день? Это же всё-таки медленный процесс.

В.Пасютин: Всё было у нас механизировано. Когда ещё делали фотографии те, студенческие, уже тогда механизировали. Потому что, если делать в ванночках, как любительские делали, то это непроизводительно. Сделали специальные барабаны. Я пошел на гормолзавод и какой-то токарь, я ему говорил как, и он делал. И за один раз сделал всё отлично. Надо вовремя всё делать, а я тогда, когда работал фотографом, еще до того, как сделал эту систему механизации, сжёг себе руки, прямо чёрные были от проявителя. Те цветные проявляющие вещества были такие, что просто кожу съедало. Потом восстанавливалась новая кожа, но у меня коллагена уже нету, руки сухие всегда. Возможно, и другие последствия для здоровья были. Вредное же производство. А сушка была отличная. Мы купили круглый здоровый барабан, но вонь там стояла! Там же формалин используется, это ужас, сколько я здоровья там оставил. Может, и болезнь моя там стартовала.

Л.Леонов: Тем не менее, все эти прибамбасы где-то приближали вас к объемам типографского производства?

В.Пасютин: Я знал, что типографским производством рано или поздно кончится. Я просто ждал, когда какой-то конкурент напечатает в типографии. А когда увидал, понял, что всё, фотографические кошки кончились, надо типографским методом делать.

Наш кошачий проект занял года два, 1986-1987 гг. Тогда же мы впервые столкнулись с наездами со стороны конкурентов. Был один, его потом убили, забыл фамилию, он работал в бытовом обслуживании, директор был Тираспольского ПТО, полубандит. Он еще во время войны, кстати, выпендривался. Александр, фамилию забыл, он ещё корреспондентам говорил: напишите про меня заметку, мол, только этого Александра все боятся. Это он себе такой образ делал. Молодец, правильно делал. Но наглый, ну и своей наглостью он и кончил жизнь плохо, потому что его застрелили.

В то время он уже вырос из масштабов службы быта. Ходил в высших кругах у нас. Правда, когда он ко мне приехал угрожать, ко мне домой, был не один, ещё с кем-то. А я взял ружьё на всякий случай, тогда у меня еще оружия не было. Думаю, если что, пойду застреливаться. Но они побоялись сильно наезжать, мы просто договорились о разделе сфер рынка сбыта. Прямо по карте. Весь Советский Союз поделили.

Л.Леонов: Прямо "дети лейтенанта Шмидта"…

В.Пасютин: Помню, нам досталась Элиста, Калмыкия, где был Илюмжинов. Но Элиста много не купила, у них кошек не любили. Все-таки национальный вопрос приходится учитывать. Тогда я подыграл украинским националистам, тогда уже был национализм, уже видно было невооруженным глазом. Я думаю, раз такое дело, попросил бухгалтершу-украинку написать на украинском языке поздравление для открыток. Клише мы сначала заказывали в Кишинёве, там типография, из цинка, потом специальные станки сделали, потому что раньше вручную писали. И мы всё относительно механизировали.

Л.Леонов: А у вас был какой-то человек, который в этом деле был нацелен – упростить, ускорить, рационализировать?

В.Пасютин: А зачем? Какой еще человек, когда маленькая фирма, сам все успеваешь.

Л.Леонов: Специализация нужна какая-то. Вот фирма «Sony» (Акио Морита), я вспоминаю опять, он же там работал со своим приятелем, даже фамилию никто не помнит, он в тени остался, а был технический гений. Всё, что связано было с техническим решением вопроса, он делал. В то время вы со своим братом еще сотрудничали?

В.Пасютин: Нет, он уже пошёл главным инженером в Службу быта работать. Помогала одна женщина… Я в Кишинёве с ней познакомился, она в типографии работала, делала цинковые пластины.

Л.Леонов: Можно сказать, что вы этот бизнес отработали с нуля, с первого шага до последнего, пока эта вся кошачья история не закончилась. Пока конкурент, который применил новую технологию, типографскую, более дешевую и вам недоступную, пока он вас не умертвил, так?

В.Пасютин: Примерно так, но дело само собой умерло, естественным путем – прекращением спроса. Слишком много появилось конкурентов, потом пошли открытки типографские, потом, когда Советский Союз распался, полетело из Европы – поляки, чехи. И самое главное, рынок сбыта разрушился, «Союзпечать» ликвидировалась, это самое главное. Разрушение Советского Союза убило рынок. Оно, кстати, убило рынок всего. И как коммуняки, этот дебильный Горбачёв, не понимали? Как моя племянница говорила, "гениальный секретарь", и мы все ржали. Развал Союза – это катастрофа.

Л.Леонов: Причём, многие даже не понимали при старте этого развала, что он затронет так глубоко каждого человека.

В.Пасютин: Я понимал сразу.

Л.Леонов: Ясно было сразу многим, и, тем не менее, многим не верилось. Горбачёв даже говорил, немыслимо себе представить, что Советский Союз вдруг развалится, такого не может быть. Но это произошло.

В.Пасютин: Тупые и недальновидные, они привыкли только каблуками щёлкать.

Л.Леонов: В то же время, я эти годы хорошо помню, я учился тогда в высшей партшколе в Новосибирске. И эта Новосибирская партшкола, она была лютой противницей Горбачева. Мне очень повезло, что я именно туда попал. Из хороших источников я получил очень хорошую критику всего того, что происходит вокруг. На лекциях откровенно говорили: это всё, это конец, мы с вами живем последние годы большого государства, нам уготована судьба полуколонии. Сопротивление нарастало.

В.Пасютин: Но не успели организоваться. В девяносто третьем году танками стреляли, и недовольных заколбасили полностью. И тогда о типографии я начал думать, где печатать этих кошек, потому что фотометодом было нерентабельно и нужные объемы не достигались. Пошёл в Тирасполь, в типографию. Там чуть не плюнули мне в лицо. Тогда я попросил кишиневскую подружку, которая делала цинковые пластины для штампования: «Поговори там». Она узнала и говорит: «Организовался кооператив при Кишиневской типографии». Я поехал туда и заключил договор. Там от счастья прыгали, большой заказ получили: 6 миллионов кошек. За год. Там стоит барабан, это же автомат. Они 6 миллиардов могли бы напечатать.

Но проблема возникла с бумагой. Говорят: везите бумагу, потому что тогда с этим была проблема. Нужна была обычная бумага, но потолще. Я поехал опять на свой любимый завод в Переславль-Залесский, к тем женщинам. Говорю: «Давайте мне подложку для фотобумаги». Загрузил тонн 20, для них это вообще мелочь.

Мне дали рулоны, в Кишиневской типографии сами резали, как им надо, проблем нет. Дня за 3 они наш заказ выполнили, не сильно напрягались и довольные, потому что для них это бешеные деньги, а для нас - то ли полторы копейки получилось, то ли две копейки им за работу с каждой открытки. И все были счастливы, особенно я, потому что львиный доход был у меня. Короче, мы сделали ещё дешевле, чем мои конкуренты в Тирасполе. Дешевле 60 копеек.

Л.Леонов: 6 миллионов очень сложно реализовать.

В.Пасютин: Реализовать сложно, так я всё не реализовал. Но, тем не менее, оно пошло, только Москва взяла на 120 000 рублей и заплатила. Это я к тому говорю, что значит большой рынок сбыта. Если бы я был в Приднестровье, то 3 кошки продал бы или 10 – и всё.

Л.Леонов: Давайте возьмем за единицу то, что вы зарабатывали, доходы ваши на первом, простом этапе, когда вы занимались фотографией, и возьмём вот эту кошачью историю – уже на новой базе, уже предпринимателя, уже своего предприятия с элементами наемной рабочей силы, с элементами ноу-хау. Дальше, что очень важно, с уже с элементами кооперации. Там вы всё на своём горбу делали, своими руками, а тут мы видим уже разделение труда. Давайте сравним эти два этапа в каком-то арифметическом показателе. За единицу возьмём ваши доходы при первом способе. И сколько примерно единиц у вас было при втором способе?

В.Пасютин: Ну, наверное, раз в 25, а то и больше.

Л.Леонов: А сколько в этом доходе, если себестоимость отсюда убрать, сколько ваша часть или прибыль составляла на кошках?

В.Пасютин: На фотооткрытках и себестоимость выше, потому что цветная фотобумага, химикаты дорогие, ручной труд. Я же нанимал людей, им платил, и потому себестоимость была высокая, где-то половину составляла от продажной цены.

Л.Леонов: 50 % это тоже прекрасно. Сейчас, как писал Энгельс, капиталист за 5% прибыли маму родную зарежет. А при втором, типографском способе, сколько там примерно прибыль составляла процентов?

В.Пасютин: Я думаю, что больше, процентов 70 при бешенном объеме в 6 миллионов открыток. Но мы снизили цены. Получается, тем самым, не гонясь за прибылью, мы расширили рынок сбыта, у нас стало больше покупателей, убили конкурентов. Продали больше и получили значительно больше дохода, чем по дорогой цене. Это самое важное.

Однако грянула война 1992 г. И у нас эти кошки лежали в молодёжном центре, как раз на линии фронта. Они там и пропали. Мы сделали, кроме кошек, ещё обезьян, так, для смеха. Но обезьяны не пошли. Но кошки все-таки разошлись. Ну не все шесть миллионов, но миллионов пять продали. Остальные стали жертвами приднестровской войны. Надо им памятник поставить…

Так я получил первые большие деньги.

12. Так родился "Евростиль"

Л.Леонов: Первые деньги нового времени. Вы уже почувствовали новую реальность, новую возможность, у вас появились какие-то первые связи, появился какой-то инвестиционный капитал, чтобы чем-то заняться более серьезным.

В.Пасютин: Совершенно верно. В то время были евреи, которые в Израиль уезжали, они покупали доллары по любой цене. Если раньше доллар был 5 рублей, то потом уже 16. А мне гордость не позволяла вот так раскидываться деньгами, чтобы покупать дорогой доллар. А рублей советских было у меня очень много. И тогда я решил деньги вложить, строить мебельную фабрику.

Замысел фабрики появился ещё раньше. Во-первых, потому, что тут было в Молдавии очень много мебельных предприятий. Молдавская мебель высоко котировалась, и я знал об этом. Тогда мебель хватали, только вытащи. Чтобы купить гарнитур на кухню, нужно было где-то месяц стоять в очереди, записываться, отмечаться. Ну, или взятку платить. Потом, кадры тут были.

Я с одним чиновником договорился купить для своей мебельной фабрики здание теплое железное за 45 000 рублей. Представляете? Это всего 20 000 кошек. А я продал их пять миллионов! Вот такая была несоизмеримость цен – советских, фиксированных и рыночных, свободных. Тогда нужно было скупать все. Так, на разнице между фиксированными и рыночными ценами я прокрутил 100 000 рублей в доллары и купил квартиру в Москве. Уму не постижимые состояния сколотили себе те чиновники, кто санкционировал эту разницу в ценах и целенаправленно воспользовался краткосрочным периодом узаконенного воровства народных богатств для получения олигархических преимуществ. Прав был ваш Прудон: "Собственность – это кража".

Мебель всегда была в дефиците, то есть, рынок сбыта был необъятный – весь Советский Союз, а кадры можно было взять с других мебельных фабрик Молдавии, что я и сделал, в конечном итоге. Тогда была самая главная проблема - где найти сырье и для строительства фабрики, а потом и для производства мебели. Ну, мы выкручивались каким-то образом, даже купили 1000 тонн цемента для строительства мебельной фабрики по цене 20 рублей за тонну. 20 рублей, а не долларов, представляете какая цена!

Л.Леонов: Сейчас мешок цемента в два раза больше стоит.

В.Пасютин: Купили в Каменец-Подольском, кум туда ездил и договорился. Говорит, что его заставляли там пить, потому что они там пили, как сволочи. Этот Каменец-Подольский недалеко отсюда, 500 километров. По железной дороге привезли сюда, это же не в мешках, это же насыпью, специальные вагоны. Тогда ещё в последние годы всё разумное оставалось от Советского Союза, а потом всё неразумное получилось. И пришёл этот цемент сюда, мы его сдали на один завод ЖБИ, «Минстроя». Ну, чтобы по мере необходимости, когда нам нужно, брать.

Л.Леонов: Не обязательно возвращаемый цемент мог быть ваш?

В.Пасютин: Ну конечно, нам было всё равно, но опять-таки, договор был, там так и написано, что по мере необходимости будем брать. Но когда нам понадобился цемент, а нам и говорят «А нету!». Мы говорим: «Как - нету? 1000 тонн вам сдали?»

А тогда я ещё не был предупреждён, что возможны такие варианты. То есть у них поступления цемента для себя, своего не было, а то, что было, они воровали себе.

Мы подняли скандал, говорим: «Так, извините, но где наш цемент? Как мы будем строить теперь фабрику?» Начальник пожимает плечами и говорит: «Ну, кидайте меня в бетономешалку».

Л.Леонов: И как вышли из положения?

В.Пасютин: Где-то начали покупать в других местах вот и всё.

Л.Леонов: Но всё-таки, он вернул потом долг?

В.Пасютин: Что-то, видимо, вернул, потому что у меня в памяти не отпечаталось иное.

Плюс проблема с землёй. Два года не могли получить землю под фабрику…На пробивание этих стен уходила львиная доля времени и нервов.

И это тоже был Советский Союз. С одной стороны, очень было удобно, что государственные цены были. Если ты купил что-то по государственной цене, то это раз в 10-20 дешевле, чем рыночная, так называемая, цена. И на этом очень много зарабатывали. Вот тогда спекуляция и развилась в огромных масштабах в Советском Союзе. Потому что покупали по государственной цене, а продавали по рыночной. И потом эта гайдаровская реформа, с одной стороны, конечно, грабительская, с другой стороны, просто другого выхода не было.

Л.Леонов: По-моему, не гайдаровская реформа, а павловская?

В.Пасютин: Нет, Павлова я запомнил тем, что он 50 и 100 рублей хотел убрать из оборота. Дурак, кто же держит в рублях большие деньги? Их давно уже поменяли на доллары и отправили в оффшоры. Еще ГКЧП этот, курам на смех. Я, как увидел этих придурков, они сидели там с умными лицами, сразу видно, что дураки, то есть люди совершенно ничего не понимали в экономике.

Землю под фабрику в Парканах я таки нашел благодаря Михаилу Фёдоровичу Кириченко, главе Парканской администрации. Ему нужно было убрать свалку на территории села, и таким образом он снял этот вопрос и решил вопрос заодно и наш. И, говорит, вот, забирай свалку. Что я и сделал. И плюс там ещё колхозная пилорама была, умерла потом своей смертью.

Сначала обустроили ту территорию, где пилорама была, и уже начали выпускать там мебель. Кстати, в 1992 году, буквально за день до войны, мы даже сфотографировались там, несколько человек из руководства республики или даже в день войны, в пятницу.

Параллельно пришлось покупать технику. У нас закуплены были отличные станки из Германии. Мой брат имел кооператив по производству обуви. Мы взяли, сколько он мне дал, сапог женских, и сделали гешефт. Я взял сапоги и отвёз в Иваново, чтобы купить там автомобильный кран, их там делали на всю страну. Так самое смешное, что я говорю: «Забирайте сапоги и сами продавайте. Зачем мне это надо?» А они говорят: «Нет, это вы должны сделать». Начальник отдела сбыта кранового завода какой-то татарин был и говорит: «Нет, вы продавайте эти сапоги». Ему надо было тоже показать, что он что-то для коллектива делает, и он говорит: «Вот вы продавайте».

Там какое-то пустующее помещение имелось, на заводе. При Советской власти столько было помещений лишних, кажется, столовая это была. И женщины приходили и все сапоги скупили, даже очередь была за этими сапогами. Я не знаю, насколько они были хороши, но учитывая, какой был дефицит, они были более-менее.

Л.Леонов: Молдавская обувь всегда ценилась и ценится своим качеством.

В.Пасютин: Чёрного цвета, помню, сапоги. Продали мы их, забрали подъёмный кран. Потом мне эта сделка понравилась, и мы ещё один кран купили.

Л.Леонов: А что с этими кранами потом стало? Ну, построили фабрику, они же вам оказались как бы не нужны?

В.Пасютин: А это уже после четырнадцатого года было, после шевчуковского разорения моего хозяйства. Сердце кровью обливается… Все пропало, все рухнуло. Как Мамай прошел.

Л.Леонов: Этот процесс строительства фабрики продолжался с 1987 года где-то до 2008? В начале, вы говорите, что там достаточно большое количество работающих было, 600 человек, а когда произошла стабилизация, 200 человек стабильно было. Тоже большой коллектив.

В.Пасютин: Средний завод. Даже уже перед шевчуковским развалом, когда в 2014 году из-за этого дурака пришлось остановить производство мебели, и то 70 человек оставалось на производстве. Притом, что производство такое, что там людям особо делать нечего, только взять заготовку от станка и к другому станку донести. Было много обрабатывающих центров. Механизация.

Сначала начали производить мягкую мебель. Но здесь у нас продавалось очень мало, мы поняли, что надо в России рынок сбыта искать. Тогда такого понятия не было, как телефонная связь для решения хозяйственных вопросов. Я купил квартиру в Москве под представительство, и туда поехала моя сестра. Она выходила то там, то там, и находила эти магазины, им тоже нужна была продукция, чтобы зарабатывать: купил дешевле, продал дороже. Таким образом, сестра работала, и каким-то образом в Волгоград завезла целую фуру мягкой мебели, 14 метров длиной, 80 кубов, по-моему, и сдала в один магазин, который продал её за день, и просили еще. Слёту не то, что ушло, а улетело.

Л.Леонов: Мебель продавалась уже в собранном виде?

В.Пасютин: В собранном, в готовом виде и в полиэтиленовой пленке. Все по самым современным требованиям. Мы же все-таки "Евростиль"! Корпусная мебель была в пакетах, уже на месте собирали. Сборщики были наши. Всё наше, там же, в России тогда бешеные расценки были за труд. К нам на фабрику постоянно приходили люди, просились на работу. Пришел какой-то, я, говорит, в Италии работал. И он захотел зарплату чуть ли не 1000 долларов. Наши ржали – в Италии он работал…

Л.Леонов: А где брали исходный материал, ДСП, ДВП?

В.Пасютин: Где я только не был. Я же говорю, тогда даже нормальной междугородной телефонной связи не было, не говоря про вайберы, вотсапы. Сейчас всё намного проще. А тогда надо было ездить, чтобы договариваться, во всяком случае, по первому разу. Никакой службы, которая этим всем занималась, у меня не было. Всё сам координировал. Были случаи, когда я посылаю человека с продукцией, а он просто воровал ее. И что с ним сделаешь? Не много, но были такие случаи.

Л.Леонов: В основном сырье было для мебели украинское, молдавское, или откуда?

В.Пасютин: В Молдавии к тому времени уже угробили кадры. Там всё советское было, но можно было модернизировать. Правда, у них сырья нет. В Молдавии нет сырья, лесов нет.

Л.Леонов: Они сами где-то покупают?

В.Пасютин: Да, из Сибири эшелоны шли кругляка, они его деребанили, примерно как ММЗ работает, на импортном сырье, а это нестабильность. То же самое кадры, но кадры угробили, а ММЗ, за счет поддержки государства, до сих пор работает. Я считаю, что это правильно.

До кресел-кроватей мы первое время делали мягкую часть, ППУ, пенополиуретан, типа поролона, но лучше поролона. Сырье мы взяли в Дзержинске, есть возле Горького такой город, моя сестра там работала, она туда поехала, там купила сырье. Привезли сюда, тут сделали ППУ. ППУ привезли в Парканы, сделали мебель. Сумасшедший дом, в общем, очень много трудностей было.

Л.Леонов: Причём, это всё осложнялось условиями нестабильности. Ты вот даже сейчас что-то заключил, в следующий раз не факт, что ты на этом же предприятии что-то найдёшь.

В.Пасютин: Или как эти идиоты с Украины. Шел сюда металлолом, и тут они сказали: «Всё, санкции». Пока опять-таки не поехал молдавский премьер Филип и не договорился насчет поставок лома.

Л.Леонов: Отличие нашего бизнесмена от какого-нибудь американца, особенность того времени, да и сейчас, что американец сядет, всё до последнего цента рассчитает, где по какой цене возьмёт, как привезёт, сколько на это уйдет денег и времени. И потом тютелька в тютельку получается, как по расчету выходило. Потому что никому в голову не приходило переобуваться в воздухе, менять, когда вздумается, цены и тарифы. Или отказываться от подписанных договоренностей. Такие неустойки предъявят – себе дороже выйдет. А у нас повсеместно – особенности национальной ибалки. Дали землю под "Агростиль" на 99 лет, потом отобрали, и никого не колышит, как там Пасютин будет рассчитываться за купленную под эту землю технику, за построенные здания и сооружения, за взятые под нее кредиты. Здания амортизируются десятки лет до периода полного списания. Но это если есть продукция, на которую можно навесить амортизационные отчисления. А если земли нет, нет продукции, нет амортизационных отчислений, зато есть долги и убытки. Ну дикое же поле!

В.Пасютин: Про Японию говорят, что у них там понятия "склад" вообще нет, с колёс разгружают, все поминутно. Я, говорю, ага, ты посчитал поминутно, а таможенник сказал: «Я здесь президент!» – и все остановилось у его ног. У меня был такой случай мелкий, на какой-то таможне, на украинской, наверное, это было, давно, лет 15-20 назад. Я им процитировал, что там сказал президент, наверное, их, украинский, в пользу предпринимателей, что Украина нуждается в экспорте. А он говорит: «Что? Какой президент? Да здесь я президент!» И он прав, а менты – это вообще! На Украине был период – вообще сумасшедший дом! Этих ментов больше, чем просто прохожих, и все вымогали. И в Приднестровье тоже было такое, правда, надо отдать должное Мове *), что он прекратил этот террор хотя бы со стороны ГАИ. Менты окучивали тотально. Они же мотались по всей республике на этих передвижных милицейских группах, рыбаков гоняли, водителей.

В общем, с 1987 года в течение 10 лет фабрика "Евростиль" непрерывно развивала производство. И строилась параллельно. Расширялась, модернизировалась, расширяла ассортимент. Мы не сняли с производства практически ничего.

13. Кругосветные путешествия мебелей

Л.Леонов: Назовите несколько известных названий мебели вашей фабрики или каких-то еще изделий, и сколько было выпущено.

В.Пасютин: Чем дешевле, тем большее количество выпускалось. Я это понял давно, всю жизнь знал. Поэтому всегда работал не на завышенных ценах, потому что это тупик. А наоборот, как можно низкие цены чтобы были. И только благодаря этому создавался объём, доход. Есть же связь рентабельности, цены и объема выпуска, термины есть такие экономические. Чем ниже цена, тем больше объем, причём не прямо пропорционально. Цена ниже на раз, а объём вырастает на два. Я даже рисовал график, объяснял некоторым непонимающим.

Низкой ценой мы получаем два фактора: во-первых, привлекаем людей, потому что мебель – это же не хлеб. Тут люди несколько раз зайдут, посмотрят на цены – и в другие магазины. А второе – мы убиваем конкурентов. Конкурент- тот же паразит. Хороший конкурент – мёртвый конкурент. Но мы делали это не теми путями, как это делает "Шериф" сейчас, а мерами экономическими.

Вот мы делали кухни, причём, постоянно все новые и новые модели. «Алина» – самые дешёвые. Простая и дешёвая по 800 рублей. Там еще спрос от сезона зависит, в основном мебельный сезон – с 15 июля по 15 января. А самое плохое время – это февраль, март. А в апреле уже Пасха, на Пасху бежали гастарбайтеры, они с деньгами, и пошёл небольшой всплеск. Сейчас они не приезжают – мебель никто не покупает.

Л.Леонов: А в то время чем объяснялся такой интересный график продажи – во вторую половину года?

В.Пасютин: Думаю, что от сельского хозяйства. Причём это не только у нас, но и на Украине, тоже самое и в России. Не потому что во второй половине года люди больше думают о мебели, просто больше денег появляется. Проще всего это понять на сельчанах. Во второй половине года у них появляется урожай, появляются деньги. Пошли фрукты-ягоды, потом картошка, овощи, хлеб – все зарабатывают на этом. Я же анализировал это всё. Именно с 15 июля по 15 января, раньше так было, сейчас сломалось, сейчас никогда уже нет мебельного сезона.

Кухонь разновидностей восемь разных делали, «Алина» самое простое, были посложнее, кухонные уголки. А стенок делали много. Набор мебели. Но сейчас мода на эти стенки уже ушла, сейчас делают отдельные шкафы. У нас были самые дешевые шкафы-купе и все пищали из-за того, что у нас самые дешёвые. «Оскар» самая простая, потом «Виктория», «Магнат», «Астерикс», очень много названий.

Раз в месяц-полтора было такое, что мы новую стенку осваивали. Это было не так сложно, потому что оборудование уже было.

Л.Леонов: Как несложно? Там же другой размер, лекала другие.

В.Пасютин: Есть операторы, которые это всё делают на автоматах.

Л.Леонов: А эти модели вам кто-то предлагал?

В.Пасютин: Нет, мы просто сдували по-наглому с польских, а поляки сдували с американских.

После войны 1992 года, когда начали из Польши уже возить мебель, мы сразу поняли, это была угроза. А когда ты не можешь угрозу предотвратить, то надо её возглавить, революцию. И мы сами поехали в Польшу. Это тоже был сумасшедший дом, как в кино «Челночницы». Мы не по мелочам, а фурами оттуда мебель привозили. Но здесь не было рынка сбыта, поэтому отсюда отвозили в Москву. Здесь могли подзагружать и нашу мебель. Если в какой-то конкретный магазин, то на дно кладешь корпусную мебель на щитах, сверху – мягкую. И машина загружена, и по весу на 100%, и по объему. Потом везём в Москву, в Белгороде растаможиваем. Допустим, отсюда 100 рублей, а там НДС 20%, уже 120 получилось, а дальше в Москву приходят по 200. Эта разница остаётся у нас, может, поменьше. Не было никогда проблем с налоговыми инспекторами, настолько маленький был объем.

В общем, на этом тоже зарабатывали.

Л.Леонов: То есть это был хороший канал попадания в Москву?

В.Пасютин: И оптимизации стоимости.

Л.Леонов: То есть в Москве ваша мебель была всё-таки дешевле, чем у конкурентов?

В.Пасютин: Особенно первое время. Там вообще ужас, а не цены! Эта "Виктория», она стандартная, неплохая, стоила 750 долларов. Я, как увидел такую цену, говорю, вот идиоты. А мы продавали то ли по 350, то ли по 500, намного дешевле. И мы даже дали объявление в «Московский Комсомолец». Одна женщина увидела, позвонила и спрашивает: «Какая цена?» Мы сказали, что вдвое дешевле. Она начала задавать вопросы, та ли это «Виктория»? Она удивилась. Такая была счастливая! Купила.

Л.Леонов: Какие-то ошибки в этом мебельном производстве были у Вас?

В.Пасютин: Дорога усыпана моими ошибками. Я уже сказал, сбыт – это такая сложная штука, нужно экспедиторов, то есть отправить машину. И чтобы понять, почему я организовал по всей Молдавии свои магазины, потому что я посылал машину без экспедитора, и фабрика со всеми магазинами контактирует, потому что там ещё фурнитура должна быть. И кто-то воровал, и надо выяснить, кто это. Или в магазине, или на фабрике, постоянно эта была ерунда с воровством. Потом, правда, мы применили разные меры: запаковывали, ответственные были, прямо фамилии писали, как при советской власти. Ошибок было много. Я иногда брал со стороны людей, и просто машина ушла – и пропала. Поиски были бы дороже, чем машина.

В Кишинёве, например, пришел какой-то еврей-посредник. Мы тогда как раз захватывали Кишинёв. Ещё тогда у меня не было там магазина. Какой-то процент он должен был получать, дали ему на реализацию чуть-чуть мебели. Я уже не помню, тысяч на 15, наверное. Была у меня Белла Исааковна – одна из руководителей, самая главная после меня. Хотя она много сделала, как это у евреев бывает, всегда разбиралась в этом деле, но падкая была на денежки незаконные. И как-то мы сидим у нее в офисе. Она была и еще одна женщина, и я там сидел, и заходит тот еврей и заносит коробку конфет, и она эту коробку взяла – и себе в стол. Это некультурно, потому что народу куча, обычно в этих случаях надо её открыть, всех угостить. Я списал это на жадность. Я распорядился: «Больше, чем на 15.000, ему не давать». Она дала ему на 50 000 долларов, и он их украл, представляете? А у меня тогда работал бандит, он бывший комбат наших танковых войск, Они этого человека нашли, побили. Часть денег он отдал, основная масса так и пропала. Рассказал всё, оказывается, в той коробке деньги были. А я тогда и не догадался.

Л.Леонов: И что с этой Беллой сделали?

В.Пасютин: Я, как только узнал, сказал ей: «Белла Исааковна, всё, спасибо, Вы у нас больше не работаете». И стала руководительницей Франя Константиновна. Хорошо работала.

Л.Леонов: То есть я, так понимаю, что у нашего предпринимателя главная проблема, головная боль – это не в материальных каких-то моментах, а всё связано с людскими какими-то пакостями?

В.Пасютин: Кадры решают всё, за ними глаз да глаз, особенно в колхозе. У меня на фабрике, наверное, 75% времени уходило только на контроль в плане противодействия воровству. А в колхозе, так все 90%, там же воруют все.

Л.Леонов: Там образ жизни такой.

В.Пасютин: Да, там привычки. Я помню, я читал президента ПМР Смирнова, книжка «Жить на нашей земле», там было, что воровство в колхозах приняло просто какие-то уродливые формы. И он прав.

Л.Леонов: Это отчасти объяснимо, потому что у крестьян своего нормального хозяйства не было.

В.Пасютин: Здравствуйте, отчего ж не было?

Л.Леонов: У них земля была, но у них не было времени на нее, просто. Они были заняты всё время в этом колхозе, поэтому они и тащили из колхоза продукцию – своей не было в достатке. Это всё обратная сторона медали нашей. С одной стороны, вы, наверное, согласитесь, судили за курицу, это и правильно, а с другой стороны, это от того, что в такие обстоятельства крестьян загоняли, загоняла та система. Сейчас Коваль *)) со своей инициативой "не более одной коровы на крестьянский двор", это же та же самая опера – не давать крестьянину жизни. Времена изменились, а Ковали все те же.

В.Пасютин: Так я не дорассказал. Этот Андрей, который из комбатов, с бандитами поехали, еврея прижали, он испугался и поведал, что он в коробках конфет передавал взятки. А у Беллы Исааковны зарплата была 1000 долларов. Для Приднестровья это очень много.

Но у русских ещё хуже. Сколько я знаю, еврей, он всю жизнь работает, делится с начальством и по чуть-чуть клюет, а русский…

Л.Леонов: С одного раза хапнул и подавился.

В.Пасютин: И тут же в тюрьму. Так оно и есть, а евреи всю жизнь работают и потихонечку… они умеют.

Л.Леонов: Это опыт многотысячелетний их научил: ты сам хапай, но и другому давай.

В.Пасютин: Даже помню, Хейфиц, был такой министр финансов ещё в ельцинские времена, у него было выражение: «Делиться надо».

Л.Леонов: "Делиться" его не касалось, он другим предлагал: «Надо делиться, ребята».

======================================================

*) Р. Мова – министр внутренних дел ПМР в правительстве А. Мартынова с 19.12. 2016 г. Способный организатор с демократическим подходом. Реорганизовал министерство, руководил Оперативным штабом по воспрепятствованию распространения коронавируса. Подвергался критике за болезненную реакцию с использованием служебного положения на замечания оппонентов (дело О. Хоржана, дело Г. Чорбы), за действия своих подчиненных, не совместимых с пребыванием в органах внутренних дел. В июле 2021 г. сложил свои полномочия министра внутренних дел, – ред. ПМРФ.

*)) Е. Коваль – министр сельского хозяйства и природных ресурсов ПМР в правительстве А. Мартынова с 21.12 2016 г. Прославился многими странными, мягко говоря, предложениями. Поразила приднестровцев его законодательная инициатива ограничить живность крестьянских дворов – коров, свиней, коз, овец, чтобы в населенных пунктах не воняло. Верховный Совет ПМР эту инициативу Е. Коваля отклонил, но в министрах оставил. Сыграл значительную роль в "черном переделе земли" при президенте В. Красносельском, при этом были нарушены права и интересы 70% сельхозпроизводителей республики, вследствие чего несет персональную ответственность за разгром сельского хозяйства в ПМР. Весной 2017 г. Координационный совет Общенародного форума (ОНФ) ПМР, когда эта организация еще не была подкаблучной, выразил недоверие Е. Ковалю, - ред. ПМРФ.

==========================================================

ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ЧТЕНИЯ

1. 28 февраля 2018 г. Е. Коваль. О сокращении поголовья скота в крестьянских личных хозяйствах. Обсуждение на Верховном Совете ПМР.

14. "Делиться надо"

В.Пасютин: И вот все годы и до ПМР, и в ПМР я исправно "делился", "подарков" раздал, наверное, всем, кроме Смирнова, президента ПМР. Он для меня, как икона, как Бог. И на тему "подарков" я с ним разговаривать не мог, он наоборот, всегда шел навстречу моим проблемам, потому что он – государственник.

Л.Леонов: По крайней мере, был тогда. А сейчас – непонятно что. Он же понимает, куда тут всё идёт, он понимает, что при его руководстве было бы невозможно то, что сейчас вытворяют. Тем не менее, он, что даже может сделать для Пасютина, для восстановления справедливости и того не делает.

В.Пасютин: А он, наверное, уже и не может ничего, я же к нему ходил – стало это ясно.

Л.Леонов: Мы, конечно, его сейчас припираем к стенке, просим придти в суд и подтвердить, как то и было: что он поручил вице-президенту Леонтьеву, уходя в отпуск в 2003 г., передать землю колхоза им. Котовского Пасютину под созданный тогда "Агростиль". Это всё в судах перевернет и разрушит хитропостроения подкаблучной шевчуковской прокуратуры и судов против Пасютина. Смирнов, слава Богу, и человек достаточно независимый. Надо себя уважать.

Признание полномочий Леонтьева задним числом будет означать восстановление полномочий Леонтьева, примененных при выделении земли Пасютину в 2003 г. . Тут никаких открытий нет – такова общемировая практика уточнения полномочий. Все аргументы в незаконности выделения Пасютину земли в 2003 г. должны были рухнуть после признания Смирнова на суде. Он это понимает. Конечно, цена вопроса очень высока. *)

Но можно было бы пойти по пути «делиться». Можно было бы сказать: оставьте всё-таки Пасютину хоть сколько-нибудь земли, что же вы его убиваете, забирая всю землю? Взяли у него куш, так оставьте хоть чуть-чуть. Что вы делаете? Себе же гадите.

В.Пасютин: Загрядский, например, так и говорил. Так и действовал. Он приходил ко мне, помогал кое в чём раньше, а потом и он затих.

Л.Леонов: Загрядский – это один из крупных функционеров начального периода ПМР? Он попался, кажется, на чём-то? Скандал был большой вокруг него.

В.Пасютин: На приватизации. Но он хоть выполнял то, что мне обещал, что мог. А Смирнов мог, но не сделал.

Л.Леонов: Давайте закончим по мебельной фабрике. Последнее время мебельной фабрики, последние её годы, что с ней произошло? Вот был взлет, и он закончился. С одной стороны, естественным путем, падением спроса на мебель…

В.Пасютин: Было падение спроса, но не был убит внутренний рынок. Да и любой другой. Если бы не пошла вот эта шевчуковщина с его "твердым сувориком", то всё было бы нормально. Как-то бы сбалансировалось. Уже были признаки стабилизации мебельного бизнеса. Кстати, в первые два года Шевчука, 2012 и 2013, всё было прекрасно. И только в 2014 началась фигня.

С одной стороны, виноват Майдан украинский. Но Россия в ответ девальвировала рубль почти вдвое, был 30 долларов, стал 60, и выскочила из петли. Надо было и нам сделать то же самое при Шевчуке, с "сувориком". Но Шевчук понимал, что выборы должны были быть через год. Он понимал, если он проведет девальвацию "суворика", народ скажет, что он виноват в падении жизненного уровня. И он не шел на девальвацию. А его противники из Верховного Совета ПМР хотели пойти, но когда до выборов осталось полгода, уже и они замолчали, потому что если бы Верховный Совет пошёл на девальвацию, Шевчук на них бы все последствия свалил. Он их так и подталкивал, он сам не хотел, а хотел, чтобы они это сделали. Они поняли это и сказали: не пойдём на девальвацию.

Из-за этой глупости погибло много предприятий.

Л.Леонов: Погибла практически мебельная отрасль.

В.Пасютин: Да.

Л.Леонов: По крайней мере, та ее часть, которая была «Евростилем». Немножко расскажите, там же присутствовал какой-то элемент административного наезда на вас по «Евростилю»? Вот почему они стали уничтожать мебельное производство?

В.Пасютин: Так фабрика была в залоге, причём за копейки, за 300 000 долларов. Когда нужно было брать кредиты, я же не думал, что такое возможно, что будут уничтожать фабрику, и заложил фабрику за 300 000 долларов, это копейки.

Л.Леонов: А сколько она реально стоила?

В.Пасютин: Миллион-полтора.

По такой залоговой схеме очень много предприятий в ПМР погибли. «Олимп», было такое швейное предприятие, нормальное, процветающее. Им нужно было кредиты отдавать. Они просили просто пролонгировать на какое-то время уже взятые кредиты. Они отправили свой товар на продажу и попали в эту девальвацию российскую, получили в два раза меньше денег на курсе этого не девальвированного "твердого суворика".

Когда случилась девальвация на Украине и в России (а у нас держались зубами за "твердый доллар-суворик"), я просто остановил фабрику, в 2014 г., потому что мы уже были нерентабельны.

====================================================

*) Здесь речь идет о том, что в 2003 г. в период отпуска президента ПМР И. Смирнова вице-президент ПМР С. Леонтьев своим распоряжением выделил В. Пасютину землю умершего колхоза им Котовского. Заброшенная земля колхоза была передана созданной В. Пасютиным фирме "Агростиль" в аренду на 99 лет. В 2014 г. в правление президента ПМР Е. Шевчука прокурор ПМР А. Дели обратился в суд с требованием изъять часть земли "Агростиля", якобы выделенной С. Леонтьевым без наличия у него законных полномочий. По закону, землей мог распоряжаться только Президент ПМР. Но президент мог на полном законном основании временно передать часть своих полномочий вице-президенту ПМР, избранному народом вместе с президентом. Либо эти полномочия автоматически переходили в случае невозможности исполнения своих обязанностей президентом. Судом у "Агростиля" было отобрано около 2000 га, треть всей его земли. Пасютин дважды ходатайствовал перед судом о вызове в суд в качестве свидетеля экс-президента И. Смирнова, который мог и хотел подтвердить, что наделял С. Леонтьева полномочиями по распоряжению землей в период своего отпуска. Но суд отказал в удовлетворении ходатайств (Пасютин ходатайствовал и о вызове свидетелем экс-вице-президента ПМРФ С. Леонтьева) и не запросил И. Смирнова о важнейшем факте при решении вопроса о правомочности выделения земли "Агростилю" С. Леонтьевым. Позднее, при В.Красносельском И. Смирнов заявлял прокурору ПМР А. Гурецкому о том, что он наделял С.Леонтьева правом распоряжаться землей и просил принять надлежащие меры по восстановлению справедливости, но А. Гурецкий ему отказал, – ред."ПМРФ".

15. Топор грабительских процентов

Л.Леонов: На эту тему поподробнее немножко: какой это год был, в связи с чем этот залог появился?

В.Пасютин: В связи с сельским хозяйством, с "Агростилем"

Л.Леонов: На ваш взгляд, не было ли ошибкой такая низкая сумма залога?

В.Пасютин: Конечно, была.

В 2003 году я получил землю по решению президента ПМР И. Смирнова. Тогда вице-президент С. Леонтьев фактически подписал выделение земли, потому что Смирнов ушёл в отпуск, и надо было делывать начатое по земле. На старте "Агростиля" нужно было очень много оборотных средств. Ну и основные фонды, то есть станки нужно было покупать. Они очень дорогие, потому что хорошие были, немецкие в основном.

Л.Леонов: Станки для фабрики?

В.Пасютин: Да, деревообрабатывающие, приходилось постоянно кредитоваться. Естественно, в наших банках, потому что в других приднестровцам не давали. А в наших банках был идиотский процент. Например, 16%. И это ещё в хорошие времена. А я помню, было ещё 60% по долларам. Это вообще убийство! Я как увидел, думаю: какое производство? Даже торговля не выдерживала такого процента. Правда, это было недолго, потом процент стабилизировался на 16%. Хочу сказать, что это система банковская, она душила всё производство и весь бизнес, который мог быть, потому что при таком проценте редко кто выдерживает. Какой-то период можно было выдерживать, но крайне тяжело.

Л.Леонов: Это вы говорите – даже при 16%?

В.Пасютин: Да. За границей 2-3 процента годовых - и всё. Даже в Молдове, я помню, двенадцатый год, в то время, как у нас было 16%, там – 5,75%, даже ниже 6%. Там разумно было, а тут были грабительские проценты. У нас 16% считались нормой. Даже сейчас. Такие проценты убивали всякую возможность заниматься бизнесом. Тем не менее, был какой-то период, что я на это шел, потому что без кредитования невозможно было развиваться. Всякие были форс-мажоры мелкие.

Ещё у нас в Приднестровье были всякие блокады молдавские: то таможенная блокада, то банковская блокада. Первое время, когда не было телефонной связи, чтобы позвонить куда-то (телефонная блокада тоже была), надо было час сидеть и набирать. Тоже был тормоз, тоже убытки были от этого всего, отвлечение от работы.

Получается, что приднестровский бизнес был, как решето, и в этом решете деньги. По этим всем направлениям дырочки в этом решете, и деньги уходили, поэтому кредитование постоянно нужно было. Взял кредит, произвел мебель, продал, отдал. Вот так крутиться должно. Обходиться только собственными ресурсами – это нереально было, потому что из-за конкуренции рентабельность была на довольно низком уровне. Я старался всё время делать как можно ниже цены, чтобы бороться с конкурентами. И успешно этим занимался, все меня проклинали из-за этого. А сейчас, кстати, создали структуру «Хайтек»… Видели, магазины такие стеклянные? Это бешено стоит, но красивые, мне нравятся. Они взяли под себя бытовую технику, потому что очень много было у нас фирм по бытовой технике, в частности, «Максимум» и другие. Где они теперь?

А производителей той же бытовой техники или мебели практически никого нет. Раньше всё было, даже мебель продавали все, кому не лень. Это были наши конкуренты.

Л.Леонов: Демпинговые цены, для их поддержания нужно было какой-то источник находить, экономить. Все хотели, наверное, подешевле продавать?

В.Пасютин: Они не могли, потому, что они покупали в той же Польше. Обычно оттуда мебель возили, там очень дёшево было, там такие фирмы были построены по-современному. Очень большой объем товара, большой объем производства и минимальная рентабельность. И благодаря большим объемам, прибыль их устраивала. Только так сейчас и можно вести дело.

Л.Леонов: Я правильно вашу мысль понял, что вы снижали цену и побеждали конкурентов по цене, потому что вы были производитель, а они были продавцы, в основном, или перепродавцы?

В.Пасютин: Да, но не так-то легко было с той же Польшей конкурировать, потому что у них очень низкие цены, благодаря хорошему оборудованию и бизнес-политике. То же кредитование у них копейки стоило. Если у нас 16%, то у них – пара процентов. Потом – в Евросоюзе, там, когда фирма какое-то производство открывает, они потом считают, сколько это все стоило, и потом государство компенсирует стартовые расходы. Кстати, в Молдове подобная же система, 50% возвращали. В сельском хозяйстве - за сады, виноградники, не знаю, как сейчас.

Л.Леонов: Такая же система была введена в России.

В.Пасютин: Она недавно введена. Когда пошло так называемое импортозамещение.

Л.Леонов: Нет, она была давно запущена, особенно для малого предпринимательства. В России есть неправительственная организация «Опора России», она этим занималась. Кстати говоря, Челябинская область в этой "Опоре" всегда была на передовых позициях, и сейчас занимает. У нас в Челябинске несколько съездов "Опоры России" проходило.

В.Пасютин: Кстати, и у нас подобное было при Смирнове. Государство погашало три четверти ставки рефинансирования. Тогда, допустим, ставка рефинансирования была 7%, я не помню уже точно, так они погашали 5 с чем-то процентов, и всё равно это было облегчение, и мы все стремились пристроиться к этой государственной программе.

Л.Леонов: И, кстати говоря, Россия Приднестровью в свое время на эти цели подкидывала деньги, невозвратные займы, которые наши чудаки на букву "М", как называл их покойный писатель и актер В. Шукшин, превратили в возвратные кредиты. Вы помните эту историю?

В.Пасютин: При Смирное все крутилось за счет наших денег, приднестровских.

А тот Российский заем и сейчас он крутится. И кто-то на нем сливки снимает. И Россия ведь по рукам их не бьет за такое извращение идеи. Я пользовался и, кстати, очень хорошо этой схемой. И не было случая, чтобы деньги не вернулись на новый круг, потому что все ценили этот дешевый ресурс и старались взять снова и работать дальше, но взять было очень тяжело. Я могу много рассказать, но у нас цель другая. Да и убьют меня – они ведь ещё все живые, эти ловкачи-деятели.

В общем и потом образовался «Газпромбанк», там был сын Смирнова Олег и невестка его, Марина Васильевна. Тоже как бы нормальный банк, там без всяких взяток было, хотя проценты бешеные, те же 16%, но ничего сверху не было. И он был лояльный, потому что в другой банк придёшь, там тебя так вымотают, руки выкрутят, что уже не захочешь никакого кредита. А там они относились хорошо, уважительно, и я кредитовался в этом банке. И в других банках я тоже брал так, потому что приходилось часто балансировать как в цирке: там возьмёшь – а там отдашь, такая нервная атмосфера.

А, не дай Бог, неурожай, что тоже было, особенно в 2007 году. Страшнейшая засуха была, но в "Агростиле" всё равно, даже в ту страшнейшую засуху по три тонны пшеницы с гектара взяли, в то время, как у других – по 300 кг. Цена на зерно поднялась, особенно экспортная, мы рассчитывали на хороший куш. Тогда Молдова сняла НДС по зерну и по 350 долларов за тонну покупала, в пять раз (!) дороже обычного. Но наше правительство, Смирнов конкретно, запретил экспорт. В принципе, это разумно, с точки зрения государства. Но всю эту запретительную ношу несли на себе производители. И не получили взамен ничего. Если не сказать большего. Особенно на примере "Агростиля".

У меня было 5000 тонн на продажу, это в засуху, когда у других там вообще ничего почти не выросло. Я государственник. Мог бы завопить, сказать, что мне надо кредиты отдавать, какие могут быть запреты на продажу в условиях рыночной экономики? Кто за меня отдаст мои кредиты? Если бы я эти 5000 тонн вывез в Молдову, то погасил бы все долги, и у меня остались бы еще деньги на дальнейшее развитие. Хотя прошло сколько лет, до сих пор жалею о тех утраченных деньгах. Конечно, можно было зерно вывести по-тихому и продать. Кто бы сомневался! А я не вывез. И мне не понятна эта свинская неблагодарность государства, которое "Агростиль" уничтожило. Уж не повторяю бредни про рыночную экономику. Какая, нахрен, рыночная экономика при таких отношениях государства и бизнеса!

Л.Леонов: С одной стороны, если ты вводишь запрет, так ты покупай сам эту пшеницу у Пасютина или как-то иначе компенсируй ему потери. Вот как Евросоюз сейчас действует. Запретил полякам продавать в Россию яблоки по санкциям, но он им компенсирует убытки, вот в чём дело.

В.Пасютин: Конечно, надо тебе, но ты за мой счёт свои вопросы решаешь. Решай за свой счет. Заплати мне, пожалуйста, и я не буду продавать зерно. Это уже плохая государственная политика, так нельзя. Кстати говоря, в тех странах, которые лидируют в экономике, китайцы, там, они такого себе не позволяют. Это просто непорядочно, нечестно. Тут даже не моральная сторона вопроса, а самая что ни на есть шкурная сторона. Вот ты убил "Агростиль", а завтра что ты будешь кушать?

И это началось ещё, видимо, с давних времен, когда продавали зерно за границу, и оно оправдано было, доходно. Но нужно было тратить доходы от зерна на индустриализацию страны, а вы убивали своих крестьян. Нужен был какой-то баланс.

Л.Леонов: Тема, которую я бы озвучил так: наша страна могла себе позволить отказываться от каких-то направлений деятельности, которые обязательны для государства. Например, ПМР вообще забила на сельское хозяйство. У нас долгое время даже никакого руководящего органа, никакого министерства по сельскому хозяйству не было. Мы жили так, что у нас в первый период халявных денег было немерено. Нам не надо было никакого сельхозпроизводства, зачем заморачиваться? Пошёл, пол вагона продал, купил, что тебе надо, и живёшь. Вот так у нас расцвет торгаша и получился, именно по этой причине. Потому что нацеленность была у государственных мужей не на собственное производство, а на удовлетворение от потребления. А каким образом? Не за счет производства, а за счёт того, что было халявных очень много денег. Плюс потом газ халявный попер.

В. Пасютин. Преимущество, которое есть у государства, надо с умом использовать. Надо не прожирательством заниматься, что у нас получилось, а надо было в оборот каким-то образом пускать деньги от нашего преимущества, чтобы компенсировать то, что ты не можешь или не хочешь, в силу разных обстоятельств, делать.

16. "Шериф" "делиться" уже не хочет

В. Пасютин. Банки тоже страховались, их можно понять, потому что был в 1998 еще тоже кризис, когда мы потеряли 50% тех денег от мебели, которую мы отправили на Россию, а вернулось только 50% за счет девальвации в России. И получается, что тоже производители вынесли эти девальвации на своих плечах. Но тогда хоть эта разовая была девальвация, потом идет процесс дальше, и все работает. А вот то, что сделал Шевчук, имея 5 высших образований, он не понимал, что значит не сделать вовремя девальвацию "суворика". Шевчука надо судить еще и за это, как врага Приднестровья.

Л.Леонов: А что он тут выгадывал при такой "твердой" денежной политике?

В.Пасютин: Он то ли рубли, которые приходили за тот же газ, и все такое, он же их менял по 11 "сувориков" за доллар, а доллары приносили в ПМР предприятия экспортеры, часть долларов подлежала обязательной продаже государству. После девальвации пришлось бы покупать по худшему курсу. Или за 11 рублей купить доллар, или за 16 рублей – всего полдоллара уже за 11-то. Убыток же. Антюфеева говорила, что он жадный, ужас. Чисто поэтому держал твердый "суворик" к доллару. Я помню, когда он попал в Верховный Совет ПМР, у него уже был заносчивый характер. У него крыша поехала от "успехов". Виноваты наши фактические правители. Он же к "Шерифу" с начала пошёл работать, они его и упустили. Сейчас они поставили президентом марионетку. Всё решает правительство, якобы, но решают опять-таки они.

Вот так нужно было сделать: девальвировать "суворик", когда рухнули украинская гривна и российский рубль…

Л.Леонов: У правителей сейчас очень сильно изменилась мотивация действий. Так вы рулите напрямую сами, вы же способные управленцы. Что вы себе заводите постоянно мальчиков для битья? Вы всё-таки основную цель проводИте. У вас должен присутствовать государственный интерес, потому что не будет государства, и у вас в кармане ничего не будет. Это же понятно.

И вот они раньше эту политику проводили, более-менее государственническую. Когда мы с В. Гушаном первый раз встретились, он говорит: «Ну, вы наверное тоже отплясались на "Шерифе"?» Я сказал: «Я вообще ни одной статьи не написал по "Шерифу". Там вспомнил одну статью, я ее написал во время выборов президента ПМР 2006 года. Статья называлась «Многоразовый Алкснис». В то время Акснис стал на "Шериф" наезжать в поддержку Смирнова на выборах.

В.Пасютин: У Смирнова с "Шерифом" тогда какие-то тёрки были.

Л.Леонов: Алкснис на "Шериф" катил, что фирма, мол, спекулировала сахаром. Покупала в Молдове сахар, продавала в Белгородской области. При этом цена сахара в Молдове была 20 рублей за кило, значительно дороже, чем российский сахар стоил в той же Белгородской области. Он там стоил менее 17 рублей. И я Акснису попенял: «Что ты пишешь? Кто у тебя купит по более дорогой цене, когда есть дешевле?» После публикации "Многоразовый Алкснис" этот человек за 15 лет ни разу не появился в Приднестровье. А то ведь ни одного праздника на Днестре без него не проходило.

У меня шерифовская тема в одной только этой публикации и была. И я сказал в тот момент В. Гушану: «Я почему к вам пришёл? Потому что ваш интерес сейчас, интерес фирмы, совпадает с государственным интересом, – против Шевчука». Тогда, в 2013 -м, в том и заключался государственный интерес – свалить Шевчука. В чем обществу нужна была помощь "Шерифа", а "Шерифу" – поддержка от общества. И он ее тогда получил.

Сейчас мотивация у "Шерифа" сильно изменилась. Там теперь поддерживают чисто свой, да ещё не просто свой, а шкурный, монопольный интерес, поддерживают интересы всяких группировочек, которые там внутри образовались. Все к себе тянут, все в свой карман, и все за счёт государства, за счет народа. Это вообще никуда не годно. Сейчас эта компания проводит антигосударственную политику. Я не знаю, по какой причине, думаю, что В. Гушан уже не управляет ею, потому что он по натуре, в принципе, государственник.

В.Пасютин: Я думаю, что всё-таки сейчас он слишком высоко сидит, такой объём, что он просто не в состоянии за всем уследить. Поставили какого-то начальничка, опять-таки родственника, как они имеют привычку – тот и заправляет в своих интересах. Эти проверки, штрафы. Замордовали. Все делается руками государства и от имени государства. Чего раньше в таких масштабах не было никогда.

Л.Леонов: Сейчас уже дошли до того, что даже предпринимательскую мелочевку, которая им абсолютно безвредна, никаких их показателей и доходов не портит, они даже им не дают дышать. Отчасти к этому подталкивают объективные обстоятельства – узкий и все более скукоживающийся внутренний рынок ПМР. Люди уезжают, население бежит неудержимо. Переводы, которые они потом присылают своим оставшимся в ПМР старикам, детям, не компенсируют общий обвал рынка. Начинается охота за каждым остающимся покупателем. Вот объективная причина монополизма "Шерифа", принявшего агрессивный характер в средине 2017 г. , когда у людей обозначился крах надежд на приход новой власти и начался новый отток. Приднестровье все больше превращается в пустыню. Проблемы "Шерифа", теряющего доходы, надо бы решать не выдавливанием жалких конкурентов и укреплением монополизма экономически и политически, а как раз обратным образом: создавая предприятия и рабочие места, поддерживая любое проявление предпринимателькой активности, возвращая приднестровцев из зарубежья домой, к их очагам. В повестку дня все активнее встает вопрос о развертывании антимонопольной деятельности самым жестоким образом, вплоть до раздела монопольного бизнеса на части. Это мировая практика. "Майкрософт" выдержал разделение, и наши выдержат.

В.Пасютин: Вот фирма, «Две сестры», косметика… Недавно на Фейсбуке читал, там эта Наталья Пянковская пишет: мелкая фирма, очень много товара лежит, этой косметики. Менты повязали фирмачей, посадили, мне даже рассказывали, что видели, как их в наручниках вели, и сколько-то они там сидели. Так это мелкая фирма. Действительно, Пянковская пишет: вот у них по всей республике есть магазины. Да что такое те магазины? Сколько там той косметики купят?

Л.Леонов: Врагов нашли.

В.Пасютин: В том-то и дело. И миллионеров, нашли, блин! Как эта реформа патентщиков пошла, помните? Вначале они опубликовали, что какие-то есть миллионы у патентщиков, мол, патентщики возят на миллионы, а ничего не платят в бюджет. Так они же платят импортные пошлины, бешеные. Так возьмите эту импортную пошлину и заткнитесь уже. Нет, сделали они эту реформу, а кончится тем, что ещё и патентщики загнутся, потому что невозможно под таким прессом работать.

17.Банки никогда не хотели делиться, особенно делить чьи-то риски

В. Пасютин. Нужно же какую-то разумную меру соблюдать и банкам в своих перестраховках. Вернемся опять к кредитам. Был же кризис 2008 года. Страшнейший кризис! Я его еле пережил. И, вроде, после этого кризиса стали как-то восстанавливаться. Но что сделали банки? Они не хотели делить риски с бизнесом. Вообще не хотели рисковать ни рублем. И перестраховались.

Если раньше, чтобы получить кредит в 100 рублей, нужно было вдвое больше залога по стоимости, то есть 200, то после кризиса 2008 г. сделали втрое. У тебя, скажем, и так беда, нет дохода, не с чего кредит отдавать, так ты еще должен вернуть банку на залоге втрое, по сравнению с тем, сколько тебе банк дал. Просто уже негде было набрать такого залога. Все, что возможно, заложено. Я уже сдавать начал. Я не думал, что будет так. Это была ошибка. Она была вызвана не только состоянием дел, но и созданием банкам исключительных привилегий. В результате им никакой кризис не страшен: они просто увеличивают залог под кредиты и все.

Но нужны были деньги, нужда заставляла. И уже берёшь на любых условиях. То есть чем больше залога нужно давать по кредиту, тем хуже условия, но деваться некуда. Либо я без денег не выращу этот урожай и всё пойдет прахом, либо как-то ужаться. Поэтому и давали мне кредиты, что залога предоставлял больше. То есть сам голову в петлю совал, "добровольно" же! Получается, банки за счет тех же производителей своими кредитами и залогами ухайдокали все бизнесы. Но сами банки не пострадали, наоборот они жирели. Даже сейчас видно: у всех все плохо, а в Тирасполе растут банки, как грибы.

Л.Леонов: К тому же, конкуренцию в банковской системе ПМР уничтожили полностью. Сейчас практически в республике один банк, просто разные названия. Посмотрите, во всех банках курсы валют одинаковые. Когда такое было?

В.Пасютин: Мне категорически ненавистен весь этот банковский капитал и вся эта банковская фигня. В той же России, что творится с этими банками, это ужас! Но вот они сейчас, кстати, начали закрывать, и правильно делают, потому что нафиг эти банки. Они только высасывают кровь государства, кровь бизнеса. В Америке, кстати, тоже самое. Когда в России последний кризис был, чтобы устояли банки, начали их кредитовать под 0%. И , говорят, мол, хуже будет, если банковская система рухнет. Да с таким подходом не рухнет она никогда. Эти деньги не в производство пустили, а на всякие спекулятивные дела.

Л.Леонов: Дело в том, что банковская система в корне отличается от принципов работы любого другого предприятия, фирмы, экономики, в целом. Банки никогда ничем не рискуют. Это единственное производство, где нет никакого риска. По этому поводу Генри Форд здорово проехался в своих воспоминаниях. Он писал, что банку всё равно, какое состояние экономики, хорошее оно или плохое, работает его клиент хорошо или вовсе не работает. Банк дал деньги, и ты хоть умри, но верни ему с процентами. Поэтому банк не заинтересован вообще ни в чем. Ни в росте экономики, ни в улучшении благосостояния людей. Он в любом случае получит свои деньги и проценты. Форд писал, что это совершенно неправильная политика. Банки – это паразиты. Если бы все работали, как банки, не создавая никакого дополнительного продукта, жизнь бы остановилась.

Вообще, о том, что связано с банковской системой, ужасно мало информации. Одна пустая трескотня. Там засекречено всё, потому что мощные силы гребут фактически незаработанные деньги и боятся, что однажды им скажут "хватит!" И вся эта страховая система, ОСАГи всякие, там миллиарды просто у людей из кармана вытаскивают. Поэтому никакой информации, но кое-что просачивается. Пытаются банки обуздать. И ведь кое-где получается.

Например, японское чудо, которое произошло после войны, было основано на том, что там в корне изменили существование банков. И ведь это мало кому известно, где-то случайно проскочила информация. Участие в прибылях – так называется система, на которую перешли японцы. Главный ее элемент заключался в том, что никаких процентов за кредиты банки не получают. А в чём интерес банка? Интерес банка заключался в прибылях предприятия, которому они дают кредиты. Если у предприятия есть прибыль, банк получает с прибыли определенный процент. А если нет ничего, то и банк теряет. Вместе с предприятием несет риски. Так японцы сделали банки участниками процесса производства, заинтересованными в конечном результате кредитуемого предприятия.

В.Пасютин: Ещё и контроля над ним.

Л.Леонов: Да, и контроля. Поэтому у них всё и заработало веселей, что банки стали смотреть: ага завод останавливается, может, ему нужно чем-то помочь? Они стали еще одним цехом, подразделением предприятия, и это дало колоссальный рывок экономики вперед. Мы все это видели и завидовали японцам. У японцев забота где взять денег вообще не стояла. Потому что государственная политика такая была: в экономике должно быть равенство сторон, риски должны распределяться одинаково на всех. А у нашего государства другая система, банки как небожители: они живут над всеми, абсолютно никаких потерь не несут, хоть всё вокруг лопни и развались.

В.Пасютин: Да еще и ножку поставят.

Л.Леонов: Им устроили такую халяву, что банк с тебя сдерет, даже с мертвого. Японский опыт давно известен. Казалось бы, бери и пользуйся. Но что-то ни один банкир не рвется.

А первая мощная критика против кабалы банковского процента прозвучала более 100 лет назад. Ее никто не опровергнул, это и не возможно. Но банки продолжают грабить народы и государства, убивать экономику, жируя, не пошевелив и пальцем.

В.Пасютин: Вот «Агростиль» как убивали? Средства производства, то есть тракторы, автомобили, комбайны, сеялки банки изымали как залог при не возврате или задержке возврата кредита. И как потом производство могло идти, если они забирали основные фонды? В той же Америке хотя бы разумный процент.

Л.Леонов: Какой бы процент ни был разумный, он всё равно не делает банк участником производственного процесса со всеми его проблемами и рисками. И пока банки паразитируют, экономике никогда не будет хватать средств на развитие чего-либо, кроме банков.

Возьмите Днестровск. Вот такой городочек, с ладошку, а там у нас банков больше, чем аптек. В Днестровске одно время было 3 аптеки на 6 банков.

В.Пасютин: Я загнал под сельское хозяйство, под "Агростиль" все свои заводы, фабрики, всё, что было, потому что не хватало залога для кредитов. А сейчас наши власти "своим" землепользователям, для которых они оттяпали у "Агростиля" всю землю, хотят из фонда госрезерва давать кредиты, вообще без залога. Ребята, вы что?

Л.Леонов: Так себе же. Будут давать, но не всем. Это как партия говорила: «Наша цель – чтобы советский человек жил богато, хорошо. И мы даже можем назвать фамилию этого человека». То есть, вы принесли в жертву «Агростилю» «Евростиль?» Вы принесли свою собственность, недвижимость (заводы, магазины) в жертву для получения финансирования бизнеса, основанного на недвижимости, которая вам не принадлежала (земля). И которую в любой момент у вас могли отобрать, что, в конечном счете и произошло. Это же смертельный риск. Вряд ли те, кто распускает или поддерживает сплетни о Пасютине как о хапуге-собственнике видит и понимает цену этого риска. Ни один хапуга не пошел бы на такой риск.

В.Пасютин: Да. А что делать? После мирового финансового кризиса 2008 года затрат стало намного больше. То есть если перед кризисом были бешеные цены на всё, нефть поднималась чуть ли не каждый день, цена на то, что мы производим, поднималась.

Помню, прибегали как-то ко мне и хотели по 400 долларов покупать подсолнух. Я говорю: «Хорошо, когда вырастет, я продам». И хотели даже наперед деньги заплатить, а я что-то и не взял. Это было до кризиса. А буквально месяца через два, когда кризис разразился, цена на подсолнух стала 150 долларов, а на пшеницу до 50 рублей доходила. А когда нужно кредит отдавать, то продаёшь и по такой цене.

И вот после кризиса я понял, что я не смогу отдать кредиты. И я пошёл к Игорю Николаевичу Смирнову. Подготовился хорошо, нарисовал цветную схемку, всё объяснил ему. Не помню, чья идея была, его или моя, или это витало в воздухе, как Призрак коммунизма. И он говорит: «Давай, готовь закон о сельхозбанке». И меня это окрылило, правда, потом сходил ещё в "Шериф", поговорил с Ильёй Михайловичем Казмалы *), он тоже одобрил создание сельхозбанка, и я смело пошел в Верховный Совет. Кстати, этот закон писала Майя Парнас *)). Тогда ещё работала в Верховном Совете. Она подготовила текст закона о сельхозбанке, сопротивляющихся не было. В числе инициаторов закона были Антюфеева, Бурла и Коваль *))). Я честно сказал, что если там будет моя фамилия, то этот закон от зависти и от подлости не пройдет. Поэтому я самоустранился, они одни всё подписали.

Так появился «Закон о «Банке сельхозразвития».

Л.Леонов: Какая там фишка была основная?

В.Пасютин: Кредитование не под 16% , а 6 -7.

Л.Леонов: Но нужно же было иметь ресурсы под такие низкие проценты.

В.Пасютин: Я так понял, что «Банк сельхозразвития», где дети Смирнова были, они получали кредиты от государства, но под дешёвый процент, а потом уже под хороший процент давали сельхозпроизводителям. Ну оно и разумно, по государственному, потому что для развития сельского хозяйства нужен был банк с низкими кредитными ставками .

Л.Леонов: И как же вы стали главным врагом в этом банке сегодня?

В.Пасютин: Может быть, потому что все мои кредиты перешли в этот банк. Раньше у меня были в разных банках, какие-то я погашал, какие-то не погашал. Хотя тогда еще все погашал. Но я уже чувствовал, что не выдержу. Потому что этот кризис 2008 года он подкосил по полной программе.

Л.Леонов: Хотя он вроде бы нас так не касался особо, да и доллар в ПМР стоял нетленно.

В.Пасютин: Тогдашний министр экономики, Черненко Елена Егоровна говорила: «Только не вешайтесь, только не стреляйтесь». Она поняла, что – всё. Ну, кто экономисты, они понимали – ситуация была катастрофическая.

========================================================

*) Казмалы Илья Михайлович – 1962 г.р, с. Авдарма, Гагаузия, известный бизнесмен, общественный деятель ПМР, экс-депутат Верховного Совета ПМР третьего и четвертого созывов, сложил полномочия народного избранника по болезни. Во время последних выборов Башкана (президента) Гагаузии общественность автономной республики предлагала ему занять этот пост. Вместе с Гушаном Виктором Анатольевичем – основатели, совладельцы и руководители холдинга "Шериф". Во втором десятилетии XXI века холдинг был поделен между ними. Будущий президент ПМР В. Красносельский работал в охране "Интерднестркома", который отошел к И. Казмалы, что позволило В. Красносельскому во время предвыборных дебатов с Е. Шевчуком в 2016 г. заявить, не моргнув глазом, что он ни одного дня не работал в "Шерифе". Конечно, ведь он был и остается "человеком Казмалы". По информации jurnaltv.md 14 декабря 2020 г., И. Казмалы и В. Красносельский были засняты у входа в VIP зал Кишиневского аэропота. "Илья Казмалы первым прибыл в аэропорт. Он подъехал к VIP-входу на автомобиле Toyota с нейтральными номерными знаками. Позже в аэропорт прибыл лидер Приднестровья Вадим Красносельский. Он вышел из Skoda с приднестровскими номерами, следом подъехала Toyota с охраной. Красносельский и Казмалы отказались общаться с журналистами. Багаж Красносельского несла многочисленная охрана, которой помогали сотрудники аэропорта. Красносельский и Казмалы отправились в Москву чартерным рейсом, который вылетел из Кишинева в 12:15".(источник), – ред. "ПМРФ"

*)) Майя Парнас – заместитель председателя правительства ПМР при Е. Шевчуке. Основной идеолог экономической политики Е. Шевчука. Несет главную ответственность за все его плачевные эксперименты, завершившиеся 6-ю уголовными делами. После падения Е. Шевчука сумела тихо и незаметно исчезнуть, как говорится, вместе с "золотом партии". Последнего премьера правительства ПМР при Е.Шевчуке Т. Туранскую едва не посадили. Она была вынуждена бежать из ПМР. В то время как она была лишь исполнителем разработок Майи Парнас, о которой "после Е. Шевчука" не было произнесено ни одного критического слова. Ее как будто взяли – и вынули из памяти приднестровцев. Умеют же люди. До избрания Е. Шевчука президентом работала в Верховном Совете ПМР помощником Е. Шевчука в бытность его председателем ВС ПМР, и когда он был потом простым депутатом, – ред. "ПМРФ"

*))) Г. Антюфеева, М. Бурла, Е. Коваль – депутаты Верховного Совета ПМР во время создания Банка сельхозразвития, - ред. "ПМРФ".

================================================================

ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ЧТЕНИЯ

1. 25 ноября 2015 г. Гробовая стабильность “суворика” и чудовищные “успехи” Бюротины.

2. 20 июня 2016 г. Обзор. Шевчук да еще “твердый суворик” – такого никакая экономика не выдержит!

3. 2 ноября 2005 г. Многоразовый Алкснис.

4. 8 февраля 2019 г. Лев Леонов. Дворцовый переворот. Взгляд на парламентский кризис в ПМР

5. 14 марта 2017 г. Профессионально и непрофесионально.

6. ноябрь 1919 г. Федер Готтфрид. Манифест "Против кабалы процентов"

18. Другие проекты

Л.Леонов: Когда вы почувствовали, что идет не просто, так сказать, экономическая какая-то проблематика ухудшения дел, а что власти сознательно уничтожают ваш бизнес?

В.Пасютин: Наверное, уже в 2017 году. Да, в 2017 году тут зачастил так называемый Госнадзор. Начал прямо походы. Я говорю: им не за чем больше в стране надзирать, так они пришли на неработающую мебельную фабрику. На тот момент она стояла уже 3 года, с 2014 года она стояла. Нет, они пришли и говорят: «Вот мы хотим…» Я говорю: «Так фабрика стоит уже 3 года, че там надзирать?». «Нет, мы пойдем, и все».

Ну ладно, идите. Короче, пошли и потом нарисовали там на нескольких страницах предписания. Я говорю: «Ребята…трах-тах-тах».

А там – по электричеству: где-то шланг не так, то есть этот кабель, короче, чушь всякая. Я говорю: «Ребята, зачем это все? Чтобы это все выполнить, мне надо три месяца, наверное. И затраты определенные, а зачем, когда фабрика стоит и неизвестно, когда она запустится?».

С третьего раза вроде как они поняли. Может не с третьего, в общем, долго было. Спрашивают: «Так фабрика отключена от электричества?». Я говорю: «Конечно, отключена». Потому что, если она не отключена, там же трансформатор, он наш, а эти наши электрические жулики крутят: есть, мол, активная электроэнергия, а есть реактивная энергия, что-то они такое придумали. Я не электрик, конечно, но все равно меня это насторожило, и я трансформатор отключил вообще, к чертовой матери. В общем, когда люди, жильцы, физические лица, они платят только то, что счетчик накрутит, а у нас – то, что счетчик накрутит и еще потом оплачиваем какое-то "реактивное потребление", то есть сверх показания счетчика.

Каким-то образом они поняли эту электрическую химию. Это было давно. То есть это жульничество, электрики наживаются опять-таки на своих абонентах. А там много наматывает этой "реактивной электроэнергии". И учитывая, что доходов нет никаких, то это уже существенно. Поэтому мы сразу же отключили трансформатор. Зачем, чтоб счетчик крутил, стоя на месте? Это 2800 рублей в месяц, по-моему, счетчик наматывал таким образом, хотя стоял, поэтому отключили. И тогда они отстали, убедились, что фабрика не работает.

А почему, как вы думаете, привязались к фабрике? А потому что «Хайтек», он торгует мебелью. И при Шевчуке еще, то есть до 2014 года мы, когда работали еще, были большим конкурентом у "Хайтека". Вот поэтому они уничтожили конкурента нехитрым таким образом. Хотя мы уже сами сдохли по причине шевчуковского "твердого суворика", а эти решили проверить, или добить, или кто его знает.

Л.Леонов: Ясно. Фабрика, она еще простаивает или ее уже на ликвидацию подали?

В.Пасютин: Налоговая, подала на ликвидацию. Они там насчитали 6 миллионов или 10 миллионов нашего долга. Фабрика якобы не рассчиталась с кем-то. Да вам-то что, если заказчики не в претензии? Мы дали документы, что фабрика со всеми рассчиталась. Причем, там и приднестровские фирмы есть и западные. А западные вообще никогда ни на копейку тебе ничего не дадут без предоплаты. Какие могут быть долги западным?

Вот польские фирмы нам давали на месяц товарный кредит. То есть они дали ДСП, через месяц мы кровь из носу должны вернуть. А если не возвращаем, то мы слетаем с кредита. Они просто увидели… поляки приезжали, все увидели, что это не мыльный пузырь. И только после этого дали кредит. Кстати, у них это все четко, приезжают именно специалисты, которые разбираются в мебели. Когда они убеждались в серьезности клиента, тогда давали кредит, и то небольшой. Им много не надо, не хотят, зачем?

А в моей бухгалтерии, учитывая, какой бардак, когда Шевчук начал уничтожать «Агростиль» и «Евростиль», начали делать не то что в помощь мне, а во вред, причем такой наглый вред. И этим занимались именно бухгалтера: сами жульничали, воровали, и когда я их ловил, то они назло это все делали, там целая банда образовалась. И они стали властям на руку играть. До сих пор играют. Клевещут, стучат. Добровольцы правды, блин! У меня уже ничего не работает несколько лет, а с меня государство по суду с помощью этих бандитов до сих пор какие-то долги выкачивает.

Л.Леонов: И какие вы предпринимали меры, чтобы все-таки спасти фабрику?

В.Пасютин: Спасти?

Л.Леонов: Да, был же внешний отрицательный объективный нюанс – спроса нет. Может, нашли бы спрос.

В.Пасютин: Нет, почему, спрос всегда есть, просто он больше или меньше. Я рассчитывал, что придут новые власти, то есть победит Красносельский (а я участвовал в борьбе против Шевчука за Красносельского, и наш «Союз женщин» участвовал активно). В общем, мы помогали, и я рассчитывал, что когда эти придут, то дадут возможность нормализовать все и начать работать. А тут произошло ровно наоборот, даже так, что при Шевчуке, можно сказать, было легче.

Л.Леонов: Что надо было бы вам сделать, чтобы запустить фабрику сейчас?

В.Пасютин: Сейчас крайне сложно, потому что все кадры разбежались, они же не могут безработничать уже пять лет. Если бы это было месяц, два, три, то запустить очень легко было бы.

Л.Леонов: То есть по кадрам проблемы?

В.Пасютин: По кадрам однозначно.

Л.Леонов: И по финансам?

В.Пасютин: Ну, по финансам вообще плохо.

Л.Леонов: Значит, тогда мы поговорим о других каких-то ваших операциях, проектах, направлениях бизнеса.

В.Пасютин: Да, параллельно несколько шло проектов. Когда я кошек начал делать, думаю, почему бы не начать что-то еще. Тогда календари любили настенные, большие такие листы. В общем, начал я плакаты печатать, опять-таки бумага у нас была. Плакат-календарь, такой большой, чтобы на стену повесить. Тогда же в Москве купили слайды, и сделали серию такую, где Алла Пугачева, еще какие-то артисты. И если Алла Пугачева улетала мгновенно и в больших количествах, то остальные так себе…

Л.Леонов: А объемы этого проекта какие?

В.Пасютин: Небольшие, но как бы по тем временам и неплохо. Потом в Тирасполе был завод раньше «Тираспольпластмасс», и они производили пластмассу для, если помните, раньше был такой набор косметики, «Елена», что ли, он назывался, такой он бордового цвета. Коробочка, открываешь – там тени и что-то подобное. И я знал директора завода. А почему знал директора? Потому что мы через него, через его систему добывали пленку золотую для того, чтоб на кошках ставить поздравления "С днем рождения".

Л.Леонов: И вы купили этот пластмассовый завод?

В.Пасютин: Нет, вы что? Там был такой заводище, завод Союзного подчинения.

Л.Леонов: А что он сейчас делает?

В.Пасютин: Угроблен, как и все другое. Последствия развала Советского Союза.

Когда сталкиваешься с подобным безумием, злостью закипаешь… Я просто знал этот завод, сумасшедший завод, бешеное производство, они производили тюбики для помады. И потом где-то в Кишиневе заполняли тюбики помадой, это был целый комплекс. И в Кишиневе были и здесь мощности, как и положено было. Все правильно делалось.

Л.Леонов: Кооперация.

В.Пасютин: Да, конечно, холдинг, он назывался «Аскин», то есть ассоциация, что-то такое… Пять заводов было и уже все – мертвяк.

Л.Леонов: И вы там что-то заказали?

В.Пасютин: По мелочам. Просто я директора знал. Так вот, директор и говорят: мы тебе поможем, а ты – нам. У них там тушь для ресниц была в дефиците. И говорит: «Вот бери там, скомпануй это все и продавай куда-нибудь. И поедь куда-нибудь, там, в Винницу, где жирная Украина, как он выражался, денег много». Там целый набор косметики, он стоил 25 рублей. А еще нужна была в этот набор пудра, компактная такая…Вообще, цирк, что я делал. Сейчас за это арестовали бы. Купили обычную пудру рассыпную, и тот станочек, который штамповал золотую надпись на кошках, давил эту пудру. Получалась компактная.

Л.Леонов: Уплотняли и добавляли туда "ослиную мочу"?

В.Пасютин: Ну, не мочу, но что-то типа вазелина, или крем какой-то. В Молдавии этот набор продавался по 15 рублей, то есть была государственная цена 15 рублей. А я думаю, лучше увезем куда-нибудь подальше. А у меня был друг в Новосибирске. Вот поедем к нему и там продадим. Ну, приехали. А мы с ними не виделись давно. В школе вместе учились, в Бендерах. А тогда был самый расцвет этих рынков-гадючников, ну и расцвет ненависти к рыночникам. Вот тогда я понял, как народ ненавидит этих спекулянтов. Ведь когда мы кошек продавали через систему «Союзпечати», там у нас не было прямого контакта с людьми. Ну, и кошка… хочешь – покупай, не хочешь – не покупай. Тогда уже цены были свободные, рыночные, кто сколько хотел… ну как бы в газетах – да, а в жизни – нет. Никакого торга.

И мы начали продавать наши наборы на каком-то рынке. Подходят покупатели: «Шо? 25 рублей? С ума сошли? Спекулянты!". Короче, много привезли, а продали штук пять. Такой кровью, такой ценой, думаю, зачем оно надо? Тогда мой друг говорит: ладно, тогда сдадим в магазин, там у него был знакомый какой-то. Сдадим, мол, туда, а потом они деньги пришлют. Куда деваться? Не везти же назад. Оставаться тут надолго - деньги тратятся. Короче, мы сдали. И такое облегчение! Самое интересное, что в магазине продалось буквально за очень короткое время по той цене, по 25.

Л.Леонов: Потом вы уже махнули на это дело, не стали продолжать?

В.Пасютин: Не, это не мое, спекуляция… это я не умею, и мне не нравится.

Л.Леонов: Вот меня интересует еще ваш речной вокзал. Когда и как он вам достался? Тендер был, наверное?

В.Пасютин: По-моему, был 2000 год, в самом начале. Не было никакого тендера, да кому он нужен, этот вокзал? Продавали просто так. Загрядский *) аж вздохнул от счастья, когда его продали. Я прочитал, в бендерской газете было опубликовано, что продается здание речного вокзала, туда-сюда. И цена что-то вообще копеечная – 12000 долларов. Я думаю: так, тут какая-то хибара стоит. И пошел. Меня направили в Министерство экономики, ну и начал я спрашивать детали. А Загрядский говорит, хорошо, только не за 12, а за 60 тысяч. Ладно, думаю. Тогда деньги были.

А почему я купил? Потому что, во-первых, место очень хорошее – центр города и Днестр. То есть как бы курортная зона. У меня тогда уже на фабрике много людей работало, и для них я делал, как это называется, отдых выходного дня.

Л.Леонов: Корпоративы?

В.Пасютин: Не, я против пьянства. Они пили, конечно, но летом мы нанимали корабль. Тут такой здоровущий корабль был. И там хозяин был Коля Неделков, который был министр сельского хозяйства, а сейчас вот снова в этом министерстве работает. Ну, такой живчик, нормальный парень, ничего плохого про него не могу сказать.

Л.Леонов: Так он же вам там нагадил в «Агростиле» что-то?

В.Пасютин: Неделковых там целый клан. Смотря, какой Неделков.

Л.Леонов: Ну, министр сельского хозяйства, он там какую-то бумагу против "Агростиля" породил…

В.Пасютин: Нет, это Коваль бумаги порождал. А, министром сельского хозяйства Неделков был при Шевчуке. А я дружил с ним раньше, потому что наша фабрика была рядом с его теплицами. Именно приятельские такие отношения. И, в общем, у него был корабль, и я решил устраивать морские прогулки тут, потому что людей на море вывезти – целая проблема. А возить по Днестру, шашлыки жарить – пожалуйста.

Я сам начинал после школы фотографом, вот снимал таких корабельных туристов. Там с России, с Украины приезжали и жили в этой гостинице при Днестре. И они на шашлыки ходили, все такое… Даже в Одессу отсюда группами ездили, и я фотографировал и тоже хорошо зарабатывал на этом. Вот вспомнил об этом и думаю: надо людям сделать отдых… Ну, они работа – дом, работа – дом, что-то надо им сделать. И мы нанимали этот корабль. Там 60 человек вмещалось, но грузилось и сто и, может, больше. Ну, корабль не столько ездил, сколько стоял, а народ бесился от свободы, воды, воздуха. Река течет – посмотреть. С утра до вечера, и не сильно они уставали. Они были довольны, и я был довольный, и этот Неделков был довольный. Что-то мы ему платили, кстати, довольно скромно.

Л.Леонов: А для ваших рабочих платно было или как?

В.Пасютин: Нет, вы что? Бесплатно. Я финансировали этот отдых. Года два или три. Пока Неделков пароход не продал.

Л.Леонов: Мы сейчас вышли на очень важную тему. Если у вас в памяти и в истории было, надо обязательно вот эти спонсорские моменты вспомнить. Слышал я про картошку, которую бесплатно раздавали у Пасютина…

В.Пасютин: А картошка бесплатная – это уже подкуп избирателя. Ангелина *)) все время говорит: «Вот он раздавал картошку». Я говорю: «Вау! Не говорите, это – подкуп избирателей, это нельзя!»

А вот что точно для людей. Помните, в Приднестровье хотели ввести частную собственность на землю. Референдум был. А я был всегда против частной собственности на землю. И я взял три здоровых наших трактора и демонстрацию устроил возле Верховного Совета ПМР. Сначала мы написали, как это положено, в Госадминистрацию, а те разрешили сразу. Ну я со спокойной душой пригнал три трактора к Верховному Совету – фурор. Выбежал бедный дежурный, а я взял еще из Соинского "Прорыва" людей. Я тогда с Димой Соиным *))) дружил. Я говорю: «Дай мне с "Прорыва" человек 10-20, ну которые могут там что-нибудь сказать». И он дал девчонок, там, человек десять ….

Л.Леонов: Это была акция против частной собственности на землю?

В.Пасютин: Ну, что-то такое. Против вот этих паев на землю, скорее, против паев. И мы говорили, что дело не за паями, не за крестьянской лошадкой, а за такими вот огромными тракторами на земле. Вобщем, мы наглядно показывали, что не надо в прошлое пятиться. Кстати, и сюжет этот по телевидению показали. Это было перед референумом по земле 2003 года. А так борьба против паев у меня была всю жизнь. Я даже кино могу показать про собрание, которое наша общественная организация против паев устроила. Там чуть до драк не доходило, и это все заваривал Коваль.

На фото: Учредительный съезд Союза граждан "Земля – народу!"

Л.Леонов: А какая ваша была "тема" по этим паям?

В.Пасютин: Что государственная земля – и все! Никаких паев, никаких делянок. Землю выдавать в обработку только крупным государственным или частным землепользователям. А эти паи, это все – пожизненная блажь Коваля, еще когда депутатом был. И только когда он, уже будучи сельхозминистром, предложил крестьянам ограничить свиней и кур в личных хозяйствах, стало ясно, что у него что-то там не совсем в порядке.

Л.Леонов: Значит, бендерский речной вокзал вы использовали для отдыха людей. А что вы хотели на перспективу с него получить, что там сделать?

В.Пасютин: Ну, мы конкурсы красоты проводили раньше. Не в самом вокзале – он был не в таком состоянии. Когда только его купил, я впервые провел там газ. И то не закончил, потому что меня бросило на сельское хозяйство. Как «Агростиль» образовался, все мои силы и деньги – туда. Я и мебелью не занимался и ничем, потому что все силы были там.

Мы хотели из здания вокзала сделать какой-нибудь объект городского значения. Культурный какой-нибудь центр. Что-нибудь для детей. Мы его уже никак с рекой не связывали. Да и он свое назначение как речной вокзал уже утратил. Из-за перегораживания реки, особенно когда Украина свои ГЭС построила, теплоходы уже не могли ходить. Река потеряла значение транспортного пути. И в обратную сторону, до устья Днестра, до Черного моря тоже уже хода не было, все обмелело, ну и Одесса же там пьет.

Мы еще не полностью осознаем, какая экологическая катастрофа нас ждет впереди и уже подступает из-за возможной гибели Днестра. Из-за развала СССР река стала ничья, когда надо было чистить и помогать Днестру. И река стала только моя, считали Украина и Молдова, когда хотели ее богатства эксплуатировать. Договориться не получается, все тянут воду на себя.

Л.Леонов: Я где-то читал, что Днестр потерял уже более 90 процентов видов своих рыб. Выживают самые неприхотливые и примитивные виды.

А может, там, в здании вокзала, какие-то комнатки организовать? Санаторий какой-то, профилакторий, кормить людей там, пляж устроить там, лодочную станцию, рыбацкие посиделки. У нас там рыбацкий бизнес в Челябинске на городских озерах и водоемах вовсю процветает. Зарыбляют, обустраивают даже бывшие песчаные или каменные карьеры, которые в черте города, заполненные грунтовой водой. Озерца такие красивые образовались. С удочкой посидеть бешеных денег стоит, а отбоя нет. Я поражаюсь, бум прям целый. Сам ходил. Сколько денег оставил!

Сейчас эти городские карьеры усиленно всякие живчики-предприниматели приспосабливают. В одном месте там очень живописно: два или три карьера, как-то они оказались соединенные, получились какие-то проливы, какие-то острова. Мосты там ставят, они ну для отдыха просто, открывают там лодочную, прокат водных велосипедов, детям – рай. А на зарыбленных карьерах ставят такие будочки, где можно в дождь рыбачить около воды, и всякие какие-то настилы, на которых можно стоять там над водой, закидывать. И смотреть, как огромная рыба перед тобой из воды выпрыгивает. Дают удочку на прокат, наживку. Идешь и ловишь. Сколько-то себе, сколько-то сдаешь. Но главное – изумительный отдых.

Кое-что и в Приднестровье есть. Особенно в районах. Рыбходы разные, спортивный лов рыбы. Но все это – капля в море возможного. Вообще, напрашивается какой-то городской, а может, и республиканский конкурс по обустройству на Днестре таких объектов, как ваш речной вокзал. Давайте объявим.

В. Пасютин. Не получится. Передвижные милицейские группы мотались по республике, облавы и налеты устраивали на рыбаков, удочки отбирали и ломали. Штрафовали. Ответ один: неположено. Жить стало неположено, куда ни глянь. Ты зарыблишь, а они запретят.

Л.Леонов: Я поэтому и говорю, что вижу эти рукотворные проблемы. Вот даже на этом канале Молдавской ГРЭС, самое такое у нас популярное место рыбалки в Днестровске, там вода теплая, с ГРЭС вытекает после турбин, рыбы полно, но там опасно. Я уже, наверное, с двумя или тремя директорами ГРЭС на эту тему разговаривал. Ну, ребята, ну сделайте там железные конструкции для похода к воде. Там же на канале бетонные откосы к воде. В дождь они сколькие. Под водой – водоросли, как мыло. Я однажды туда по откосу уехал, так вылезти не мог – скользко. И вместо того, чтобы обустроить это место отдыха, пошли известным нашим путем. Запретить. По берегам канала понаставили щитов с угрозами: "Купаться и ловить рыбу запрещено". В конце концов, сделают так, что ты к каналу не подойдешь. Заборов понастроят. Это у нас любят.

На Турунчуке там вообще почти вертикальная 3-4 метровая откосина глинистого берега. Упадешь в воду, ни за что не вылезешь. Будешь, как собачка, в воде бултыхаться, пока тебя не вытащат…

Еще какие у вас были мелкие проекты?

В.Пасютин: Когда в сельское хозяйство вошел, там уже такой был фронт развития, что ни до чего другого руки не доходили…

Л.Леонов: Были же магазинчики, рынки.

В.Пасютин: А рынок мне этот глава администрации Бендер предложил. Когда-то бизнес-войны были, разборки, ну бандитизм когда был, то сожгли там «Овощи- фрукты», магазин на Борисовке. И как сожгли, так оно и валялось не убранное. Кто-то магазинчик приватизировал, а руки у него не доходили до этого объекта. А мне сказал Посудневский, тогдашний глава города: я дам тебе эту землю, чтобы ты убрал все сожженные металлоконструкции. Что я и сделал. Но просто убрать – это не интересно, просто смешно. Поэтому я решил построить там рынок. Что и сделал. И построил. А строить я любил, и мне это нравилось.

Этот рынок у меня забрали за долги первым. Когда «Банк сельхозразвития», еще при Шевчуке, начал меня душить, и я пытался вырваться из долгов. Писал Шевчуку, думал отдать завод металлолитографии, чтоб облегчить мне бремя кредита. И Шевчук тогда еще отвечал на письма и просьбы. Я ему написал такое хорошее письмо. Мол, прошу, помочь с решением вопроса по "Металлолитографии", чтобы можно было устоять, все такое…в интересах государства. А он мне три такие скобки в ответ прислал, что это обозначает я не знаю.

Л.Леонов: Если они такой формы, как обычная скобка, это означает улыбка. Чем больше этих скобок, тем больше он улыбается, то есть смеется.

В.Пасютин: Ржет надо мной?

Л.Леонов: А если они повернуты в другую сторону, то это грусть.

В.Пасютин: Нет. Скорее, он надо мной ржал.

Л.Леонов: И вы сдали рынок?

В.Пасютин: Не то, чтобы сдал. У меня его забрали по-наглому. Без всяких вопросов забрали и продали. За долги. Предъявлялось много. Якобы, я брал кредиты. Все, что у меня было, все имущество сдал в залог. Было даже, что я этот жилой дом, где мы сейчас находимся, сдавал в залог, потому что не хватало. Но потом я постарался быстренько его освободить.

Л.Леонов: А "Агростиль" таким же способом нельзя было сохранить?

В.Пасютин: Как сохранить, если землю забрали?

Л.Леонов: Источника дохода лишили?

В.Пасютин: Да. Основных средств. И все инвестиции, что раньше были внесены в "Агростиль", они подвисли в воздухе.

Л.Леонов: А что на месте этого Борисовского рынка сейчас?

В.Пасютин: На Борисовке я его построил, потому, что я там был депутатом. Потому-то Посудневский мне и предложил. Сейчас рынок цветет и пахнет. Его купила фирма «Витара», которая водкой торговала и сигаретами.

=============================================================

*) Загрядский Вячеслав Алексеевич, 1949 г.р.. государственный и политический деятель ПМР. Участник создания и защиты ПМР. Был начальником Госслужбы инвестиционной, ценовой и торговой политики. Кандидат экономических наук. Один из первых приднестровских депутатов, избирался первым заместителем председателя ВС ПМР. Под его руководством была создана денежная и банковская система республики.

*)) Огли Ангелина Ивановна, 1940 г.р., профсоюзный и общественный деятель ПМР. Участница женского забасткома, активный участник боевых действий по защите республики. Возглавляла профсоюзный комитет Бендерской текстильно-ткацкой фабрики. Депутат ВС ПМР (1995-2000). Один из организаторов и руководителей Союза граждан "Земля-народу".

*))) Соин Дмитрий Юрьевич, 1969 г.р., государственный и политический деятель ПМР. Руководитель и идеолог движения, а затем партии "Прорыв!" Кандидат социологических наук, профессор. Участник боевых действий по защите Приднестровья в 1992 г. Работал в органах госбезопасности ПМР, заведовал Управлением по защите конституции. Преподавал в Приднестровском университете. Был депутатом Верховного Совета ПМР. Возглавил Комиссию по внешней политике и международным отношениям. В 2013 году покинул Приднестровье, обвинив тогдашние власти ПМР в политическом преследовании. Проживал в Одессе, основал объединение «Союз приднестровцев Украины». Живет в Москве.

==============================================================

ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ЧТЕНИЯ

1. 12 июля 2015 г. Идиоты Шевчука добрались-таки и до "регулирования" рыбалки.

19. Слезы по "Металлолитографии"

19. CЛЕЗЫ ПО "МЕТАЛЛОЛИТОГРАФИИ"

Л.Леонов: Давайте про завод металлолитографии. Это же крупный проект был.

В.Пасютин: Крупный. И нужный. Государство должно было о нем заботиться, как при Советской власти. А сейчас всем все равно.

Л.Леонов: Вы его купили?

В.Пасютин: Да. Приватизировал.

Л.Леонов: Тендер какой-то был?

В.Пасютин: Еще какой! По закону его выставили на продажу. Там был один клиент из Симферополя. Он хотел завод купить, чтобы раздерибанить и продать станки. Потому, что там очень хорошее оборудование было. Этот завод был один из двух в СССР заводов Союзного значения. Второй такой был во Владивостоке. Они только металлобанку делали. Наш завод раньше был на всю Молдавию и Украину. Юг Украины – овощной край. Банки завод выпускал под что угодно, под любой овощ. Очень большой ассортимент.

Л.Леонов: Хороший же объект, доходный.

В.Пасютин: Отличный. Но нужны инвестиции. То есть он убитый был. Он до меня лет десять не работал, простаивал. Опять меня подтолкнули его купить дети Смирнова. Потому что они купили Каменский консервный завод, и туда вбухали кучу денег. И он действительно неплохой. Он до сих пор работает, Каменский.

Л.Леонов: А чей он сейчас?

В.Пасютин: Кажется, государственный.

Л.Леонов: А с вашим что произошло?

В.Пасютин: Сейчас расскажу. Предлагают: покупай "Металлолитографию", и 12 миллионов банок в год только мы будем покупать на Каменский завод. Я посчитал, прикинул и думаю, даже 12 миллионов не плохо…

Л.Леонов: Это кто предложил, Смирновы?

В.Пасютин: Марина Васильевна и Олег Игоревич Смирновы.

Вы спрашивали меня, сколько я сделал ошибок, вот эта – одна из самых моих больших ошибок, краеугольная. Я подумал, что у Смирновых целый Газпромбанк в руках, если что, они еще кредит дадут. Я же не буду сидеть сложа руки, все равно буду работать. И я купился на то, что есть готовый рынок сбыта, если что, Молдова тоже рядом. Если мы начнем делать, у нас будет дешевле, чем в других местах. Молдова будет покупать, то есть рынок сбыта обеспечен, что самое главное в любом деле. Ну, а сырье уже можно найти. Я еще поговорил с Петриманом, говорю: давай напополам вдвоем купим.

Л.Леонов: Кто такой Петриман?

В.Пасютин: О, Виктор Филиппович – крутой мужик, у него много земли. У него, кстати, пивзавод был, он пиво выпускал, а сейчас его "Шериф" тоже задушил, потому, что производит "Наше пиво". Он отказался входить в долю по "Металлолитографии" и правильно сделал, как выяснилось. А я прикинул, какие там станки, и 12 миллионов банок в год опять же, и согласился.

Ну, и самое главное, Смирновы говорят: нужна модернизация, чтобы сделать банку бондюэлевскую, под зеленый горошек. Там была одна линия немецкая, и ее можно было модернизировать на эту банку, что стоило миллион долларов, потому что бешеные цены. Правда, еще одну ошибку я сделал, она мне стоила 150 тыс. долларов. Можно было заказать один штамп и для донышка, и для крышки банки, но тогда терялась максимальная производительность. Для нее нужны были два штампа, что я и купил. Сейчас, думаю: а зачем там максимальная производительность? Если даже то, что я для Смирновых под их заказ сделал, до сих пор валяется на заводе не востребованным и не оплаченным. Вобщем, прежде, чем что-то делать, надо изучать хорошо дело, а я тогда именно спешил, потому что меня торопили.

Мне говорили: «Вот уже в июне начнет горошек поступать». У меня было в запасе три месяца. А немцы только полгода выполняли мой заказ. Так это еще не все. Потом пока смонтируешь, людей найдешь. Наладчики – это большая проблема.

Один был алкоголик, хороший специалист, но самодур полный. И все его знали только потому, что он матом орал на всех, как выпьет, но специалист хороший. Я его взял на первое время, а потом, как только надо что-то делать, он просто вдребезги. Капельницы ставили, брали медсестру, выводили его из запоя. А ведь были же люди и другие, настоящие специалисты, которых нельзя было привлечь, потому что они эмигрировали. Так жалко, что у людей жизнь прошла даром, они могли работать в интересах нашего народа, но вынуждены были и в Москву уехать. А сейчас так вообще ужас, что творится, теряем кадры каждый день.

Л.Леонов: Этот ваш проект, он хоть что-то полезное принес?

В.Пасютин: Самое обидное, тогда был дефицит жести, сырья. Но тогда еще фирмы западные давали приднестровцам, до меня, товарные кредиты. Дали "Металлолитографии" жесть то ли на 300 тысяч долларов, то ли больше, в общем, большую сумму, и те сделали банки, продали и выплатили зарплату. Но кредит не вернули. Я об этом не знал.

А такой завод жести был один, это в Кошице, Словакия, самый ближний к нам, чтобы на транспортных расходах сэкономить. И мы вышли на этот завод. И я туда пишу-пишу, а они не отвечают. Когда мы в Польшу или в Германию, особенно в Германию, писали, они обязательно отвечали, а эти просто не отвечали. Настолько были злые, раз украли у них 300 или 500 тысяч долларов. И только потом, там был один мужик, очень хороший специалист, который и раньше ездил в Германию, они его учили, в общем, они его уже уважали, потому что он специалист был, а он уже был инвалидом. Я через кого-то попросил, наверное, через Юрия Федоровича Картоусова, он до сих пор работает у меня, ему уже больше 80 лет, но он нормально себя чувствует, он устроил свидание с тем мужиком. Я с ним поговорил. Говорю: «Скажите им, чтобы ответили что-нибудь». Тот, видимо, им позвонил, сказал, что я хороший, что я не при делах по украденному кредиту. После того только они начали говорить, представляете?

А у тех словаков самые низкие цены на железо. Цена-то ценой, но и качество хорошее. Но опять-таки, учитывая, что я в этом деле ничего не понимал, я решил выйти на Магнитогорск и там купить железо. Ехать туда с моим здоровьем не было возможности. Сергей Бабурин был здесь, я с ним переговорил. Говорю: «Поспособствуйте, дайте 1000 тонн железа". Он помог, из Магнитогорска говорят: «Платите за жесть и пришлем». Таким образом, 1000 тонн жести прислали, мы заплатили. Опять-таки банк дал деньги.

В общем, железо это прислали сюда. Кто-то мне говорил, что магнитогорское железо плохое, надо брать обязательно со Словакии. Все равно взял. Вот все подготовили, запустили. С Германии пришло оборудование, начали делать банку – не идет и не идет. Из-за того, что лист по толщине разный, линия начинает работать, потом – раз! – и останавливается. Это сумасшедший дом, это не работа.

Л.Леонов: На магнитогорском металле?

В.Пасютин: На магнитогорском, да. Но штамповка на нем шла, то есть можно было делать крышки, которые для закаток. Я не знаю, может, говорят, должна быть двойная прокатка жести. Когда идет рулон, жесть нужно один раз прокатать и потом в обратную сторону еще раз прокатать. То есть двойная прокатка, а они экономили и не делали. Но в России сходило и так, потому что из-за дефицита на крышки эта жесть, в основном, на крышки и шла.

А потом в Одессе образовали какие-то турки маленькую фирмочку, которая с Запада жесть привозила туда, там резала на листы и листовую уже продавала дальше. Вот там мы купили одну фуру, 20 тонн. Мы эту машину пригнали с Одессы и за 2-3 дня сделали миллиона три банок. И отличная банка, ее брали даже итальянцы, в Италию возили, и все говорят - отлично. Попробовали все наши заводы, все говорят – отлично. Когда был Шевчук, было совещание всех консервных заводов, все сказали, что банка отличная и надо покупать ее. Но уже был Шевчук, и прекраснейший современнейший завод угробили по-наглому.

Л.Леонов: А по какой схеме его угробили?

В.Пасютин: Опять же «Сельхозбанк»… Там была Прутская, директор, вообще не знаю, откуда она взялась. Раньше работала Меркушина, банкирша, нормальная, тоже банкирша, но хоть разумная. При Смирнове она работала. А эту молодую где взяли, чья она? До сих пор не знаю. Говорят, когда ее выгоняли, она там скандал устроила. Вот она и двигала одну и ту же схему: требовала дешевый залог, снижать цену залога от реальной, лишь бы гарантировать на все сто возврат кредита после продажи дешевого залога.

Ко мне приходил все время покупатель, который хотел купить эту линию по производству "бондюэлевской" банки за хорошую цену. Но явились судебные исполнители и приказали: продавай линию за долги "Агростиля" такому-то, в Одесскую область.

Я эту линию по известной уже схеме в залог выставил под кредит "Агростилю". Но втрое дешевле, чем она стоила. То есть та линия стоила миллион долларов с лишним, а заложили под 400 тысяч, что-то такое. Прутская иначе залог не принимала. Судебные приставы… они на этом и живут, это бизнес у нас такой, антинародный и антигосударственный. И линия ушла в Одесскую область, теперь оттуда банки покупаем втридорога. Линию нельзя было продавать, потому что все равно, рано или поздно, нам такая линия потребуется самим, и за 400 тысяч мы ее нигде не купим.

Все, что у меня забрали в качестве залога, оценивалось дешевле в три раза от реальной цены. Если мебельная фабрика, «Тирасмебель" она называется, была оценена риэлторами в 3 миллиона долларов, то банкиры сделали оценку на миллион. Еще и ерничали: а вам по какой цене? Я не удивлюсь, если они же ее потом и перепродадут втридорога.

Когда я понял, что уже все плохо, а я писал и Шевчуку и Туранской, этих писем полно. Я писал: дело не в том, что я должен деньги, а в том, что государство потеряет завод навсегда. По такой залоговой схеме и сахарный завод угробили, который в Рыбнице. Вполне мог бы работать, а его угробили.

Л.Леонов: Маслоэкстракционный тоже угробили.

В.Пасютин: Так я его знал, Друкера, с этого завода! У него такой был энтузиазм, он кучу денег вложил, новую котельную там построил, современную. Задолжал, правда, мне, долго не отдавал. Но как-то мы с ним и с банком разобрались. Он тут поработал-поработал, тут стояли очереди машин с Молдовы, привозили подсолнух. Тут он заработал хорошо, и вдруг – раз! – и все оборвалось. А почему? Я как-то сидел у Друкера, и тут Майя Парнас заходит, она уже стала зам. премьер-министра. Короче, Друкер мзду платил с каждой тонны – до самого верха. И когда он увидел, что тут происходит, сделал ручкой. И теперь этот завод стоит и вряд ли заработает, разве что "Шериф" возьмется за него. А завод тоже отличный, нужный был государству.

Л.Леонов: Сколько всегда подсолнуха вырастает! В последние годы замечаю, его почему-то не убирают, он под зиму уходит весь черный. Сколько раз такие черные поля видел.

В.Пасютин: Все зависит от того, насколько сильная фирма. Потому, что если постоянно гнобят крестьян, откуда же возьмутся сильные фирмы? Пока все под "Шериф" не уйдет, эти не остановятся.

Л.Леонов: Значит у вас пропала линия по банкам и еще, вы сказали, пропала какая-то линия?

В.Пасютин: Для покраски жести перед тем, как из нее банки сделают, лакопечатная линия, бешеная, очень хорошая, американская. При Советской власти ее купили, а тогда покупали очень все разумно, заводы строили прекрасные. А эти угробили.

Л.Леонов: И что сейчас этот завод? Он ваш еще?

В.Пасютин: Нет, уже передаем банку. Там уже развалины. Когда я завод покупал, там первые торги не состоялись. Был мужик с Симферополя, который хотел купить, но ему перебили цену. 1 400 000 долларов, по-моему. По закону, если не купили в первый раз, то на вторые торги цену должны снижать. Завод должен был стоить 700 тысяч, а мне Загрядский все равно продал по первоначальной цене. Я говорю: «По закону – 700 тысяч». Он говорит: «Ну не хочешь – как хочешь».

Этот завод – моя большая ошибка. Я потратил на него столько сил, аж падал. Но я еще не знал, что меня ждет в ходе работы. А там такой коллектив был – ужас. Хуже, чем в колхозе имени Котовского, чью землю отдали под "Агростиль". В колхозе все на меня смотрели только, типа, дай денег. Никто не хотел пальцем пошевелить. На заводе еще хуже было. Развели склоки. Директор какого-то инвестора привел, каких-то жуликов с Запада, они живьем друг с другом не разговаривали, рядом кабинеты, но только письменно. Такие склоки там были! Они закладывали друг друга, а директор это поощрял.

У нас такого на мебельной фабрике не было. С самого начала, конечно, было чуть-чуть, но не в таких масштабах. Что было на "Металлолитографии", это – сумасшедший дом. И еще этот смирновский банк для Каменского завода заказал 300 тысяч банок 3-х литровых из более толстого железа, оно было как раз. Мы сделали, а они 150 тысяч еле-еле купили, а потом что-то у них не пошло. И еще 150 тысяч, то есть мы сделали эти банки, а они их не купили. 150 тысяч до сих пор лежат на "Металлолитографии"…

Я помню, там какая-то рекламация поступила, когда мы только осваивали эти банки. Они были освоены, оборудование было готово, просто нам нужно было их сделать. И что-то завод сказал, что что-то там плохо. Я вызываю ОТК и говорю: «А что такое?» А тетка из ОТК говорит: «А пусть, как хотят». По-советски они привыкли: банка сделана, покрыта лаком – и пусть заказчики, что хотят, то и делают. Я говорю: «Бабушка, они не купят, это мы будем бегать с этой банкой, предлагать и никто не купит». Вобщем, исправили, но 150 тысяч банок лежат ржавеют…

На дефиците они привыкли паразитировать. Вот ещё на чем разрушился Советский Союз, потому что в конце его всем было всё пофиг. А если бы они знали, что, если ты сделаешь брак, ты ж за него и заплатишь, из своего причем кармана… И вот живой пример – эта бабушка. Еще говорили, что она специалист такой. Да зачем нужны такие специалисты?

==============================================================

ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ЧТЕНИЯ

1. 14 июня 2019 г. Жизнь и смерть "Металлолитографии"

20. В. Пасютин vs власти г. Бендеры = 1:0

Л. Леонов: Но не все же нам говорить о скорбном. Были же у вас проекты успешные, которые появились даже не в лучшие для бизнеса годы, а в самое последнее время, когда власти Приднестровья фактически вас как бизнесмена уничтожили, забрав основные средства ваших самых крупных источников дохода – "Агростиля", мебельной фабрики, завода "Меллолитографии". Тем самым нанеся сокрушительный удар не только по вашему бизнесу, но и по самодостаточности государства, по благополучию народа.

В. Пасютин: Да,были. Расскажу о двух. Один уже реализован полностью. Другой в стадии разработки. Первый – торговый центр на месте бывшего книжного магазина, в самом центре Бендер. Другой – уже известный нам Бендерский речной вокзал. У них интересная история самых последних лет. Эти проекты родились в ходе как бы соревнования с новыми властями города времен Красносельского, которые в свое время опоздали к дележу народной собственности и теперь могли получить ее только путем передела уже поделенного.

Л. Леонов: Хоть что-то полезное от них образовалось. Как говорил персонаж Салтыкова-Щедрина, вредишь-вредишь, а потом из этого вреда как-то сама собой польза получается. Причем стоит отметить, что власти Бендер не хуже каких-то других муниципальных или республиканских властей Приднестровья. Везде происходило и происходит примерно одно и то же в "дружеских", "партнерских" отношениях государства и бизнеса, при которых безнесменам остается только молить Бога, чтобы избавил их от таких "друзей", а уж с врагами они как-нибудь сами справятся.

В. Пасютин: Наверное, лучше не рассказать, а показать для наглядности. А я – только отдельные комментарии.

Вот где-то в 2018 году стал я, да и, наверное, другие бизнесмены, ощущать особую "любовь и внимание" к себе со стороны властей города. Какие-то скользкие намеки пополам с недовольством и сомнительными предложениями, заканчивающиеся словом "отдай!". Мне откровенно говорили, что некоторые мои объекты, простаивающие, неважно выглядят, портят лицо города, в частности, бывший книжный магазин на улице Ленина, в самом центре города, и речной вокзал, тоже объект не с окраины. Началось с того, что предписали мне тротуарную плитку возле магазина положить. Положил. Да и в самом магазине косметический ремонт сделал для надлежащего вида. Про речной вокзал стали намекать: не тянешь ты, мол, его, отдай лучше городу. К очередной круглой годовщине и отдай. А Бендерам в том году исполнялось 610 лет. Ну, это объект большой, дорогой. Я смог тогда только его фасад облагородить большим таким красивым панно.

Эти намеки властей мне были страшно знакомы по временам ужаса Шевчука. А в конце года тайные мысли градоначальников прорезались окончательно. Бендерский горсовет выступил с законодательной инициативой перед Верховным Советом, мол, нужен закон, который бы позволял муниципальным властям, требовать у нерадивых собственников исполнения определенных предписаний, с точки зрения благоустройства города. А если такие предписания не будут исполнены, такие объекты, мол, у них отбирать и выставлять на торги. В общем, предлагался очередной передел собственности. И кто-то надеялся на нем поживиться. Это легко доказать, потому что предлагалось поставить под передел не только объекты, выходящие лицом на улицу, но и, например, квартиры в домах. А в начале декабря городская газета "Новое время" разродилась публикацией, в которой все было предельно откровенно сказано, названы некоторые объекты, в том числе, и бывший книжный магазин и речной вокзал.

Ну, про речной вокзал мы много уже говорили. Я склонялся к тому, чтобы переоборудовать его под игровой комплекс, центр для детей. Второй этаж предполагал отвести для молодежи, а на третьем устроить такие маленькие дешевые квартирки для нуждающихся в жилье. Все это требовало намалых капитальных вложений, которых у меня на тот момент не было, поскольку вся моя деятельностиь была парализована властями, и доходов было крайне мало.

Но меня возмутил сам принцип. Как это – взять и отобрать? Это че за большевики? Да еще под надуманными предлогами. Один наш деятель, который был поставлен на сельское хозяйство, чтобы еды производилось больше, ратует отбирать у крестьян коров, свиней, овец, чтобы у нас на улице не воняло. Другие предлагают отбирать объекты, чтоб красивше было на улице. Третьи начнут отбирать собственность, чтобы у нас на улице людям больше было звезд на небе видно…

Начало этому положил Шевчук, который отобрал у меня треть земли, которую я не хотел ему добровольно отдать, якобы земля неправильным документом была мне выделена. Так ты справь правильный документ. Зачем землю-то отбирать? А кто мне убытки компенсирует от убыли земли?

Но давление властей нарастало. И тогда мы сняли и выложили в интернет два фильма. В одном показали что в Бендерах полно объектов, более крупных и более неприглядно выглядевших, чем наши. А нерадивый собственник этих объектов – город. Мы показали там бывшую школу по улице Шестакова – самый центр города. А так же строящееся 30 лет – всю историю ПМР – здание молдавской школы, куда Шевчук намеревался в 2016 г перевести Верховный Совет ПМР, да замысел его сорвали. Показали здание бывшего училища по улице Московской, которое хранило на себе следы войны еще 1992 года, вмятины и ямы от пуль и картечи.

А во втором фильме показали вокзал и бывший книжный магазин, рассказали о наших планах на их счет.

Л. Леонов: Давайте еще раз посмотрим эти ролики.

Л. Леонов: И вот прошло два с половиной года. Что же изменилось у двух собственников по указанным объектам, у Пасютина и у города?

В. Пасютин: Опять же лучше один раз увидеть. Зайдем сначала в бывший книжный магазин на улице Ленина. После реконструкции в начале нынешнего года в нем заработало четыре торговых точки: Ателье по пошиву одежды, магазин керамической плитки "АВС", магазин бытовой химии и кофейня.

Вот так выглядит вход в обновленный магазин.

В. Пасютин: А вот видео, снятое внутри Ателье и магазина "АВС".

В. Пасютин: Как сказал один из посетителей магазина "АВС", новый магазин на улице Ленина стал настоящим украшением центра города Бендеры.

Что касается речного вокзала, то сейчас идет разработка проекта его реконструкции. Проект делают бендерские архитекторы, мы обязательно согласуем его с автором проекта сооружения вокзала в 1977 г. К моему замыслу детского игрового цента добавилась мысль создать там контактный зоопарк для самых маленьких. У меня дома уже живут 13 кошек разных пород для этого зоопарка. Я нашел инвестора на этот объект. У него есть необходимый 1 млн. долларов.

На фото слева: из будущего контактного зоопарка В. Пасютина. Гималайская кошечка.

Л. Леонов: Ну, а что же собственник-город сделал за два с половиной года с теми объектами, которые снимали в 2018 г.?

В. Пасютин: Эти сооружения находятся все в том же неприяглядном виде, какой был и два с половиной года назад. Никакого ремонта на них не производилось, только добавились новые разрушения. Вот снимки, сделанные сегодня на этих объектах.

На фото: молдавская школа

На фото: бывшая школа по ул. Шестакова

На фото: бывшее училище по ул. Московской.

Л. Леонов: Комментарии излишни. Ну разве что из известной песни: "Какая боль, какая боль! Пасютин - Бендеры, один – ноль". Теперь, если власти начнут наезжать: ваш объект уродует лицо города, можно показать им последние три фотки и сказать, как у нас в Одессе говорят по такому случаю: "Замолчите ваш рот!".

21. Разбазаривание народа. Растащиловка бюджета. Бьют по умелым рукам.

Л.Леонов: Вернемся к мебельной фабрике. Наверное, там была нужда в какой-то деревообработке?

В.Пасютин: Всё необходимое для деревообработки есть до сих пор. Комплект станков полностью. Мы покупаем доску с Украины, ее нужно попилить.

Л.Леонов: Это док какой-то, деревообрабатывающий завод?

В.Пасютин: Цех у нас есть такой, всё делают, что надо. Но ничего не работает, всё угроблено. Эти станки сейчас законсервированы, они не были в залоге, и я их сейчас все забираю и перевожу в одно место. И потом посмотрю, что делать, потому что я-то хочу поднять мебельное производство. Но в такой ситуации, как сейчас, об этом не может быть и речи. Правила власти меняют каждый день то туда, то сюда, нервируют всех.

Л.Леонов: А как же цех не попал в залог?

В.Пасютин: Цех-то попал, станки не попали. Банки брали в залог только недвижимость, сливки, в общем, снимали, а станки – это движимое имущество, они вот не взяли. И сейчас меня выгоняют из моего же цеха, который я же и построил. Ну, в принципе, я и сам хочу уйти. Какое-то новое предприятие открыть…

Л.Леонов: А есть спрос на продукцию такого рода предприятия? Может быть, просто доски какие-то делать и продавать? В Приднестровье, я знаю, обычную доску даже не купишь. Везде какая-то фигня продаётся полугнилая.

В.Пасютин: Нет, ну доски мелкие фирмочки, даже частники продают. Чтобы им войти в кооперацию, это нереально, потому что у нас же народ такой – хочет одной доской заработать сразу все деньги мира, а кто в кооперации, они останутся нищими. Короче, это нереально. Всё должно быть закольцовано у тебя, в твоем проекте, без сторонних участников, что у меня и было раньше, и всё равно было трудно.

Л.Леонов: Вот интересная тема. Ваши попытки создавать законченные предприятия, законченные циклы, безотходное производство. Просматривается во всех ваших проектах. Почему? Не доверяете посторонним, не хотите делиться?

В.Пасютин: Это – жизненная необходимость.

Л.Леонов: Это делал и Кузьменко *) у себя на базе «Агро-Люкки". У него тоже там – от выращивания кормов и содержания коров, кончая продажей молока, переработкой и так далее.

В.Пасютин: Иначе толку не будет.

Л.Леонов: Наверное, под эту политику "закольцованности" попадает и «Агростиль»?

В.Пасютин: Однозначно.

Л.Леонов: И мебельная фабрика?

В.Пасютин: Да. В «Агростиле», там не одно направление, там много. Допустим, зерновые культуры, пшеница, подсолнечник, кукуруза – это одно, а, например, овощи – там большой шлейф сельхозмашин: для посадки картофеля, для уборки, всё механизировано было, не вручную, не мешками, как в той же Молдове было раньше. Сейчас не знаю, что там творится.

Как-то к нам немец приезжал, у которого мы покупали сельхозтехнику, мы разговаривали, подружились. Он удивлялся нашей закольцованности. У них там, наоборот, узкая специализация и кооперация. Он один приехал сюда, в гостинице остановился, на следующее утро должен был приехать к нам. Мы ждём, уже обед – его нет. Начинаем искать, оказывается, у него ночью случился приступ аппендицита, и его забрали в больницу. Я договорился с врачами, ему сделали операцию, всё нормально, он довольный. Так даже дружили немножко. И, говорит, поехал потом Германию, те врачи сказали, что всё хорошо, шов очень хороший, врача похвалили даже нашего. Так что наша закольцованность даже аппендицит предусматривала. Приднестровская особенность. Иначе не выживешь. Мой дом – моя крепость.

Были законченные циклы. По мебели - однозначно, по сельскому хозяйству практически тоже. Например, для лука, картофеля были хранилища, то есть весь шлейф машин и хранилища, и холодильник был. От поля – до прилавка.

Л.Леонов: Переработки же не было у вас? Металлолитографская история, она бы тоже могла войти в какое-то кольцо. Те же овощи, допустим, можно делать консервацию под металлолитографскую банку. Я думаю, что, наверное, у нас в Приднестровье задачу полной закольцовки удалось решить только "Шерифу".

В.Пасютин: У "Шерифа" есть большая мощь экономическая, а сейчас ещё и административная, вот он и может это всё делать, совершенно верно.

Л.Леонов: И в принципе, мы можем рассматривать всё, что с вами, с Кузьменко и другими аграриями случилось, как попытку "Шерифа" не допустить вот таких замкнутых циклов у других бизнесменов, потому что тогда другие становятся независимыми, правильно?

В.Пасютин: В какой-то мере. Если власть нашлет на тебя госнадзор, то вся твоя независимость… Сейчас даже если был бы цикл, нет гарантии, что они не умертвят, если захотят. У Кузьменко вот был вполне законченный цикл. А все завершилось крахом. Нельзя допускать зацикливания власти с бизнесом – вот где выход.

Л.Леонов: Мы всё перечислили из мелочевки или ещё что-то есть?

В.Пасютин: Я хотел консервный завод построить современный, но до этого не дошло, потому что уже Шевчука притащили, чтобы он всё разрушил.

Л.Леонов: А какие-то хотя бы попытки организации холдинга, но с зарубежными участниками, были у вас?

В.Пасютин: Были, потому что мы с Польши покупали сырье по мебели. Им тоже нужен сбыт, и они, когда увидели, что мое предприятие серьёзное, прислали человека, который прямо даже фотографировал. Он провел инспекцию нашей фабрике, и потом они дали разрешение. Им нужен тоже сбыт, а мы для них – гарантированный сбыт.

Л.Леонов: Но до каких-то подписаний документов, соглашений не дошло?

В.Пасютин: У них нет такого в практике. Это был простой товарный кредит, деньги они сюда никогда в жизни не направляли…

Л.Леонов: Только товар.

В.Пасютин: Деньги – боже упаси! Это только наши придурки все мечтают про каких-то инвесторов. Какие инвесторы?

Кстати, у меня эта Парканская мебельная фабрика вначале была совместным предприятием с американской фирмой «Арт-дизайн», офшорка. Была, потому что у нас тогда закон об иностранных инвестициях приняли, по которому, если в инвестициях больше полмиллиона долларов, 50% налога срезали.

Л.Леонов: Он и сейчас, по-моему, действует.

В.Пасютин: Нет, они придумали новый.

Л.Леонов: А чем новый от старого отличается?

В.Пасютин: Очень сильно. Если тот закон был прямого действия, то тут инвестор приходит, и там есть какая-то комиссия инвестиционная, где два человека от Верховного Совета, два ещё откуда-то. Надо или не надо нам тут инвестора решают, цирк. Даже Совещательное собрание Смирнова обсуждало эту тему.

Мы с американцами работали на совместных условиях в течение 5 лет. Потом с поляками 5 лет. Фирма «Секпол». И потом с молдаванами 5 лет. Всё на мебельной фабрике. Так что опыт "инвестиций" у меня был, пока закон с льготами работал.

Л.Леонов: А молдаване – кто?

В.Пасютин: Вот тут и зарыта собака. Молдаване – мои же люди, то есть через них ко мне просто деньги пришли. Эти 500.000 долларов я показываю – всё. 500.000 пришли, так будьте добры – льготу.

Но всё похерили, и вот сейчас нам впаривают, что мы за 5 лет не доплатили налогов. Якобы, то не правильные доллары были. Я говорю, так мы – согласно того закона. Ну, какие у нас суды, вы знаете…

Лучше бы подумали, почему нормальные доллары к нам не идут? И почему предприниматель не может получить льготу, если он свои доллары вкладывает в развитие предприятия? Чем его доллары в этом деле хуже, чем чужие? Чем это для государства хуже?..

Л.Леонов: А с Россией ничего не завязывалось? В Белгороде, не пошло там какое-то развитие?

В.Пасютин: Ну, это только остановка была, чтобы водители могли переночевать и поехать дальше, ничего там другого не было. Ну, и потом жизнь показала, что возить мебель за 1.500 километров на тот момент был смысл, но Россия тоже не сидела, и у них уже тоже своих мебельных фабрик понастроили… И с Украины идет конкуренция. Это можно было только сгоряча делать. Энтузиазма было много тогда, а сейчас у меня его нет. Все убили.

Л.Леонов: Кстати говоря, самый печальный итог всего негативного, что происходит в Приднестровье: люди есть, люди хотят, у них есть желание, энтузиазм – и всё это отбивается. Бьют по умелым рукам, бьют по горячим сердцам.

На фото слева: График убыли населения ПМР с 1989 г. (735 тыс. жителей) по 2013 г. (около 500 тыс. жителей). По итогам переписи населения ПМР 2015 г. - 475 тыс. Проверить эту цифру не возможно. Данные переписи в полном объеме, чтобы сделать перепроверку с использованием альтернативных схем, не опубликованы. Последующие данные о численности населения получены расчетным путем. Последние данные 2019 г. – 467 тыс. чел. Эти данные не вызывают доверия. Некоторые источники сообщают, что население ПМР не превышает 350 тыс. человек.

В.Пасютин: И людей за границу выгоняют тем самым.

Л.Леонов: Вместо того, чтобы стимулировать появление таких "живчиков", направлять их на какие-то узкие места, на творческую и полезную для народа работу, совершенно противоположную политику проводят. Политику выжженной земли, чтобы людей не было, но деньги чтобы от них шли сюда из-за границы на содержание безработных родственников. А тут только чтобы был большой-большой базар "Шерифа".

В. Пасютин: Почему же. Еще хотят большой Лас-Вегас из Бендерской крепости устроить. Конечно, хорошо, что власти ищут какие-то способы вытащить страну из провала. Но вряд ли нас вытащит Бендерская крепость. Не тот объект. Писали, что государство даёт миллион долларов на развитие крепости и каждый год будет получать с нее 35.000 долларов налогов. 30 лет.

Л.Леонов: Другие возражали. Там же будут люди получать зарплаты, обслуживать будут что-то там. Можно было просто миллион взять и по 35.000 в год тратить на них 30 лет.

В.Пасютин: За это время разворуют все деньги, если они собираются давать кредиты из фонда резерва без залога.

Л.Леонов: Самое главное, с чего взяли, что сюда, в эту крепость ломанутся люди? Строят же с расчётом, что туристический бизнес там, что-то такое откроют. Ну, кто им сказал, что покатит? У них что, заявок полно от каких-то турагентств?

В.Пасютин: Вот приходил знакомый предприниматель, который открыл в Бендерах "Советскую столовку", с советскими атрибутами, флагами, портретами ЦК КПСС ностальжи, в общем, и он говорил, что вчера к нему пришла группа какая-то, но опять-таки, там 20-30 человек. Что-то идёт в этом туристском бизнесе, но на этом нельзя строить планы развития страны.

Да и какая у нас крепость? В Каменец-Подольском вы не были? Вот там – крепость. Я как раз поступил в Хмельницкий институт, и нас возили на экскурсию. Так там вообще сумасшедший дом, как Иерусалим, очень мощно! Бендеры, по сравнению с той крепостью, просто турецкий лубок…

Л.Леонов: Я не был в Каменец-Подольском, но был в Белгород-Днестровском. Там тоже есть интересная крепость. Здоровая, вполне готовенькая. Там все эти реконструированные рыцарские бои проводят, так же, как и здесь, как везде. Но расположена в лучшем месте, чем эта. Там же море, Затока, а кто сюда поедет?

В.Пасютин: Если туристы приехали уже в Кишинёв, они с Кишинёва сюда и приезжают. Утром приехали, вечером обратно. Хотят строить гостиницы какие-то, чтобы они тут оставались. Ну и что им тут на второй день делать? Пить с утра до вчера? В казино играть?

Л.Леонов: Нужно было подумать сто раз. На одной крепости что ли всё государство держится? Это невозможно, это нереально.

В.Пасютин: Так там есть ещё группа прихлебателей, которые вот этим проектом занимаются, кормятся. Но кормятся-то они с бюджета, из нашего с вами кармана. Растащиловка бюджета, а не экономика.

==================================================

*) Кузьменко Юрий Иванович, 1970 г.р., г. Рыбница – самый крупный в прошлом землепользователь ПМР. Обрабатывал более 11000 га земли в Рыбницком районе. Владел крупнейшим стадом элитных коров в ПМР – более 2000 голов. Приватизировал Рыбницкий молочный комбинат. Возглавлял холдинг "Агро-Люкка". Холдинг давал работу более 1000 человек. Был одним из крупнейших налогоплательщиков Рыбницкого района. Депутат Верховного Совета ПМР четвертого созыва. Победитель республиканского конкурса "Человек года – 2003" в области предпринимательства. При президентах Е. Шевчуке и В. Красносельском бизнес Ю Кузьменко был разрушен властями ПМР до основания.

22. "Агростиль". Начало

Л.Леонов: Сегодня мы начнем самую больную тему - про «Агростиль». Попробуем её осветить в разных аспектах.

Во-первых, период создания «Агростиля», нам нужно подчеркнуть, что это всё-таки была не отсебятина какая-то пасютинская, а верхи озаботились, что это был государственный подход.

На фото слева. 2003 г. Президент ПМРФ И. Смирнов осматривает земли колхоза им. Котовского, переданные в пользование новой фирме "Агростиль".

Потом, обязательно нам надо рассказать о развитии «Агростиля», достижениях «Агростиля». Ну, а потом самое печальное – история уничтожения «Агростиля». Начать бы я вас попросил с положения в сельском хозяйстве республики, которое дало толчок к тому, что взялись всё-таки поднимать село.

В.Пасютин: В двухтысячные годы сельское хозяйство потеряло ту инерцию, что оставалась от Советской власти. Колхозы практически все разорились, ну, может быть, один-два ещё остались, но, в основном, все разорились, были обанкрочены и, что самое главное, разворованы. Даже Смирнов в своей книге «Жить на нашей земле» написал, что воровство в колхозах приняло неуправляемый характер. Невозможно было его остановить. И он абсолютно прав, потому что там воровали все, и не только, так сказать, колхозники рядовые, а главное, председатели, бухгалтеры, местная элита, колхозная элита. Она первая разворовала эти колхозы.

Были накоплены очень большие долги, в основном, по электричеству, газу и зарплате работникам. Самое смешное, что люди ничего не делали, продукцию не выпускали, а зарплата им начислялась. Это, кстати, болезнь не только колхозных предприятий, но и всех предприятий, которые попали в подобную ситуацию. То есть была командно-административная система, а стала рыночная, а начисляли опять-таки, непонятно, по каким критериям. То есть он вышел на работу, ему поставили крестик, а что он за это время сделал, это никому не было интересно. И так вот оно тянулось, колхозники на всяческих собраниях кричали: «Дайте денег!» Сколько им ни давали кредитов, они все уходили, как в чёрную дыру, проедались.

Л.Леонов: А почему, всё-таки, кризис-то был у колхозов и совхозов? Что, некуда было продукцию девать? Что, она не пользовалась спросом? Или её не производили по каким-то причинам, в чём проблема?

В.Пасютин: Ну, скорее всего, не было руководства вменяемого, потому что все привыкли, как это было при Советской власти, «Госплан» дал – «Госплан» взял. Нужно было сдать продукцию, какие-то планы выполнить, а деньги, они были второстепенные, их там никто не считал. Хотя в советские времена Парканы – это был колхоз-миллионер. И не только в Парканах, много было таких колхозов в советское время в рамках той командно-административной системы. Эта система была выстроена вполне разумно, большие инвестиции были, насосные станции, по всей Молдавии были – у нас без полива невозможно получить хороший урожай. И всё делалось разумно.

Л.Леонов: Причём, она была очень хорошая, эта оросительная система.

В.Пасютин: В наше время она уже устаревшая, с учетом технического прогресса, уже другие станции есть, более экономичные. А это главное же: полив, орошение – это страшнейшие инвестиции.

Чем был хорош Советский Союз, что можно было концентрировать средства в определённом направлении, и в этом направлении они были. Я помню, даже когда я ездил фотографом по полям, там прямо на глазах вырастали поливные станции, такие большие стройки были, грузовики сновали, то есть работала система.

На фото слева: вертолет "Агростиля"

Потом авиация была, только в Молдавии было 200 вертолетов для опрыскивания полей, сумасшедшее количество! Вертолёт – это очень хорошее средство, то есть один вертолёт заменял, наверное, тракторов 25. Или бы они с бочками ездили по полю, а вертолёт это делал быстрее и лучше качеством.

При Советской власти одна проблема была, опять-таки, кадровая проблема, потому что таких людей было мало, кто был способен думать и организовывать, организаторов, с ними всегда была напряженка. И тогда они назначались, а это не всегда хорошо. С одной стороны это хорошо, но назначать нужно было квалифицированных людей, а там назначались по другим критериям, что плохо.

Л.Леонов: Давайте, через запятую, перечислим крупнейшие наши хозяйства, которые погибли: этот знаменитый сад яблоневый…

В.Пасютин: Он как бы уже просто состарился. Это пальметные сады, они примерно 15 лет плодоносят. Он просто прожил своё. Нужно было не только с него брать, но и давать, омолаживать…Я знаю только один пальметный сад, в Первомайске. Это Слободзейский район. Там в посёлке Красное был консервный завод.

Л.Леонов: Я знаю, его консервы и в Москве были, и по всей России.

В.Пасютин: Даже в Америке были. У меня друг был в Америке, и он сфотографировал эту баночку завода из Красного, вишневое варенье. Зачем Америке, если у них своей вишни сколько хочешь? Может, захотелось.

Л.Леонов: А всё-таки, Владимир Евгеньевич, начальный период республики, не сразу же это крякнуло. Если по датам посмотреть, когда, на ваш взгляд, произошёл какой-то обломный обвал всего?

В.Пасютин: Ну, вот сразу с девяносто первого года. Все привыкли, как я уже говорил, «Госплан», госцена и так далее. И тут раз – и всё, ничего нету. Они в шоке, колхозники. И что делать?

Л.Леонов: Вот вы, полные хозяева теперь, никто над вами не стоит, давайте ищите, крутитесь, да?

В.Пасютин: По-моему, тогда руки не доходили. Там становление республики, у руководства голова болела не об этом. Стояли как бы более насущные, животрепещущие вопросы выживания страны. И поэтому внимание селу не могли просто уделять.

Л.Леонов: А Министерства сельского хозяйства изначально не было?

В.Пасютин: Нет, было. Просто оно доказало свою неэффективность и бесполезность, и Смирнов, опять-таки, он абсолютно прав, что он его ликвидировал. Министерство было тормозом, это лишняя шестерёнка в организме, которая наоборот мешала, что и сейчас происходит. Сейчас они тоже занимаются не производством, а черт знает чем, судя по результатам.

Вот ключевой пример: лук 16 рублей и картофель по бешеным ценам. А Министерство есть. Ну и зачем оно при таких-то ценах? Так любой Ванька может руководить. Все цены бешеные. А почему это? Потому, что Министерство сельского хозяйства, возглавляемое кандидатом сельскохозяйственных наук Ковалем, совершенно бестолковое. Пусть бы он лучше на доктора учился, чем так руководил.

Л.Леонов: А к какому году, примерно, стала ощущаться необходимость новых движений в сельском хозяйстве? Когда стало всё плохо? Или это было там сразу, в первые годы республики?

В.Пасютин: Это начало нарастать сразу, но постепенно. Я хочу ещё раз повторить, когда было разумное руководство, оно каким-то образом изыскивало кредитные ресурсы, то есть брали у банков, выращивали урожай, отдавали. Банки им начали доверять, и те предприятия более-менее работали. Я не помню по памяти, но их было много. Но были и такие, которые были просто разворованы. Парканы – такой живой пример.

Л.Леонов: А в Парканах был колхоз?

В.Пасютин: Колхоз.

Л.Леонов: А какого он профиля был, как назывался?

В.Пасютин: Имени Ленина. В Парканах, в Чобручах, ещё где-то были колхозы имени Ленина. Говорят, что каждое второе яблоко на столе советского человека было из гигантского межколхозного сада "Памяти Ильича". Его длина составляла около 30 км., от столицы Тирасполя до границы с Украиной в с. Первомайское.

Ну и занимались овощеводством, в основном, немножко пшеницы. Во времена СССР в Приднестровье была развернута самая мощная и разветвленная в Союзе система орошения. Все это разграблено, порушено и ушло в металлолом.

Л.Леонов: А животноводство было какое-то?

В.Пасютин: Было. Что там от той фермы осталось, в том колхозе, возле моих полей, это ужас. Её не просто разворовали, последние камушки оттуда стащили, ужас! Я думаю, чтобы такое учинить, там столько труда требуется! И есть ли смысл воровать? Но смысл был. Им легче было своровать, чем купить.

Что сейчас в Парканах с моей мебельной фабрикой происходит, не могу передать. Разворовывают по-страшному, никакая охрана не помогает. И в общем, постепенно с годами эта ситуация усугублялась.

В Терновке колхоз имени Котовского был. Кокичков, у меня он был главным ирригатором, он рассказывал, что люди даже свои деньги вносили, чтобы купить дизтопливо. Это разумно, это уже кооперативное какое-то движение. Всегда, когда идёт колхоз, там идут склоки, ссоры. Когда колхоз, там ничего хорошего не будет. Должна быть жесткая дисциплина и вертикаль власти, иначе толку не будет.

Таким образом, до 2002 года я же ездил всё время в Бендеры, в Тирасполь, смотрел, что эти поля уже настолько заросли сорняками, что я просто удивлялся, как это можно было допустить до такого, что выше человеческого роста. Думаю, да что ж такое – непонятно. Та же картошка на базаре стоит, допустим, 2 рубля. Ну, я и прикинул, посчитал, какой должен быть урожай на такую цену. Думаю, должно быть выгодно, потому что при современном развитии урожайность должна быть 40 тонн с гектара. Ну и естественно, затраты. Я, конечно, не всё считал. И думаю себе, а не заняться ли мне этим делом? Потому что мебель к тому времени уже настолько надоела, уже тошнило от неё. И сорняки были выше человеческого роста, и оно некрасиво. Я думаю, пойду просить землю и посмотрим.

23. Воровство – наша форма "участия в прибыли"

Л.Леонов: А в тот момент не слышно было, что ещё кто-то ходит, просит земли?

В.Пасютин: Да вы что? Все пугались, не хотели. Тогда всякие народные мудрости были про сельское хозяйство. Колхозники привыкли выкручиваться. У них были, особенно по Парканам это было, такие левые призрачные бригады. Там техника-то оставалась, земля, и они втихушку, как свою, обрабатывали. Солярку обычно они брали колхозную, каким-то образом, какие-то там такие теневые дела были. А урожай они просто прятали. То есть государству от них ничего не оставалось. В Парканах были самые большие долги за электричество и за газ. Если там столько потратили, это значит, должна быть какая-то продукция, а её не было.

Л.Леонов: Как можно было спрятать продукцию? Это же поле, вот оно стоит, а завтра уже голое?

В.Пасютин: А кто контролировал? Для того, чтобы проконтролировать, это целое следственное хозяйство надо заводить. А у ментов свои дела.

Л.Леонов: То есть вольница была?

В.Пасютин: Ну да, полный развал, вольница – это ещё не то слово.

Л.Леонов: Это интересный факт. А как же болтовня про отсутствие свободы, про рабский труд на полях. Вот тебе абсолютная свобода, причём ты ещё можешь без последствий приворовывать солярку, семена. И где результат этой абсолютной свободы?

В.Пасютин: Вот возьмем Россию и Китай. Кто развивается? Россия, дай Бог, чтоб один процент в год роста, а Китай 7-8, а то и 10 каждый год.

Л.Леонов: Причём, и компартия в Китае сохранилась, и расстреливают за воровство. А свободная Россия еле концы с концами сводит. Про Приднестровье и говорить нечего. Докатились. Картошку уже в Израиле покупаем, помидоры – в Турции, яблоки – в Польше. При теплой реке и лучшей в мире земле.

В.Пасютин: Видимо, менталитет народа совершенно разный, и почему-то революция произошла именно в России.

Л.Леонов: Как там Достоевский писал: «Широк человек, я бы укоротил». Да, это менталитет. Но плохих народов не бывает, просто надо под русского человека находить соответствующие формы жизни.

В.Пасютин: А так как я занимался уже давно предпринимательской деятельностью, я уже из своего личного опыта понял, что дисциплина – это в первую очередь, на любом предприятии. Если нет дисциплины, это ни к каким результатам не приведёт. Дисциплина зависит от управления. Вот вы задавали вопрос по поводу моих ошибок, Так у меня их столько было, что даже страшно. Они меня научили, но поздновато, когда уже всё угроблено. Надо было больше жесткости, дисциплины и спроса.

В колхозе 90% моего рабочего времени уходило на то, чтобы ограничить от воровства в любых формах, потому что воровали по всей цепочке производства. Пошёл на поле на уборку, там, каких-нибудь помидоров – мешок помидоров домой тащит. Тогда лук производили в очень большом количестве, так я уже и не трогал, рукой махнул, там воровали уже семейно, приходили уже даже не наши, а с села.

Л.Леонов: А вы не пробовали остановить воровство продажей за дешевку, хотя бы за копейку? Чтобы для начала приучить платить.

В.Пасютин: Вы хотите урвать у человека счастье?

Л.Леонов: Да, вот это я не учел, наверно, воровство – определенный допинг.

В.Пасютин: Им хочется украсть. Даже они говорили, некоторые, что меня собака домой не пустит, если я что-то не принесу с поля или фермы. Я, мол, за копейку в поле муху догоню. Вот психология эта, она именно в колхозах развилась. Результат плохой воспитательной работы, которой с рождения нужно заниматься постоянно.

Л.Леонов: Может, нужно было искать какие-то формы соучастия вот этого крестьянина в разделе прибыли, хотя бы, чтобы он был заинтересован не красть, а чтобы он был заинтересован в улучшении положения дел в самом колхозе и через это – в своем кармане?

В.Пасютин: Это тоже чушь. Сейчас, когда встал вопрос, что всё сельское хозяйство угроблено, руководство задумалось, что же делать? И там Рыбница придумала какой-то вариант, и Парканы. Вот Коваль придумал что-то, и эти паи. Всё кончилось тем, что эти паи, эта пайка им жить не даёт.

Какое их участие в прибылях? Да им наплевать, что там будет через год, когда вы посчитаете эту прибыль. Вот он работает, вы ему дайте сейчас, в конце месяца. Так же и было при советской власти, там же были трудодни, а потом от проданного урожая трудодни отоваривались, он получал вроде бы. Тоже соучаствовал в прибыли. Не будем про трудодни говорить, они себя полностью скомпрометировали.

Так что не японцы придумали соучастие в прибылях, а советские, и если тут не пошло, а там пошло, то все дело – в людях. Русские не японцы, русские не будут убиваться на работе за лишний рубль, который получишь когда-то потом. А почему не будут? Потому что знают – обманут. Так что воровство – это наша форма участия в прибылях. Пошел на поле вечерком и мгновенно поучаствовал в прибылях.

Л.Леонов: Ну, придумайте другой способ, как человека увлечь общим делом.

В.Пасютин: Хорошо, если бы там было 3 человека, скажем. Да и то вот в Парканах было предприятие, забыл, как оно называется, там только два хозяина было, а кончилось тем, что они разругались по полной, и один воровал у другого.

Л.Леонов: Фермерское хозяйство?

В.Пасютин: Да, «Градина», оно рядом с нами было, у них были достижения определённые.

Л.Леонов: «Сад» в переводе?

В.Пасютин: Вроде да, по-молдавски. Как раз садов у них не было, там они виноградом занимались, много чем. Более-менее неплохое предприятие было, но кончило плохо.

А я уже понял давно, должен быть один начальник, потому что когда много, всё время уходит только на разборки между ними, а когда один - всё, я – начальник, ты – дурак, как в народе говорят. То есть, должна быть жесткая дисциплина, иначе толку не будет. Но, конечно, для этого должен быть умный хозяин, тогда будут хорошие плоды. А если какой-то дурак, то, естественно, кончали плохо они.

Л.Леонов: Тут можно Наполеона вспомнить. Он говорил: лучше один плохой главнокомандующий, чем хороших, но два.

В. Пасютин: В общем, думаю, пойду я к Игорю Николаевичу (Смирнову, – Л.Л.), просить землю, причём, в аренду. Просто я хотел попробовать выращивать картошку, потому что я смотрю, цены бешеные. Ну так посчитал, примерно прикинул – должно быть рентабельно.

И там какой-то праздник или заседание было в доме культуры в Слободзее. Пришёл туда, подхожу к Игорю Николаевичу, говорю: «Вот, хочу взять земли, чтобы попробовать, все такое»… А он аж подпрыгнул от счастья, потому что они уже не знали, что делать с этой заброшенной землей.

Л.Леонов: На тот период 26 000 гектаров было не обрабатываемых.

В.Пасютин: А там всего-то их, наверное, 30 тысяч. И по республике то же самое было. Смирнов не знал, что с землей делать. Очень обрадовался, и тут же подослал ко мне, потому что он был занят, помощника. Был этот, Иванов Владимир Иванович, помощник, и он подошёл и сказал: «Готовьте бизнес-план». В общем, поговорили уже о конкретике.

Л.Леонов: Это какой год был?

В.Пасютин: 2003 год, ещё где-то февраль.

Л.Леонов: Начало?

В.Пасютин: Да, начало года. И говорит: «Делайте быстрее, потому что надо к севу успеть». Я тоже это понимал, бизнес-план сделать не сложно, я его быстренько написал и потом дал им. И Игорь Николаевич сказал: «Всё, берите».

Л.Леонов: Это на базе какого колхоза?

В.Пасютин: Сейчас вспомню… Паркан? Нет. Котовского? Нет. Это было все-таки не в феврале, а осенью предшествующего года, в сентябре 2002. Вначале взял кусочек земли, и дали не очень много, гектаров 600, по-моему, чисто в аренду. Арендовал тракторы разных колхозов, потому что они всё равно простаивали. Народ обрадовался: какие-никакие деньги зарабатывают. И мы засеяли эти 600 гектаров. Озимыми.

Я тогда еще ничего не знал, не разбирался в этом деле. Но, чтобы научиться плавать, надо броситься в воду, что я и сделал. Но первый блин, как всегда, комом, потому что зимой были страшные морозы, и всё замёрзло намертво. Это Бог меня предупреждал: не иди туда, там всегда всё плохо.

Тем не менее, решили отдать мне Терновку, весь колхоз имени Котовского. Я хотел только землю, потому что весь колхоз мне не нужен, там дармоедов человек 200.

Л.Леонов: Они сказали: «Нет, вместе»?

В.Пасютин: Сначала сказали - только землю.

Л.Леонов: А людей что?

В.Пасютин: Да еще ведь и долги. Кстати, у Терновки были небольшие долги, по зарплате и по свету, газу.

Землю мне выделили сразу, а колхоз уже дали позже. И я думаю, ну ладно уже, в счёт будущих доходов. Я погасил все долги колхоза и, самое главное – зарплату.

Л.Леонов: Это вы сразу сделали или после первого урожая?

В.Пасютин: Сразу.

Л.Леонов: Из каких-то своих мебельных денег?

В.Пасютин: Да. Этим я осчастливил колхозников, и все стали меня любить. Было даже собрание колхозников. Это они сами организовали, пригласили районные все-таки власти, потому что Федор Цыбульский пришёл. Он даже вел это собрание. тогда он был в Слободзейском районе зам.главы администрации.

Я выступил, рассказал о планах развития, но им было наплевать, они спросили: «А когда зарплата?» А я говорю: «В течение двух месяцев я погашу долги». И все начали хлопать. И все проголосовали «за». Я был в шоке, потому что вместе с землей мне подвалило 200 человек людей. А я всю жизнь был, как вы говорите, "одиночка с мотором".

24. С думой о земле и не только

В. Пасютин: Тогда я начал общаться с руководителями колхоза, и были такие приличные знающие люди, в перспективе они много сделали для развития "Агростиля".

Л.Леонов: А у вас был директор, главный агроном?

В.Пасютин: В начале ничего не было. Ну, директор – я. Главный агроном был один, а когда мы разрослись, так было шесть агрономов. Агроном – это очень важно. Это как прораб на стройке. Была техническая служба, потому что без нее никак.

Л.Леонов: Ну да, там сеялки, веялки, трактора, склады.

В.Пасютин: Всё, как положено. Ну и каждого нужно смотреть, насколько он способен выполнять, чем он должен заниматься. Моя практика показала, что не все способны. И склоки были в колхозе страшные, до драк доходило.

Л.Леонов: А какие мотивы этих склок?

В.Пасютин: Черт их знает! Я не всегда торчал в колхозе, если я есть, вроде как нормально, а если я уезжаю, начинается склока. У нас был агроном, сумасшедший, Греднарь. С одной стороны, он знающий был, с другой – упускал много, ну там много рассказывать. Много было случаев, когда погибал урожай по его личной вине. Потом он и поворовывать хотел, но этим все агрономы занимаются. Они покупают средства защиты растений по одной цене, а хозяину говорят – по другой. Это как фармацевтические фирмы продают лекарства через врачей. Так и средства защиты растений через агрономов. И они откат имеют, учитывая такие бешеные объёмы, то откаты там очень большие.

И этот агроном ссорился с другим, тот был типа главного инженера, то есть ответственным за сельхозтехнику. Кравчук его фамилия, Сергей. Лучшего у меня не было. И они всё время ссорились.

Греднарь считал себя пупом Земли, но характер у него был плохой, очень неприятный тип. Он даже в суд на меня подал. Если в суд на меня подают, это значит, я кому-то на хвост наступил. Захотел 5000 долларов в месяц зарплату себе. А выгнал я его за то, что он взял мою технику и пошёл обрабатывать своё поле. У него было своё поле, каким-то образом он его получил, 50 гектаров. То есть мои поля ещё не обработаны, а своё поле он поехал обрабатывать за мой счёт, моей соляркой, моим трактором. Это типичный атавизм системы, когда разворовывали колхозы. Кто кричал громче или кто наглее, тот и воровал больше, а скромные нормальные люди ничего не имели. А учитывая, что врагов у таких людей много, мне быстренько доложили. Я его выгнал.

Постоянная была проблема с этими карами. Кадры решают всё.

Л.Леонов: Это были еще советские кадры или кадры, появившиеся в результате какой-то учёбы новой, переучивания? До сих пор кадры – это проблема.

В.Пасютин: А она не решилась. Никто и не решает.

Л.Леонов: В Союзе она как-то решалась на государственном уровне, а тут они юристов только делают.

В.Пасютин: Тупых. И еще экономистов.

Л.Леонов: А какое у нас учебное заведение выпускает этот профиль, по селу?

В.Пасютин: ПГУ. Он все выпускает.

Л.Леонов: А что, он и агрономов выпускает? Я что-то не слышал.

В.Пасютин: Приходилось приглашать со стороны.

Л.Леонов: Из Молдовы?

В.Пасютин: Нет, старые советские кадры, они уже не при делах, а силы еще были.

Молодых потом потихонечку я брал, а с ними свои проблемы. Силы есть и даже знания есть, а вот умения… Опыта само собой нет, но нет даже и желания. Всё из-под палки, нужно было заставлять, гавкать на них. Это тоже силы отнимает.

Л.Леонов: Эта сторона, "пофигизм" называется, кстати, потом нарастать стала, в результате просчетов воспитательных, целеполагающих. То есть перед человеком возникала не та цель (нужно работать для фирмы, значит для себя), а у него была цель деньги взять, но ничего не делать. Как-то разошлись эти вещи – твой труд и твоя зарплата.

В.Пасютин: А они должны зависеть друг от друга. Потом мы срочно начали покупать тракторы, брать кредиты. В наших банках под бешеный процент, 16% тогда был. Когда мы берём доллары, 16% это бешеная ставка, ни в какой стране мира такого нет.

Л.Леонов: Но вам удалось в тот сельскохозяйственный 2003 год что-то там посадить, что-то получить?

В.Пасютин: И посадили, и получили. У нас и тракторов еще не было, я их кинулся арендовать в том же колхозе, а они все старые, им по 20 лет, и никто за ними не ухаживал, они сыпались. Больше стояли, чем работали. Короче, время уходило не на созидательный труд, а на всякие разговоры и переговоры. Я быстро понял, что без своей техники не обойтись, самой современной и высокопроизводительной, что главное, потому что вместо десяти трактористов лучше взять одного. Я начал интересоваться техникой. Мы ещё общались с нашими польскими друзьями, они фермерами были, и они посоветовали John Deere купить, я в 2003-2004 годах купил 3 больших John Deere.

Л.Леонов: Немецкие?

В.Пасютин: Американские. В 2004 году, я вспоминаю, они уже были эти трактора. Если вы помните, в 2004 году Коваль инспирировал, и решили разделять землю на паи. То есть это был то ли парканский вариант, то ли рыбницкий. Эти паи ничего не дали.

Л.Леонов: А что было вместо парканских паев? А что в рыбницком варианте было? Чем они отличались?

В.Пасютин: Чем-то отличались. Хотя, что то, что другое совершенно бесполезно. К тому времени эта идея про паи полностью дискредитировала себя в Молдове. Там разделили землю на паи и даже их юридически зарегистрировали за индивидуальными крестьянами, и что получилось? А у нас такие страсти вокруг паев кипели, это надо было видеть.

Л.Леонов: В Молдове пошли дальше, чем у нас. Наши физически-то землю не нарезали и не регистрировали.

В.Пасютин: Слава Богу, что у нас не успели эти лоскуты нарезать.

Л.Леонов: А в Молдове пошли и дальше, и раньше.

В.Пасютин: Кто их этому научил? Запад. Когда приезжали к нам с Запада немцы, когда видели наши поля и в каком они состоянии, они прямо восхищались, потому что у соседей, в Молдове, эти мелкие кусочки – это тормоз.

Л.Леонов: Межа на меже.

На фото: поля "Агростиля"

В.Пасютин: Там сейчас идет процесс укрупнения, но с кровью, образно выражаясь. Хотя у них сейчас там такие методы поддержки, что я не знаю как можно разориться, там очень мощная поддержка со стороны государства в сельском хозяйстве.

Уже на тот момент, когда мы в "Агростиле" начинали, было видно, что молдавский лоскутный путь обанкротился полностью. Поля, они хоть и были частные, но земля – это только одно средство производства, а больше ничего и не было. В тех местах, где были, так называемые, лидеры, где бывшие председатели колхозов, которые сохранили этот колхоз, и он стал лидером, там успешно прошла земельная реформа. А где колхозы развалились, и получилось 100 мелких хозяйчиков по полтора гектара… Без техники, и им нужно с кем-то договариваться по технике – это чушь, потому что он свои поля сначала захочет обработать, а потом уже чужие, а бывает уже поздно. В сельском хозяйстве если вовремя не сделал, лучше не сеять вообще, потому что только убытки будут.

Л.Леонов: И что с этими безлидерными хозяйствами стало? Они стали землю продавать или что?

В.Пасютин: Кто-то и продавал. Но чаще поля просто зарастали. У нас земля заросла, потому что это была ничья земля, а у них – потому что она была этих мелких хозяйчиков, пайщиков так называемых.

Л.Леонов: Но у нас немного другое. В Молдове они дали физически землю, а у нас физически землю не дали, но приняли закон, по которому тот, кто эту землю обрабатывает, должен за этот физический кусок паи выплачивать.

В.Пасютин: Так это уже придумали Шевчук с Ковалем. Где Коваль, где Шевчук, там и провал.

Л.Леонов: Помню, когда проталкивали все эти паи, там шел разговор о том, что будет справедливо. Ведь ты же пользуешься землей (паем) крестьянина, колхозника, поэтому ты должен что-то ему за это дать.

В.Пасютин: Извините, земля по Конституции у нас общенародная собственность, но никак не колхозника.

Л.Леонов: Мы говорим как раз о колхозной. У колхозника своя собственность на землю, колхозная, она изначально была его собственностью. У нас не вся земля была государственная.

В.Пасютин: А вы в Конституцию посмотрите. Кстати, почему потребовался референдум? Чтобы ввести частную собственность в нашу Конституцию, требовался референдум, который был в 2003 году.

Л.Леонов: Который провалился.

В.Пасютин: Провалился. А я сразу говорил, я был тогда в Верховном Совете, я говорил, что это чушь, потому что колхозники, допустим, получат землю, а городское население за бортом оставили, поэтому я обрадовался таким провальным итогам референдума. Он подтвердил мои слова.

Л.Леонов: С паями такая же картина. Они только рассорили народ. Колхозники что-то имели на паи, а учительница сельская, она ничего не получает, врач ничего не получает.

В.Пасютин: До сих пор там Коваль… эти дополнения к тому закону лепит, пытаясь исправить неисправимое… Вот что такое спешка и тупость, потому что поспешили отрапортовать, мол, вопрос по земле закрыли, проблему крестьянской несправедливости сняли. А она не снята. Паи – это чушь, они там пару копеек получают. Только чтобы замазать глаза. Тот же Коваль там орал: «Мы на вилы поднимем!». Видно, он запугал Шевчука настолько, что тот уже решил, что может действительно сделать, как в Европе, мелкие клочки земли.

Л.Леонов: Но они не дали эту землю фактически.

В.Пасютин: Землю не дали никому. Было мерзко, а стало мерзко в квадрате. Было насилие, отъем земли, а стало насилие с чудовищным обманом.

Л.Леонов: Может быть, надо было какие-то шаги предпринять. Я, допустим, захотел свой пай в натуре, то я, может быть, по закону мог бы его получить.

В.Пасютин: Но некоторые получили. Сколько-то процентов на эти цели при сельсовете было, и из той земли выдавали тем, кто хотел. Но таких не так уж и много, потому что настоящий крестьянин понимает, сколько нужно средств инвестировать в землю, чтобы что-то произвести.

Л.Леонов: Вот хозяйство Нины Ананьевой, фирма "Палагрос" из Рыбницкого района. Здесь как раз козыряли тем, что они с юридической точки зрения очень хорошо земельный вопрос решили. Ананьева собрала все эти паи, объединила, потом она все эти земли, эквивалентные объединенным паям, обрабатывала, не деля их физически, и потом рассчитывалась по паям. Это интересный ход.

В.Пасютин: У Петримана точно также в Слободзее.

Л.Леонов: А как вы считаете, земельный вопрос стоило бы решать? Если не паи, то что? С одной стороны, есть земля, которая принадлежала прадедам этих колхозников, потом ее в советское время объединили в колхозы, но она не уничтожалась, как собственность этих колхозников, долгое время это было. У нас в Советской Конституции так и было написано, что у нас есть собственность государственная и есть кооперативно-колхозная. Я специально отслеживал, но так и не нашел, в какой момент произошла смена, что собственность только государственная осталась. Это были, по-моему, при Хрущеве, какие-то изменения в Конституции. По крайней мере в брежневской Конституции уже не было кооперативно-колхозной собственности, государственная – и все. И без всякого референдума. Интересно Ваше мнение, как можно было, чтобы, как говорится, и волки сыты и овцы целы, если не применять паи? Вы же выступали, пытались свое мнение провести.

В.Пасютин: Так я на Верховном Совете говорил, тыкал в глаза, статья такая-то Конституции, читайте: земля у нас государственная, то есть общенародная. Что вы проталкиваете антиконституционный закон по каким-то паям! И ведь Конституционный суд имеем – не шевельнулся, когда законодатель нарушал Конституцию.

Вот они и хотели референдумом 2003 г. поменять Конституцию, ввести частную собственность на землю. А народ ногами проголосовал, сказал – нет. Просто на референдум не пришел и сорвал его. Для властей это был даже более худший и позорный результат, чем если бы люди пришли и просто проголосовали "нет" частной собственности на землю. Он отразил глухое недоверие народа властям. Что если они придут на выборы, то власти запросто могут подтасовать итоги в свою пользу. Потом хотели еще раз частную собственность на землю протащить, назначить референдум в 2005 г. Но так и не провели. Так почему же, хочу спросить судей Конституционного суда и Гаранта конституции – президента ПМР, до сих пор существует и действует антиконституционное положение о паях?

Мое предложение было – дать землю не колхозникам, а каждому человеку.

Л.Леонов: И горожанину?

В.Пасютин: Да.

Л.Леонов: Это типа ваучеров?

В.Пасютин: Да. В Молдове были боны народного достояния, типа ваучеров. И потом этот человек идет со своими бонами-ваучерами и продает свою землю или передает свой ваучер (пай) какому-либо предприятию, типа "Агростиля"… Первые годы стоило бы даже запретить продажу земли. Лет пять. А потом у тех хозяев, кто землю не смог обработать, возвращать ее в общенародную собственность и сдавать потом в аренду. Так естественным ходом событий на земле появились бы сельские хозяйства, в том числе, и крупные, но крупные за счет только арендованной земли. И восторжествовала бы извечная крестьянская мечта: землю – тому, кто ее обрабатывает.

Л.Леонов: Между прочим, лозунг Октября по земле был именно такой: земля – крестьянам. Всероссийский крестьянский съезд, который состоялся еще перед революцией, именно на таком порядке и настаивал. Причем под крестьянами понимались те, кто землю обрабатывал, а не кто владел ею. Русские крестьяне, которые, в отличии от колхозников, прекрасно знали цену земле и всяческим формам отношений вокруг нее, на своем горьком опыте, вынесли тогда свое решение: права на землю должны быть у того, кто ее обрабатывает. Они ведь были даже категорически против такой формы, как аренда земли. Потому что, раз ты арендодатель, значит, землю сам не обрабатываешь – и пошел ты вон!

В.Пасютин: А что он будет делать со своими пятью сотками земли? Правильно. Он должен идти в то предприятие, которое предложит ему за них больше. Он и вкладывает этот ваучер в какое-то предприятие типа «Агростиля».

Л.Леонов: Тоже не очень здорово. Мы же видим, что получилось в России: ваучеры практически бесплатно отдавали кому попало, и они терялись с концами. По себе скажу. Я никому никогда не передавал свои ваучеры. Вложил их в предприятие под названием "Урал". И с тех пор вот уже на протяжении 30 лет о них ни слуху и ни духу. За это время я не получил на свои ваучеры не только три чубайсовские "Волги" – я не получил ни копейки. И то же самое могут сказать миллионы обманутых граждан России.

В.Пасютин: Они запустили ваучеры в рынок так, чтобы благодаря этим ваучерам можно было за копейки, а иногда и даром приватизировать все предприятия, всю народную собственность. Какой-то ушлый грузиняка в России практически бесплатно получил «Уралмаш»! А вы представляете, что такое "Уралмаш"?

Паи, боны были просто разновидностью средств, преследующих, в конце концов, ту же самую задачу – грабануть народную собственность. Но земля – особый вид собственности, связанный намертво с самим существованием нации, народа. Она мгновенно наказывает, голодом, болезнями, деградацией народа, если ее не обрабатывают. Поэтому мы и провели уже ранее описанную демонстрацию против частной собственности и паев. Чтобы сорвать принятие закона.

Мы подъехали прямо к Верховному Совету на огромных тракторах, перегородили там все. Человек 20 там девчонок было из "Прорыва", пара парней, с плакатами, что мы против паев. Тут выскочил Бурла, начал уговаривать, они на него как сороки стали нападать, и он ушел, бедный. Шевчук, тогдашний зам.председателя Верховного Совета заметил это, но не выходил, и взял меня на заметку. Потом все-таки они так и не провели референдум, и получился большой пук, о чем я предупреждал. А народ высказался, что ему наплевать на их затеи. Может, и наша тракторная акция свою роль сыграла. Если бы люди были заинтересованы в предлагаемых переменах, как, например, в референдум 2006 года о присоединении к России, когда люди как на праздник шли с семьями, с цветами. А тут просто не пришли. Народ понял, что затея глупая.

Л.Леонов: А как протащили молдаване? У них же частная собственность на землю.

В.Пасютин: А у них не было референдума. Они и из СССР выломились без всякого референдума. Они в парламенте приняли, законом. Там же одни крестьяне заседают. Они же от сохи, от навоза, да? Развели демагогию, что частная собственность на землю – основа рачительного хозяйствования. А я говорил, давайте тогда речникам Днестр отдадим. Водителям – дороги. Летчикам – небо. Шахтерам – недра. Врачам – больницы. Учителям – школы. Атомную бомбу – человеку с кнопкой "пуск"…

Л.Леонов: Давным-давно известно: только крупные землепользования могут науку применять, новую технику, организацию труда. А у нас все чаще слышишь: дайте людям по 10 гектаров, пусть кормятся.

В.Пасютин: Нецелесообразно. Это все умерло. Если раньше были низкие цены, допустим, на транспорт, на электричество и так далее, он выращивал ту же картошку, чисто для своей семьи, и оно окупалось, а сейчас нет, потому что цены-то выросли на все.

Л.Леонов: Сейчас опять начинается выгодно садить картошку, потому что крупное производство этого продукта, например, в "Агростиле" уничтожено, товарную картошку никто не выращивает, в магазинах она за безумную цену. Вот они сейчас, скажем, за 21 рубль картошку продают, что, я за 10 не выращу? Выращу, еще и буду с доходом. Сейчас опять эта огородная волна может получить спрос.

В.Пасютин: Это будет означать, что государство впадает в нищету. В каменный век. Потому что девальвируется главная ценность – человеческий труд. Скрипачу тоже надо будет картошку выращивать для себя, корову заводить?.. Евросоюз 50% бюджета тратит на поддержку крупного сельского хозяйства. Говорят, фермер весь мир кормит. Но не говорят, что этот фермер с ногами сидит в государственном бюджете. Кроме того, за счет государства у них развита вся инфраструктурная поддержка. Самое главное, в Европе сейчас 280 евро тонна пшеницы, а сколько у нас? Поэтому с Западом не надо сравнивать. Это все равно, что сравнить климаты. У нас в Сибири минус 40 – нормальная такая температура, лишь покрякиваем, а где на Западе такое бывает? Да они при минус 10 уже загибаются.

25. "Пасютинская картошка", "Пасютинский лук"

В.Пасютин: 2004 год был первый, когда 200 гектаров картошки мы посадили. На терновской земле.

Л.Леонов: Начало картофельной истории.

В.Пасютин: Да. Как-то встретился я в Тирасполе с Цибульским тем же, и он говорит: «А сколько гектаров картошки ты посадил?», я говорю: «Двести». «Как будешь убирать?». Я говорю, самосвалами, комбайнами. За это время я уже и комбайны купил. Новые абсолютно, потому что старые нельзя комбайны покупать, они будут только сыпаться.

Л.Леонов: А вот прополку? В СССР гоняли же народ, в основном, на прополку.

В.Пасютин: Это когда не было средств защиты растений, а сейчас гербицидами все сорняки убивают. Специальная есть техника для междурядной обработки.

Л.Леонов: Вы голландскую технологию использовали? В голландской такие огромные бурты земли делают.

В.Пасютин: Немецкую. У нас четырехрядная такая посадка, красота! Там вообще люди руками не прикасаются. Специальные гребнеобразователи были у нас 4 рядные. За один проход – 4 ряда гребней. Это было довольно затратно, потому что «Беларусь» маленький трактор, а комбайн у нас был однорядный и двухрядный. Однорядный мы купили новый, и просто приятно было, как он едет, он такой красный красивый. Мы еще рекламу снимали. Там была жена моего племянника, мулатка, Джейн ее звали. И вот мы ее сфотографировали. Там еще стоят несколько человек, смотрят за картошкой, плохую выбрасывают. Вот мы сняли рекламу. Жалко, что она не сохранилась. Потом останавливается трактор, она поворачивается: «Вася, идем жарить картошку».

3fb4b7648c71408eee785c7eda0f1f35 Л.Леонов: И когда Вы получили первую картошку?

В.Пасютин: Тогда и получили. В 2004 году. С 200 гектаров.

Л.Леонов: Какая урожайность была примерно?

В.Пасютин: Ну, урожайность неравномерная. Первый год более-менее нормально, тонн 30 в среднем было, то есть окупилась она однозначно.

Л.Леонов: Вы не привлекали рабочую силу на уборку?

В.Пасютин: Привлекали, потому что там сзади комбайнов стоят люди, которые сортируют. Но они с земли не берут ничего, только уже на готовом лотке, на самом комбайне. Я боялся, чтобы кто-то куда-то не залез, переживал за технику безопасности. Но все предусмотрено. Там что-то типа транспортера, прямо на комбайне. В комбайне есть свой бункер, и он когда заполняется, подъезжает трактор с тележкой, и туда сгружают.

Л.Леонов: Мы тогда эту картошку собирали, студентами, мало того, что на карачках ползали, мы еще ее складывали в эти ящики, контейнеры, и потом из этих контейнеров надо было перегружать. Мороки было…

В.Пасютин: У нас все механизировано, в контейнеры никогда не ложили.

Л.Леонов: А на остальной земле, что в этот момент выращивали?

В.Пасютин: В первый год мы попробовали все. В основном, пшеницу. Мы освоили все 2000 гектаров, которые нам дали. Подсолнечник – самое рентабельное. Если бы я землю не освоил, то сказали бы: «Ну, Пасютин, берешь, а сам не делаешь». Так нельзя поступать.

Л.Леонов: Я думаю, что эти наши теперешние, если бы они были поумнее, они бы именно этот принцип и использовали против вас. Они бы вернули всю землю, которую у вас отобрали, и посмотрели бы, как вы надорветесь, потому что сейчас сразу обработать такой клин невозможно.

В.Пасютин: Однозначно. Наверное, в первый год лук мы не садили, потому что на капельном орошении он у нас выращивался, а орошения еще не было. А вот помидоры 100 процентов сразу посадили. И капусту. Вырастили 300 тонн капусты, и она практически вся сгнила, потому что продать такое количество невозможно без готовых рынков сбыта. То есть, прежде чем садить, надо найти рынки сбыта или хранилища иметь. А я думал, что там 10 гектаров! Когда выросла – я был в шоке. Правда, семена мы покупали хорошие, голландские. И она такая красивая была, здоровущая. Пропала, потому что у нас и хранилищ еще не было.

Л.Леонов: А такой объем, 300 тонн для Приднестровья много?

В.Пасютин: Конечно. Капуста – это товар для фермера. Вот пусть выращивают. Но опять-таки фермер не может реализовать такое количество, то есть ее нужно сразу переработать.

Л.Леонов: Ну, как-то же хранят ее в сыром виде…

В.Пасютин: При Советской власти, помню, постоянно говорили, что она гниет. Так и есть. К нам как-то приехал немец, который по картошке, и он, когда увидел капусту, говорит – красивая. Говорит, что ее в Германии собирают в перчатках, чтобы не повредить, не помять. А как наши собирали? Ломают, кидают и еще пинают ногой.

Л.Леонов: Потом каждый кочан надо подвесить, чтобы он не лежал, ни с чем не соприкасался.

В.Пасютин: Каждая культура требует своей технологии выращивания и хранения. Любое нарушение мало-мальски – и капец.

Л.Леонов: И какой был сделан вами вывод по результатам первого года?

В.Пасютин: Капусту я больше не выращивал.

Л.Леонов: А что взамен ее?

В.Пасютин: Лук, начали лук на капельном орошении.

Л.Леонов: Капельное орошение это же зафиксированные какие-то поля должны быть?

В.Пасютин: Нет, фильтростанция. У нас же вдоль всех полей установлены гидранты. Трубы большого диаметра от насосной станции, от Днестра идут почти по всем полям.

Л.Леонов: А потом они как, просто брызгают что ли? Там же надо подвести прям как-то под корешок.

В.Пасютин: К гидранту подключается фильтростанция, она фильтрует, и чистая вода, где нет всякой извести, примесей, идет уже на поля, а там такой тоненький шланг уже идет диаметром 16 миллиметров.

Л.Леонов: С дырочкой?

В.Пасютин: Да, через каждый 30 см, и они потихонечку поливают. Там расчет делается специальный, чтобы хватило влаги. 2 часа поливается одна площадь, потом автоматика переключает - 2 часа следующая.

Л.Леонов: И сколько у вас таких было гектаров?

В.Пасютин: Максимум было 400. 400 гектаров лука – это вообще сумасшедшее количество, и урожайность была хорошая, где-то 60 тонн с гектара.

Л.Леонов: А лук ведь капризный.

В.Пасютин: Капризный. Мы много лет его выращивали, то там был провал, то там. Один год, где-то 2010 был, столько вырастили, что я уже не знал куда девать. По луку все зависит опять-таки от рынка сбыта. Пайщики – это чушь, там нужен очень хороший агроном, а пайщики они не агрономы, они там всем занимаются.

У нас был случай, еще вот тот агроном Греднарь работал, мы выращивали 30 гектаров помидор, там урожай должен был быть бешеным, потому что семена голландские, но он не обработал фунгицидами и фитофтора, такая болезнь есть, и урожай пропал… Поле было красивейшее, красное, а на следующий день оно черное стало. Вот что такое агроном. Но я его за это не выгнал. Говорю, ошибиться может каждый. А за воровство, когда он начал свои поля колбасить, когда мои еще были не обработаны, это уже преступление, с умыслом было.

А по луку я понял, что на каждую культуру нужен свой агроном. На картофеле был у меня парень один, а по луку девушка была и еще один мужик с нашего сельхозинститута, НИИ. И чтобы отвечал, потому что там большой объем работы, за каждым трактористом нужно было следить. С людьми работать было тяжело, но интересно.

Л.Леонов: Перечислим культуры, которые вы на своих полях выращивали. Кроме лука и картошки, которые в народе так и называли – "Пасютинский лук", "Пасютинская картошка". Не случайно миниатюрой к этому очерку избран своеобразный герб "Агростиля". И на нем главные "атрибуты" – "Пасютинская картошка" и "Пасютинский лук"…

В.Пасютин: Баклажаны еще выращивали. Перец, помидоры, сою. Морковку выращивали. Буряк тоже, кабачки выращивали, тыкву еще выращивали. Первые годы я все выращивал.

Л.Леонов: Виноград?

В.Пасютин: Винограда мы посадили 7 гектаров, причем очень хорошие столовые сорта. Но вот за эти годы они угробились. А был урожай. Даже в прошлом году (2018 г. – Л.Л.) мы ездили и собирали. Просто за всем нужен уход. Когда пошла шевчуковщина, то есть с 2014 года, у меня уже не было денег ни на средства защиты, ни на агрономию – ни на что.

А в период до 2014 г. я, получается, бросившись в воду, учился плавать. Средства защиты растений я изучил полностью. Я полгода потерял, чтобы изучить. Сам, по книге. Есть такая книга специальная. Меня не проведешь по средствам защиты.

Один агроном хотел обмануть на бешеное количество денег, на 60 000 долларов. А я уже предусмотрел и купил в Китае, груз уже лежал на складе, но он об этом не знал. И говорит, нужно против мучнистой росы. Весной это было. И я пошел в ту фирму, в Кишинев, которая продавала, и он говорит, что надо купить. Я спрашиваю агронома: «А на сколько гектаров?». Он говорит: «На все 2 000 гектаров». А это 60 000 долларов. А в Китае это стоило раз в 20 дешевле.

Представляете, как люди зарабатывают на своих знаниях и естественном незнании других! Это, по-моему, самое мерзкое человеческое качество. Потому что все всем знать нельзя. Ну, давай я обману тебя на том, что я знаю, а ты нет. А ты обманешь его на том, что он не знает, А тот обманет меня… Это что за жизнь будет? Жулье. И ведь было повсеместно. Достаточно в приднестровском суде побывать, где судьи свои специфические познания законов выворачивают то так, то этак, подстраиваясь под разные запросы властей и по другим своим соображениям.

Вот и меня дурили, пока я не проштудировал книгу о защите растений и у меня не появились соответствующие знания.

Л.Леонов: Но в книге, наверное, написано, какими химикатами что травить. Здесь же нет, наверное, по ценам?

В.Пасютин: Нет, тут по ценам нет. Я уже знал цены местные, а потом мы уже с Китаем начали общаться. У меня даже была девушка, и она по-английски с ними списывалась. Из Китая мы заказывали именно действующее вещество. Потом уже из него делали, что надо. А всех наших агрономов учат применять по названию фирмы-производителя. Я агрономов учил, чтобы они химикаты называли по действующему веществу, потому что действующее вещество одно, а названий… сколько фирм, столько названий, и цен соответственно. Химикаты заказывал только я, потом мы составляли список, что мы закажем на следующий год. У нас было все, что хочешь, очень большой ассортимент. И получалось не так дорого.

Л.Леонов: Почему эти фирмы, куда агроном предлагал вам пойти за гербицидами, почему они такую бешеную цену называли, хотя знали, что в 20 раз дешевле?

В.Пасютин: Так они сами в Китае покупали. Зарабатывали бабки на гербицидах как фармацевтические фирмы на лекарствах. И фирмачи с этим агрономом наваривались на гербицидах, пока я за руку не поймал.

26. Абрикосовый рай

Л.Леонов: А когда у вас произошел выход на фрукты, персики?

В.Пасютин: Тоже в первые же годы, наверное, по мере развития.

Вначале картошка, потом лук на капельном орошении. Осваивал новую технологию, потому что в капельном орошении главное не вода, вода – это важно, но при этой системе распределения воды мы еще делали подкормки. Специальные баки купили, их, кстати, разворовали, когда производство остановилось из-за отъема земли сначала при Шевчуке, потом при Красносельском. У меня было штук 15 таких больших бочек пластмассовых, где-то на 3 тонны. Круглые и высокие, дорогущие. И туда мы наливали питательный раствор. Вначале больше даешь азотных, фосфорные и калийные тоже, и микроэлементы. В зависимости от того, в какой период, даешь по разным рецептам. Вначале из этой бочки в систему орошения добавляется раствор, получается уже не просто вода, а питательный раствор.

В начале садоводства были персики, а потом я начал и другие тоже подсаживать. Абрикосы – это вообще мой любимый фрукт, поэтому мы его и посадили, а потом яблоки, груши. Но в отличие от овощей, которые однолетние, скажем так, тут же надо ждать. Года три-четыре. По-моему, только в 2010 году первый урожай персиков. А садили в 2006.

Л.Леонов: Персиковый сад тоже был с капельным орошением?

В.Пасютин: Да, хотя там очень много проблем, потому что когда один год выращивается, там лента для воды свежая и нормально, когда много лет, она засасывает землю как-то. Надо каждый раз обрабатывать ортофосфорной кислотой и так далее. Если первые годы еще было хлопот не много, то потом, когда пошла эта шевчуковщина, уже не было возможности. И сейчас даже не знаю, будет она работать или нет, эта капельная лента.

Л.Леонов: Вы имеете в виду ленту, которая в земле подводит воду к корням растений?

В.Пасютин: Да. Она лет 15 уже лежит, но надо постоянно ухаживать. Она пластиковая. В какой-то момент сосёт обратно, и земля забивается. Продувать нельзя. Каждый год надо ортофосфорной кислотой промывать ее.

Гектаров по 25, в среднем, было яблок и груш, а персиковых 140. Я вспомнил, в 2008 году Смирнова пригласили побывать в этом персиковом саду, так он шел пешком вдоль всего сада, это 800 метров. Он шел по земле со всей этой свитой и был сильно доволен, потому что за капельным орошением будущее.

27. Власти страшней стихии

В.Пасютин: Засуха 2007 г. меня сильно огорчила. Но не в смысле урожая, урожай в "Агростиле" был не плохой. Наши власти запретили экспорт зерна, а Молдова покупала по 350 долларов, в пять раз дороже обычного. Я уже рассказывал, что я бы мог написать письмо президенту, мол, в связи с тем, что необходимо кредиты отдавать, прошу разрешить продажу зерна на экспорт. И он бы разрешил, но что-то я застеснялся. Не пойму до сих пор, почему я этого не сделал. Зерновых денег мне бы хватило, чтобы погасить все кредиты, что у меня тогда были, и еще остались бы деньги на дальнейшее развитие.

Еще один фактор разорения – комбинаты хлебопродуктов (КХП) зерно по очень низким ценам закупали. Они тоже приложили руку к убийству "Агростиля". Под прикрытием дешевых закупок для госнужд, они делали свой гешефт.

На следующий год было наводнение. Мы его тоже преодолели. Но вскоре пришел Шевчук. И стало ясно – пришла неумолимая беда.

Л. Леонов: А что помогло преодолеть засуху и наводнение? Вы неоднократно говорили, что у вас были хорошие семена. То есть у вас была какая-то политика в этом вопросе?

В.Пасютин: В сельском хозяйстве если семена плохие, то это выброшенные деньги. На семена денег не жалели, покупали хорошие, голландские. Там цены бешеные и обычно не было туфты. А посадочный картофель мы покупали первые годы в Польше. Очень вкусная была картошка, сорт “Генар”, но он был заражен на 30% резоктаниозом. Это одно из грибковых заболеваний. Есть его можно, но он не хранится. Гниет.

Так вот по каждой культуре большая работа проводилась, потому что должны быть хорошие семена, удобрения, средства защиты растений. Всю "химию" мы брали в Китае.

Многие говорили, что Китай – это плохо. А я скажу, что сегодня весь мир работает за счет Китая. Сейчас они вообще на обратную сторону Луны космический корабль посадили. Еще пройдет 20 лет, и капец Штатам.

Л.Леонов: В Приднестровье был институт опытный, сельскохозяйственный. Вы с ним сотрудничали?

В.Пасютин: Конечно. Институт- это крайне нужная штука.

Л.Леонов: И это был не частный институт. Он представлял государство. Давайте осветим вопрос о вашем взаимоотношении в тот период с государством. Когда у вас еще дела обстояли хорошо, и власти не ставили задачу ваше дело уничтожить. Отношения с чиновниками, можно фамилии какие-то назвать со знаком плюс, со знаком минус, помощь государства, в чём она проявлялась? Мы сейчас о НИИ заговорили, давайте покажем, что вас не просто кинули в воду, но еще время от времени какой-то спасательный круг бросали (институт) или наоборот, палки в колёса ставили.

В.Пасютин: Если на первых этапах государство было заинтересовано в развитии сельского хозяйства, потому что оно дошло до ручки к тому времени, то оно делало, чтобы всё было нормально у сельхозпредприятий. То есть открывалось кредитование, банки относительно легко давали кредиты, правда, процент был большой, ну и залоги были большие. Залог был в два-три раза больше, чем давали кредит, это они себя страховали от невозврата.

Ну и мы не оставались в неоплатном долгу перед государством. В 2007 году, когда была засуха, и у других предприятий было 100 – 200 килограмм с гектара урожай, у нас в "Агростиле" был 3 тонны. Наше государство запретило экспорт, и я не стал искать варианты, потому что, думаю, надо ему помочь в такой ситуации, хотя это был неверный шаг, с точки зрения бизнеса, потому что кредиты увеличивались, а с их возвратом было нелегко.

Потом, картофель можно было продавать по тендерам государству, там были неплохие цены, но там была большая конкуренция, потому что и привозили откуда-то картофель, и производители другие предлагали. И там была коррупционная схема, то есть были люди, которые на этих тендерах зарабатывали. Министерство обороны, например, уж точно я знаю. У них, наверное, было больше всего потребности в картошке, и они требовали откаты. И другие не брезговали. Мне не очень хотелось откаты давать, поэтому всегда получались проблемы, чтобы выиграть тендер.

Например, на одном тендере был один генерал в преклонных годах, Гончаренко, представлял министерство юстиции, тюрьмы. Вот он на тендере показывает какую-то сухую сморщенную картофелину: «Такой картофель нам поставил Пасютин». Я говорю: «Как это? На каком основании такой картофель? Такого не было никогда!» Они придирались к картофелю, поэтому мы изначально поставляли всегда вполне хороший картофель. Где он нашел этот сморщенный? Кто-то ему, видимо, поставил. То есть там была схема: поставь что-то плохое, за это – откат, обе стороны довольны. В общем, коррупционные схемы. И там целая мафия была.

В каком-то году был очень большой урожай картофеля в Польше, а она – законодатель цен на картофель, во всяком случае раньше, сейчас ситуация, может быть, изменилась за счёт России. И поляки продавали очень дёшево. У нас тоже был неплохой урожай. Когда конкуренты предложили на тендере по поставкам государству по семь с половиной рублей за килограмм, а мы предложили по два, они были в шоке, конкуренты, и не знали, как же заработать? Потом они сбавили с 7 до 4. Наши купили у тех, кто продавал за 4, а не у нас за 2. А президенту напели в ухо, что у Пасютина картофель плохой, в то время, как у нас был самый хороший. Потому что семена тогда были немецкие, а там очень хорошая культура. Немцы хорошо контролируют, там даже резактониоза не было, как в Польше. То есть очень хороший картофель.

Л.Леонов: А вы посадочный картофель сами не готовили?

В.Пасютин: Нет.

Л.Леонов: Вы брали, садили и всё?

В.Пасютин: Да, потому что семенной картофель можно готовить самим, только когда климат прохладный, а у нас жара. Из-за этой жары посадочный материал портился. Урожайность бы упала в четыре раза, и просто не было бы рентабельности.

Вернусь к засухе в 2007 году. Мы выручили государство, продав зерно в засушливый год за копейки. Но продали мы не государству. Я себе думаю: «Каждый год будут запрещать нам экспорт зерна, как мы будем работать?» Поэтому я решил купить Бендерский комбинат хлебопродуктов. Банкиры меня свели с директором, и мы договорились, что в счёт оплаты за этот хлебозавод я им буду поставлять зерно по дешевой цене или муку, тогда у меня уже мельница работала.

КХП всегда по дешевке зерно закупали, но это были кабальные условия. Спасибо нашему государству, которое решило в тяжелый год выйти из положения за наш счёт. Я не стал спорить с ним. Думаю, ладно. Так после всего оказалось, что тот директор с КХП, который у нас зерно по дешевке покупал, продавал потом всё на Молдову по их высокой цене. То есть заработал на засухе он, а не я, не производитель. Вот такие вещи в нашем государстве происходили с такими простодырыми, как я.

Дальше еще интересней было. Мы договорились за миллион долларов купить комбинат, хотя это конечно была большая цена за КХП. Я глупо сделал. Я столько ошибок наделал, вот очередная. То есть не нужен был мне этот завод, потому что везде надо следить, везде воры. Но на всех меня не хватало. А если не смотришь, то там просто растащат все, что кстати, и происходит.

К тому времени, где-то это было зимой, в феврале-марте, когда уже было видно, что следующий урожай будет вполне хороший, продавать КХП передумали. В общем, там целая детективная история произошла. Помните, я говорил про Косовского *)? Оказалось, что хозяйка этого завода – жена Косовского.

Л.Леонов: Владелица?

В.Пасютин: Да. А тот директор был просто менеджером. Я думаю, что она тоже заработала. Да тысяч 100 он заработал. Вот к чему все эти запреты приводят, то есть идет перераспределение доходов в руки разных ловкачей.

Мы уже отдали ему зерна на 300 000 долларов, и я говорю: «Давай, теперь плати, если ты не хочешь продавать завод». В принципе, и я передумал покупать, зачем он мне нужен, этот КХП? Я говорю: «Плати тогда за поставленный товар». А он говорит: «Завтра-завтра». В общем, я понял, что это бесполезно, и кто-то мне сказал, что там хозяин Косовский. Оказывается, что не он, а его жена, но чисто юридически. Он руководил.

И я приехал к нему домой, и он говорит: «Давайте документы, что вы сдали эту продукцию». Я говорю: «Вот, пожалуйста». Я пришёл уже с документами туда. Он говорит: «Ну, хорошо. А теперь надо те документы, которые на КХП». Зачем? Разве этих не хватает? Или что, он сомневается в подписи? Он говорит: «Так надо». То есть не хотел мне деньги отдавать.

И тогда я попросил одну мою знакомую, которая была специалистом в этом деле, пойти и найти у них эти документы. И она пошла не в бухгалтерию, где они успели убрать эти документы, а на производство, где они не успели убрать. И она нашла все документы, я принёс Косовскому, и он заплатил эти 300 000 долларов, благодаря чему я и погасил кредиты, у которых как раз срок подходил. Ионова *)) тогда была управляющей банком, мне тогда передавали банкиры, что Ионова была удивлена, что я погасил кредит. В принципе, я и сам удивился, что проскочил.

Тогда у него дома был Кузьмичев*))). Он у него был типа телохранителя. Или Косовский на всякий случай его позвал. Тогда я первый раз увидел Кузьмичева.

Л.Леонов: Ещё какие-нибудь истории, связанные с нашим "суверенным государством".

В.Пасютин: Про картофель я рассказал, про тендеры по картофелю, когда, помните, этот генерал Гончаренко такую картофелину показал? А я думаю: «Ах ты, козел!» То есть там была целая мафия, и они хотели меня выпереть из тендера, и они выперли. Тогда я посчитал, что тогда только на картофеле государство потеряло 300 000 долларов на одной сделке. Сделка по картофелю для госнужд была где-то на 600 000 долларов, а учитывая, что я предлагал по 2 рубля, а они купили по четыре, вот государство потеряло 300 000 долларов. А кто-то положил в карман эти 300 000 долларов.

Л.Леонов: Почему у вас по 2 рубля не купили? Плохой картофель?

В.Пасютин: Сказали так. Я говорю: «Как это, как это? Для того, чтобы взять какой-то образец на оценку, специальная есть методика, должен быть наш представитель». Эта мафия меня не допускала к президенту, все чиновники встали барьерами, причем даже мои хорошие знакомые, если знаете, Денисенко есть такой.

Л.Леонов: Знаю. Он тогда был председателем ЦИКа?

В.Пасютин: Да. Смирнов его поднял с самых низов, а он его предал, позарился на Шевчука.

Л.Леонов: А история ваших контактов с НИИ, институтом, мы не договорили.

В.Пасютин: Учитывая, что у этого института был очень большой авторитет, я знал всю жизнь про него, там много людей, кого стоит уважать. Там действительно они были, сейчас не знаю. Студентов мы брали оттуда, агрономов, потом они нам присылали студентов на практику, чтобы они посмотрели на картошку, потому что картошку редко кто выращивал.

Л.Леонов: А у самого НИИ какие-то поля были?

В.Пасютин: Да. По-моему, специализировались на овощах. Мне кажется, семена помидоров я там покупал. На наших полях они даже просили кусочек земли, я не уверен, что это для института, скорее для них самих. Они выращивали огурцы, потом с них семена добывали. Я просто им разрешил, без денег, хотя, опять-таки, может быть, начальник с них взял денег, а мне не дал, просто украл себе. Я только сейчас об этом подумал, 100 процентов. А мне тогда было 10 гектаров отдать – это фигня, мы ещё и поливали их посадки бесплатно.

Л.Леонов: В тот период у нас Министерства сельского хозяйства не было, а какая структура всё-таки была в сельском хозяйстве?

В.Пасютин: Районные были управления сельского хозяйства, они и сейчас есть, и получается, при заведенном Министерстве, дублируют друг друга. А надо, чтобы сельское хозяйство было в одних руках: или в центре, или на местах. Государство-то у нас маленькое. А получается, что они друг на друга сваливают, и концов не найдешь.

Л.Леонов: В период роста "Агростиля" контакты внешние какие-то появлялись, связанные с «Агростилем?» С другими государствами. Вот вы говорили: картошка – Польша. Ещё какие контакты были? Продавали, наверное, куда-то в Молдову, на Украину?

В.Пасютин: Нет. Продавали здесь картофель, на Украину бессмысленно. Лук, например, однозначно – на Украину. У нас, в ПМР покупали лук по 300 долларов, а туда везли и там по 800. Там бешеные цены, потому что химией надо заниматься, то есть средствами защиты растений. У нас только прошёл дождь, сразу мы обрабатывали фунгицидами против грибковых болезней. И благодаря этому, всё нормально, а пайщики жабятся, денег это стоит, тем более на месте "химию" покупать – это же бешеные цены. А мы купили в Китае, там не так чувствительно было. И я агрономов заставлял, только дождь кончится, и сразу же – против грибков.

Л.Леонов: Я почему про Украину спрашиваю, там у вас видел журнальчик украинский, где про вас написано. С вашим портретом на обложке. Я хотел спросить, в связи с чем появилась эта тема?

В.Пасютин: В связи с тем, что как-то, по-моему, был день рождения у Смирнова Игоря Николаевича, и там, как всегда, приходят по профессиям поздравлять, вначале одни, потом другие. Я пришёл и что-то там ему подарил. И там одна какая-то женщина, она оказалась редактором журнала. И она видимо заметила, что я на неё смотрю, она подошла, что-то мы разговорились. Она говорит: «Давайте про вас напишем».

Л.Леонов: А ещё где-нибудь в иностранных изданиях вас упоминали?

В.Пасютин: Да, недавно нашли. На Евроньюсе была передача, по-моему, в 2009 году, там я тоже фигурирую.

Л.Леонов: А с Молдовой были контакты?

В.Пасютин: Конечно. Семена мы там покупали. Овощей.

Л.Леонов: Так. Значит, Германия, Польша, Венгрия – сахарная кукуруза. Так.

В.Пасютин: Китай – самое главное.

Л.Леонов: Да, Китай – это минеральные удобрения?

В.Пасютин: Минеральные удобрения и средства защиты растений.

Л.Леонов: Что еще мы забыли? Какие страны? Румыния – нет?

В.Пасютин: В Румынии сеялки покупали для кукурузы.

Л.Леонов: А Россия?

В.Пасютин: Россия? Ну, разве что белорусские трактора почему-то с России мы покупали. Там у них какая-то схема была, мудреная…

Л.Леонов: А сельхозпродукцию в Россию не продавали?

В.Пасютин: Боюсь, что нет.

Л. Леонов: Продукцию, я так понял, продавали, в основном, внутри страны, да?

В.Пасютин: Да. А, забыл сказать, арбузы мы еще и дыни выращивали. Один раз я попробовал. Арбузы сами по себе росли, мы их не поливали, ниче. И выросли, и, кстати, очень вкусные, потому что были голландские семена.

Л.Леонов: У нас почему-то очень плохие арбузы. Я имею ввиду здесь, в Приднестровье. Сколько наших арбузов не брал – вот не то и все. Причем понять не могу: климат примерно одинаковый, что тут, что Винницкая область. Или вот в Одесской области выращивают арбузы – отличные арбузы. Я уже не говорю про херсонские. А тут, ну прямо не вкусные, не сладкие… Ни вот эти полосатые, ни белые… ну не то и все.

В.Пасютин: Потому что они берут семена с арбузов, из них вытаскивают. А это нельзя, это гибриды, то есть там семена хорошие, но потом с выращенных арбузов уже семена брать нельзя, то есть они один раз выросли, потом нужно снова семена покупать.

Л.Леонов: Вот паразиты. Не дают воровать сорта. Ну, ничего, мы им паленой водкой отплатим!.. Так, еще какие мы зарубежные контакты упустили?

В.Пасютин: Израиль. Капельное орошение оттуда. Из персикового сада – от станции главное. Трубки-то делают все. А станция – это такой аппарат, который фильтрует раствор, вот от него отводы из Израиля.

28. Неподъемное без государства животноводство

Л.Леонов: А "Лас Свинос» не входил в «Агростиль»?

В.Пасютин: Нет. Отдельно был. «Лас Свинос» давно существовал, потому что от колхоза имени Котовского ко мне перешли свинарники, коровник, в общем, ферма была очень большая, там аж 32 гектара земли и строений очень много. Но живности там было немножко, что-то коров 20-30, куда девать? И они спихнули мне. А тогда у меня было оптимизма много, и я решил поднимать животноводство. Но животноводство у нас это заведомо проигрышный вариант.

Л.Леонов: Почему?

В.Пасютин: Конкуренция. Импорт ввозят по такой цене, что мы никак не можем конкурировать. Видимо, в Евросоюзе дотации идут со стороны государства.

Л.Леонов: Да что там Евросоюз! На Украине в 3 раза дешевле было мясо, чем у нас, еще в 2014 году. В три раза!!!

В.Пасютин: На Украине тоже было, что за каждую корову они получали от государства какую-то сумму, не помню точно, но вполне приличную, и поэтому, когда такие меры принимает государство, тогда и расцвет. Вообще-то Украина еще при Кучме сильно развилась в сельском хозяйстве из-за таких вещей. Поддержка была государства очень мощная и самое главное – они ограничивают импорт каким-то образом. А это самое лучшее средство развивать свое животноводство. В России почему угробили сельское хозяйство? Пошёл импорт, ножки Буша, открыли рынок, придурки. Но, правда, тогда было всё плохо, Россия голодала. Но так они и довели, что в России не осталось сельского хозяйства. Это идиотизм. Наши тут не лучшим образом сгармонизировали с Россией.

Л.Леонов: В разрухе на селе мы Россию превзошли, надо было очень постараться.

В.Пасютин: А ведь Россия когда-то много продавала за границу зерна. А стала закупать.

Л.Леонов: Всегда она продавала, доминировала на зерновом рынке.

В.Пасютин: Еще в царские времена, но денег получала столько, что они уходили на чай. То есть они чай покупали за зерно. Разрушили в 1917 году всё вообще, и само государство. Но потом усилиями компартии, методом принуждения всё-таки подготовились к войне. В 1942-1943, когда уже шла война, всё-таки сумели промышленность наладить так хорошо, что выиграли войну, потому что без промышленности бы победы не было. А это действительно достижение народа и компартии, а потом пошло развитие.

Л.Леонов: Вернемся к нашим баранам, в смысле, к свиньям и коровам. Начались у вас эти дела коровьи, но не пошли?

В.Пасютин: Пошли, но там кадровая проблема еще более усугублена была, чем в растениеводстве, воровство страшнейшее!

Л.Леонов: А что там воровали, корма? Корову же не украдешь.

В.Пасютин: Вы просто не знаете, как это делается.

Л.Леонов: Не знаю.

В.Пасютин: Я тоже не знал, но меня просветили. Значит, по кормам там был один водитель, который воровал корма и развозил по селу, по Терновке, и продавал. И знаете, откуда я узнал? Там круговая порука, никто из колхозников не закладывал его. А как я узнал? Потому что там были другие в том селе, которые занимались тем же самым развозом кормов, но они покупали где-то эти корма и продавали и на разнице зарабатывали, а тот продавал по очень низким ценам. Ему же платить не надо за покупку кормов – он воровал.

Л.Леонов: В общем, сдали конкурента?

В.Пасютин: Они вышли на меня и рассказали. Причём я его хотел выгнать, а уже мой работник, завгар, этого вора покрывал. Он сам воровал все эти годы, ещё и на фабрике, а после всего на меня в суд подал. Был такой, Засемчук его фамилия, тоже воровал по-страшному. И вора с кормами прикрывал, видимо, тот делился.

На фабрике у нас, на мебельной тоже получилось, что вот этот завгар много воровал, причём на запчастях, на дизтопливе – это в порядке вещей. Но ещё с водителей мзду собирал, если рейс на Германию – 100 долларов с него сдирал, на Польшу- 50, а еще в Кишинёв мы мебель возили бусами. Потому что это оперативно и выгодно в зависимости от спроса. Только заявка поступила, и мы на следующий день уже отвезли мебель, то есть это удобно было.

Л.Леонов: А почему водители ему платили, за какие коврижки?

В.Пасютин: А вот так, потому что он бывший прапорщик. Это всё ещё с советских времен тянется. В гаражах на таких крупных предприятиях всё время дают откаты.

Мы говорим об отношениях бизнеса и государства. И разговор о повальном воровстве, это тоже разговор о плохом государственном устройстве, о никудышних властях. Но тут надо говорить о персоналиях. И я думаю, мы еще поговорим о персоналиях. О том же Ковале, например. Я бы таких персоналиев специально разводил и поставлял нашим врагам. Одного Коваля хватило бы на два-три государства, чтобы там все сельское хозяйство положить на бок. Без всяких засух и наводнений.

Вот, к примеру, эти воры-шоферы. Хорошие рейсы в Германию, в Польшу. Водителю хочется в рейс на Германию, а завгар говорит: нет, поедет другой. Я не лез в это дело, потому что не успевал везде сразу, а он регулирует. Кто платил, тот всегда ездил, кто не платил, так и сидел дома. В загранрейсах еще и командировочные в валюте платили хорошие. То есть там хорошо водители зарабатывали. Это была коррупция. Если я не смог навести порядок даже на мебельной фабрике и у нас в колхозе, то как навести его в государстве, если государство не только не занимается этими преступлениями, как должно, но само насквозь пронизано коррупцией? Действительно, очень трудно.

Л.Леонов: Сталина не хватает. И что с этим «Лас Свиносом»?

В. Пасютин: Фирма уже обанкрочена, угроблена. Хорошая фирма была, нужная стране, людям… И коровы были, и лошади, 32 лошади было. Но лошади были как бы сами по себе. Работы им не было. Они сами плодились и жили как-то. Не убивать же? Особенно последнее время, так они просто там бегали свободно, резвились, как в прериях.

Л.Леонов: Кумыс надо было с них добывать.

В.Пасютин: А где взять киргиза? Технологию мы же не знаем.

Л.Леонов: А как свинячья история закончилась?

В.Пасютин: Она длительный срок была, почти с самого начала моего сельскохозяйственного уклона. Я землю получил в 2003, эта ферма, "Лас Свинос" в 2007 образовалась. И через несколько лет наступил ей конец. А жаль. Очень перспективная программа по свиньям, потому что у нас столько отходов, только на них можно было свиней содержать. Но ведь это тоже государственный вопрос. Надо организовать раздельное движение мусора и пищевых отходов. Это по силам только государству. А у нас власти репу чесали, где бы еще изгадить природу и еще одну свалку мусора организовать.

Еще почему дело государственное? Отходы-то отходами, но на одних отходах свинью не выкормишь. Была статья хорошая в молдавской каком-то издании я прочитал, и я совершенно с ними согласен, нужно чтобы полностью были сбалансированные корма. Белки, жиры и углеводы с правильным соотношением, чтобы добиться дешевого мяса, для этого должно быть все в соотношении. А тут опять же кадры нужны, а не воры и пьяницы. Учить надо было специалистов соответственно. А это тоже дело государственное.

А тут за труд платишь, а труд плохой, потому что работники же неквалифицированные.

Почему я назвал «Лас Свиносом»? Потому что еще в первые годы как-то захожу в свинарники, уже стемнело, смотрю, во всех свинарниках горит свет. Я думаю, что такое? Это же платить надо за свет. Я прямо ехал по трассе и увидел, решил заехать. Заехал в один свинарник – никого нет, только свиньи и лампочки… Заехал в другой – то же самое. И только в третьем свинарнике увидел: в конце свинарника один человек, который метлой машет. А я так думаю, что он увидел, что я там езжу и подсуетился, деятельность изобразил.

Я спрашиваю: «А почему свет горит?» Он повернулся, я не стал ничего уточнять. Назвал «Лас Свиносом» по аналогии с Лас-Вегасом. В Лас-Вегасе тоже везде огни горят всю ночь, в рулетку играют.

То есть кадры решают всё. И в Советском Союзе с животноводством всегда была проблема по той же причине. Также и у нас.

Потом нашёл я одного парня с Протягайловки, по свиньям он специализировался. То есть дома он сначала выращивал, потом, когда пошло, когда еще не было импорта, и он хорошо заработал на этом. А денег у него не было на развитие. Взять кредит они колхозники не понимали, что это такое, боялись, да и залога не было. Я его взял, и он поставил дело неплохо. 1000 у него свиней было, хотя это в принципе не так уж много.

Там можно было и 10 000 разместить, сколько было этих свинарников у нас. Но руки не доходили. Не так всё просто. Получается, что я туда кучу денег потратил, а после всего этот парень украл тех свиней и купил себе джип. Видимо комплекс неполноценности или что, потому что у него власть была довольно-таки большая, в моих глазах он был на хорошем счету, потому что я видел, что он хорошо работает. Нужно было пройти огонь, воду, он прошел, а медные трубы он не прошёл и просто сбежал.

Там другие уже потом были, такого же плана, но я уже махнул рукой на это свинское дело, потому что нужно четко соблюдать технологию, лекарства покупать, всё как положено делать. А у нас привыкли тяп-ляп. А мне одному в этом море не спастись.

Когда есть конкуренты, я имею в виду импортное мясо, то невозможно выдержать эту конкуренцию без поддержки государства. Пошлины там импортные, квоты разные. Ну, думать же надо о продовольственной безопасности! А никто не думал.

Мы еще завезли французских свиней с Украины, двух пород, чтобы скрещивать их. Там ещё надо, оказывается, надо генеалогическое древо их вести, то есть это наука. Какая уж тут наука, когда у нас по ночам в свинарниках по безмозглости кругом свет горит, мешая свиньям нормально, как людям, спать.

Л.Леонов: Что-то же вам дал этот свинский опыт?

В.Пасютин: Жизненный опыт дал, но и убытков много дал. И понимания того, что животноводство у нас требует отдельного внимания государства.

Л.Леонов: Но экономическая модель Приднестровья, ориентированная не на производство, а на торговлю, не способствует надеждам на перемены. Наша модель такова: выгнать людей на заработки за границу – они присылают деньги родственникам в ПМР, у которых нет тут работы где-то на заводе, т.к. все угроблено – те покупают у монополиста продавца – а он на вырученные деньги отоваривается за границей. Все. Вот наш приднестровский цикл.

И он дает экономическое объяснение трем важнейшим взаимосвязанным тенденциям: 1). все более нарастающей ликвидации собственного производства, 2). нарастающему бегству людей за границу 3). все более агрессивному монополизму торговой фирмы. Этот цикл, реализуемый стихийно, не предполагает развития государства и общества, он предполагает только их умирание, более или менее быстрое. Государство занимается лишь балансированием пропорций в отдельных секторах этой схемы, чтобы не накапливался критический взрывоопасный материал. Никакой заботы о производстве или об улучшении жизни людей (то есть росту потребления) при этой схеме от государства и не требуется. И если эта схема, этот цикл не будут разрушены, в перспективе жизнь на левобережье Днестра должна остановиться.

======================================================

*) Косовский Эдуард Александрович – 1958 г.р. – государственный деятель ПМР. С 1998 г. по 17 декабря 2016 г. с перерывами руководил Приднестровским государственным банком. При Красносельском в отношении Эдуарда Косовского возбуждено уголовное дело по статье "Превышение должностных полномочий". Был брошен в тюрьму, подвергнут пыткам с увечьями. Приговорен к 3 годам лишения свободы.

*)) Ионова Оксана Альбертовна, 1966 г.р. – государственный деятель ПМР. Председатель Приднестровского республиканского банка при И. Смирнове. По образованию – экономист-финансист. Работала зам. председателя ГТК ПМР, министром доходов, директором Государственной налоговой службы ПМР, Помощником Президента ПМР по экономике и финансам, директором Госслужбы финансового мониторинга. При Шевчуке впала в немилость. Сделала пластическую операцию, т.к. Шевчуку нравились молоденькие. Но это ей не помогло. После двух лет содержания под стражей в 2014 г. была осуждена, а затем помилована Е. Шевчуком. О приговоре, как и о ее помиловании, в ПМР официально нигде не сообщалось.

*))) Кузьмичев Геннадий Юрьевич, 1966 г.р. – государственный деятель ПМР. Участник ликвидации последствий Чернобыльской аварии. Был начальником Госслужбы охраны ПМР, начальником Таможенного комитета ПМР и Министром внутренних дел при Е. Шевчуке. При Красносельском был выкраден с территории Молоды, брошен в приднестровскую тюрьму, подвергнут пыткам. Осужден на 13 лет лишения свободы с конфискацией имущества и отбыванием наказания в колонии строго режима за контрабанду.

=================================================================================

ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ЧТЕНИЯ

1. 3 апреля 2014 г. Судьба О.Ионовой: упыри посадили молчком – поломали жизнь – молчком выпустили

2. 19 мая 2019 г. История Геннадия Кузьмичева

3. 25 августа 2014 г. Удавка монополизма при сладком сне антимонопольного ведомства.

29. Когда в твоей стране все рушится оттого, что в другой стране банк крякнул – это не рынок, это колония

Л.Леонов: А эти страусы на фотографии, тут провода с лампочками, это зачем? Как в тех свинарниках "Лас Свиноса"? Они что, читали по ночам? Сколько они у вас прожили?

В.Пасютин: Года два, наверное.

Л.Леонов: Нашу зиму пережили, в общем?

В.Пасютин: Две зимы, им всё равно. Мы им специально сделали домик из сэндвичей, теплоизоляция очень хорошая, но без отопления. Первый год мы лампочку там включали, чтобы им тепло давало. Я их купил – они были по размеру, как индюки, а выросли 2.20, выше человеческого роста.

Л.Леонов: Они стали, как домашние животные?

В.Пасютин: Да. А там рядом жил Эдик, мой племянник, который потом в Канаду уехал. Вот мы сидим с ним во дворе, ну и бегают эти страусы, подходят, клюют, красотища, как в Африке. И тут выходит его жена, она мулатка… Сплошная Конголезия.

Л.Леонов: А другие такие страсти – мужицкие, человеческие, привычные, типа рыбалки, охоты, грибов?

В.Пасютин: Не моё. В детстве я ходил на охоту с братом, с родственниками. Во-первых, мне жалко зверюшек, чтобы их убивать, а во-вторых, мне сейчас… не побегаешь.

Л.Леонов: Вам бы рыбалка подошла неплохо. Она, кстати говоря, очень успокаивает. Смирнов у нас, он же охотник, причём заядлый охотник. И вообще в высших кругах общества приняты какие-то царские виды отдыха, поэтому я и спросил.

В.Пасютин: Нет, говорю, мне зверей, особенно больших, жалко. Даже зайцев жалко тоже.

Л.Леонов: Говорят, мужикам это надо для злости. Или для выхода этой злости.

В.Пасютин: А у меня нету злости.

Л.Леонов: Тогда давайте мы начнем рассматривать последние годы «Агростиля». Тут со злостью нельзя – сердце не перенесет, или просто повесишься.

Начнём с того, когда вы впервые почувствовали, что к вам подбираются и что это может плохо кончиться? Когда вы это заметили и стали принимать меры? "Земля – народу"?

В.Пасютин: Нет, "Земля – народу" – против паев, против частной собственности на землю. Эта акция не связана была с «Агростилем». Но потом ее связали. Коваль под меня копал с самого начала. Еще в 2003 году (я тогда уже был депутатом Верховного Совета), когда мне дали землю в Терновке, он в Верховном Совете инспирировал, на тему паев, нападение на меня за "Агростиль".

Л.Леонов: А какая у него была аргументация, что он хотел?

В.Пасютин: То ли он сам хотел взять эту землю, то ли какие-то планы его я нарушил. Я помню, я сфотографировал еще те сорняки, которые были до меня, и те фотографии я принес на Верховный Совет и показал там всем: «Вы хотели, чтобы такая земля до сих пор была?» Я там аргументы привёл и отбил атаку Коваля, причём тогда земли еще было навалом свободной, бери – не хочу. Ещё я сказал, что я погасил все долги колхозникам.

Л.Леонов: То есть у вас с ним очень старые счёты?

В.Пасютин: Скорее у него ко мне, с самого начала.

Л.Леонов: Он выступил в принципе против наделения землей "латифундистов", как он говорит, или против вас лично?

В.Пасютин: Думаю, тут и то, и другое было. Сначала я получил землю Терновки, а потом я увидел, что парканская земля в таком же запущенном состоянии. И уже Смирнов дал мне парканскую землю. Но там парканцы весь колхоз разворовали вдребезги. Если в Терновке были какие-никакие трактора, убитые, но, тем не менее, они были, и машины, постройки кое-какие хозяйственные, то в Парканах - ничего. Был председатель колхоза неплохой, он себе прихватизировал зерноток и комбайнчик-другой, какие-то трактора. То есть они всё разворовали от колхоза. А тот был колхоз-миллионер, богатый, знаменитый.

В общем, я забрал парканскую землю, она тоже была вся убитая. Местами эти колхозники, обычно бригадиры, они брали кусочек земли, не платили за аренду ни колхозу, никому, может быть, председателю чуть-чуть платили. Шла теневая экономика. И тут вдруг приходит Пасютин и забирает у них. Вся теневая экономика падает.

Видно, Коваль, может, и имел что-то с этого или ему нажаловались бригадиры. А они большую власть имели, тем более, бригады были большие.

А долгов принял в Парканах бешено! Если у терновских долгов было относительно немного, то у этих вообще сумасшедшие цифры. Правда, процесс накопления долгов шел десятилетиями. Я говорю: «Зачем мне этот колхоз? Там ничего нету, но зато там люди, а долгов по зарплате всем нарисовали бешеные». Я сказал, что землю возьму, а колхоз – извините. Я думаю, из-за этого Коваль на меня нападал. Но потом, когда я сделал растворный узел, ни у кого такого не было, он временно заткнулся.

Применяются такие быстрорастворимые удобрения, их с Китая или с Европы привозят сюда по необоснованно бешеным ценам. А я решил брать российские удобрения труднорастворимые и растворять в этом растворном узле. Там специальные такие баки очень хорошие, которые коррозии не поддаются, керамические. Они до сих пор там стоят, практически вечные. Там электродвигатели, всякие системы трубопроводов. Засыпаешь туда с мешка твёрдое и этой мешалкой оно размешивается и растворяется. Этим я добивался удешевления удобрений, потому что если покупать как обычно, это было бы в три-четыре раза дороже. А так намного дешевле.

Этот узел работал в Терновке. Он до сих пор работает. Сделали там систему трубопроводов, даже шланг вывели на улицу, чтобы трактору не надо было заезжать вовнутрь, не крутиться, не мешать друг другу. Он с улицы подъезжает, а там всё свободно, подъехал, налил и уехал. Так Коваль даже Антюфеевой сказал: «Там Пасютин придумал какую-то фигню». Жаба его давила, а это в общем-то простая вещь, а экономический эффект хороший. Весь наш лук мы так выращивали. Потом мы вертолетами обрабатывали для улучшения качества зерна. Где-то к концу созревания, когда колос уже твердый, нужно обработать мочевиной, это азотное удобрение, благодаря этому повышается клейковина очень сильно. Но пшеница к тому времени уже становится твердой. Если трактор едет, он ломает, потери большие, поэтому применяли вертолёт.

Там на удобрениях определённые нормы были. Благодаря фосфору и мочевине получалось зерно такого качества, что никогда в жизни тут не видели. И мы сдавали на анализ в Молдову и те, как увидели, сказали, что очень хорошее. А сейчас этот вертолет стоит ржавеет из-за этих придурков, Ковалем возглавляемых.

Л.Леонов: Это ваш был вертолёт?

В.Пасютин: Да. Я его купил в Кишинёве. Они ремонтировали, запчасти покупали, курировали этот вопрос. В общем, полный был сервис, налаженный еще при Советской власти.

В 2008 году пошёл кризис, а мы тогда вырастили 16 000 тонн пшеницы. А потребность всего Приднестровье 60 000 тонн. То есть один "Агростиль" всего через пять лет после создания мог прокормить более четверти населения Приднестровья. Так нет, надо было его угробить!

В начале, когда пошёл ячмень, мы продавали по 150 долларов оптом контрабандистам, а они везли уже машинами по 30 тонн в одной. Ячмень я успел продать по более-менее разумной цене, закрыть какой-то кредит. В октябре цена его упала до 50 долларов за тонну из-за кризиса.

Это же американцы придумали этот кризис, у них там какой-то банк лопнул, и за ним пошла цепочка. Все цены упали. А когда мы выращивали это зерно, бешеные цены были на дизтопливо, я был в шоке. Всё собрал, что только можно, чтобы купить это дизтопливо. Затратил бешеные деньги, а тут раз – и всё. Если мы рассчитывали на 200 долларов за тонну пшеницы, пускай даже 150, стало 60. И этих денег хватило только, чтобы затыкать кредитные дыры, а людям нужно было зарплату платить, поэтому кризис нанес страшнейший удар.

Вот что такое рыночная экономика. Я кстати, противник этой фигни. Надо строить экономику в двух плоскостях. С одной стороны, рыночная, которая связана со всем миром, а с другой стороны, только внутренняя, чтобы внутренняя не зависела от этих кризисов.

Л.Леонов: А как это реально можно сделать? Что для этого нужно было предпринять? Как разделить? При Сталине нечто подобное было. И тоже от безвыходности: нам тогда тоже разные санкции-пакости устраивали. Америка СССР признала только через 16 лет. Но страна не зависела от того, что там в Америке какой-то банк крякнет.

В.Пасютин: Доллары не должны гулять по стране наравне с национальной валютой. А зачем людям доллары?

Л.Леонов: То есть вы предлагаете отсечь долларовую составляющую?

В.Пасютин: Ну да, хотя это, конечно, ограничит в определенной степени.

Л.Леонов: Тогда мы теряем ту часть, которую, как вы говорите, есть рыночная экономика, потому что эта часть должна быть открыта, должен доллар ходить и всё что угодно.

В.Пасютин: Опять-таки, не всё что угодно. Доллары надо тратить только на закупку оборудования, на подобные вещи. Но куда тратит доллары Россия сейчас? На то, чтобы уехать в Турцию, Египет, Таиланд. Пусть в Крым едут или ещё куда-то, на Байкал. Я лично против зарубежного отдыха. Во-первых, это вредно для здоровья – климат меняется, это удар по организму страшный. Люди не понимают, им холодно на Байкале, согласен. Хочется погреться – грейтесь в Крыму. Лучше деньги направить на развитие здравниц в Крыму.

Л.Леонов: Тут вопрос в принципе. А принцип заключается в том, что или экономика совершенно свободна, или она хоть маленечко, но уже не свободна.

В.Пасютин: Я за несвободу, в Китае тоже несвобода. Я за Китайскую несвободу, если она развивает экономику на 10 процентов ежегодно.

Л.Леонов: Как совместить одно с другим? Вот вы об этом сказали: надо и то и другое. Я и пытаюсь вашу точку зрения понять.

В.Пасютин: Нет, не совместить.

Л.Леонов: То есть Вы не признаете эту свободу в экономике?

В.Пасютин: Нет. Как Ленин говорил, свобода есть осознанная необходимость. А она сейчас неосознанная, сейчас анархия.

30. Депутат Верховного Совета

Л.Леонов: Это другое дело. Разговора не идет о том, что сейчас. А что надо был бы в идеале? Если бы всё было бы возможно, как нам надо устроить жизнь, чтобы как-то и отстраниться от рынка и, в то же время, использовать его преимущества? Что для этого надо сделать у нас?

В.Пасютин: Вы имеете в виду Приднестровье?

Л.Леонов: Приднестровье, с учетом, что мы непризнанные. Я, например, считаю то, что мы непризнанные, большой наш плюс, огромный.

В.Пасютин: И "Шериф" так считает.

Л.Леонов: ""Шериф" научился реализовывать преимущества непризнанности, разумеется, в своих интересах. Со знаком минус. А с плюсом – никто. Я уже писал не раз, что не надо стонать по поводу непризнанности. Мы живём в большом плюсе, хотя бы потому, что находимся целиком на содержании России. Мы не можем вообще провалиться ни в какой кризис до нуля, потому что Россия нас всегда вытащит. Мы свободны в экономическом и всех других поисках лучшей модели государства, как никто.

В.Пасютин: Видно, у нас воруют больше, чем Россия даёт. Потому-то мы и валимся непрерывно.

Л.Леонов: Конечно. Не по чину берешь, как говорил гоголевский городничий. То есть рецепта у вас готового нет? Или, может быть, он все-таки был? Я хочу это увязать с вашей депутатской деятельностью. Может, вы какие-то предлагали реформы в этом направлении, когда были депутатом Верховного Совета?

В.Пасютин: Там, когда я пришёл, я кое-что предложил по мелочи. Но я быстро понял, как там регулируют. Тогда был Шевчук председателем Верховного Совета. Я читаю повестку дня, а там законодательная инициатива Шевчука. Я понял, что там законодательная инициатива только Шевчука. Шевчук там сидел, как ребёнок, как у детей это бывает в школе: вот что-то они натворили, потом ручки потирают. Вот у него такое же выражение лица было…

Когда я вырастил в 2003 году картошку в первый раз, я еще не знал этих дел шевчачьих. И смотрю, эта Нина Штански, его помощница такая была. Как-то пришёл в комитет, начал говорить. Тогда и зарплаты у них были маленькие, ну и сейчас, наверное, тоже. Что-то начали про картошку говорить. «Давайте, я вам привезу пару мешков». Она говорит: «Ну, давайте». Потом я привёз. Она, когда вышла… На работу они приходят наштукатуренные, а там она пришла то ли в спортивном костюме, то ли в домашней одежде… Короче это меня немножко охладило. Там ещё Шевчук шуры-муры с ней. Потом она стала этим министром иностранных дел и раздалась буквально за полгода. Или у них с возрастом это происходит? Но его она-таки поймала. В общем, женщины и в Верховном Совете тем же самым занимаются, себе пару найдут. Но я же не женщина.

Л.Леонов: Депутатство, общественная деятельность, государственная работа Пасютина. Вы же три сезона были депутатом, 2000 – 2015 гг. Серьезный срок. Половина жизни Приднестровской Молдавской Республики. И что за эти годы через Верховный Совет, на ваш взгляд, проходило полезного, нужного для села, и что проходило вредного? И как вы пытались вредное остановить?

В.Пасютин: Против вот этой вакханалии с паями я был изначально. И сейчас я против, чушь какая-то. В рамках Верховного Совета я всем говорил своё мнение, в комитетах или где угодно. Со стороны парканского актива (Коваль его представлял в Верховном Совете) всегда было на меня нападение, и я отбивался. Было собрание пайщиков парканских, там чуть до драк не доходило.

Изначально вопрос о паях поставлен неправильно. Вот эти паи, само даже название, пай – это, как в тюрьме, пайка. Это придумал Коваль. Как-то я был в Каушанах, и там продавцы делили между собой какую-то рыбу, кильку. У них не было весов, так они знаете что делали? Брали и поштучно считали. Так они дохлые, что там было делить? Вот это пай.

Л.Леонов: У Коваля контрдовод был такой, ну хоть что-то колхозникам дадим за землю.

Так колхозники вообще ничего не получили после введения паев. Их рупор, адвокат С. Поповский говорил им: вас же обманули, у вас была в руках земля, ее у вас забрали, а вместо нее подсунули компенсацию.

В.Пасютин: Эти "реформаторы" хотели нашими руками, производителей, выполнить функции государства. Социальную сферу подтянуть. У колхозников маленькая зарплата, это правда.

Л.Леонов: Землепользователи компенсировали то, что должно было делать государство, путем серьезных перераспределений собственности и денежных потоков.

В.Пасютин: Распределять они любят. Но в свою пользу.

Л.Леонов: Еще что негативное за эти годы наши законодатели показали, на ваш взгляд?

В.Пасютин: Еще одна вещь очень негативная и тупая. Вся деятельность Верховного Совета сводится к дополнениям. Один закон они потом дополняют 100 раз. Кстати, и про эти паи тоже. Вместо того, чтобы хорошо обдумать закон и принять его один раз, они принимают его бегом, а потом начинают из каких-то сиюминутных вещей, менять, дополнять.

Вот у меня была юристка. Я ее спас от тюрьмы чисто потому, что приняли дополнение к закону, что женщин, у кого есть дети до каких-то лет, освобождают от уголовной ответственности.

Л.Леонов: А вы тут причем? Это ваша инициатива была?

В.Пасютин: Нет, официально это инициатива Антюфеевой была. А я ее попросил. Вот так, "по просьбам трудящихся" у нас и принимают законы. Чтобы спасти ту девушку, говорю: хорошая девушка пропадает, с кем не бывает? Антюфеева восприняла близко к сердцу, говорит: «Хорошо, постараюсь помочь». И закон немножко поменяли. А когда полно законов, 30, а то бывает изредка и 50 вопросов за сессию, это же надо вначале врубиться, о чем там речь, подумать и решить, как ты считаешь нужным голосовать. Учитывая такой поток законов, это не возможно. Наверное, так сознательно делается.

И в конечном итоге, решает узкая кучка. В интересах вполне конкретных людей или целей каких-то.

А почему я пошел в Верховный Совет? Тогда был курс доллара на рынке, вроде 5 000, а официальный 1 500. Именно в том году. Реально только у валютчиков можно было купить доллар, но раза в три дороже. А почему это случилось? Потому что депутаты и другие "посвященные" при таких ножницах имели возможность свои рубли выгоднее, по официальному курсу менять на доллары. Меня это возмущало, вот и пошел наводить порядок.

Л.Леонов: Кстати, потом призвали Косовского, и он разницу в курсах ликвидировал за пару месяцев каким-то образом. И потом еще раз его призывали по такому ж поводу, курсовые ножницы ликвидировать. И он еще раз это сделал. Надо отдать ему должное.

31. Наследники Шевчука

В.Пасютин: Когда случались климатические катаклизмы, то обычно списывались долги сельхозпроизводителям, и в принципе, это правильно. Засуха у нас раз в 4-5 лет, так что не так уж одноразова подобная льгота. Кстати, была засуха и в 2012 году, когда Шевчук пришел к власти. Зимой всё замёрзло, а летом была засуха. И все рассчитывали, что снимут какие-то там обязательные платежи в бюджет, как обычно, но Шевчук ничего не снял. При Шевчуке эта практика прекратилась.

Все ожидали, сельхозники, и я тоже. По практике, при Смирнове, он понимал, он производственник был, так и было. А этот – книжный червь, ворюга по натуре он был. Он мечтал залезть на этот стул, чтобы воровать. Тогда был министром сельского хозяйства Неделков, директор теплицы, он и сейчас работает в сельском хозяйстве. Я ему говорю: «Так что, когда уже будут эти снимать с нас платежи, форс-мажор ведь?» Он говорит: «Так не будут. Шеф не даёт добро». Я говорю: «Как? Убытки бешеные, всё замёрзло, потом засуха». Он говорит: «Справляйтесь своими силами».

Л.Леонов: А когда прощали ваши долги государству, денег живых не давали, а просто за счет того, что с тебя не брали?

В.Пасютин: Да, но это тоже хорошо. А этот Шевчук не то что не давал, а в год, когда засуха, когда убытки страшные, он ещё налоги брал. Кстати, в том году, в 2012 году, банки все лопались от денег. Мне банкиры говорили, что в 2012 году он перекрыл кислород с кредитованием, что самое страшное. Одна банкирша написала в Фейсбуке, что было такое выражение у них «сушить банки», чтобы забрать кредиты и не давать новых. А как это так в сельском хозяйстве может быть? Сельское хозяйство без кредитов не существует. Тем более, когда «Агростиль» семимильными шагами двигался к всеобщему счастью, потому что много очень проектов завершались уже, и тут приходит Шевчук, и всё перекрыл. Не только я от этого пострадал, очень многие.

На фото выше: В.Пасютин среди лауреатов премии "Приднестровское качество", 2014 г.

Я говорю, вот кого в тюрьму надо, именно и только за "черный передел". А это Шевчуку даже не вменялось в вину, и среди его уголовных дел не было уголовного дела по земле, за развал сельского хозяйства.

Л.Леонов: Ну, он свои 16 лет получил.

В.Пасютин: Надо, чтобы он реально получил и отбывал, как Кузьмичёв или Гервазюк. А новые власти ему земельный разбой не вешали в качестве уголовки, как будто и не было "черного передела", и как будто 70 процентов потерпевших землепользователей от него не пострадали. Как будто это не самый крупный удар от Шевчука поддых государству.

А не вешали уголовку при Красносельском потому, что сами хотели погреть руки на земельных аферах. Новый прокурор при Красносельском, Гурецкий побежал первым делом оправдывать Шевчука, пытался отменить решение Верховного суда о том, что Шевчук не имел права распоряжаться землей. Ну, какое же при таких умонастроениях преследование?

Л. Леонов: Я говорил на ОНФ в июле 2017 г., что новые власти и не собираются преследовать Шевчука по его земельным делишкам. Но ОНФ на тот момент уже превратился в карманную организацию Красносельского. И мне пришлось хлопнуть дверью, уйти из Координационнго совета ОНФ.

Л.Леонов: А зачем ему это понадобилось – перекрывать кредитования? Деньги он хотел использовать для чего-то другого? Может, он таким образом готовил почву, чтобы потом отбирать землю за долги, которые неминуемо возникнут у хозяйств, лишенных кредитования?

В.Пасютин: Однозначно: прекратить кредитование, а потом отбирать. Тут, конечно, возникала инерция, долги не сразу образовывались, мы же последнее отдавали, чтобы закрыть долги. Я свой дом заложил и чуть на улице не оказался. Шевчук рассчитывал провести передел земли за долги во время своего второго президентского срока. Он у меня треть земли ведь не за долги забрал, а за то, что якобы она мне незаконно была предоставлена вице-президентом Леонтьевым.

Однако второго срока у него не получилось, и эти пришли на готовенькое. Использовали наследство Шевчука по "черному переделу" в свою пользу. И при Красносельском у меня отобрали последние две трети земли. Вообще, эти должны бы Шевчуку большое спасибо сказать за такое наследство. Думаю, они и сказали "спасибо" ему тем, что дали спокойно выехать из Приднестровья. Шевчук сам писал, что никакой Днестр он не переплывал в бегах, как потом сообщали с насмешечками, а спокойно выехал под надзором уже молодцов Красносельского, которые должны были бы на самом деле не дать ему сбежать. А потом они устроили комедию с заочным судилищем Шевчука. Ну как дети…

В.Пасютин: А тогда я сопротивлялся, я тогда сопротивлялся очень сильно.

Л.Леонов: В 2012 году?

В.Пасютин: Да, с самого начала. Шевчук только пришёл и начал прижимать. Я потому-то и пошёл в эту банду, к Тобуху. Думаю, не будет же Шевчук своих душить. А ему всё равно, кого душить. Он и того же Писаренко, тот тоже был в банде, душил, меня душил, может, ещё кого-то.

Л.Леонов: Про какую банду Тобуха вы говорите? Что за банда?

В.Пасютин: Банда "за Шевчука", из депов Верховного Совета. "По защите христианских ценностей" она называлась. Заправлял там депутат Верховного Совета Тобух. Человек десять было.

Л.Леонов: Вы хотите сказать, что уже персональные наезды Шевчука стали заметны?

В.Пасютин: А как тут не заметить? Вот мы заключили контракт с Китаем на поставку средств защиты растений на 140 000 долларов, хватило бы на все 6 000 гектаров, что у меня к тому времени были. И для производства пшеницы, и лука, и так далее, и садов, даже с лихвой. Настолько низкие цены были, что я больше заказал, чем мне требовалось в том году. 40 000 мы заплатили сразу осенью. Там такая система: 30% платишь сразу, а когда контейнер приходит, то платишь оставшееся. 40 000 мы проплатили, а где-то 90 000 оставалось заплатить. И вот получаем весточку, что контейнер уже в Ильичевске.

А раньше о моих кредитах все банкиры были осведомлены. Я прихожу и просто объясняю, что мне от них надо, учитывая, что я запросто кредитовался, и кредиты вовремя отдавал, даже в 2008 году, хотя было очень трудно…

Л.Леонов: Хорошая кредитная история?

В.Пасютин: Да. Правда, тогда Олег с Мариной (Смирновы – Л.Л.), то есть «Газпромбанк», они уехали, их уже не было, но в других банках у меня тоже были все знакомые. Нужно было проплатить 90 000, я прихожу в Сбербанк. А там Шевчук поменял всех банкиров, и там какая-то женщина на меня: «Сколько у вас кредитов?» Я говорю: «Ну, сколько-сколько? Сколько есть, столько и все мои».- «Нет, не дам».

Я был в шоке, пошёл в другой банк, а потом оказалось, один банкир сказал, не сам, а через других людей, он передал распоряжение Шевчука: Пасютину не давать, и все. Я попытался в Кишинёве взять кредит. Там тоже не получилось.

Л.Леонов: Договор был с Китаем до прихода к власти Шевчука?

В.Пасютин: До.

Л.Леонов: И первый платеж был сделан до прихода?

В.Пасютин: До прихода, ещё при Смирнове.

Л.Леонов: А потом вся остальная история началась, когда корабль привёз, при Шевчуке?

В.Пасютин: Да, корабль пришел уже при Шевчуке. А к тому времени он уже всех банкиров поменял и сказал: не давать Пасютину кредитов. Я бегал, у других сельхозников просил: «Давайте денег, и купим удобрения вместе». А у всех всё было плохо, Шевчук, видимо, всем перестал давать кредиты. Хотя банкиры говорили, что банки лопаются от денег, денег было немеряно. Потому они и лопались от денег, что никому кредитов не давали.

Л.Леонов: Это один из элементов доказательства, что Шевчук изначально эту комбинацию с землей придумал, может, еще когда только собирался в президенты. Просчитал, спланировал. Она имела целью передел земли.

В.Пасютин: Это один из его замыслов, а у него таких замыслов было полно. Меры постоянно я предпринимал, всё, что было в моих силах, но не успел, не был готов к такому повороту событий, чтобы глава государства гадил своему же государству. Но видимо, это такие особенности национальной рыбалки. Потому что они проявились и после Шевчука.

По контракту на удобрения определённое время давалось, нужно было в течение месяца проплатить. Я не успел. Груз, по условиям контракта, забрали китайцы, думаю, продали на Украине.

40 000 потерял на ровном месте. Мало того, до сих пор меня таскают по следователям. Интересуются, как это: мы деньги отправили, а товар не получили. Нет ли тут чего-нибудь этакого?

В общем, груз с химикатами пропал, у меня не было химикатов, осталось от прошлых времен кое-что. И я использовал остатки по полной, но нужно было ещё денег, чтобы покупать снова. То есть 40 000 пропали, а на текущие расходы снова надо искать деньги. Постоянно убытки-убытки. Один убыток тянет за собой следующий, как снежный ком.

Л.Леонов: Стали искать деньги на стороне где-то, не в банках?

В.Пасютин: Кое у кого занял. До сих пор не отдал кое-где. В общем, было всё хуже и хуже. С работниками начались проблемы. В 2012 году ещё не очень, они же пока ничего не знали. Общая экономическая ситуация была по инерции неплохая, от Смирнова. Знали бы, что за овощ к нам пришел, так разворовали бы сразу всё, тут же, в том же году.

Л.Леонов: Подытожим. Вы можете утверждать, что начало крушения «Агростиля» было вызвано сознательными действиями государства в лице Шевчука против предпринимателя Пасютина?

В.Пасютин: 100 процентов. Административное давление, крах был связан именно с ним. И чем особо опасны эти действия, тем, что они подрывают доверие к такому государству. В таком случае кидалово государство может забыть про внешние инвестиции. Никто ни доллара не вложит. Что потом и произошло на наших с вами глазах.

В лучшие для нашего дела времена, в смирновские, провели три инвестиционных форума, и приходил народ: «Всё, мы к вам приедем, будем покупать». А все инвесторы, которые сейчас приходят, это шерифовские инвесторы – изобретатели кривых путей.

Например, здесь, в Бендерах, на заводе автоприцепов, и в крепости, они делают какие-то конструкции из стали, это потому, что запретили, вроде, на Евросоюз сталь в виде сырья поставлять, вот они и лепят какие-то "изделия". Изворачиваются.

Потом эта фигня с биткоинами… Уже не выгодно это стало, всё, уже биткоин сдох. Китай вроде запретил, биржи закрыл, что ли.

Л.Леонов: Наши вроде ещё пузырями исходят.

В.Пасютин: Этот Оболоник *), как-то мы сидели на каком-то совещании в Тирасполе, и он говорит: «Мы уже получили первые доходы от биткоина в виде налогов».

Л.Леонов: Причём у нас использовали дармовой газ, электроэнергия дешёвая, и всё равно что-то не получается. Где результат?

В.Пасютин: Может, он какой-то есть, но всё идёт в один и тот же карман.

Л.Леонов: Все больше людей понимают, что это спекулятивная история, очередная пирамида, биткоины.

В.Пасютин: 100%. Я не понимаю, почему государства не запретили изначально эту эмиссию, потому что, как ни крути, это же эмиссия денег. Появились новые эмитенты, на которых никак не повлияешь. То есть конкуренты государства. Зачем это надо?

Л.Леонов: Потому этот промысел и ушел в частные руки или в непризнанные государства, в серые зоны.

В.Пасютин: С самого начала понятно было, что это пирамида. Только, если при МММ печатали купоны на бумаге, а сейчас хуже: виртуально, в компьютере. Опять же ничего нового тут нет. Это как мошенники в сказке Андерсена про новое платье короля, руками в воздухе водили, как бы складки расправляя, пока ребенок не крикнул: а король-то голый. Дождемся и мы, когда кто-нибудь крикнет: а Приднестровье-то голое!

Л.Леонов: В основе этих самообманов наших властей – упование на чудо и непонимание того, что опираться можно только на реальные ценности, на реально произведенную продукцию, – на этот хлеб, молоко, сталь, электричество, штаны… Деньги – всего лишь эквивалент этих реальных ценностей. Нет штанов – нет денег. Эти люди должны были понимать, что убивая "Агростиль", они буквально своими руками сжигали те бумажки с портретом Суворова, которые печатали в Бендерах. Ни один "суворик" не произведет ни зернышка, а всякое зернышко "Агростиля" – малая часть "суворика".

Как дальше развивалась атака на «Агростиль»?

В.Пасютин: Сначала они хотели, чтобы я отдал землю добровольно. Был такой наезд со стороны премьер-министра Степанова Петра Петровича, опять-таки, по просьбе Шевчука. В том же 2012 году.

Как-то я встретился с Неделковым. Он говорит: «Давай, сходи к Степанову». Я говорю: «Ну, давай». И мне Меркушина еще говорила, банкирша в Банке сельхозразвития: «Сходите к Степанову, потому что он ходит и везде грязь льёт на вас, типа, кредиты взяты без залогов». -"Как без залога? Там всё заложено". – "А он там ходит везде, гавкает". Кстати, то же самое слышу сейчас: ходят и везде гавкают. Без всяких доказательств.

Я говорю: «Пойду, хорошо». Мы с Неделковым вместе пришли, Неделков мне и раньше предлагал, что надо бы отдать земли. Но так не настойчиво, или боялся меня, или ему неудобно было говорить. Я говорю: «С чего вдруг? Не отдам». Говорит: «Пошли тогда к Степанову». И тот что-то на меня наехал, Степанов, высказал, что обо мне думает. А я с собой взял местную газету и говорю: «Вот тут рассказ о моих делах». А я же часто работал со средствами массовой информации. И говорю: «Вот, посмотрите – всё нормально, всё работает. Я же не какая-нибудь фирма «Рога и копыта». "Агростиль" – серьезное предприятие, которое уже много лет работает, налогов много заплатило».

Он говорит: «Надо отдать земли». Я говорю: «Да как отдать? Я не могу, потому что под эту землю взяты кредиты, куплены тракторы и другая техника. Мне же кредиты отдавать. А с чего я возьму, если землю отдам?».

Надо отдать должное, когда я с ним поговорил, он понял и не стал настаивать. Говорит: «Ладно, до свидания». И мы с Неделковым ушли. Я думаю: «Ну, слава Богу!» И потом кстати, я со Степановым дальше контактировал по другим делам, он нормально себя вёл.

Л.Леонов: А как вы объясняете вот этот его наезд? Чего он с цепи сорвался?

В.Пасютин: Шевчук его, видимо, подзуживал.

Л.Леонов: А сколько просили отдать земли?

В.Пасютин: Неделков просил 1000 гектаров, а со Степановым до гектаров не дошло. Может быть, тоже 1000. Он видимо понял и не стал настаивать. А потом он даже кое в чём мне помогал.

Потом Шевчара устроил блокаду Верховного Совета, помните? Там у него возникла идея перевода Верховного Совета в Бендеры. Летом 2013 года хотели это сделать, в период парламентских каникул летних, чтобы начать новый сезон в Бендерах, здесь.

Л.Леонов: Перед тем он прокуратуру разгромил, создал Следственный комитет и тоже переселил эту прокуратуру куда-то на выселки. Так он и здесь хотел. Рвутся связи, чехарда.

В.Пасютин: Он везде создавал бардак. Точно – сумасшедший.

Л.Леонов: А от самого Шевчука не было каких-то намёков, контактов, предложений по земле?

В.Пасютин: Нет. Но было видно, куда он гнет. Я понял, что если я не снижу кредитную нагрузку, я не выдержу, потому что каждый месяц нужно было платить проценты, хоть и небольшие, 7%, однако масса такая, что я смотрю – не выдержу. Тогда Шевчуку по интернету можно было написать. Я начал писать ему и объяснил: кредитная нагрузка на «Агростиль» слишком большая, поэтому надо снизить, чтобы удалось выдержать.

Л.Леонов: За счёт чего снизить?

В.Пасютин: Я хотел отдать завод металлолитографии государству, а потом, когда выйду из штопора, через год-два заберу его обратно. Чтобы снять эти проценты, даже 7% я не тянул. Я и со Степановым поговорил на эту тему, и он согласился и даже дал команду Майе Парнас, я рассказывал. Они произвели оценку этого завода, правда, не очень дорого, на 44 миллиона. Я думаю, сниму этот груз, уже будет легче. Потом через год-два обратно выкуплю, потому что я хотел создать концерн законченного цикла. Потом ещё и консервный завод присовокупить – это была бы мощнейшая структура, если бы мне удалось это начинание, и конкурентоспособная.

Но Шевчук не дал. Он не просто ничего не делал, не созидал, он именно разрушал Приднестровье.

Л.Леонов: Причём, используя инструменты государства.

В.Пасютин: Государство против государства. Сам против себя. Рубил сук, на котором сидел.

Значит, оценили этот завод, потом мы провели в Министерстве сельского хозяйства совещание консервщиков всех приднестровских, и все написали, что отличную консервную банку делает Пасютин, нужно ему помочь. Но дальше Шевчука не пошло. Степанов к нему понёс предложение, он выкинул его.

Л.Леонов: Интересный нюанс. Мне хотелось бы зацепить линию, что у нас правительство – не правительство вовсе, причём и сегодня оно в таком же положении, хотя люди другие. Никакая это не исполнительная власть, холопы у хозяина. Зачем нам эта структура нужна? Зачем ее создали?

В.Пасютин: Либо уберите президента, либо уберите правительство. Двоевластие какое-то.

Л.Леонов: Коршунов *)) мне как-то заявил, что он всегда был против института правительства как ненужной роскоши в условиях крошечного Приднестровья. И сейчас против.

Это интересный факт, его надо не упустить. Смотрите, Степанов пошёл согласовывать вопрос, который целиком находился в его компетенции, к какому-то дяденьке. Более того, от решения этого дяденьки все зависело, а не от решения председателя правительства, главы исполнительной власти республики.

==================================================

*) Оболоник Сергей Анатольевич – 1975 г.р., государственный деятель ПМР, заместитель Председателя Правительства ПМР, курирующий экономический блок. Министр экономического развития ПМР. До этого работал в должности финансового директора, первым заместителем генерального директора ЗАО "Тиротекс".

*)) Коршунов Александр Викторович – 1968 г.р., государственный деятель ПМР, Председатель Верховного совета ПМР VI и VII созывов. До этого работал юристом, руководителем ООО "Птица" (г. Бендеры), депутатом Бендерского городского совета народных депутатов XXIII и XXIV созывов, депутатом Верховного Совета ПМР V созыва.

33. Несчастная Терновская земля

Л.Леонов: У меня по ходу такой вопрос появился: земля терновская, 2003 год, 2000 гектаров примерно?

В.Пасютин: 2 500.

Л.Леонов: Земля парканская, это какой год?

В.Пасютин: Буквально через полгода, 2004.

Л.Леонов: Там сколько земли было? Где-то три с половиной тысячи? Ещё была земля?

В.Пасютин: Нет.

Л.Леонов: Уточним, кто санкционировал выделение земли. Терновская земля, они придрались, что это вице-президент Леонтьев выделил, не имея на то полномочий. Но парканскую-то землю выделил, как вы говорили, президент Смирнов. То есть там вообще никаких претензий к выделению не могло быть.

В. Пасютин: Так как по парканской земле придраться им было не к чему, они пошли по пути того, что часть этой земли, мол, плохо обрабатывается, и на этом основании у меня изъяли. А последний кусок они забрали потому, что Шевчук выделил мне по обмену, не имея права распоряжаться землей.

Тут пара интересных моментов, для понимания.

Когда у меня в 2014 г. изъяли по суду терновскую землю, а на ней была вся моя инфраструктура – гаражи, склады и т.д., я решил просить Шевчука обменять ее на такой же по размеру кусок парканской земли, там никаких сооружений не было. Он согласился. Я "добровольно" отказался от части парканской земли, а он мне в 2015 г. своим распоряжением вернул терновскую землю. Гектар в гектар. Удивительно было то, что, оказывается, и это подтвердил потом Верховный суд ПМР своим решением, с первого дня своего воцарения, Шевчук как президент не имел права распоряжаться землей. В связи с появлением вместе с Шевчуком в ПМР института правительства, распоряжение государственной собственностью перешло к правительству, а земля в ПМР – собственность государства. Эта норма действовала уже более трех лет, но тогдашний прокурор Дели, оказывается, ничего об этом не знал. То есть не знал, какое у него под носом действует законодательство. Такие у нас прокуроры.

Зато тот же Дели до мелочей знал, что где было нарушено в праве 11 лет назад, когда он еще в школу ходил.

Дело было, когда президент Смирнов ушел в отпуск в 2003 году и его обязанности исполнял вице-президент Леонтьев. Его особый статус был, конечно выше, чем статус просто заместителя. Заместителей не избирают, заместителей назначают. А Леонтьев был вице-президент, то есть тоже президент. Что означало, в случае невозможности исполнения президентом своих обязанностей, вице-президент принимал на себя обязанности и права президента в полном объеме. Без дополнительных процедур и каких-то разрешений. За исключением особых прав, специально оговариваемых. Разрешено все, что не запрещено. Это мировая практика. Правовой основой такого статуса служило то, что вице-президент избирался одновременно с избранием президента, таким же количеством голосов избирателей, что и президент.

И тут появляется какой-то Дели. В своем заявлении в суд он пишет, Смирнов, видите ли, не указал особо перед отпуском в своем указе или распоряжении, что наделяет Леонтьева полномочиями по земле. То есть запрещено все, что не разрешено. Не понятно, как тогда Леонтьев вообще мог работать. Например, нет ведь разрешения от Смирнова, чтобы Леонтьеву карандаши затачивали…

Л. Леонов: Все осложнялось тем, что в ПМР никогда не было полноценного закона о президенте, о его полномочиях, правах и обязанностях. А с 2009 года, когда куций вариант закона о президенте утратил силу, страна вообще живет в условиях отсутствия такого закона, права и обязанности президента никаким нормативным актом не оговорены, кроме общих указаний в конституции. В отличие, например, от инструкции дворнику или любому другому работнику.

В. Пасютин: Я все думал, как же Дели с такой выдающейся дальнозоркостью (на 11 лет назад видит, как сейчас), не усмотрел нарушение закона у себя под носом. Почему не остановил Шевчука и не сказал ему: Женя, ты что сделал, ты зачем Пасютину землю выделил, это ведь теперь прерогатива правительства?

А вот такие у нас прокуроры. Что хочу – вижу за тридевять земель, а чего не хочу – не вижу в упор.

Тут Шевчук (вместе с Дели) потерял власть, пришел Красносельский с Гурецким и тут же увидели, что у них такая лафа появилась. Прокурор Гурецкий тут же отсудил терновскую землю, которую я выменял на парканскую, мол, не имел права Шевчук распоряжаться землей! Во, какие у нас прокуроры!

Несчастная терновская земля… Сначала у меня ее отобрали как незаконно выделенную Леонтьевым в 2003 г. , а потом отобрали как незаконно выделенную Шевчуком при обмене в 2015 г. А крайним всегда оказывался Пасютин с его многомиллионными убытками, возникшими из-за незаконных, как признано приднестровскими судами, решений высших должностных лиц государства о выделении земли. И компенсировать эти убытки никто не собирался.

Л. Леонов: Вот фрагмент из "Белой книги ПМР" – Материалов Совещательного собрания первых приднестровских депутатов при Председателе Верховного Совета ПМР, которое состоялось 26 октября 2017 г. Возглавляющий Совещательное собрание экс-президент ПМР И. Смирнов обращает внимание участников как раз на ответственность государства за вред, причиненный его гражданам должностными лицами государства.

Л. Леонов: В таких случаях, как предписывает Основной закон ПМР, государство должно компенсировать убытки, причиненные незаконными решениями или действиями должностных лиц государства. Вы подавали иск по этому поводу?

В. Пасютин: Конечно, подавал. Дважды. Сначала о признании права "Агростиля" на компенсацию вреда, нанесенного незаконным, как признал суд, распоряжением вице-президента Леонтьева о выделении земли "Агростилю". И вторично, уже с суммами ущерба в размере 16 млн. рублей. В решении суда по первому иску нам было отказано на том основании, что не требуется никакого особого дополнительного судебного подтверждения права на компенсацию вреда, возникшего в результате незаконного действия или бездействия должностного лица государства. Этим решением суд в общем-то подтвердил наше право на компенсацию. Во втором случае суд оставил иск без рассмотрения на том основании, что истец не явился. А в подобном случае, по закону, суд может оставить иск без рассмотрения. На самом же деле, представитель истца, наш юрист, на суде присутствовал, но суд не признал его полномочия, сославшись на то, что "Агростиль" уже был ввергнут в процесс ликвидации по требованию Минюста. Вот такой финт в суде изобрели, чтобы уклониться от рассмотрения иска о компнсации вреда "Агростилю". Это особый разговор, и он обязательно состоится.

Скажу только, что мы никогда не считали распоряжение Леонтьева незаконным, и Смирнов в частных разговорах подтверждал о наделении Леонтьева полномочиями, но суд не захотел выслушать эти его показания, проигнорировал подтверждение полномочий. Поэтому мы никогда не хотели наносить удар по нашему бедному государству, требуя от него компенсации причиненного нам вреда. Отчасти этим объясняется, почему до сих пор "Агростиль" не получил от государства 100-процентно полагающуюся ему компенсацию за причиненный вред. Хотя мы вынуждены были ходить по тем кривым дорогам, которые обозначил многомудрый приднестровский суд.

Скажу только, что в то время в связи с ликвидацией "Агростиля" суд меня лишил права по управлению "Агростилем", этим правом суд наделил Бендерскую налоговую инспекцию. Мы обратились в инспекцию с просьбой продолжить истребование компенсации за причиненный фирме вред. Что послужило бы и полноте расчетов с кредиторами "Агростиля". Но нам в нашей просьбе было отказано. Бендерскую налоговую, видимо, не интересовали проблемы кредиторов по возврату им кредитов.

Так "Агростиль" был лишен конституционного права на компенсацию вреда. Грубо, примитивно.

Я уже не говорю о том, что сама ликвидация "Агростиля" по требованию Минюста, была связана не с какими-то экономическими причинами, задолженностями, неисполнением обязательств по выданным ему кредитам или еще с чем-то реальным, но была связана с высосанным из пальца и искаженным фактом, мол, "Агростиль" не выполнил установленный законом срок добровольной ликвидации (был у нас такой период, но на момент всех этих судебных тяжб "Агростиль" уже отказался от решения о добровольной ликвидации, перешел из статуса ликвидируемого предприятия в статус действующего и этот его статус уже был надлежащим образом зарегистрирован Регпалатой).

Не говорю уже о том, что сам наезд шевчуковского прокурора Дели на распоряжение Леонтьева 2003 г. о выделении земли "Агростилю" (даже если бы это распоряжение было незаконным) уже не мог послужить никаким правовым изменениям, поскольку в 2014 г., через 11 лет после распоряжения Леонтьева, многократно был пропущен срок исковой давности по такого рода вопросам.

Не говорю уже о том, что в 2014 г. не имелось ни одного субъекта, ни одной организации или иного собственника, который бы заявлял, что выделение земли "Агростилю" нарушает его права на выделенную землю и требовал вернуть ему эту землю.

Л. Леонов: Там суду вообще-то работы было на пять минут. Основная сложность – нарушил ли представитель государства закон, в результате чего возник вред гражданину? – был уже решен вступившим в законную силу решением суда по иску прокурора Дели. Судам оставалось только решить вопрос о размере компенсации за причиненный государством вред гружданину.

В.Пасютин: Я предлагал и другое. Хорошо, говорю, суд в 2014 г. по заявлению Дели признал, что распоряжение Леонтьева о выделении земли "Агростилю" не законное. Ну, так давайте сделаем законное распоряжение или какой там нужно документ. Узаконим эту землю да и все. Зачем землю-то отбирать, зачем уничтожать "Агростиль"? Пусть он и дальше себе работает, радует приднестровцев своей продукцией. Так они и на это не пошли. Нет, им нужна была именно земля для передачи своим людям. А вовсе не букву закона они отстаивали до последней капли крови Дели и судей Арбитражного суда, замаравшихся в этом, скажем так, Деле.

Л.Леонов: Самое интересное, что они еще при Шевчуке попытались потом реализовать ваше предложение – узаконить незаконное, – но в свою пользу. Шевчук ведь не только Пасютину землю выделил. Он подписал в общей сложности 1500 незаконных актов по земле. У одних отнимал, другим давал. Как уже было сказано, 70 процентов землепользователей ПМР пострадало от этой его хотелки.

Так что делает правительство? Когда в 2016 г. пошли эти разговоры о "черном переделе" земли (мы с вами выступили инициаторами этого разговора), до правительства дошло, что все эти 1500 актов Шевчука требуется отменить. И правительство решило их не отменять, а просто узаконить своим постановлением. Издало огромный многостраничный документ, в котором каждое незаконное распоряжение Шевчука по земле продублировало своим "одобрямсом". Сделало именно то, что вы и предлагали по терновской земле.

В. Пасютин: Ну да. Но у нас же за что ни возьмутся, везде только наколбасят. По запросу Верховного Совета ПМР в 2016 г., прокурор Александр Радченко признал решение правительства по земле 2016 г. незаконным, так как подобные решения не могут иметь обратной силы. Радченко тогда исполнял обязанности прокурора ПМР, поскольку прокурора Дели Шевчук бросил в президентскую избирательную кампанию 2016 г. своим спойлером. Правительство может только выделить землю вновь, утверждал Радченко, а выделенную незаконно в прошлом землю узаконить не может.

Интересно, что, по-моему, это постановление правительства от 2016 г. так и не отменено, что оставляет судьям, прокурорам и кому угодно относиться к этому постановлению как к правомочному. Если им оно понадобится.

Л. Леонов: А почему вы не пригласили в суд президента Смирнова и вице-призедента Леонтьева? При Шевчуке. Или при Красносельском. Смирнов и Леонтьев ведь, слава Богу, живы и здоровы. И могли в суде все разложить по полочкам. В праве есть такой ход, называется "подтверждение полномочий". Смирнов мог заявить: да, я наделял Леонтьева в 2003 г, уходя в отпуск, полномочиями по выделению земли "Агростилю". И этого было бы достаточно, чтобы узаконить выделение Леонтьевым земли "Агростилю". Ведь ни в каком правоустанавливающем документе, действующем в 2003 году, не указывалось, в устной или в письменной форме наделяет полномочиями вице-президента президент. Вот и сказал бы Смирнов на суде: а я устно поручил Леонтьеву наделить "Агростиль" землей и сейчас это еще раз подтверждаю.

Я, кстати, неоднократно на эту тему говорил с президентом Смирновым. В конце концов, он сказал: а вот пусть меня пригласят в суд, и я сделаю подтверждение.

В. Пасютин: Мы дважды ходатайствовали о вызове свидетелями в суд Смирнова и Леонтьева. И оба раза нам было отказано. Приднестровским судам, как и прокурорам, истина не нужна.

Л. Леонов: Насчет прокурора. Смирнов, между прочим, со своей стороны предпринимал шаги (молодец!), чтобы подтвердить полномочия Леонтьева в 2003 году. Весной 2018 г. я обратился к нему с просьбой разъяснить его мнение о полномочиях Леонтьева. Он письменно обратился к прокурору Гурецкому с просьбой навести порядок в этом вопросе. Так Гурецкий письменно ответил, типа того, что слово президента ничего не стоит, если закон требует письменного подтверждения наделения полномочиями, и нечего сюда лезть. Эти письма имеются. И мы уже знаем, какое интересное зрение у дальнозорких приднестровских прокуроров, чтобы понять ответ Гурецкого правильно.

34. Ненаказуемый залоговый Клондайк

Л. Леонов: После неудачной попытки Степанова реализовать ваше предложение по снижению закредитованности "Агростиля", его в самом начале 2013 г. скинули.

В.Пасютин: Он сам ушёл, потому что понял, как всё плохо. Вначале он думал, как и все мы, что будет нормально.

Л.Леонов: Климат он создавал, метеоролог, у него же главная фишка была – надо климат для бизнесменов создавать.

В.Пасютин: Потом Туранскую Шевчук поставил. Поползновений гадить "Агростилю" у нее не было, тем более, я уже был в группе по защите христианского Шевчука.

И даже была такая практика, что нас собирали перед заседанием Верховного Совета и обсуждали все вопросы, которые будут приниматься на сессии.

Л.Леонов: То есть появилась альтернатива "Обновлению"?

В.Пасютин: Да. А позднее, уже в конце Шевчука, эта группа вообще могла парализовать работу Верховного Совета, срывая кворум. Так несколько раз и делали.

Л.Леонов: Нормальненькая такая парламентская борьба.

В.Пасютин: Кстати, и альтернативная партия "Возрождение" была создана. Ее возглавлял депутат Сипченко. Шевчук, говорил, что он хороший парень, но партию не тянет. Я тоже просил Сипченко мне помочь, говорю: "Ты же лучший друг Шевчука".

Но, видимо, с Шевчуком было невозможно найти у кого-то помощь, потому что он всё пресекал, и они боялись его. А я как-то помог Сипченке, потому что у него тоже был какой-то сливовый сад, и я ему давал кое-что.

Когда с кредитами у меня произошла остановка, как бы я ни старался, я не смог уже выполнять большинство своих обязательств.

Согласно договорам, нужно было погашать и проценты, ну проценты я кое-как погашал, а на кредиты уже не было денег.

Л.Леонов: И наверное, какие-то государственные платежи уже было невмоготу исполнять?

В.Пасютин: Налоги как-то более-менее платил. Они не такие уж и большие, главное – кредиты. Поменяли уже Меркушину, убрали её, поставили Прутских. Я ей тоже пытался – скажите Шевчуку. Бестолку. Вы, говорит, сами скажите. А ему говорить, как об стенку горох. У меня в залоге было всё практически имущество.

И тут началось растаскивание хороших кусков. Первым делом мои вечные враги, судебные приставы, взгляд свой обратили на Борисовский рынок. Он постоянно приносил доход, небольшой, но зато стабильный. Платили за аренду арендаторы. И он в хорошем месте стоит, людей много. И вот нашлась такая фирма, «Витара» называется, и она захотела купить рынок. Потом мне рассказывали, эта «Витара» дала 30 000 долларов, чтобы завезли прокурору, фамилию не будем называть, правдоподобно рассказали, правда, я не понимаю, причём здесь прокурор. Там прокурор не нужен.

Потом этот Банк сельхозразвития начал подавать в суд. Мол, мало залога. Чего-чего, а залога там было больше, чем надо было.

Л.Леонов: Пошли истребования залогов в счет возврата кредитов? Борисовский рынок пал первым?

В.Пасютин: Да. Первым делом, потому что они как делают? Покупать заводы никому не надо, это же работать надо, производство запускать, а рынок – это сразу доход. Всегда на такие объекты есть покупатель. Лакомый кусочек. Тем более, что я его построил так, что там и газ был, всё что надо: отопление, всё хорошо работало, доходы были нормальные и стабильные.

Л.Леонов: А он к вам как попал, этот рынок?

В.Пасютин: Я сам его построил. Почти с нуля. Мы убрали сожженный бандитами-вымогателями павильон, потом я смотрю: «Так надо построить здесь рынок, потому что место хорошее». И постепенно я там построил рынок. А когда были выборы, у нас там был штаб, нам в этом плане удобный. И раздача подарков пенсионерам, потому что мы давали пенсионерам, защитникам Приднестровья, малоимущим людям всякую сельхозпродукцию, как "Шериф" сейчас делает, они, наверное, у меня и научились. По крайней мере, мы первые начали благотворительностью заниматься. Говорят, что это подкуп избирателей. Согласен, когда даёшь перед выборами, а я давал круглый год, через каждый месяц-полтора.

("Агростиль", акция, 2012 г.)

Л.Леонов: Социальная работа шла?

В.Пасютин: Регулярно, причём все 15 лет.

Вот забрали Борисовский рынок как залог, причём по закону положено делать его оценку, оценку не сделали. Нужен хороший юрист, а где его взять? Опять же, сейчас любой суд мы проигрываем, попали к нынешним властям в черный список.

Л.Леонов: Тут надо говорить уже о новом этапе наезда государства на бизнес. Шевчук, конечно, в этом смысле был не ангел, но его наследники – вообще отморозки. При Шевчуке была какая-то конкуренция, а теперь – никакой конкуренции. Времена государственно-монополистического капитализма, если по-научному.

В.Пасютин: В общем, рынок забрали по-наглому. И вместо того чтобы деньги как-то зарабатывать для выхода из долговой ямы, наоборот, рынок забрали, значит ещё меньше денег, еще хуже ситуация.

Во всех нормальных государствах проводятся процедуры санации, оздоровления, когда государство идет на временные уступки с целью сохранить производство и рабочие места. Ну, нельзя же резать курицу, которая несет золотые яйца, но которая приболела. Никто не лечит головную боль отрезанием головы. Наши вожди последних лет, видимо, знать ничего не знают о подобных методиках. Причем их роль вдвойне пакостна: они не только санацию не предлагали, они же еще и спровоцировали кризис "Агростиля", отказывая в кредитах.

Шевчук поставил задачу удушить и забрать землю, и в 2014 году пошло последнее наступление, тут они уже большую артиллерию выкатили. Это уже не была война хозяйствующих субъектов – банков с должниками, а беспрецедентное использование всей государственной мощи, всех государственных институтов, министерств, прежде всего минсельхоза, минюста, милиции, прокуратуры, судов, судисполнителей, подконтрольных СМИ с задачей именно уничтожения супротивца, не считаясь ни с к какими тяжелыми для государства потерями и не неся никакой ответственности за содеянное зло. Государство само себя не наказывает.

(Дела аграрные, 2014 г.)

А судебные приставы (судисполнители), они просто начали грабить. Такую бандитскую структуру, я считаю, просто надо убирать, потому что она против государства, против народа, против всех. Они сначала договариваются с клиентом о цене с откатом, а потом забирают залоги. И им плевать, они заберут, и где хранить? Как забрали у меня два новых комбайна картофелеуборочных и хранят их у одного фермера сейчас. Я не знаю, что он с ними делает? В каком они состоянии? До сих пор не могу посчитать, какие долги они уже списали и что там осталось: то был один банк, сейчас этот, то бухгалтеров не было, то она сейчас не может, учет – тяп-ляп… Когда налоговая затеяла процесс банкротства "Агростиля" они восемь (!) месяцев не могли в суде вывести точную цифру наших долгов. Мы вский раз ставили налоговую в тупик, они просили перерыв, все пересчитывали, а на следующем судебном заседании мы снова их цифры крушили

Л.Леонов: На последних судебных заседаниях, помню, поставили вопрос поставили вопрос о том, что не налажено никакого учета по закрытию долгов "Агростилем".

В.Пасютин: А они и не хотят. Хорошо ловят рыбу в мутной воде.

Л.Леонов: Вы же пытались как-то образумить этих судисполнителей. Были же какие-то выступления, даже люди их за руку хватали, выгоняли и так далее.

(Судисполнители-разбойники, 2016 г. )

Л.Леонов: Если судебных приставов убрать, кто будет проводить судебные решения в жизнь? Судисполнители – неотъемлемая часть государственной машины.

В.Пасютин: Значит надо как-то продумать их работу и контроль за ней. Потому что там идет откровенный грабеж. У них опять-таки, оценщики свои, и оценивают так, как им захотелось. То есть, допустим, какая-то машина стоит 1000 долларов, они её оценивают за 200, а продают за 500, 300 долларов себе в карман. Притом, что продажа заложенных средств производства по заниженным ценам не есть задача судисполнителей. Напротив, это совершается против интересов государства, народа, да и должника, который должен работать на их благо, а не протягивать ноги после встречи с судисполнителями. Ведь главное – не копейки для государства сорвать, потеряв при этом, в конечнм счете, в разы большие деньги! И дав судисполнительным бандитам заработать на откатах! Главное - дать возможность предприятию восстановиться с меньшими потерями, а не угробить его окончательно!

Был у меня друг один, Перец, его кличка, Кулакли Валерчик, депутат в прошлом. Так вот он в судебные исполнители пошёл работать при Шевчуке, даже ему Шевчук майора дал, и он в Бендеры внедрился. Но те его отшугивали, он там даже кое-что хотел украсть, но не удалось, и потом его выперли. То есть туда идут именно жулики, которые пришли воровать.

Л. Леонов: При этом у Шевчука судебные приставы ходили в самых доверенных людях. Например, начальница всех судисполнителей Приднестровья Л. Бакрадзе ходила в руководителях его избирательного штаба на президентских выборах 2016 г.

После взяток, судисполнительские чудеса являются, по-моему, другим основным источником обогащения приднестровских вельмож. Причем, если коррупция уголовно наказуема, то судисполнительские делишки ни под какую статью уголовного кодекса не подпадают, абсолютно безопасны.

(В этом нет никакой логики, 2015 г.)

Л. Леонов: Тут нужно какое-то законодательное нормирование, которое бы полностью исключало заинтересованность и возможность судебных исполнителей в набивании своих карманов. А вот предложите, как это сделать. Я думаю, во-первых, конечно, при реализации залогов тендеры нужны, чтобы было несколько конкурентных участников.

В.Пасютин: А где их взять?

Л.Леонов: А вам должно быть все равно, где они их возьмут. Нет конкурентных участников – нет продаж. Если будет законодательно предписано, причём сказано – не менее трёх, допустим, участников тендера, и пусть приставы хоть землю роют, а найдут.

В.Пасютин: Правильно. Но будут липовые участники, которых нужно содержать. Опять же за мой счет. Будут двух держать постоянных своих людей. Один, который им нужен, а другой – для видимости. Это обычная история.

Л.Леонов: Универсального средства нет, но, по крайней мере, это создаст им какую-то проблему, не просто – с одним договорились и всё, сделали. Это раз, во-вторых, я думаю, что нужно увеличить права должника в этом вопросе.

В.Пасютин: Вот это другое дело.

Л.Леонов: Как у вас с персиками получилось, судисполнтели продавали по 2 рубля, а вы говорили: «Мы нашли по 6 рублей». «Ну и что, что ты нашёл по 6 рублей? А мы продадим по два» Вот такого не должно быть. В этом вопросе выбор должен быть за должником.

В.Пасютин: Так даже были случаи, что-то они хотели продать за копейки из оборудования, а мы говорим: «Мы сами у вас за дороже купим». Они просто не допускали нас. Ладно, там какой-то трактор, все трактора продали за копеечные цены, а они были новые абсолютно. Но ведь и недвижимость, основа основ, уходила за гроши. Мы бы сами ее дороже купили.

Л.Леонов: Права должника, по-моему, должны быть в этом процессе настолько увеличены, что если он с чем-то не согласен, вплоть до того, что его несогласие должно действовать.

В.Пасютин: Если бы у нас в Верховном Совете не сидели люди с психологией судисполнителей. Вряд ли они пойдут на расширение прав должника.

Л.Леонов: Кто-то должен иметь право остановить явно ущербную сделку, причём она ущербна не только для должника, но и для государства. Государство меньше денег получает, вот в чём дело. Кто-то это должен останавливать, нельзя отдавать всё на откуп судисполнителям, они должны заниматься только процедурой реализации. По какой цене, это не они должны решать, и не они должны давать добро, а какая-то не подконтрольная им другая структура.

В.Пасютин: Ну, будет как бы де-юре другая структура, но это опять-таки их. Тут же все друг друга знают.

Л.Леонов: Понятно. Я хочу сказать, что сегодня де-юре, по закону, они организаторы всего этого процесса, они решают по какой цене, они оценивают. Этого не должно быть, они должны только организовать процесс. Я думаю, что при этом также нужно, во-первых, увеличить права должника, и во-вторых, я думаю, нужно более подстегнуть к этому процессу суд.

В.Пасютин: А как?

Л.Леонов: Суд, по моему, мог бы выдавать, допустим, санкцию на установление цены. В законе, кстати говоря, даже сейчас есть моменты, связанные с обжалованием действий судебных исполнителей. То есть, если вам что-то не нравится в их действиях, вы можете обратиться к судье, и он должен рассмотреть. Он всегда был, этот механизм. Какие-то споры, которые у должника или у покупателя возникают с судебным исполнителем, должен решать тот судья, который принял решение. Есть такая позиция, но надо, может быть, её как-то усилить, чтобы суд рассматривал не только по заявлению должника, а чтобы сам судья обязан был по каким-то вещам при каком-то выборе последнее слово говорить.

В.Пасютин: И ещё был случай, при Шевчуке. Я начал оценку делать «Тирасмебели», моих предприятий, потому что сдал я их в залог по крайне низкой цене. И одна рыбницкая фирма сделала оценку мебельной фабрики №5, которая была в залоге, кажется, за миллион долларов. Мы на фабрике провели реконструкцию, большой объем работ был проведён. Рыбничане где-то на 3 миллиона долларов оценили фабрику. И тут же Министерство экономики зарубило их оценку, и у них даже лицензию забрало. То есть опять-таки, государство вмешивается, хотя это частная фирма. В конце концов оценили за тот же миллион. Как тут быть?

Л.Леонов: Эти вопросы надо поднимать, ставить их перед законодателем, ставить перед общественностью: «Ребята, в этой сфере у нас явное неблагополучие».

Мы должны этот муравейник разделить по частям, чтобы они не смогли договориться. Как предлагал в свое время Воронин. У него 100 дней прошло, когда его первый раз избрали президентом Молдовы, он же никогда этим не занимался, делами чиновничьими. 100 дней прошло, и он говорит: «Слушай, я в шоке. Посмотрел на эту чиновничью хиромантию, и хочу выступить с законопроектом, чтобы чиновнику дали только одну функцию». – «А почему так?» – «Потому что если ты ему дашь две функции, он первую не будет выполнять, потому что ему, мол, нужно вторую делать. А вторую не будет выполнять, потому что ему, мол, надо первую делать».

Надо судисполнительский процесс разделить, чтобы ликвидировать саму возможность, позволяющую им беспредел устраивать. Хотя, конечно, народ правильно говорит: рыба с головы тухнет.

35. Энцефаломиелит

Л. Леонов: Ко всем вашим бедам, навалилась еще тяжелая болезнь. Когда власти начали крушить "Агростиль", она приобрела уже такие формы, что вас перевели на инвалидность первой группы. Когда это началось?

В.Пасютин: Где-то в 1988 году, после моей поездки в Москву, когда я перенес грипп на ногах. Наглотался антибиотиков и, вроде, ничего, а через месяц начал прихрамывать, потом меня положили в бендерскую больницу. Но здесь заболевание стало стремительно прогрессировать, они перепугались и отправили меня в Кишинёв. Тогда еще Молдавия не разделилась.

Л.Леонов: А что они перепугались? Не могли поставить диагноз?

В.Пасютин: Да, недостаточно квалификации. Направили в неврологическую клинику в Кишинёв.

Л.Леонов: Вы рассказывали, что у вас были какие-то фобии…

В.Пасютин: Клаустрофобия. Боязнь замкнутого пространства.

Л.Леонов: Это было до основного заболевания?

В.Пасютин: Клаустрофобия была давно.

Л.Леонов: А может быть, это был какой-то первый звоночек?

В.Пасютин: Никто не знает. Кстати, эта болезнь, рассеянный склероз, очень широкие пределы имеет, и у всех протекает по-разному.

Л.Леонов: Боязнь замкнутого пространства не прошла?

В.Пасютин: Легче стало. Если в лифте есть зеркало, я уже могу ездить, а если нет зеркала, не могу. Клаустрофобия особо не мешала. Если в лифтах не мог ездить, я ходил пешком, потому что мне полезно пешком ходить, мне нужна постоянная физическая нагрузка.

Как-то помню, летели мы в самолете, и я сидел возле окна, и такая ломота пошла. Я даже не понимал, что со мной происходит, но очень плохо себя чувствовал. Потом, видимо интуитивно, вышел в проход, расправил руки, стало легче. Сел уже рядом с проходом, более-менее досидел до конца полета. А вот возле окна уже не мог. Даже сейчас в автомобиле, если я еду сзади в маленьких, где нет дверей, допустим восьмёрка, меня посадят сзади, то есть выхода нет, дверей нет – всё, у меня паника начинается. Впереди без проблемы сижу, а сзади не могу.

Л.Леонов: Видимо, многие люди переживают такие симптомы. Читал про французское метро. Конец платформы, и там обычно пишут «Выхода нет». Туда нельзя, там поезд движется. Много людей, когда читали это «Выхода нет», бросались просто под поезд. И они стали писать «Выход есть, но в другом месте, там», и самоубийства прекратилось.

В.Пасютин: В общем, послали меня в Республиканскую неврологическую больницу в Кишинев. И там меня вылечили, месяц я там лежал и вышел почти здоровый.

Они назвали заболевание – рассеянный энцефаломиелит. В принципе, это тот же склероз. Поражение спинного и головного мозга, при котором иммунитет человека вырабатывает белки против собственной нервной ткани. Мозг как бы сам себя поедает.

Сейчас я лечусь новым лекарством, ему уже лет 10, если не больше, «Копаксон» называется, израильское лекарство. Сейчас уже в России, если раньше 1000 долларов стоило на месяц, то сейчас долларов 150, вполне разумные цены. И я улучшение связываю именно с ним.

Может быть, второй фактор ещё есть, тот, что я меньше работаю. Первые годы я работал, как заведенный, к вечеру уже не соображал, как пьяный был. То есть могу пообщаться, но принимать правильные решения, анализировать что-то, уже просто не мог.

Л.Леонов: Это уже 2000-е годы?

В.Пасютин: Это уже после 2003 года, когда землю получил. Первые 3 года после больницы они мне сказали, что надо лечиться постоянно, курс лечения каждые полгода в Кишинёве. А я же молодой, здоровый, я в армии служил. Что? Через каждые полгода? Ну его нафиг.

Я помню, только месяц вылежал в этой больнице и думаю – нет, хватит! Тогда не до того было, там тогда только строительство фабрики – сумасшедший дом. Было тяжело, и первые 3 года я не лечился, и за мной смотрели, как я хожу, и вроде сказали, что я стал хуже ходить. Но я этого не чувствовал.

Наконец, мать моя пришла, взяла меня за шиворот и повезла к другому доктору, в Тирасполь. Гарбуш Анатолий Анатольевич. Он, видимо, литературу читает, и опыт какой-никакой есть, и он меня лечил и результаты неплохие. Я с ним с тех пор и дружил, и он меня лечил, там чего только не было.

Л.Леонов: Вы сейчас можете сказать, что стабилизировалась ситуация, или, может быть, даже улучшилась? Или всё-таки раз на раз не приходится?

В.Пасютин: Постепенно всё-таки идет ухудшение, медленное, но верное. Несмотря на все то, что я применяю. Но опять-таки, надо отдать должное – сумасшедший дом, что творится с моими нервами из-за этого бизнеса. А врачи говорят: «Вам нельзя нервничать».

Л.Леонов: Такую вам устроили молотилку в последние 5 лет, что тут и здоровый с ума сойдёт.

В.Пасютин: И так еле живой, а тут ещё добивают.

Л.Леонов: Поражаюсь, как вам удается это всё гасить?

В.Пасютин: Только девки меня спасают, честное слово. Я недавно прочел в Фейсбуке, врачи сказали, что мужчинам нужно постоянно смотреть на обнаженных женщин.

Кстати, для этого и ночные клубы. Раньше я ходил. Смотришь, выбираешь, бывает, знакомишься. Совершенно другой заряд бодрости, и жизнь больше любишь. Мне рыбалка и охота не нужна, а вот женщины… я ценитель и любитель этого дела. Хотя все женщины мне изменили.

Л.Леонов: Почему же вы тогда не пошли в этот бизнес? Приятное с полезным.

В.Пасютин: А это разве бизнес? Это у них бизнес, во Франции, в Париже, а здесь не бизнес. Здесь надо быть ментом или где-то при большой васти, чтобы таким делом заниматься. Иначе убьют.

Л.Леонов: Мне бы хотелось, чтобы прозвучал такой ответ: ваше заболевание, оно действует в основном на физическую сторону, но не на умственную?

В.Пасютин: Именно на утомляемость. Мозги продолжают работать отлично.

Л.Леонов: Это очень важно для того, чтобы читатель не сказал: «Ну, этот человек больной, что вы от него хотите?» Чтобы эту неполноценность снять.

36. Мужество жить в Приднестровье

Л. Леонов: Кстати, о бизнес-климате. Вы можете какие-то этапы с бизнес-климатом в Приднестровье назвать? Когда было хорошо? Когда стало плохо? Когда стало очень плохо? С чем это было связано? Ваша периодизация.

В.Пасютин: По президентам будем их подразделять. При Смирнове бизнес-климат был вполне хороший, при всех тех проблемах: телефонная блокада, банковская блокада и всё такое. Власть была помощником, а не врагом. Враги были внешние, та же Молдова в таможне дрючила нас.

Правда, и при Смирнове наша таможня была сволочной организацией. Тяжело было с ней работать, ну как бы то ни было, работали.

Они устраивали какие-то налеты. Только мы открыли магазин тут, в Бендерах, пришли, причём с оружием. То ли это был наезд со стороны конкурентов, или что, потому что я сильно не понравился тем, кто возил польскую мебель, моим конкурентам. Ведь мы начали делать свою мебель, но аналог польской. Оборудование было хорошее, немецкое. Качество хорошее, а цены я сразу снизил намного, чтобы убрать конкурентов и завоевать рынок. И видимо, им это не понравилось.

И, видимо, конкуренты таможникам наговорили или те сами думали, что я под видом своей на самом деле ввожу контрабандой импортную польскую мебель. На неё пошлина была 20%, а мы ее не платили, потому у нас очень дёшево.

Потом пришли к нам на фабрику, и когда увидели, сколько там мебели, увидели станки, работу, и ушли они. На этом все кончилось.

Потом, помню, привезли мы из Польши какие-то фасады для кухонь, для мебели, купили очень дешево. Там они были настолько дешевые, что нам свои было бы труднее сделать дешевле. Мы привезли, таможники начали говорить, мол, давайте пошлину. Мы говорим: «Как? Это же не мебель – одна из деталей». Только через суд мы им доказали. Тогда еще суд был нормальный, объективный, и мы выиграли.

Л.Леонов: В арбитражном суде?

В.Пасютин: Да. При председателе суда Мильмане.

Потом уже в сельском хозяйстве, картошку, когда мы собирали, её надо было – в мешки и вести продавать в этих мешках. Такие сетчатые. С Китая пакеты мы привезли целый контейнер. И почему-то таможне это не понравилось. Говорят: «Давайте пошлины». Мы говорим: «Это тара, часть готовой продукции. Мы не торгуем мешками, мы торгуем картошкой». Чего мне стоило отбиться – сумасшедший дом! Люди у меня были, я их заставил, фотографировали всю технологическую цепочку. И только тогда мы доказали, но, по-моему, всё равно нас заставили заплатить.

Таможня – это сумасшедший дом. Другое дело, кто возит эти мешки, чтобы продавать, с них надо брать, а мы – это всё равно, что мы удобрения привозим.

То есть государство зачастую вмешивалось в негативном плане, так как таможня – это институт государства, но было более-менее.

Л.Леонов: Эти случаи были как бы исключения?

В.Пасютин: Да, такое редко было.

Л.Леонов: То есть при Смирнове можно было работать, то есть это до 2012 года, до Шевчука?

В.Пасютин: Да.

Л.Леонов: Дальше что? С того, как вы стали входить в сельхозбизнес? Какие ещё были переломные моменты, этапы? Ведь даже при Смирнове тоже были этапы. Ранний Смирнов – это одно, а поздний Смирнов – совсем другое. Почему он и проиграл Шевчуку выборы, потому что он уже другой был.

В.Пасютин: Зазвездился.

Л.Леонов: Да, обложил себя всякими прохиндеями, утратил критерий оценки людей, стал клевать на похвальбу, стал трусоват, оброс какими-то проблемами семейного плана. Это же тоже сказывалось на бизнес-климате.

Когда вы почувствовали, что что-то изменилось в отношении Смирнова как президента, и у людей, которых он поставил – там изменения пошли какие-то негативные?

В.Пасютин: Нет, при Смирнове всё было нормально.

Л.Леонов: Ну, а какие-то отдельные люди из государственной власти, министры…

В.Пасютин: Ни одного дела там не сделаешь, без "договориться".

Л.Леонов: Этот процесс "договориться", он как-то нарастал со временем или он постоянно присутствовал?

В.Пасютин: Всегда присутствовал. Постоянный фактор. Приднестровская специфика.

Л.Леонов: То есть какой-то другой этап начинается с Шевчука? В два слова охарактеризуйте этот этап. Можно ли утверждать, что государство стало вмешиваться в интересы частного бизнеса, причём в интересах даже не государства?

В.Пасютин: А в интересах частного лица, Шевчука, его родственников и прихлебателей.

Л.Леонов: Еще что? Усилилась карательная роль государства?

В.Пасютин: При Шевчуке на меня где-то 25 уголовных дел завели.

Например, шевчуковский прокурор Дели сказал, что в каком-то году, кажется, в 2013, я не платил налоги. Какую-то фигню. А я заплатил, но чуть позже, на 3 месяца буквально. То есть надо было в сентябре, а я где-то под новый год заплатил. А почему так поздно заплатил? Потому, что мы тендер по картофелю выиграли, продали картофель, потом с этих денег заплатили. Просто раньше не было денег. Можно было бы забрать эти деньги из производства, но не вырастет тогда картофель или что-то другое, это было глупо.

Меня полгода судили в Верховном суде, я там доказывал на суде с аргументами, почему я не заплатил в сентябре. И судья все-таки сказала, что я виноват, но в связи со сроками давности погасили.

Так самое смешное, что мой адвокат еще на первом заседании суда говорил, что сроки давности прошли. Судья говорит: «Ну что, все согласны, что сроки прошли?» Тут со следственного комитета была девушка, она подскочила, пошла видимо звонить, прибегает и говорит: «Нет, мы не согласны, судите». А кончилось этим, что сроки прошли и все. У меня даже есть фотография, где я сижу в клетке железной.

Я был депутатом, меня отдать в суд нельзя было. Когда в Верховном Совете обсуждали вопрос отдавать или нет меня под суд, я был против. Как так? Не за что судить. Все обсуждали, многие за меня были. Коваль и ещё пару человек против. И Хоржанчик встает и подходит поближе и говорит: «Владимир Евгеньевич, вот вы в суде и докажите, что вы были правы». Я говорю: «Хорошо». Потом Верховный Совет, при Красносельском, и Хоржана сдал. Я все хочу ему сказать: ну что, доказал ты в нашем суде свою правоту, дурашка?

Л.Леонов: Тогда всё-таки суд вас оправдал?

В.Пасютин: Ну, как бы это не оправдание, а освободил по срокам давности. Но это и не осуждение. А за что меня осуждать, если я погасил задолженность?

Л.Леонов: Я помню это заседание Верховного суда. В то время, я хочу сказать, ещё такого озверения не было в суде, как при Красносельском. Были какие-то "прелести", но не то, что сейчас происходит. Сейчас же однозначно в судах сговор против Пасютина.

При Шевчуке нужно отметить использование новых методов, изобретенных Шевчуком, для достижения шкурных целей. Какие методы? Давайте перечислим. Отказ от кредитов, вот эти совершенно бредовые судебные преследования по поводу терновской (леонтьевской) земли. Как сейчас выясняется, совсем бредовые. Разбой судисполнителей во главе с Бакрадзе?

В.Пасютин: Она хвасталась, что спала с Шевчуком. Думаю, что вряд ли. Цену себе набивала, чтобы больше ее боялись или уважали.

Она приезжала чуть ли не каждый день к нам, халявные персики брала, ещё что-то и с агрономами нашими беседовала. Им и сказала.

Л.Леонов: А как вы объясните следующее ухудшение бизнес-климата, при Красносельском? С чем это связано? В новое время они вообще во все тяжкие пустились. Это как объяснить? Какие при этом были использованы новые средства преследования и расправы? Давайте пальцы загибать.

Во-первых, совершенно четкая команда пошла против конкретного человека. Шевчук он же землю хапал, а эти стали избирательно работать, по людям, причём не оставляя ни мельчайших надежд на то, чтобы можно было изменить ситуацию, если они на что-то глаз положили. Пошёл откровенный бандитизм государственный против конкретного человека.

В.Пасютин: Не государственный, я бы сказал, при использовании государства.

Л.Леонов: Во-вторых, откровенная ложь, к которой стали прибегать государственные служащие, причем их за руку ловили. С Кузьменко эта история, когда его адвокаты поймали, что рыбницкий глава администрации Фролов фабриковал фальшивые документы. В вашем случае – ложь Коваля, совершенно примитивная, грубая и легко раскрываемая по поводу необрабатываемой "Агростилем" земли. На этом основании правительство приняло решение землю изъять. По закону отпускалось 15 дней на обжалование . Так извещение послали на деревню дедушке, не по вашему адресу, чтобы 15 положенных на обжалование дней вы пропустили, ничего не зная о предупреждении, а потом без судебного разбирательства отнять землю "Агростиля".

В.Пасютин: Потом на заседании правительства он аж орал, и он подговорил других, они тоже меня стали облыжно обвинять. Все это была ложь. Собрали комиссию и пришли в межсезонье обследовать землю, с которой был снят урожай. Я просил. Придите с комиссией, когда мы землю к новому сезону подготовим. Реакция – ноль. Еще бы зимой пришли и обвинили, что земля заброшена, ничего, мол, на ней не растет.

Л.Леонов: Эта ложь государственных лиц – очень опасная штука, не прощаемая ни в каком государстве. Использование лжи государственными людьми при принятии государственных решений – весомый аргумент не признавать Приднестровье государством. Не случайно вместе с ухудшением бизнес-климата в ПМР, ухудшались его шансы стать признанным государством.

Ну и, конечно, стоит отметить, как при Красносельском массово и повсеместно стали использовать фигуру умолчания. Их критикуют, а они молчат в ответ, как рыба об лед. Ни одного слова по существу критики. Шевчук хотя бы реагировал, иногда очень бурно. А этих хватает только на обвинения в оскорблении президента. Докатились до того, что секретят судебные процессы, и народ вообще не знает, за что у нас могут посадить человека в тюрьму. Как было, например, на процессе Геннадия Чорбы, рыбницкого оппозиционера.

37. Главное обвинение властям – сломали людей

Л.Леонов: В каких акциях приднестровского парламента вы принимали активное участие на стороне народа? Вот акция была при Шевчуке по переезду Верховного Совета из Тирасполя в Бендеры.

В.Пасютин: Ну, это бред. Мы там ржали между собой. И даже все сторонники Шевчука.

В 2006 году был референдум, не скажу, что я участвовал в появлении этой идеи, но поддержал референдум однозначно.

Л.Леонов: Вы выступили против паевой системы для крестьян. Считаете, что она бессмысленна, завела в тупик?

В.Пасютин: Колхозникам, конечно, надо помочь, но не за счет землепользователей. Земля, она в ПМР общенародная, но никак не колхозников. Даже колхозы при советской власти, это были практически не колхозы, это были государственные хозяйства, так сказать, госхозы. Все они со сменой социально-экономического строя умерли естественным путем, их ведь никто не разгонял.

На их месте должны были возникнуть крупные частные или акционерные хозяйства, государственные или кооперативные сельхозпредприятия, основанные на государственной собственности на землю и арендных отношениях. Прекрасным примером такого хозяйства был "Агростиль". Он был пионером и показал, в какую сторону надо было развивать земельные отношения на пользу народу и государству. Но приднестровские власти, начиная с Шевчука, оказались слишком мелкими для осмысления и реализации новых задач. Украсть и поделить среди своих – вот и все, на что они были способны.

Не случайно к печальному финишу пришел не только "Агростиль", но и приднестровское государство, в целом, которое сегодня стоит на грани исчезновения.

И мои остальные проекты полностью разгромлены или почти разгромлены. Произошло это не по каким-то экономическим причинам, а по причинам бестолкового государственного управления.

Наша мебель есть в каждом доме Приднестровья, и в Молдове ее много. Она стала памятником мебельной фабрике, которая практически уничтожена.

Л.Леонов: Люди в общем-то, довольны мебелью "Евростиля", не жалуются.

В.Пасютин: Я с самого начала каленым железом выжигал разгильдяйство, работу спустя рукава. Говорил работникам, не дай Бог, любая жалоба со стороны покупателей – сразу получаете вы, и очень жёстко.

Л.Леонов: "Евростиль" тоже по-своему укреплял государство. Ведь это местное производство, а значит, рабочие места, низкие цены. Это "наш ответ Керзону".

В.Пасютин: А сейчас, наоборот, местную продукцию заместили импортной. На что надеются? Подыхать нам тут от каждого импортного чиха?

Л.Леонов: Сейчас ни о какой независимости Приднестровья, его признании, по-моему, и речи не идет. Как-то уже и разговоры на эту тему заглохли. Набирает обороты буквально тотальная критика властей. Это ярко проявилось, например, в итогах выборов в Верховный совет ПМР в ноябре 2020 г.

В.Пасютин: Самое главное, чего непутевые власти добились: если раньше наши люди любили Приднестровье, готовы были за него жизнь отдать, сейчас не любят, бегут из него неудержимо.

Л.Леонов: Характеризующее приднестровское общество первых лет независимости состояние единства народа, оптимистического настроения, положительных оценок руководства ПМР, по вопросам, касающимся очень важных вещей, каждой семьи, власти взяли и практически уничтожили. А ведь это была духовная основа всех достижений республики в годы ее подъема.

В.Пасютин: Теперь наши защитники Приднестровья говорят: «Зачем мы воевали? Чтобы кое-кто наживался?» Вот что получил народ, и в этом виноват, в том числе, и поздний Смирнов. Он где-то пропустил беду.

Л.Леонов: Когда мою оценку Смирнова кто-то спрашивает, я говорю: «Самое печальное, что при позднем Смирнове произошло, это изменение состояния общества – от оптимизма до пессимизма. Такое впечатление, что людей буквально сломали».

В.Пасютин: Вся молодёжь настроена уехать отсюда, потому что перспектив нет никаких.

Л.Леонов: Причём последние следы того состояния общества, которое было "в начале славных дел", они и сейчас еще присутствуют. Те, кто уезжает, они все-таки стараются кого-то здесь оставить, всё время сюда возвращаются, приезжают, деньги присылают оставшимся родственникам.

В.Пасютин: Конечно, душа-то тут.

Л.Леонов: Но это душевное движение – пожалуй, последнее, что осталось, пройдет некоторое время, не будет и его.

В.Пасютин: Если раньше муж уезжал на заработки, жена с детьми здесь оставалась. А сейчас забирают и увозят всех. Только старики остаются доживать и умирать.

Л.Леонов: Хочется донести до властей простую вещь. Люди поставили крест на вашем проекте. Это не проект народа. Не тот проект, который изначально закладывался. И как вы ни изголяйтесь, как ни обманывайте людей, какие лакокрасочные законы ни принимайте – вы обречены. Если ваша политика не изменится. Шанс есть, но может, последний.

В.Пасютин: Так они приняли закон об оскорблении президента. Тем самым показали, что пришло в наше некогда народное государство. Люди стали выражаться в адрес первого лица государства. Ну, можно ли было себе представить, там, двадцать-двадцать пять лет назад, что критика президента достигнет в стране такого уровня, что потребуется принимать карающие законы?

38. Хлеба и зрелищ

Л.Леонов: А ведь были и у вас неудачные или необычные проекты. Не с точки зрения, что они закончились неудачей, а когда вы сами поняли, что это неудачный проект. Ну, вот свиноферма эта, еще что?

В.Пасютин: Может быть, конкурсы красоты опять-таки. Я бы и сейчас этим проектом занимался, но денег нет.

Л.Леонов: Вы считаете, что это необычный был проект? Вы там принимали какое-то участие?

В.Пасютин: Конечно. Ещё в 1999 году, когда мы начали производство мебели, и хорошо пошло – один магазин на 6000 долларов в день продавал мебели.

И я думаю, надо же какую-то рекламную кампанию сделать, которой ни у кого не было. А у нас последний конкурс красоты был лет 20 перед тем, где-то в 80-ых годах.

Там пришел один парень и предложил, я говорю: «Делаем конкурс красоты». Ну и начали подготовку. Нашли с театра спеца, он сделал сценарий. И этот конкурс красоты по своей направленности был смесью конкурса красоты и «А ну-ка, девушки!» - там вопросы задавали. Такой, очень хороший, теплый был конкурс. Зрители были довольны, хлопали.

И так неожиданно, получилось, там непрофессионалы, девушки, что называется, с улицы, а так хорошо отвечали на вопросы и хорошо выглядели. Прямо модели. Ну, без иронии, думаю, потому, что "рождены в СССР". Теперь таких нет. Конечно, молодцы организаторы, кто проводил. И тогда был Никитенко на телевидении, а он был другом моим, и он снимал на телевидении, чуть ли не каждый конкурсный день показывал, и как девушки готовятся.

Эту акцию помнили много лет. Даже при Шевчуке. Когда он заступил на пост президента, он решил сделать тоже конкурс красоты. В то время он меня уже начал гнобить, у меня руки тряслись, потому что кредиты я бегал, искал. И тут мне звонит какая-то женщина и говорит: «Мы помним, что вы там конкурс красоты проводили, дайте денег, типа спонсорскую помощь». И я дал. Говорю: «Много не могу, потому что всё плохо». Но что-то дал, и они дали пригласительный билет. Я там сидел, целовался, меня ещё показали по телевизору с одной девушкой, то есть помнят люди, 15 лет прошло, а люди помнят еще.

Л.Леонов: Народу нужны такие вещи.

В.Пасютин: Конечно, нужны. Хлеба и зрелищ! Сейчас ни хлеба, ни зрелищ. Только в Бендерской крепости теперь зрелища, так опять-таки, платно все. Пусть бесплатно сделают. Екатерининский парк, построенный на бюджетные, то есть народные, деньги, постепенно все более становится доходной лавочкой для разных инициативщиков. Закономерно и неизбежно в сегодняшнем Приднестровье.

39. Бандитский Бендербург

Л.Леонов: Теперь о бандитизме. И за одним, про то убийство, которое никак забыть не могут и с вами связывают.

В.Пасютин: О, это большая тема! Но о бандитизме, особенно в Приднестровье, нужно говорить, потому что это – одна из сторон жизни.

Л.Леонов: Причем, такая наша характерная особенность. Хотя после разрушения СССР волна бандитизма прокатилась везде, но у нас она послужила в государствообразующем направлении, как сейчас выясняется.

В.Пасютин: Это было в 1987-1988 годах, а я еще, как раз, хочу 80-е захватить. Еще довоенное время, когда я начал строить мебельную фабрику в Парканах. А в Парканах к тому времени образовалось гнездо бандюков, мелкотравчатых, правда, но тем не менее, они могли и убить. Как-то раз сплю у себя дома, тут – раз! – грохот какой-то, то есть оружейный выстрел, проснулся, посмотрел.

А это бандюки пришли и застрелили собаку. У меня там собака была в будке, как у всех, и они ее застрелили. То есть пошло психологическое давление. Они увидели, что строится что-то, и решили, чтобы доить каким-то образом.

А я ненавижу это быдло. Они приходили, подкатывали, то один, то другой, с разных банд почему-то. Или у них самих там был бардак? Они же там постреляли друг друга, тут полно на кладбище, очень много могил от тех разборок. Они друг друга стреляли, борьба у них была. Все тупые и именно стрельбой разбирались. Не я, у меня душа чиста в этом плане, хотя, наверное, Бог меня спас от криминала, а руки так и чесались, да и события подталкивали.

Застрелили собаку, а ещё до этого подходили ко мне, деньги, то-се просили, но я от них отбрехивался.

Л.Леонов: Предлагали: «Мужик, плати?»

В. Пасютин: Собака, это было уже последнее предупреждение. Я думаю, что меня убить не в их интересах, им нужно деньги получить. Потому и не убили. Но думаю, а если, не дай Бог, они меня сожгут? А там было и леса, и стройматериалов много. Если просто подожгут, то там такой убыток, что эти копейки отступного, что я им дам, просто ничтожная доля потерь… Я решил пойти с ними на сговор, и мы договорились. Там небольшая сумма, их это устраивало и меня это устраивало, потому что копейки.

Л.Леонов: Эти люди сейчас все мертвы?

В.Пасютин: Все мертвы. Они друг друга перестреляли.Моя бухгалтерша Алла их всех знает. Они её тоже присылали, она в те годы имела магазин, и они там паслись постоянно. Договорились, сумма была небольшая, и я платил спокойно, чтобы нервы не мотали.

И тут началась война 1992 года. Тогда тоже бандиты нервы потрепали.

Фабрику строили по чуть-чуть. Денег было мало, и стройка была небольшая. И как раз в тот день, когда началась война, в пятницу, мы даже сфотографировались на фабрике, как раз вечером того дня.

А бандиты были только одним из слагаемых реальности. Они сопровождали всю жизнь и даже до сих пор. Но тогда это были какие-то детские бандиты, парканское быдло. Настоящие появились потом, и откупиться от них уже было нельзя.

Л.Леонов: Теперь это уже прокуроры, министры, судьи, банки, менты…

В.Пасютин: С теми было гораздо дешевле договориться. А эти забирают всё, под метлу. Те по-разумному действовали, хотя, казалось бы, дураки, но они чуть-чуть забрали, а дальше пусть растёт. Ну, там они друг друга постреляли и получилось, что как бы сгинули, уже некому было давать.

А потом война началась, и я познакомился с одним, он был тогда майор танковых войск. И он меня иногда спасал. Мы с ним сдружились, потому что я всегда военных любил, в отличие от прокуроров. Прокуроров никогда не любил. А что с меня прокуроры и менты требовали!…

Когда бандиты начали наезжать на меня, я обратился одному менту в Слободзее. Так и так говорю, вымогают, примите меры. А он говорит: «Хорошо, я к вам приеду». Приехал и говорит: «Мне нужно доски, я дом строю. Дайте, пожалуйста». Короче, я понял, что это бесполезно. Менты – хуже бандитов: бандиты хоть отвечают за свои слова, а менты нет. Пообещают и ничего не сделают.

Л.Леонов: Ни один волос с вашей головы не упал?

В.Пасютин: Они на предпринимателей говорили "коммерсанты". То есть они – пацаны, а мы – коммерсанты, и пощипать коммерсантов это было им приятно. И тогда я понял, что с ментами связываться для крышевания бесполезно. Вот почему я пошёл на контакт с бандюками.

Еще до войны один бандюган мне продал автомат за 140 000 рублей. Абсолютно новенький, короткий. И он у меня лежал там, в комнате, где я спал, в шкафчике. Я спокойный был. А потом начал приходить другой бандюган и говорит: «Хочешь автомат?» Я сказал: «Приноси». Думаю, лучше я куплю себе, чем останется у бандитов, а потом из него меня или кого-то еще застрелят. И так то, что было в зоне обозрения, я скупал.

Л.Леонов: Получился арсенал?

В.Пасютин: К сожалению, за эти годы всё пропало, заржавело. Мы их маслом заливали и в полиэтиленовую пленку заворачивали. Может быть, блуждающие токи оружие повредили, от них ведь не спасешь, как ни смазывай.

Л.Леонов: Надо было в металлические ящики складывать. Как патроны.

В.Пасютин: А после войны бандитизм уже поднялся. Но тогда у меня был уже этот Андрей, Затылков его фамилия, бывший танкист. Он офицер, не бандит, просто в девяностые годы зарплата была вообще копеечная, и он начал продавать оружие. И я говорю: «Андрей, давай все сюда». Чего у меня только не было! Так жалко, что всё пропало. Ящики с гранатами, и «эфки», и РГД, прямо ящики, патронов немерено. Даже немножко пластиковой взрывчатки, он ее с танков забирал. Я думал, что если бандюки будут наезжать, я лучше от них отстреляюсь, пусть убьют, чем совсем под них ложиться.

Если бы я уважал этих людей, с ними можно было бы как-то поладить, а так они тупые, полное ничтожество. Потому и постреляли друг друга. А самое главное думаю, что не надо, чтобы попадало оружие неизвестно куда. Я знаю, что некоторые возили в Россию и там продавали, тем же бандитам. А в 1992 году, когда был Новый год, такая стрельба стояла в Парканах, как будто война, я-то понимал, что это салют. Оружия было немерено, и все стреляли. И были даже взрывы гранат.

Л.Леонов: Вооруженный народ.

В.Пасютин: Да, с одной стороны это плохо, а с другой хорошо. "Кольт" уравнивает в правах, как говорится, поэтому я решил уравнять свои права с бандюками. Но с президентами не могу. Нужны другие средства и много денег. А их сейчас нет.

На следующий Новый год я думал, что будет такая же стрельба, а нет, было раз в 20 меньше.

Л.Леонов: Разошлось оружие?

В.Пасютин: Или попродавали. Они же торгаши парканские, быстрее продать. Основная масса людей такая. Вороне Бог послал кусочек сыра – надо его продать. Ну, и мы обрадовались, перевели дух и начали работать дальше, всё пошло своим чередом.

Л.Леонов: Отстали от вас эти, которые наезжали?

В.Пасютин: А их постреляли, к 1992 году их уже почти всех постреляли. Да, самоликвидировалась эта угроза.

Л.Леонов: Вот так и другие проблемы должны решаться.

В.Пасютин: Есть же выражение, что если долго сидеть на берегу реки, можно дождаться, когда мимо проплывет труп твоего врага. Так и получилось.

Были ещё всякие наезды. До моего брата один приходил и что-то угрожал. А я взял автомат и сидел на балконе. Думаю, если услышу что-то, так застрелить. Но ушел он тихо-спокойно. И буквально на следующий день он ехал на мотоцикле, а он еще и наркоман, и его заколбасили. Потом ещё были другие бандюки. Их же тут было больше, чем нормальных людей.

Л.Леонов: Ну а когда уже это всё переросло в бандитские экономические разборки?

В.Пасютин: Видимо, уже при Шевчуке. И после. Похищали бизнесменов, рубили лопатами, замуровывали в колодцах. Но это был уже бандитизм все-таки другого уровня. Вместо автоматов – шириковые ручки, судебные постановления, судисполнительский разбой. И от этого нового бандитизма страдали не только отдельные лица, весь народ, всех предпринимателей обкрадывали через сумасшедшие банковские проценты, через монопольно высокие цены, тарифы, низкие зарплаты… Вспомните шевчуковские минус 30% от пенсий и зарплат бюджетников. 70% сельхозпроизводителей пострадало от земельного разбоя властей, который один из отцов-основателей республики Анатолий Белитченко, недавно умерший, назвал "от начала до конца преступлением". Нашим парканским такие высоты дна и не снились.

Л.Леонов: Ну а это убийство, которое там за вами числится до сих пор? Какая-то давняя история.

В.Пасютин: Давние есть аж две.

Л.Леонов: У вас несколько убийств? Давайте две: чем больше сдадим, тем лучше.

В.Пасютин: Одна история связана с моей матерью. Тогда у меня была девушка. У нас был гостевой брак, так называемый. 1993-й год, сразу после войны. Я прилетел из Москвы в аэропорт, что-то по громкой объявляют. А мы с братом были. Он говорит: «Я пойду, а ты тут постой». Он пошёл, и что-то там ему сказали, но он от меня скрыл… Короче, был заговор против меня в семье. Наняли наемных убийц и убили эту девушку.

Л.Леонов: Это чтобы вам подгадить или наоборот, спасти?

В.Пасютин: Это придурошная материнская любовь. У меня стресс на стрессе. Война, еще тут такое.

Л.Леонов: Но вы-то тут не замешаны?

В.Пасютин: Так это по мне-то и удар. Хотели сделать мне хорошо. Ничего себе! Она решила спасать сына. Я тогда поехал с братом покупать квартиру в Москве для бизнеса. Вернулись, и за это время они убили Ларису. В честь нее я потом назвал мою среднюю дочь Ларисой.

Наняли каких-то урок. Я потом это расследовал, но не до конца. И этих убийц даже арестовали, потому что Лариса перед смертью сказала номер телефона, откуда ей звонили. Такой удар! И так на тебя со всех сторон нападают, а тут еще близкие люди. Это такой нож в спину! Так вот меня и подозревали в этом деле. Ко мне полицейские приходили, а я сказал: «Что вы хотите? Уже оставьте». Срок давности уже, конечно, прошел. А тогда что получилось? Наняли двоих, их взяли менты, так им дали денег - бандюков отпустили.

Л.Леонов: Это молдавские менты?

В.Пасютин: Наши. Продажные, как и сейчас. Сейчас дороже конечно, берут, а тогда очень дёшево это стоило. Мать Ларисы вызвали в ментовку, она узнала убийц, но сказала, что она их не узнает. И убийц отпустили. К тому же ментам взятку дали. А если бы их оставили, то, наверное, раскрутили бы это дело.

Л.Леонов: А второе убийство?

В.Пасютин: А всё среди ментов идут эти слухи. Про меня вообще говорили, что я парканский бандит.

Л.Леонов: Второй случай, о чём там?

В.Пасютин: Где-то в 1996 году, я поехал в Польшу по делам фирмы. Тоже с девушкой был. Когда мы вернулись, мой водитель, повез ту девушку отвозить в микрорайон Ленинский, и он почему-то взял и повернул мимо тюрьмы. Проехали мимо машины моих знакомых. Смотрю, через несколько дней одного мента к нам приставили, типа он друг, но я сразу заподозрил - решили следить, и он с нами в машине ездил, вынюхивал. А потом сделали обыск у меня дома. Нашли снаряд от "шилки", мой племянник притащил туда и положил, как сувенир он был. Тогда ещё стреляющая авторучка была, из трубы сделана такая пружинка, туда вставляешь патрон мелкокалиберный, и можно стрелять. Тоже к ней придрались. Оружие. Короче арестовали меня.

Л.Леонов: Это все связано с хранением оружия, а вы же хотели к какому-то второму убийству подвести.

В.Пасютин: Потом я уже сижу в ИВС, менты приходят и что-то спрашивают у меня. Ну, я отвечаю: "А что вы хотите?". Они темнят, они сами не знают, что хотят. А пришел адвокат с медсестрой, потому что мне надо было каждый день уколы ставить. Я у нее спросил: "Нашли что-нибудь?". Она говорит: "Нет". А у меня там совершенно открыло лежали ящики с гранатами. Если бы нашли все, что было, это ужас, сказали бы, что я точно готовлю восстание тут. А дело все было в том, что мы проехали мимо машины, когда возвращались из Польши и завозили домой ту девушку. Оказалось, когда безнесмены с той машины пошли домой, одного из них застрелили с автомата. А его друг показал, это же Пасютин, вот только что он проезжал.

Л.Леонов: Совпадение. Но вас бабы не доведут до добра.

В.Пасютин: Мне Ангелина Ивановна Огли тоже говорит: «Прекращайте это дело". А как прекратишь? Жены – гораздо хуже.

У меня вот одна бывшая гражданская жена завела себе любовника, еврея из Америки. Он ее контролировал, и когда узнал, что нам нужен двигатель на трактор на замену вышедшему из строя, он уговорил выслать деньги в Америку, хотя у нас был договор по двигателю с проверенной фирмой из Германиии. Он пообещал достать двигатель, деньги взял, а двигатель не поставил в строк. Это у них часто. В результате мы потеряли землю: придрались, что мы ее не обрабатываем. А еще в Америке он застраховал свою жизнь на несколько миллионов долларов и, чтобы получить страховку, он уехал в Молдавию и инициировал тут свою гибель, используя криминальные связи. В общем, как в пьесе Льва Толстого "Живой труп". Тут он буквально вцепился в мою гражданскую жену. И она подпала под полное его влияние. Хорошо, что его вычислили и в наручниках в Штаты увезли. Оживили "труп", в общем. Кстати, приднестровские менты в этой истории хорошо себя показали, быстро его нашли.

Л. Леонов: А что после вашего ареста было?

В. Пасютин: Меня арестовали по подозрению в убийстве. Я говорю: "А как вы себе это представляете?" Я тогда уже плохо ходил. Когда меня выпустили из ИВС, то меня уже за руки тянули, потому что я не мог сам ходить. Там я и нервничал, конечно, особенно первые дни.

Л.Леонов: Ни к чему же это не привело, к какому-то, следствию, суду?

В.Пасютин: Нет, так и не привело. Кончилось тем, что подоили просто, и все. Менты, судьи, прокуроры – все это кооператив по вымогательству денег из народа. Тогда я, конечно, дал. Это тоже опыт определенный. Тюремный быт я прочувствовал на всю жизнь. Больше всего я боялся клаустрофобии. Я одной бутылкой двухлитровой полностью мылся, представляете? День рождения я тогда в тюрьме встретил. Первые дни клопы кусали – весь в красную точку. Через три дня после купания из бутылки как рукой сняло, больше не кусали.

40. Триста парканцев

В. Пасютин: Когда началась война, денег у меня к тому времени не было совсем, но у меня был сахар. Я как-то купил в предыдущее время сахар на Украине, а тогда это был дефицит. Я решил отвезти его в Москву и продать, чтобы были какие-то деньги, что и сделал.

В ту пятницу, когда началась война, я был в своём доме и не смог спать до трех часов ночи. Я хотел и дальше не спать, но уже не мог.

И в это время наши появились. Видимо КГБ-шники, потому что номера у них были странные. Я уже видел раньше машину «Рафик» с латвийскими номерами. Сейчас я уже понимаю, что тогда это приехал Антюфеев со всеми этими людьми из Латвии. А я их тоже уважал, потому что читал в газетах, как они боролись за Советский Союз, но не сумели отстоять, потому что верхушка предала самое главное – свой народ. Ну, как у нас сейчас.

Я думаю, хорошо, если они приехали сюда, значит, будем вместе. И я сидел в машине около трех часов ночи где-то, на перекрёстке моей улицы и трассы. И они оставили «Жигули», на которых приехали, и пошли пешком к Днестру смотреть обстановку. Потом они вернулись и говорят: «Всё, капец, они уже дошли до моста». И махнули рукой, и уехали в Тирасполь.

Это меня совсем не обрадовало. Но что делать? Пошёл спать, потому что я уже на ногах не мог стоять.

Проснулся и аж подпрыгнул, такой грохот стоял. То ли танк стрельнул, то ли что. Ну и перестрелки пошли.

Л.Леонов: Парканы очень близко к самым главным точкам той войны. Там всё рядом было. Это не в Тирасполе сидеть. Всё на ваших глазах, можно сказать, проходило.

В.Пасютин: Да и трассирующие пули постоянно летали. Помню, когда наши из гаубиц стреляли по Гербовецкому лесу, там, говорят, были молдавские войска и наши стреляли. И, говорят, очень много было убитых. И когда наши стреляли из гаубиц, так приятно было.

Л.Леонов: А стреляли в одну сторону?

В.Пасютин: В одну. Откуда-то из Тирасполя в Гербовецкий лес. И там какие-то военные обычные, то ли Смирнов с ними договорился… Там такая была неразбериха… Эти армейские начальнички запрещали своим частям вмешиваться, но втихушку военные как-то вмешивались.

А потом оказалось, что трупов была куча, но кто его знает, чьих? А я ещё тогда летал в Москву. Мы едем через этот пост у ресторана «Охотник», и там молдаване грузили какие-то трупы, и такие морды у них были злые.

Мы гражданские, но кто их знает, вдруг зло на нас сорвут?

Л.Леонов: Наши молдаване или те?

В.Пасютин: Нет, вражеские. Наши-то молдаване нормальные. Конечно, увидеть товарища, с которым ты рядом только что воевал, и его убили, это ужасно.

А потом уехал я этот сахар продавать в Москву, и там, как только у телевизора оказывался, всегда смотрел новости. Вот тогда я и узнал, что их самолёт даже бомбил Парканы.

Конечно, основная масса в Москве и знать не знала, что тут происходит. Некоторые знали, но им далеко было до нас. Даже помню, у меня был бензовоз здоровый, как на аэродроме, и мы технику вывели отсюда на Украину, в Лиманское, чтобы не пострадала от боев. И вот смотрю, едет наш бензовоз по Тирасполю, можно сказать, под огнем. У него одесские номера были, я его послал на свою одесскую фирму «ОдесМебель».

Л.Леонов: Что же вы о ней ничего не сказали?

В. Пасютин: Мы брали ДСП из Польши, а последнее время с Украины. С Украины легче было, с этими границами и таможнями.

Но эта фирма у меня так и не заработала, потому что некого было туда посылать. Нужно было ездить, бумажки возить. Бензовоз провезти легче было. То есть мы фирму зарегистрировали, но дальше не пошло. Но украинские номера зато получили.

И вот бензовоз едет, люди ему машут, думают, одесситы бензин привозили. Самое главное, что я туда поехал, я купил видеокамеру, кассеты ещё были, большая такая. И я снимал кино. Уже когда здесь был, на память. Самое обидное, что все пленки погибли.

Очень жалко, потому что я снимал, как парканский батальон уходил в бой… Ведь тут 800 человек мобилизовали за ночь из парканцев и вооружили их. За одну ночь! – такой был патриотический подъем у людей. И на следующий день три наших танка пошли. 19 казаков и 800 парканцев пошли на Бендеры. Это были наши 300 спартанцев, можно сказать.

А уже 1 августа, когда российские миротворческие силы вошли сюда, тоже встреча была очень хорошая, теплая. Они приехали сюда, а все люди хлопали, радовались, примерно, как в сорок пятом.

Л.Леонов: Мир?

В.Пасютин: Мир, конечно. Я, честно, сам не ожидал, думал, что у нас будет, как в Нагорном Карабахе, на годы – и конец. Но всё закончилось за 40 дней, слава Богу.

И потом этот парканский батальон разоружили, они сдавали оружие. Там было построение, вынос флага. Там Кириченко, мой друг Михаил Петрович, он тогда еще был председателем Совета, в военной форме. Он там выступал и рассказывал, что какие-то парканцы поехали на Варницу ночью и сорвали там молдавский флаг с сельсовета и принесли его сюда. И тут, на наших глазах, его порвали и ногами затоптали.

И я это всё снимал.

Потом пришла моя племянница и брат, и эту кассету взяли посмотреть да так и не вернули. И потом племянница на основе моей записи сделала какой-то фильм. Теперь хоть локти кусай – такой материал пропал!

Л.Леонов: Жалко.

В.Пасютин: И ещё была кассета. Я снимал в Бендерах, где кинотеатр «Дружба», где была линия фронта. Одна линия фронта была, где молодежный центр, а другая – улица Первомайская, где кинотеатр «Дружба». Там тоже бои шли, то есть с той стороны волонтеры были, а с нашей – ну, наши. Я пришел к нашим, днём, кстати, они все спят, но кое-кто есть. И я там поснимал, а потом один говорит: «Хотите, я вам устрою встречу с волонтерами?» Я говорю: «А как это?» – «А что? Мы там переговариваемся».

И он пошёл, что-то там свистнул, ему ответили.

Л.Леонов: Условный сигнал?

В.Пасютин: Да. И пришли три волонтера, и он с ними разговаривал. Ненависти не было, ни с одной, ни с другой стороны, это, слава Богу. И я это снимал.

Волонтеры говорят: «Надо кончать войну, надо на море ехать, уже лето». Наши потом говорят: «Только не стреляйте по ночам». Те, не помню что, ответили согласием. Ну, такие, как друзья, меня это порадовало. Это было до прихода миротворцев, где-то в июле.

Л.Леонов: А эта кассета осталась?

В.Пасютин: Нет, тоже пропала. Как бы сейчас нужны были эти видики!

Л.Леонов: В "Энциклопедии ПМР" написано, типа того, что Пасютин принял республику с открытым сердцем и что-то там помогал…

В.Пасютин: Когда только образовался ОСТК, Объединенный совет трудовых коллективов, в 1989 году, я перечислил им 20 000 рублей. ОСТК был народным органом самоуправления и самозащиты. Потом выделял средства на прививки от кори, несколько тысяч долларов. Ну и так, по разным просьбам… Я, кстати, выделил и перевез нашими грузовиками и установил нашими кранами сотни фундаментных блоков, заблокировал все дороги к Бендерам на блок-постах. Вспоминаю об этом со злостью, как о глупой доверчивости тогдашних правителей. Там действовала какая-то четырехсторонняя комиссия по миролюбству, почему-то с участием Румынии. И вот накануне вторжения эта долбанная комиссия приняла решение разблокировать Бендеры. Что и было исполнено. И потом волонтеры приехали к нам играючи и без каких-либо препятствий.

Л.Леонов: Важно, что вы ещё до того, как определилось кто победит, свою позицию высказали.

В.Пасютин: Если бы мы не победили, то пришлось бы уезжать отсюда, потому что там такой террор бы начался! Правда, сейчас другой террор, хотя все-таки помягче. Как нас учили, что есть социальный гнет, когда свои гнетут, а когда чужие приходят, то ещё и национальный. То есть, есть два вида гнета, это хуже, поэтому лучше иметь гнёт один. А будут эти румыны – будет ещё хуже. Они заберут всё. Еще и унизят, как сейчас Россию в бывших "братских" республиках унижают.

Л.Леонов: Я в одной статье для «Правды» на эту тему тоже вышел. Там есть один такой абзац. Когда АКУМ (правый блок в Молдове, там Майя Санду и так далее) проводил своё мероприятие, возлагали цветы на их День Европы 9 мая, то какие-то тётки пели: «Мы, румыны, здесь хозяева навсегда». А что будет, когда они придут в Приднестровье и действительно начнется "навсегда"?

В.Пасютин: А у нас наши же молдаване были против румын. Думаю, они и сейчас против, потому что помнят насилие румын в период оккупации. 30% нашей гвардии ПМР были молдаванами. 90% наших 300 спартанцев-парканцев были болгарами. По национальному составу армии – очень важно. И сейчас мы это все теряем, благодаря нашим никчемным властям. С такими людьми, как 300 парканцев, республика могла совершить все немыслимое. Но людей сломали. Целое поколение людей сломали…

Я, может быть, символ этого поколения. Глаза видят, мозг работает, как часы, сердце горит, руки просят дела, а лежу без движения, как подкошенный…

Лев ЛЕОНОВ.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Последний диалог В. Пасютина и Л. Леонова состоялся 12 мая 2019 г. Пасютин еще не знал, что буквально через две недели власти Приднестровья поставят последнюю точку в истории "Агростиля". Арбитражный суд 30 мая 2019 г. ликвидировал "Агростиль" (судья Е. Кушко, первая инстанция; зам. председателя Арбитражного суда О. Шидловская, кассационная инстанция). В этом решении властей не было ни одного экономического аргумента. Ни единого. Не упоминались ни долги "Агростиля", ни якобы плохая обработка земли, ни якобы не исполненные фирмой какие-нибудь обязательства. Ничего подобного в вину "Агростилю" не ставилось. Его ликвидировали за просрочку добровольной ликвидации (!). Но даже и по этому аргументу суд произвел передергивание, подтасовку: применил закон, написанный для предприятия, находящегося в стадии добровольной ликвидации, к предприятию, находящемуся в стадии действующего, надлежащим образом в этом статусе зарегистрированном.

Зачем власти пошли на этот подлог? А они сами себя загнали в угол своими хотелками погреть руки на ухоженной "Агростилем" землице.

Две третьих земли "Агростиля" власти оттяпали на основании того, что, якобы, эта земля была предоставлена фирме незаконно. В первом случае – вице-президентом С. Леонтьевым, а во втором случае – президентом Е. Шевчуком. Пасютин сказал: ну тогда пусть государство компенсирует убытки за вред, причиненный незаконными действиями двух высших должностных лиц государства, как предписывает ст. 53 Конституции ПМР.

Он дважды обращался с соответствующим иском в суд. Только по терновской земле, выделенной С. Леонтьевым, бухгалтерия "Агростиля" начитала 16 млн. рублей убытков. Суд дважды уклонился от рассмотрения исков Пасютина по существу. И вот, чтобы навсегда отсечь требования Пасютина, решили ликвидировать "Агростиль" по совершенно надуманному основанию.

Так всего за два года новые власти сделали то, чего не сумел Шевчук за пять лет. Потому что Шевчук не хотел убивать "Агростиль" по правилу мелких гоп-стопников – не убивать субъекта, которого можно постоянно доить. А потом возобладали хотелки крупных "акул", которые глотали целиком, подметали все, рвали на корню, чтобы утвердиться в новом статусе уважаемых членов общества, благодетелей народа и государства и перехватить власть навечно.

В нашем очерке разговор шел в основном о периоде И. Смирнова и Е. Шевчука. Последним годам "Агростиля" и деятельности В. Пасютина "ПМРФ" посвятил отдельную серию статей под общим названием "Убийство "Агростиля". Значительная часть этих материалов уже опубликована. Продолжение и завершение публикаций "Убийство "Агростиля" начнется в ближайшее время.

В конце первой статьи серии "Убийство "Агростиля" прозвучали поистине пророческие слова: "Так что путь от ликвидации "Агростиля" до ликвидации Приднестровской Молдавской Республики может быть очень короткий. И это никакое не преувеличение"…

Редактор.

Поделиться ссылкой

Центральный
аналитико-информационный ресурс
Союза государственнических сил ПМР

Земля раздора. Рассказывает Владимир Пасютин. (одним файлом)

Что вы думаете?

ПОДБОРКИ СТАТЕЙ:

Архив

Свежие комментарии

Вам доступно

Стань автором “ПМРФ”

тираспольское время


Имя ;желательно	E-mail НЕ обязательно	Сайт

Центральный аналитико-информационный ресурс Союза государственнических сил ПМР

Земля раздора. Рассказывает Владимир Пасютин. (одним файлом)

Что вы думаете?

ПОДБОРКИ СТАТЕЙ:

Архив

Свежие комментарии

Вам доступно

Стань автором “ПМРФ”

тираспольское время

Центральный
аналитико-информационный ресурс
Союза государственнических сил ПМР